Серая мышка Скамандер

Гриффиндорцы сидели перед ней, словно провинившиеся щенки. Диана готова была расплакаться от нескольких чувств сразу. В них входили несправедливость, испуг, злость, усталость и многие другие. Но Шадис лишь сжала кулаки и подавила желание закричать, ведь они были в библиотеке. Девочка лишь захлопнула тетрадь и осторожно закрыла библиотечный учебник (мадам Дипкинс услышала бы хлопок от библиотечной книги за километр даже под чарами Оглушения). — Значит, в Лютный переулок утекает информация от мракоборцев… И снова в это вмешаны вы? И, что уж там, я? — спросила пуффендуйка, грозно над ними возвышаясь. Альфис была удивлена тему, как солнечная и немного легкомысленная Шадис может быть страшна в гневе. Впрочем, не быть же ей сплошной пуффендуйкой во всем. Хотя, глядя на неё сейчас, эта мысль казалась даже заманчивой… — Все, с меня достаточно, — девочка покачала головой. — В дела такого масштаба я не полезу. Лучше сразу рассказать Диппету или твоей маме, — Шадис зыркнула в сторону подруги. — Нет! — выдохнул Роджерс, позволяя и Диане заглянуть за так маску равнодушия, которую он носил каждый день, но лишь на мгновение. Этой секунды хватило, Шадис замолчала. — Если мракоборцы об этом узнают, они непременно начнут громкое расследование, — тихо начала Скамандер, хватая друга за руку под столом. — Даже если отцу Барнабаса эта информация нужна просто так, для спокойствия, то его все равно будут судить за шпионаж… Как и Барни. Ведь это он занимался «грязной работой». — В любом случае, отца посадят, — продолжил за неё парнишка. — У меня никого, кроме него не осталось. Меня сошлют в магловский приют, а любой волшебник будет шарахаться в сторону. И никого не будет волновать, что я раскаялся, что я это не из плохих побуждений делал, — гриффиндорец спрятал взгляд, уже шипел, пропитываясь ненавистью к подобным людям. — По закону любого мира — хоть волшебного, хоть магловского — на работу после подобной судебной практики не возьмут. Я читал. И все это только из-за одного паршивого дела. — Ладно, — пуффендуйка опустилась обратно на стул и нахмурилась. Для неё расследование уже началось, предложение сдать Роджерса старшего другим, более опытным следователям, отпало. — Как ты сам думаешь, зачем это ему? — Ну он же работает в Лютном переулке. За такие знания прямиком из Министерства можно получить либо доверие серьезных посетителей, либо что-то более ценное и материальное. Уверен, что он воспользовался всеми возможностями сразу, — в этих словах можно было услышать стыд, который испытывал Барни за последнего родственника. — Возможно, в той информации, которую я передал, нет ничего ценного, ведь она почти сразу устарела, Отдел правопорядка на месте не стоит. Это и надо каким-то образом выяснить, потому что, если он продает инфу клиентам, его еще можно оправдать, в Лютном переулке иначе никак. Но, если эта информация помогает Темным волшебникам в их делах, — Барнабас стиснул челюсти крепче и сжал руку, лежащую на столе, в кулак до побеления костяшек. — я не смогу спокойно с ним жить. Мне хватило предыдущих тринадцати лет. — Мы обязательно все выясним, — твердо пообещала Альфис. — Лишь бы он не узнал, что мы об этом знаем. Будет трудно… — Слишком простое слово для описания ситуации, — Барни покачал головой. — Мы в помойной яме — вот нужные слова. Насчет того, что отец ничего не узнает не беспокойтесь. Недоговаривать ему в привычке вещей. Однако, как узнать, для чего его ему знания мракоборцев, ума не приложу. Спросить напрямую, все равно что ударить стену, только здесь стена еще может и ответить. Он может догадаться. А новую информацию, — парнишка недовольно посмотрел на Скамандер, которая, видимо, уже успела ему это предложить, — я ни за что не подкину. — Почему? — с искренним недоумением поинтересовалась Шадис, тоже сперва не подумав, как следует, как и подруга-гриффиндорка. — Допустим, Альфис