Отвратительный по погоде октябрь имел кучу плюсов, если хорошенько подумать. Для начала, четвертого числа был День Рождения Минервы, которую любили не только ее соседки, но и все гриффиндорцы за ее потрясающую игру на квиддичном поле. В этом году ей исполнялось четырнадцать лет и теперь Макгонагалл была самой старшей на своем курсе. В гостиной для нее даже устроили сюрприз и, вернувшись с очередного внеурочного занятия с Дамблдором, студентка была очень удивлена. В ее честь Говард повесил в гостиной увеличенную колдографию Минервы, на которой она была запечатлена после первого в этом году матча. Конечно же, он увенчался победой Гриффиндора, хотя Когтевранцы оторвались лишь на пятьдесят очков.
Альфис рада была присутствовать на этом общем для всего факультета празднике. В этот день гриффиндорцы даже не нарывались на ссоры с «чужими» и с рвением поддерживали «своих» во всех начинаниях. Принесенный с кухни втихаря торт (и не один) разделили между всеми, кто хотел поздравить Макгонагалл, а таких желающих было много. Даже Барнабасу достался кусочек, равный с долями других.
«
Отличный вечер», — написала Скамандер в зачарованном дневнике позже, уже лежа на своей кровати, окруженная спящими соседками и откормленным Китчем.
«
Да, было забавно. Николас заметил у одного ученика навозную бомбу вместо конфетти и едва успел обезвредить. Иначе праздник не был бы таким веселым», — ответил Роджерс и Альфис сдержала свой смех внутри себя.
Идею о зачарованных дневниках, кстати, тоже подал Николас, он все время возился со своим, расписывая второму старосте расписания младшекурсников, даты новых собраний префектов и остальные важные для лучших учеников дела. Записанное в одной тонкой книжке с мягкой обложкой проявлялось в другой такой же. К сожалению, продавали их только старостам при предъявлении их уникального значка. Скамандер потратила целый день, чтобы уговорить Говарда на подначивание Николя. Говард потратил еще четыре дня на уговоры хорошего друга. Макмиллан пользовался доверием продавца из магазина учебных принадлежностей, так что ему ценную посылку прислали прямо по почте, без всяких уговоров. Кузен был убежден, что с помощью дневников Альфис общается с Дианой, а пуффендуйке он уже очень хорошо доверял, даже проявлял к ней интерес. Шадис была согласна на эту маленькую ложь гриффиндорцу, хотя теперь только сильнее краснела в его присутствии, потому что ей стыдно было врать тому, кто нравится. Альфис благоразумно решила, что лучше вообще не упоминать Барнабаса при кузене. Наслышанный об их большой ссоре и «холодной войне», Говард не знал, что все это было выдуманным, так что и строгое отношение к Барни у него не было фальшивым. Он старался оградить Альфис от лишних переживаний по поводу «этого уродца» и не подпускал его близко к кузине, если оказывался рядом. Скамандер была рада, что кузен так заботится о ней, но только ее совсем не радовало то, как Говард грубо обращался с Роджерсом. Тот и сам писал в дневниках, что уже начинает побаиваться пятикурсников, которые почти поголовно были друзьями Говарда. К счастью, они уже начали забывать об этой маленькой межфакультетской вражде, потому на горизонте у них виднелись вещи важнее -экзамены, например.
Следующие октябрьские деньки не отличались друг от друга ничем, кроме температуры воздуха, которая неизменно падала вниз. Альфис чувствовала прилив сил, потому что уроки Прорицаний больше не казались бесполезной тратой времени (если потратить половину этого времени на разговоры с Франкой), в классе Аполлония уже было не так плохо находится (в некоторых каменных коридорах Хогвартса было достаточно холодно, а у профессора в башне всегда царило тепло), а уроки З.О.Т.И. все чаще проводились в кабинете, а не на улице (потому что у Суизена перед непогодой болели старые травмы, а непогода была почти каждый день). Замотавшись в свой теплый и мягкий шарф, гриффиндорка сидела на оставленных на берегу пристанях. После нескольких тренировок у нее отлично получалось быстро бегать по бревнам, удерживать равновесие на неустойчивых плотах, уворачиваться от препятствий и на бегу останавливать заклинанием летящие в нее заколдованные дубины, бревна. А еще она умела отстреливаться от импов, хватающих за ноги и желающих утащить в воду. Это давалось даже лучше предыдущих достижений, потому что Скамандер отбивалась от этих ужасных карликов с приятным чувством отомщения.
К счастью, сейчас вода была холодная, пристани скользкие, погода ветренная: совсем не лучшее время для «тропы препятствий». Зато хорошее время, чтобы попрощаться с гигантским кальмаром, который возился на поверхности в последний раз в этом году. Вернуться он соизволил бы лишь весной.
— Красавец, — вздыхала девочка, стоило зверю снова появиться на поверхности озера, всколыхнуть воды и, ворочаясь перед Скамандер своими блестящими красными боками, снова исчезнуть в пучине.
Кальмар словно старался произвести на неё впечатление, похвастаться собой. Он даже позволил ей погладить свое щупальце, в очередной раз проплывая слишком близко. Холодный, скользкий и твердый — так бы описала Альфис свои ощущения, если кто-то спросил у нее описание из трех слов. Будь она стандартной девочкой, уложилась бы в одно слово — мерзкий. Но для Скамандер этот горделивый зверь не был мерзким. Он был очень интересным. К сожалению, поздно было вспоминать о прошлогоднем исследовании, которое они с друзьями собирались устроить. Что ж, для начала было неплохо просто увидеть его и даже потрогать.
Вернувшись в комнату, девочка сразу бросилась к своим многочисленным тетрадям, даже не раздевшись толком после улицы. Китч рядом увлеченно вилял маленьким обрубком хвоста, думая, что хозяйка припасла для него кое-что вкусное, но девочка достала лишь несколько тетрадей, одна из которых, почти уже позабытая, была дневником наблюдений за гигантским кальмаром. Сюда была осторожно переписаны небольшие и неполные тексты из книг, рекомендации знакомых и папы, даже был рисунок. Почерком Роджерса были произведены расчёты — каким масштабным может быть кальмар, судя по колдографии Говарда. Она же — или, вернее, ее копия — была прикреплена здесь, к одной из страниц. С большим удовольствием Скамандер торопливо вписала свои первые впечатления от знакомства со зверем. Теперь оставалось заполнять дневник дальше. Со спокойной душой убирая тетради обратно, девочка вспомнила и о зачарованном дневнике, спрятаном под матрасом, и достала его из тайника. Как и ожидалось, вшитая закладка у книжки покраснела — новая запись сделана.
«Сигнор Трэверс звал меня позаниматься Заклинаниями в библиотеке. Думаю, в этом нет ничего опасного, но я напишу, если что-то случится или хотя бы пойдет не так».
Альфис едва ли не задохнулась от волнения. Надо же было уйти погулять прямо перед новой записью в дневнике! Кто знает, сколько времени Барни уже провел в библиотеке с этим Трэверсом. Франка говорила, что он весьма сдержан на людях, но какие перемены в нем произойдут, останься этот негодяй наедине с Барнабасом? Что он ему наговорит, чему научит? Скамандер отлично помнила, что когтевранка описывала своего одноклассника как хитрого, талантливого, но плохого. Франка умела чувствовать людей, видеть их насквозь, так что ее слова не подвергались сомнениям.
Порываясь прямо сейчас пойти в библиотеку под любым предлогом, гриффиндорка думала о том, что надо верить Барни. Он уже множество раз доказал то, что ему можно доверять, к тому же просил исключить любую угрозу срыва плана, ведь все шло просто отлично, оставалось лишь подобрать нужный момент и спросить отца о той самой вещи, которая едва не подорвала дружбу Роджерса с единственными лучшими друзьями. К сожалению, такой момент невозможно было предугадать. Барнабас решил подождать еще немного, подруги поддержали его решение. Все-таки, прошел всего лишь месяц, слизеринцы видели в парнишке потенциал, отмечали его схожесть с собой, но за «своего» еще не принимали. Требовалось больше времени, чтобы сгладить все недопонимания после предательства Барнабаса на первом курсе и стычку на втором со сбежавшими из школы чистокровными ребятами, которые содерживали оборотня Фенрира, живущего у школы.
Скамандер прижала к груди дневник, уняв плохое предчуствие, мешавшее ей спокойно перенести любые подобные новости от Роджерса. Девочка поклялась другу не делать опрометчивые поступки в это время. Требовалось лишь больше терпения, чтобы с достоинством жить дальше, игнорируя Барнабаса и его опасных «друзей».