узнает от мамы или от дяди что-то новое. Я отправлю это отцу, он расскажет кому-то, кому «сливал» и до этого, если вообще так делал. Однако его клиент может оказаться простым сплетником, так что угрозы никакой, но… — Роджерс с важностью поднял палец вверх. — Что если, покупатель информации — журналист из крупного издания? Завтра же сенсация на главной странице, семья Альфи понимает, что это все из-за нее и теперь доверия нет не только мне, но и ей. А что если покупатель Темный волшебник? — пуффендуйка на этих словах сморщилась, гриффиндорец решил не уходить в красочные описания. — Итог может быть катастрофическим. А теперь другой вариант развития событий: информация придуманная. Все идет по тому же плану, только клиент, кем бы он ни был, раскроет правду почти сразу. Если он журналист, Министерство со смехом все опровергнет, предоставляя доказательства, а, если Темный маг, то их неудача окажется не то что унизительной, а по-настоящему роковой. И тогда они явятся к моему отцу, чтобы отомстить. Опять итог катастрофический. Повисло мрачное молчание. Варианты про письма отцу были отброшены вслед за вариантом все сразу рассказать взрослым. Скамандер отвела взгляд, напряженно думая. Рука друга уже не лежала в ее руке. Барни сложил руки перед собой в замок, таким выросшим и умудренным он казался со стороны. Диана так и вовсе разглядывала перед собой перья для письма. Надо же, какой трудной оказалась жизнь для этой троицы. Альфис, например, не могла даже сформулировать сочинение по Истории, а уже была вынуждена думать над планом, который должен был помочь заслужить доверие Роджерса старшего. «О, нет, дома мне всегда доверяли…» «Устроил скандал, узнав, что я дружу с „предателями рода волшебников“…» «Он написал вам большое похвальное письмо, когда вы подружились с мальчиками из Слизерина…» — Мне кажется, есть другой способ покорить твоего отца, — внезапно сказала Скамандер, цепляясь за первую идею и стараясь ее не забыть. — Но для этого нужно будет вмешать еще парочку людей против их воли. Понедельника они ждали с огромным нетерпением, хотя этот будний день, первый после свежих и свободных выходных, вообще никем больше не ожидался. Даже сдвоенные Заклинания со слизеринцами первым уроком не ухудшили настроения. Флитвик благоразумно оставил их в классе, не заставил выходить на улицу, где еще была прохлада, туман из-за озера и росы, а также сырость, которую не любили некоторые волшебные палочки. Настроение у него было бодрое, несмотря на затяжное тяжелое утро ненавистного всеми первого дня недели. А вот ученики, которых преподаватель засадил за теорию, счастьем не светились. Всех так и тянуло погавкать друг на друга с утра, сорвать свою злость на эту школу, в которой с утра ученикам до четвёртого курса не давали выпить кофеина. Скамандер размазала по своей странице огромную кляксу, что было просто потрясающим невезением — испортить свиток с двумя абзацами текста, который придется переписать заново. Барнабас справа злорадно усмехнулся. «Иди к черту», — шикнула подруга. — Далеко идти не придется, — ответил Роджерс. — Ты же рядом сидишь. — Что-что? Я не оглохла? Повтори мне это в глаза, — потребовала рассерженная гриффиндорка, удивленная хамством друга. — Глухой черт! — заявил Барни, отложив перо. Идеальный момент для такого громкого восклицания, ведь Флитвик вышел из кабинета совсем ненадолго, а ученики, оставшиеся без присмотра, только ждали повода, чтобы начать перепалку. Как ему могло прийти в голову отставить Гриффиндор и Слизерин в такой поганый день наедине с утра? Как оказалось, куда страшнее было оставить вместе двух гриффиндорцев на взводе, которые совсем недавно помирились. — Джарви-переросток! — заявила в ответ девочка, уже привлекая внимание своего факультета. — А если по-человечески говорить? — Хорек-переросток, который умеет только хамить и убегать! — уже громко повторила Альфис. — Достаточно