Ноябрь принес первый снег, совсем мокрый и липкий, из которого даже достойные снежки вылепить не удавалось. Скоро серые редкие хлопья и вовсе растаяли, снова обнажив коричневые остатки травы и жухлые листья на холодной промерзшей земле. Настроение все равно не испортилось и трое друзей вышли на улицу, устраиваясь поудобнее в виадуке. Правда, теперь совершенно в разных сторонах. Скамандер и Шадис сидели у входа на деревянный мост, а Роджерс ближе к старому фонтану, уткнувшись в книгу. Вернее, в дневник, замаскированный под книгу. Альфис знала об этом, потому что друг не прекращал писать ей, редко кидая в сторону подруг любопытный взгляд.
«Дела у отца пошли в гору», — изложил Роджерс. —
«Думаю написать ему на днях. Возможно, он ответит честно, если настроение будет хорошее. Особенно, если я напишу, что это нужно родителям одного из моих друзей».
«Будем надеяться, что все получится», — ответила Альфис и чуть улыбнулась, едва глядя на Роджерса.
— Хватит вам, — Диана пихнула ее локтем, но тоже улыбалась, хотя и не глядя в сторону Барни. — Ты так сияешь, что привлечешь даже таких зазнаек, — пуффендуйка кивком указала на компанию игроков в плюй-камни, отрабатывающих здесь свои игры.
Ученики были совершенно увлечены своими матчами. Один неверный ход и жидкость из шарика могла с головы до ног забрызгать игрока какой-нибудь жидкостью. Не исключено, что красящей или дурнопахнущей, именно поэтому игра проводилась на улице. Удивительно, как были увлечены игроки с разных факультетов, что даже не ссорились между собой. Девочка с Пуффендуя побила в очередном бою противника с Когтеврана.
— Отлично! — капитан команды Хогвартса, слизеринка Эйлин Принц, одобрительно похлопала девочку по плечу.
Альфис тоже хотелось иметь такие тесные дружеские связи со всеми факультетами, но игра в плюй-камни все равно особого восторга и немедленного желания сыграть не вызывала.
— Может быть, спрячемся в библиотеке и сыграем пару партий в шахматы? — спросила Скамандер у подруги, а потом тут же задала этот же вопрос Барни, записав в дневник.
«Я не могу быть в библиотеке вместе с вами», — ответил парнишка, немного погодя. —
«Даже если мы будем в нашем обычном месте. Там все чаще бывают ребята с Когтеврана. Если они нас заметят, расскажут Трэверсу, а тот сразу же разболтает слизеринцам. Извини».
Альфис вздохнула, но простила друга. За последние два месяца ей удалось привыкнуть к тому, что Роджерс вынужден появляться в свете только поодаль от них. Когда нельзя даже подойти к другу, о какой шахматной партии может идти речь?
— Не переживай, с тобой сыграю я, — Шадис приобняла ее и Скамандер с радостью отдалась ее успокаиваюшим объятиям. Если девочка не имела возможности отдать свою заботу и радость одному другу, все это целиком доставалось второму.
Середина ноября ознаменовалась матчем Пуффендуя и Когтеврана. Альфис могла бы болеть за оба факультета, ведь у нее везде были подруги, так что одинаково радовалась за успехи обеих команд. Однако, когтевранцы стали слишком строги к соперникам, когда те перехватили инициативу в игре. Умные стратеги столкнулись с талантливыми и упорными противниками. Игра становилась все зрелищнее.
— Бэкфорд отправляет бладжер в Росса! — воскликнул диктор. — Загонщики команды Пуффендуя плохо отрабатывают свой «хлеб»! Росс чудом уворачивается!
Рядом Сьюзан — соседка Альфис и сестра Мэри — отчаянно воскликнула и закрыла лицо руками. Все-таки, она еще имела чувства к вратарю команды Пуффендуя, пусть они и расстались. «Какая глупость!» — с возмущением думала Скамандер, с раздражением глядя на соседку. Уж сама Альфис ни за что бы так не убивалась по парню, с которым их ничего не связывает.
- Боже, какой кошмар! - всхлипнула Диана. - Как же хорошо, что у вас, гриффиндорцев, в этом году не было отборочных. Я бы не выдержала, если с Говардом или Барни на игре произошло нечто подобное!
Скамандер мигом побледнела, представляя, что брат может не выйти из пике на своей метле, отстающей от других новеньких «Чистометов», или что небольшого на фоне других игроков Барнабаса сшибает с метлы тяжелый бладжер. Да, как же хорошо было, что в прошлом году вся команда оказалась укомплектована отличными игроками, которые еще не заканчивали школу в ближайшие года два. Отборочные игры Гриффиндору не понадобились, слава Мерлину! Руками Альфис прикрыла рот, испуганно пискнув, когда на поле в очередной раз кто-то едва не пострадал.
Хогсмид все еще был чудесен. Теперь, когда снег таял не так быстро, он укрыл все домики легким белым покрывалом. Из некоторых магазинов струился разноцветный свет, маня к себе. На улице было прохладно, клубы пара вырывались из рта вместе с восторженными трепетными вздохами. Потирая замерзшие ладони, пуффендуйка и гриффиндорка зашли в «Три метлы», в этот раз окруженные пестрой компанией. С ними были сестры-гриффиндорки, соседка Шадис по комнате Джоанна и Франка Диего. Последние две уже тихо болтали о чем-то своем и с заметным интересом слушали остальных девочек, не вмешиваясь в разговоры. У магазина, где продавались принадлежности для квиддича, девочки заметили Минерву Макгонагалл. Она была с девочкой-старостой с Гриффиндора, которая тоже играла в команде по квиддичу. Вместе с ними стояла Помона Стебль, уже довольно взрослая и симпатичная круглолицая девушка, тоже пуффендуйка, ассистентка профессора по Травологии. Отрадно было видеть, что себя никто не остался без компании. Быть в Хогсмиде одному - тоже угнетающее времяпрепровождение.
Хохоча, компания девочек заняла большой столик в таверне. Как назло, такой же большой стол неподалеку был занят компанией слизеринцев и когтевранцев. Хорошо хоть, что они не были соседями, но некоторые девочки все равно стушевались. Тем не менее, разговор продолжился, пусть и тихий.
- Чем же ему интересны эти «змеи»? - неожиданно спросила Мэри у своей сестры, обратив на себя внимание всех девочек.
- О ком ты? - спросила Диана, чуть заметно оглядываясь.
- Барнабас Роджерс, конечно, - со смущением ответила гриффиндорка. - Такой умный, такой симпатичный, но возится с этими уродами. Несправедливо.
- Они, вообще-то, тоже не тролли на лицо, если хочешь заметить, - усмехнулась Сьюзан.
- Но они все равно не похожи на него, - Джоанна вздохнула. - В нем ведь... есть что-то загадочное. А еще он терпеливый и толерантный, хоть и немного.
Альфис с Дианой, поглядывая на столик неподалеку, тоже приметили своего друга. Он сидел за дальним краем, но лицом к ним, пока еще не замечая подруг или делая вид, что не замечает.
- Толерантный?! - зашипела Сьюзан. - Водится с компашкой чистокровных наглецов и остается толерантным? Звучит, как шутка. Жаль только, что не смешная.
- Джоанна говорит по делу, - Франка нахмурилась, защищая подругу, которая зажалась и успела пожалеть, что влезла со своими рассуждениями. - Если его друзья постоянно кричат и хвастаются своим родом, то он этого никогда не делает. Сколько раз он назвал кого-то грязнокровкой или позволил себе хоть какое-то оскорбление к маглорожденным и полукровкам вслух? Вы лично слышали? Он ни на кого не нападает и ничем личным не хвастается.
- Он лишь оскорблял меня, тогда в сентябре, - напомнила Скамандер. - Но я вообще чистокровная, да и после этого он меня никогда не трогал.
- Давайте, защищайте его только из-за его смазливого лица. Этот молчун может говорить что-то подобное нам в спину. И, ставлю сто галлеонов, он сейчас с друзьями далеко не домашнюю работу обсуждает, - девушка кивнула в сторону столика недругов.
Девочки одновременно посмотрели туда и заметили, что Роджерс активно участвует в каком-то разговоре, иногда чуть посмеиваясь. Скамандер почувствовала, как щемит в сердце. Если это были его наигранные эмоции, то он был просто потрясающим актером.
- Но мы им не должны уподобляться, - холодно напомнила Шадис и все отвели взгляд. - Обсуждать и оскорблять в спину - их прерогатива, а не наша. Но Джоанна все равно права, он от них отличается.