понятно для человека? Или тебе объяснить на змеином? — Даже если бы ты могла говорить на парселтанге, то все равно ни слова бы не распознала, это слишком трудно для твоих птичьих мозгов, — парнишка продолжал шипеть только ей в лицо, но его уже слышали все. — Я имею в виду то, что ты, змеиный выродок, другого языка не понимаешь! — Вы чего, ребят? — растерянно спросил сзади их сокурсник. Гриффиндорцы, совершенно этого не ожидавшие, начали отходить от шока и пытаться успокоить двух друзей, хотя дружба их уже ставилась под огромное сомнение. Скамандер порывалась схватиться за палочку, Роджерс продолжал парировать оскорблениями с ухмылкой на лице. — Если понадобится, я тебя по гобелену размажу! — девочка уже наставила на парнишку конец своей сосновой полочки. — Не успеешь! — фыркнул Барнабас. — Ты же заторможенная, пусть и хвастливая. Ну, скажи мне парочку единственных заклинаний, которые знаешь. Экскуро, чтобы убирать за своим вонючим псом? В следующую секунду Альфис уже замахивалась, соседки по комнате (Мэри и Минерва) хватали ее за руки, но Роджерс лишь дернул палочкой под партой, спокойно сказав «Экспеллиармус» и орудие бывшей подруги было у его в руках. — Отпустите! — визжала Скамандер. — Я сверну ему голову голыми руками! Отпустите! Пришлось рассадить их, пока профессор не вернулся. Теперь Альфис сидела на одном конце ряда, окруженная подругами, которые ее успокаивали, а Барнабас остался на другом, причем совершенно один. Даже мальчишки-друзья не пожелали к нему приближаться. Брезгливо отдав кричащей девчонке ее палочку, Роджерс снова стал невозмутим и, когда вернулся Флитвик, вел себя, как ни в чем не было. Профессор заметил «перестановку» учеников, но на его вопросы ребята отделались тем, что у Роджерса неправильно сработало заклинание из учебника и теперь с ним сидеть просто побаиваются. Оправдались страхом вместо правдивого презрения и недопонимания. Звонок с урока разделил их окончательно. Альфис сказала Мэри, что она полностью в порядке и ей нужно умыться. Минерва была права, лицо было просто багряное от гнева. Идя по коридорам, вцепившись в свою сумку с учебниками, Скамандер источала волнение. Один из коридоров четвёртого* этажа был совершенно пуст, как и расчитывалось. Он вел в тупик, к портрету мага с шишкой на голове, который постоянно спал, пока сзади него разворачивались буйные действия в таверне. Альфис спряталась в нише за третьим гобеленом слева от этого портрета. Она так переживала, но не из-за ссоры с другом. Из-за фальшивых ссор волноваться не стоит. Ох, как же она ждала этот понедельник, даже если забыть, что первый урок был со Слизерином, а после этого пришлось бы долго играть врагов вместе с Барни. В этот день начиналась их попытка подобраться ближе к Роджерсу старшему. Барнабас проник в эту же нишу тихо, когда прошло минут пять. Он тоже выглядел чуть нервным. — Никто за мной не шел, — отчитался парнишка, а потом едва ухмыльнулся. — Хотя парочка поклонников явно хотела провести со мной побольше времени. — Есть! — победоносно, но тихо воскликнула Альфис, вскидывая руки вверх. — Повторюсь, если все пройдет отлично, можно бросать школу и поступать в Волшебную Академию Драматических Искусств. Диана была права, мы отлично «цапаемся» друг с другом. — И хорошо, что понарошку, — выдохнул Роджерс. — Если бы ты мне не поддалась тогда с палочкой, я бы уже был трансфигурирован в слизня, ага? — И не забывай об этом, — улыбнулась гриффиндорка. — Если кто-то из твоих «друзей» захочет вновь попробовать одолеть «заторможенную», я уже не поддамся, уж прости. — И не собирался просить об этом, — улыбнулся Роджерс. — Теперь я побегу писать письмо отцу. — А я к Диане. Все точно идет по плану? — удостоверилась гриффиндорка. — Точно, — кивнул друг. — Будь осторожна. — Лучше ты будь. Мне ничего не грозит, в отличие от тебя, — на секунду его обняв, девочка сразу же отстранилась. — Теперь я этого