- Хотя бы тем, что он гриффиндорец, - согласилась Скамандер, глядя, как горит красно-золотой шарф товарища на фоне отталкивающих зелено-серебряных и холодных сине-бронзовых. Один огонек в царстве мрака.
- И, все-таки, красивый, - Мэри хихикнула. - У него все равно будет куча валентинок четырнадцатого февраля.
- И половина из них окажется от тебя, - усмехнулась Сьюзан. - «Пожалуйста, обрати на меня внимание, Загадочный Темный рыцарь!»
Пока младшая сестра шлепала своим шарфом старшую, девочки едва слышно смеялись. Альфис подумала о том, как Роджерс будет читать валентинки. Наверняка, покраснеет от смущения, но постесняется выкинуть или сжечь. Он не любил привлекать к себе внимания, но ещё ценил чужой труд. Скамандер и сама не понимала, насколько хорошо знает друга, что может так подробно представить его реакцию и поведение.
Возвращаясь в замок, девочки проходили мимо разных магазинов, изредка заглядывая внутрь. У Альфис еще остались деньги и она заглянула в магазин учебных принадлежностей. Ей важно было купить подарок для друга на его День Рождения, пусть даже ценой всех карманных денег, которые родители присылали раз в месяц. У продавца как раз остались последние карты звездного неба из всей ограниченной первой серии. Едва уложив покупку в уже запакованной подарочной упаковке в свою сумку, Скамандер догнала подруг, радостно улыбаясь. Она оправдалась тем, что купила одному знакомому подарок на День Рождения, а потом подмигнула Диане, чтобы и та не забыла о приближающемся событии. Пуффендуйка едва улыбнулась. Как же она могла забыть?
***
Декабрь был морозным, светлым, очень приятным. Конец первого полугодия ознаменовал контрольные работы по некоторым предметам, однако третьекурсников это мало волновало. Вот пятикурсники и семикурсники уже начали готовиться к своим серьезным экзаменам за несколько месяцев, но большинство из них вели себя почти беспечно. Например, Говард и его компания с радостью играли в снежки на школьном дворе с более младшими учениками. Оборона снежных крепостей обещала быть веселой. Но только не для слизеринцев.
Роджерс успел уже тысячу раз пожалеть, что он свободное время после школы проводит с ними. Конечно, они учили его новым заклинаниям, которые, даже если были темными, имели большую пользу. Из знакомства и мнимой дружбы с ними мальчишка извлекал много хорошего. Он научился хорошо колдовать, освоил заклинания, трансфигурацию и защиту от Темных Искусств (звучало смешно, потому что его «учителя» сами не гнушались их применять) на несколько курсов вперед, к тому же больше узнал о магических ритуалах и обрядах, выяснил, как мыслят люди, напичканные с детства чистокровными убеждениями. Некоторое вещи он перенял от отца, но часть новых знаний даже помогла лучше его понять. Поэтому Роджерс хорошо подобрал слова в следующем письме. Он уже не сомневался, что, если отец на вопросы и не ответит, то точно не разозлится.
Утро седьмого декабря началось с ужасной метели. Соседи совсем не выспались, утром опять переругались из-за того, что их питомцы - крыса у одного и кот у другого - снова устроили в комнате гонки на выживание и разворотили третьему, ни в чем не повинному мальчишке, всю кровать. Роджерс поспешил сразу после душа быстро уйти на завтрак, потому что молчание сонных гриффиндорцев было лучше ужасной ругани.
Солнце еще не поднялось, в замке было темно, лишь зажженные свечи догорали в своих подсвечниках. Портреты еще спали, в коридорах было почти пусто и прохладно. Ужасно романтично и загадочно. Парнишка любил зиму отчасти и за то, как начинались зимние дни - во тьме, тишине и прохладе.
Филин, посланный к отцу, все никак не возвращался, да и вряд ли бы скоро вернулся в такую метель. Однако день все равно не должен был быть испорчен, ведь сегодня не пришлось бы общаться со слизеринцами, у которых на носу был важный зачёт. Разве что, Трэверс мог снова прогуляться с ним вокруг замка или засесть в библиотеке, но на один день можно было и притвориться больным или оправдаться подготовкой к контрольной работе.