долго не смогу сделать при всех. — Ничего, зато в тайне можешь меня обнимать, сколько тебе и Шадис будет угодно, — Барнабас похлопал ее по плечу. — Я пойду первым. До встречи. — До встречи, — уверенно попрощалась Скамандер и подмигнула ему. Уходя, Роджерс подумал, что ни на что не променял бы это подмигивание, даже если бы их размолвка была настоящей. Легкая улыбка мелькнула на его губах. Выходя из (почти) пустого коридора, парнишка стер любую радушную эмоцию и направился на следующий урок, находясь под пристальным вниманием своего факультета и Слизерина. Древние руны были вторым непопулярным предметом на выбор после Нумерологии, так что на нем всех третьекурсников со всех факультетов собирали в одном кабинете, чтобы хотя бы заполнить его. Даже несмотря на переполнение школы из-за прошлогоднего поступления юных волшебников всех возрастов и со всех концов Британии, третьекурсников, выбравших в этом году Древние Руны было не очень много. В основном, это были когтевранцы. Барни сел за свою парту поодаль от них. — Эй, Роджерс? — позвал кто-то, заставив его вскинуть голову. Звал парнишку один слизеринец, сидевший в компании двух друзей. — Не хочешь сесть поближе к нам? — Заманчивое предложение, — Барнабас улыбнулся и собрал с парты свои вещи, садясь ближе к тем трем, что проявляли желание с ним познакомиться. Скамандер любила Уход за магическими существами. Невозможно не любить урок, на котором ты все знаешь почти наравне с учителем. Особенно, если рядом с тобой лучшая подруга. Особенно, если на уроках представлено живое пособие. Но нельзя не разочароваться в любимом уроке, если на нем дают письменное задание. — Опишите поведение импов как можно подробнее, — заговорщицки просил профессор, хромая на своем протезе вместо левой ноги. — Совсем скоро вам пригодится эта информация. Диана послушно смотрела на их «подопечного». Клетка этого малого беса, как иначе называли импов, была наполовину погружена в импровизированное болотце, созданное преподавателем. Серый уродливый карлик, похожий на невыносимо шумных и задирчивых пикси, плескался в грязи и отпускал шуточки, подобные тем, которые знали его дальние родственницы. В его присутствии Диана предпочитала молчать, ведь на каждое слово своих «надзирательниц» уродливое создание находило не менее уродливую шутку. Однако молчание тоже не было сил продолжать, ведь Альфис могла рассказать в подробностях все, что было на первом уроке. Она и говорила, только тихо, чтобы соседи не услышали. — Чудесно, что все понемногу получается, — с восторгом отметила Шадис. — Только жаль, что пришлось отречься от Барни… Даже ненадолго. Скамандер помнила разговор вчера и позавчера в библиотеке. Шадис все время переживала, что Барнабас снова поддастся влиянию слизеринцев или отца. Альфис тоже переживала, пока воскресным вечером не рассказала об этом другу. — Я ни за что не стану неотъемлимой частью их шайки, как тогда, — уверенно ответил парнишка, сидя на диване рядом с ней и отложив в сторону учебник по Зельеварению ради этого разговора. — Я больше не смогу по-настоящему поверить отцу, да и слизеринцы могут зайти слишком далеко, а я никогда не мог причинить вреда тому, кто мне ничего не сделал. К тому же, среди них у меня никогда не найдется такого друга, как ты. Альф смущенно улыбнулась и с тех пор не подвергала слова Роджерса сомнению. Об этом она напомнила и их лучшей подруге. Пересказала слова Барнабаса почти слово в слово. Пуффендуйка ненадолго успокоилась. Они молчали, заполняя свои пергаменты наинтереснейшим описанием купания импа в склизкой жиже. Тот, забавы ради, кинул комок тины и в них. Пока Скамандер отплевывалась от грязи, имп хохотал до упаду. «Обожают омерзительные розыгрыши и шутки», — записала девочка позже в своем конспекте. — «Экскуро отлично прочищает им мозги и их грязный язык, проверено». Как же хорошо, что не все уроки в расписании поменяли местами, хотя