Ответ от отца настиг мальчишку за обедом. Его ненаглядный красивый питомец, на которого отец на первом курсе не пожалел больших денег, все же преодолел метель и принес письмо. Барни пообещал себе прочесть его позже, не в окружении посторонних. Лишь заметил любопытный взгляд Альфис. Жаль, что не удалось с ней пообщаться, а зачарованный дневник Роджерс случайно оставил в комнате, спеша сбежать от ссоры соседей. Барнабас огляделся и, поняв, что никто на него практически не смотрит, показал подруге жестами, чтобы она следовала за ним.
По одному друзья прошмыгнули в гостиную, где гриффиндорцы запасались другими учебниками и тетрадями для оставшихся уроков. Ученики ходили быстро, торопились, так что и Роджерс от них решил не отличаться. В своей комнате парнишка нашел дневник, у котрого закладка была красной и, казалось, вот-вот взорвется или загорится от того, сколько непрочитанных записей было сделано во второй зачарованной тетради. Барни ответил на все тревожные вопросы подруги (три абзаца непрочитанных вопросов и угроз, что ему будет, если друг не ответит сейчас же) одной фразой: «Я просто забыл дневник в комнате». Лишь после этого мальчишка вспомнил о том, что у него в сумке лежит письмо отца. То самое, ради чего он потратил три месяца в школе на дружбу с чистокровными ребятами с не самыми благородными убеждениями в своих головах. То самое, ради чего он будто бы отказался от подруг и не мог к ним даже подойти, не отыграв брезгливость на лице. Быстро распечатав конверт, гриффиндорец уткнулся в строгие ровные строчки, написанные с нажимом рукой Роджерса старшего. Через две минуты, закончив читать, мальчишка поймал себя на том, что улыбается. Облегчение пронеслось по всему телу, завладело каждой клеточкой. Откинув голову назад, Роджерс вздохнул и закрыл глаза. Все получилось. Все было просто отлично. Отец был вынужден просить информацию и теперь он не нужен тем людям, они даже рады, что его сын больше не шпион у «предателей крови». Он в безопасности. И друзья в безопасности.
Но тут же другие заботы пришли на ум. Как разорвать связи со слизеринцами? Нужно ли вообще это делать? Вспомнилось то, как отец с ним общался на протяжении трех месяцев. Вежливо, с гордостью, даже хвалил иногда. Роджерс оказался не готов отказаться от этого. Да, он не мог верить отцу, но вдруг он бы изменился? Сомнения перемешивались в голове, голос совести и здравого смысла настаивал на том, что на первом курсе отец был таким же хорошим, когда Барни подружился с подобными чистокровными ребятами. И что было потом, стоило от них резко отвернуться? Этого не забыли ни слизеринцы, ни Роджерс старший. И он еще позже посмел воспользоваться своим сыном, как малолетним разведчиком. Раз за разом использовал и бросал, когда сын снова лишался всех этих успехов! Пытаясь рассуждать спокойно, Барнабас подумал о том, как будет лучше для самого себя. Душа и разум тянулись к Альфис и Диане, лучшим подругам. Самым понимающим, самым веселым. У них были общие черты, за ними было интересно наблюдать, интересно было с ними говорить на разные темы. Наблюдать за их семьями, дружными и любящими, можно было с тоской на сердце, завистью, но и с радостью, ведь Скамандеры его ни в чем не обделяли, даже в заботе, а Шадисы уже заочно любили его, веря на слово своей дочери. Слизеринцы мыслили узко, оставляли позади все чувства, даже мораль и какое бы ни было уважение к правилам и законам. Ради цели они не гнушались ничем. Барни ощущал свое сходство с ними, однако эти сходства были заложены в нем отцом, а другое, нечто большее - умение следовать зову сердца и обращаться к морали, - были в нем с рождения и оказались развиты дедушкой. Барнабас не хотел быть против всего мира, преследуя свои идеи, особенно не вполне человечные. Значит, надо было покончить с этим. Нельзя было угнетать себя только ради одобрения отца. Мальчик и так занимался этим много лет.
***
Альфис с утра помнила одну важную вещь. С раннего часа ее преследовала грандиозная мысль, куда серьезнее, чем заговор с друзьями, мысли о гигантском кальмаре, надоевшая учеба и предвкушение поездки домой на каникулы.