хотелось бы вообще убрать Прорицания из понедельника или поставить до урока Защиты от Темных Искусств. Утомительнее и ужаснее обычного бега может быть только бег от шишуги, которой дана команда «фас». Все гриффиндорцы испытали это разочарование от «бонуса» на беговой дистанции. Альфис одна не бежала вместе со всеми, потому что у нее не было стимула не оставать — Китч не укусил бы ее. Сокурсники ненавидели девочку до того момента, как Суизен не поручил ей пробежать собственную дистанцию, только теперь уже догоняя своего пса. К финишу Скамандер была прощена одноклассниками, потому ничем от них не отличалась: несколько синяков, два сбитых барьера на бегу и слюнявая грязная форма из-за упрямого пса, который вырывался даже когда хозяйка его поймала. Профессор остался доволен результатом, несмотря на сбитые учениками препятствия, синяки и укусы на телах студентов. — Отличную скорость вы набрали, ребята, — довольно сказал он. — На следующий урок тоже приводите своего пса, мисс Скамандер. — Обязательно, сэр, если получится, — сказала девочка, чувствуя, как сзади ее в спину прожигают десятки взглядов недовольных сокурсников, а потом, повернувшись к ребятам, показала жест пальцами, означавший, что «все будет о’кей». Надо было только найти список чернил, который она составила на первом курсе, когда проводила эксперименты с шишугой, выясняя, какие чернила он может есть спокойно, не боясь отравиться. Кажется, от чернил фирмы «Октупус» у пса было вздутие на один день. Достаточно, чтобы пропустить урок З.О.Т.И. и жить дальше спокойной жизнью до следующего урока. — Уже в конце этой недели я проведу самый первый урок на «тропе испытаний», — напомнил преподаватель. — Повторим заклинания замедления предметов и научимся правильно падать, если замедлить не удалось и предмет вас сбил с ног… Прорицания теперь уже были встречены с особым энтузиазмом. Студенты пришли на урок покусанные шишугой снизу и побитые дубинами сверху. Многочисленные падения на жесткую землю заставили гриффиндорцев всей душой полюбить мягкие кресла профессора Аполлония, несмотря на то, что расположены они были на самом верху самой удаленной Северной башни, в душном кабинете, пропахшем воском зачарованных свеч и травами, которые нужны были для гаданий. Альфис с Барнабасом, на лице которого сиял огромный синяк (летающая дубина в первый раз хорошенько «приложила» его, даже выбила зуб), не успели занять свои места. Роджерс и так был не в восторге от того, что не смог сходить на перемене к мадам Менен — он предпочел вместо этого переодеться в своей комнате в стандартную школьную форму из спортивной — и теперь его вид немного пугал однокурсников. Парнишка и до того мог внушить легкий страх своим сердитым видом, а синяк теперь делал половину дела за него. — Прошу прощения, но ты ведь Барнабас Роджерс, верно? — спросил у него один когтевранец на входе. Скамандер еще не могла привыкнуть к тому, что теперь, мало того, что расписание для понедельника поменяли сильнее других, на Прорицаниях в этот день с ними были не слизеринцы, а когтевранцы. Конечно, совсем немногие с «факультета умников» предпочли этот предмет более точной науке — Нумерологии. Здесь собрались самые недалекие и, мягко говоря, самые нестандартные из когтевранцев, те, кто мыслили без логики, используя творческий склад ума. Один из таких подошел к ним с Роджерсом. — Да, я, — с неохотой ответил Барни, желая скорее присесть в мягкое кресло. Альфис еще стояла рядом с ними и когтевранец вдруг окинул ее холодным взглядом, будто бы только что заметил ее около себя и Барнабаса. Видимо, к этой девчонке он не испытывал ничего приятного, как и положено чистокровным волшебникам, которые крепко держатся за свои убеждения. — Эм… — замешкался заносчивый мальчишка. — Считаю, что ты не будешь против, если я займу твое место на время Прорицаний. А мое находится вон там, в углу, ближе к камину. — С радостью, — гордо отчеканила Скамандер, смерив пылким взглядом Роджерса, тот с презрением глядел на неё в ответ. Никто, кроме них двоих не догадался бы, что за этими взглядами скрывалось: волнение за товарища и предостережение. Заняв то самое кресло, Альф даже едва задремала, пока ученики расходились по своим местам. Она и думать забыла, что можно выбрать любое свободное, ведь когтевранцев все равно будет недостаточно, чтобы занять все столики. — Чудесный денек, чтобы немного побыть старушкой? — спросил напротив мягкий тонкий голос. Альфис вздрогнула и открыла глаза. Перед ней сидела темноволосая смуглая девочка, мулатка с синими чарующими глазами, и снисходительно смотрела на соседку по столу. Синий галстучек был идеально завязан, а концу его приколота бронзовая брошь, изображавшая красивую маленькую птичку. Скамандер огляделась и увидела еще двух когтевранцев, но за другим, отдаленным столом. Почему же эта девочка выбрала место именно напротив гриффиндорки, когда можно было выбрать любое другое? — Ч-что? — расстерянно переспросила Альфис, вспомнив, что когтевранка что-то спросила. — Ты так умиротворенно дремала в этом кресле, что я решила, будто ты хочешь немного побыть старушкой, — девочка улыбнулась самой себе. — Я хочу этого с тех самых пор, как меня заставили выполнять работу по дому, но особенно остро у меня возникло это желание после первых уроков Суизена, — неловко ответила Скамандер, поддержав соседку по столу улыбкой. Та улыбнулась еще шире. — Меня зовут Альфис. А тебя? — Франка, — девочка сложила тонкие руки на столе в ожидании появления профессора, но ее заинтересованный взор по-прежнему был устремлен лишь на гриффиндорку. Скамандер осмотрела ее внимательнее. Франка ходила с распущенными вьющимися волосами, которые были черного цвета. Она совсем не стеснялась того, что волосы пушились и, похоже, даже привыкла этого не замечать. Зато форма у нее была идеально чистой и выглаженной без единой складки. Кроме сияющей броши ничего в ее одежде не отличалось от обычной формы для девочек. — Ты одна из тех… — Скамандер пыталась подобрать верное слово. — Уникальных когтевранцев, что выбрала Прорицания. Нумерология не по силам? — Человеку по силам все, нужно лишь проявить желание, — с уважением ответила Франка. — Но магия чисел слишком предсказуема. По мне, так в звезде и чаинке магии больше, чем в цифре. Каждая из них имеет свое значение и, складываясь с другой, представляет еще миллионы значений. Тысячу вероятностей. Сотни тысяч возможностей! — с мечтательным и восхищенным видом девочка взмахнула руками, глаза у нее сияли и отстраненно смотрели в небо… Вернее, в потолок кабинета. Альфис ее речи казались слишком возвышенными, но все равно она чувствовала симпатию к этой когтевранке, потому что кое-что у них было общее: предпочтение гаданию, чем складыванию в уме. — Смотри, Франка-иностранка уже покорила эту недалекую собачницу, — когтевранец Трэверс, успевший обсудить с Роджерсом его перепалку с Альфис, снова указал на неё. Она не слышала никого, кроме девочки, сидящей напротив, и увлеченно с ней разговаривала, все еще чувствуя себя немного неловко. Зато Франка была очень разговорчива, ведь редкие люди продолжали с ней общение. Барни раньше вообще не замечал эту девочку. Кажется, ловил взглядом смуглую ученицу перед собой, но не более того. Она ведь всегда была молчаливой. — А что за прозвище вы ей дали? — с ухмылкой спросил гриффиндорец. — Эта грязнокровка пришла к нам в прошлом году, — с явной брезгливостью поведал Трэверс. — Ее отец, тоже грязнокровка, отсиживался с женой-маглой в Бразилии. Только у грязнокровки хватит ума, чтобы плодиться с черной женщиной. Мой отец говорит, что этот дурак прятался там от Грин-Де-Вальда. Вот пусть и оставался бы там со своей подружкой и их чокнутой дочкой. Она училась в Кастелобрушу на первом курсе, но затем приехала сюда со своей семейкой. Мало того, даже