«
Поздравляю с Днем Рождения, зануда! Жду не дождусь вечера, чтобы наконец-то отпраздновать это в кругу друзей без лишних глаз. И можешь не возражать, потому что я еще в сентябре предупреждала о том, что празднику быть. Серьезно, это не так страшно - отпраздновать в скромной компании четырнадцатый День Рождения. Хоть раз в жизни у тебя должен быть праздник».
Но друг не отвечал. Альфис уже и извинялась за «зануду» и спрашивала, в чем дело, потом бесконечно переживала, но скоро увидела, что друг даже не достает дневник, хотя иногда посматривает на подругу и пытается что-то быстро и незаметно сказать. Лишь перед обедом до девочки дошло, что товарищ просто оставил свою тетрадь в башне Гриффиндора. Так и оказалось. Он написал ей об этом, едва попал в свою комнату после обеда, а потом снова затих на несколько минут. Скамандер уже боялась опоздать на занятия, когда Роджерс вышел из комнаты, серьезный и напряженный. Показал подруге на дневник и снова вышел из гостиной.
На уроке Истории, узнав обо всем, Скамандер тоже вздохнула с облегчением и откинулась на стул. Информация была просто передана важным постоянным клиентам, а не Темным волшебникам или журналистам. Слава Мерлину... Теперь, когда новую инфу Роджерс старший не мог получить, ему, конечно, не выгодно было, чтобы сын дружил с недостойными людьми. Барни сильно переживал, как прекратить общение с навязанными новыми друзьями. Скамандер напомнила, что на первом курсе он дружил с ними куда дольше, чем сейчас и все закончилось именно из-за нее, Альфис. Она раскрыла всех напавших на неё зимой, попыталась одолеть Джоша, а потом все выложила директору и преподавателям.
«Теперь ждать, пока на тебя в очередной раз кто-нибудь не нападет? Ждать очередного школьного скандала?» - возмутился друг. - «Нет, такого я не могу допустить».
Альфис напряженно думала о том, как «вывести Барни из игры» и в итоге они договорились пока не прекращать все так резко, а идти к этому постепенно, то есть парнишка должен продолжить дружбу со слизеринцами и когтевранцами. Не самый приятный исход, но новость удалось сгладить другим событием. Скамандер снова напомнила другу о Дне Рождения. Тот немного сморщился. Хотелось забыть об этом, но, раз уж Альфис так настаивала и даже отец соизволил припомнить в письме, то выбора не было.
После занятий мальчишка не переодевался до позднего вечера, даже под одеялом спрятался в школьной форме. Он понятия не имел, как должен выглядеть на таком импровизированном мероприятии, но на важные встречи и события ходил вместе с отцом в официальной одежде, даже на чьи-то семейные праздники. Зато Альфис надела платье, единственное, что выбрала Куинни. Его девочка еще ни разу не надевала. Темно-зеленое, с рукавами средней длины и широкими плечами, а так же узкой талией. Девочка даже с удовольствием заметила, что не выглядит угловатой. Она одевалась ночью, после отбоя, так что в зеркале себя особо не рассмотрела. Прихватив свой подарок, гриффиндорка спустилась вниз, осторожно идя по коридорам, избегая Прингла. Там уже была Диана, которой идти до места встречи было совсем недалеко. Они пришли сюда первые и теперь дожидались Барнабаса, рискуя нарваться на старост или отработку. Совсем скоро он появился, улыбаясь от радости тайной встречи, но Скамандер не стала тратить время на приветствия.
Они стояли в подземелье, у плохо освещенного свечами натюрмота с веселыми фруктами. Едва дотянувшись до изображения груши, Альфис поскребла ее ногтем, словно щекоча. Нарисованный фрукт захихикал и вдруг превратился в зеленую дверную ручку. Скамандер с таинственной улыбкой открыла дверь и впустила вперед друзей, а потом быстро прошла за ними. Трое ребят оказались в просторном помещении. Это был словно второй Большой зал, с теми же пятью длинными столами и лавками, только без окон, гобеленов, без волшебного потолка, и с огромным костром в конце помещения. Везде суетились домашние эльфы, гремя кастрюлями. Там, у костра и большой печи, было больше всего рабочих, готовящих провизию. Пока эльфы их не заметили, Альфис повернулась к друзьям и тепло улыбнулась.
- Добро пожаловать в кухню Хогвартса! - негромко сказала она и друзья расцвели улыбками следом за ней.