фамилия у нее магловская, ее черной мамаши. Роджерс готов был притвориться мертвым, лишь бы этот расист-в-квадрате отстал от него. К сожалению, он не был похож на других слиеринцев, даже на других когтевранцев, которые могли принять вежливый отказ. Барни молчал и изредка поддакивал. Ему нужно было заслужить даже доверие этого парня. Он был словно золотым кубком в Зале его личных трофеев, за которые отец будет любить его сильнее. — Мисс Диего… и мисс Скамандер, я знал, что очень скоро Вы проявите больше рвения на уроках, — с гордостью поприветствовал Аполлоний, снова вставая на место рядом с камином, откуда и начинал каждый свой урок. — Неужели Вы так хотите видеть и слышать меня, что сели поближе? — Горю желанием, — с улыбкой кивнула гриффиндорка, чувствуя, что сейчас действительно сгорит от того, что от камина слишком сильно исходило жаром. Стоило на следующем занятии пересесть на другое место, чуть подальше от огня, если Франка не будет против. По ее виду сейчас можно было сказать, что тепло и духота привычны ей. Альфис еще не знала ничего о родителях и родине когтевранки, так что ей лишь оставалось догадываться о том, почему она так странно себя ведет. С большой радостью девочки гадали с помощью китайского чая и даже побеседовали о Хогсмиде. Сейчас очень не хватало сладостей к этому горькому напитку. Франке нравилась карамель и драже, а еще они обе ненавидели засахаренных тараканов. Стоило познакомить Франку с Дианой, наверняка им вместе будет даже интереснее, чем с Альфи. Лишь пол конец урока, взглянув на Роджерса, который без пререканий слушал нового «друга», гриффиндорка поняла, что новая хорошая знакомая тоже будет ей полезна. - А как зовут этого мальчика, который сидит там с моим одноклассником? - спросила девочка с любопытством, указывая на Роджерса и его соседа. - Его зовут Сигнор Трэверс, - ответила Франка тише и опустила взгляд, словно прячась от своего однокурсника. - Он меня совсем ненавидит. Он не любит никого, кроме чистокровных европейцев. А еще он... - девочка склонилась чуть тише, она выглядела пристыженно. - Он хороший колдун, он хитрый колдун. И он плохой колдун. Скамандер чуть отвернулась, стараясь смотреть на когтевранца незаметно. В груди билась тревога за Барни, хотелось закричать ему чтобы он был осторожен. Ей стало страшно, потому что хитрые Темные волшебники всегда находили путь к сердцу одиноких талантливых юношей, озлобленных на окружающий мир. К счастью, Барнабас был не одинок и весь мир уже не разжигал в нем чувство несправедливости. Альфис хваталась только за эти оправдания. Встретившись в библиотеке после уроков, они снова спрятались за одним из дальних столов. Шадис тренировалась в трасфигурации, однако бросила это дело - сосредоточиться на волшебстве не получалось, когда друзья обсуждали рядом такие важные дела. Барнабас перечитал им два раза письмо, которое собирался отправить отцу. Он уверял, что такой полуофициальный стиль речи - это вполне нормально. Перечисляя новых друзей, он не забыл упомянуть о их родовитости и сдержанно рассказал, что старые друзья больше не интересует его, исходя из того, какие скудные у них знания и способности. Читая послание вслух, Роджерс едва ли не смеялся. Альфис побаивалась поддерживать его радость, потому что слова в письме были уж очень убедительные. - Теперь главное, чтобы этот этап не провалился, - с надеждой шептал Роджерс позже, когда отправлял письмо со своим красавцем-филином. - Все будет нормально, - заверила его Диана. - Моя подруга сказала, что ты теперь почти слизеринец. А раз уж она, совершенно тихая девочка, так говорит, то ты точно запудрил всей школе мозги. Отец тебе поверит. - Да уж, эти «чистокровки» так старались перетянуть тебя к себе, что теперь наверняка будут хвастаться своим родителям, а те замолвят словечко перед твоим отцом. Все должно выйти отлично, - добавила Скамандер. - Лишь бы ты в это верил.