Серая мышка Скамандер

Задав всего пару вопросов, он повел ее за собой. Она молчала, следуя за ним беспрекословно. Диана осталась в таверне. Конечно, она не будет вмешиваться. У нее нет проблем с доверием, как у них. Они оба - одна большая проблема. - И куда мы? - видимо, Альфис решила, что теперь очередь ее вопросов. - Подальше, - ответил Барни и понял, что его самого подобный ответ не устроил бы, - куда-нибудь, где мало людей. - И, конечно же, ты не знаешь окрестностей? - Знаю. - Ох. Ну, конечно, знаешь, - вздохнула она с раздражением. Скамандер верила, что знает, только в очередной раз удивлялась, откуда. - Вспомни прошлое Рождество, - мягко напомнил он. - Я прислал тебе открытку отсюда. Альфис просветлела в лице, вспомнила. И уже через секунду поджала губы, чувствуя вину. Девичья память обеспечивает подобные неловкие ситуации. Чем дальше они шли, тем хуже себя чувствовала Скамандер, но зато она была уверена, что поступила правильно, идя за ним. Пошла на компромисс сама с собой. Решила, что только Барнабас будет тем самым мальчишкой, единственным другом, которому можно доверять и из-за которого, конечно, придется переживать. Но он был особенным мальчишкой. Тем, кто заставил ее испытывать переживания подобного характера. Тем, кто видел в ней не второго Говарда, а девочку. Вот поэтому теперь она и была девочкой, но только для него. Черт, Мэри была права. Ну, и Говард. И, скорее всего, Диана. Чего уж там, и все сплетницы, которые об этом говорили. Однако правда чуть-чуть отличалась, пусть и была правдой. Скамандер была Роджерсу не парой, но очень близким другом. Даже не лучшим, а просто близким. Оставалось лишь надеяться, что парнишка думает так же. Барнабас, на самом деле, думал сейчас совершенно о другом. Он с осторожностью подбирал слова у себя в голове. Да, Альфис сегодня получила бы правду, но только осторожную. Всю правду о его жизни, ответ на каждый чертов вопрос. Она этого заслуживала. Внутри все кипело, стоило лишь вспомнить об отце. В этом мире совсем не осталось людей, которым можно было полностью доверять, совсем не осталось людей, которые любили. Да, не осталось! Иногда Барнабас вынужден был себе напоминать, что нельзя позволять обманывать самого себя. Он один раз ошибся, подумал, что это шанс стать ближе к отцу... Самая отвратительная ошибка, самая болезненная. Отец уже тринадцать лет не способен был на любовь. - Почти на месте, - сказал гриффиндорец, напоминая самому себе о том, что не должен потерять лица перед подругой. Скамандер все еще молчала. Они миновали магазины, перешли к особнякам, коттеджам и просто домикам. Здесь было уже совсем тихо и почти не виднелось людей. Ученики в Хогвартских мантиях так далеко от главной улицы могли привлечь внимание, так что парнишка снял свою и протянул Альфис руку. - Мантия. Привлекает лишние взгляды, - кратко сказал и гриффиндорка сняла этот элемент гардероба, подавая его другу. Он заметил, что она одета в почти магловскую одежду. Красивую женскую одежду. И она пыталась казаться безразличным ребенком, одевшись в такую красоту? Ох, если бы он заметил раньше, то с уверенностью заявил бы подруге в лицо: ты пытаешься солгать. Но теперь она не пыталась. Лишь шла рядом, разглядывая его рубашку и коричневый жилет. Как у отца. Нет, нельзя было думать о нем, как об отце. Папа был немного старомодным, всегда говорил прямо, редко терял свое хорошее настроение, и, конечно, отличался от других взрослых доброй долей наивности и теплоты. Мог ли похвастаться этим Барнабас? Нет. - Пришли, - шепнул парнишка. Оглянулся, посмотрел по сторонам, а потом быстро подбежал к забору одного из скромных коттеджей и перепрыгнул его. Благо, плетень был невысокий. Чуть выше барьера, которые профессор Суизен ставил на свои дистанции. Барнабас прошептал какое-то заклинание и обернулся, подавая руку девочке, но та с разбегу преодолела это препятствие сама, несмотря на юбку, и приземлилась на ноги, подгибая колени, чтобы не свалиться на маленьких каблучках. - Молодец, теперь чуть пригнись и давай за мной, - сказал Роджерс, почти бегом идя за дом. Они обогнули дом, скрылись в беседке, сплошь заросшей виноградником. Свет здесь был приглушенный, зеленоватый, потому что просвечивал через большие листья винограда. В середине плошадки под крышей стоял столик на кованных ножках, около него такая же лавочка. Барнабас постелил на неё свою мантию и сел, а лишь затем пригласил сесть подругу. Она бесшумно опустилась рядом. - Где мы? - спросила совершенно спокойно, оглядывая дом. - Здесь жил мой дедушка. Теперь этот дом мой, - таким же тоном ответил Роджерс. Совершенно флегматично. - Он, конечно, пуст и заперт, а над двором стоит магический барьер, не пропускающий чужого, но я тебя впустил. Ты же в курсе Пропускающего обряда? - Конечно, - девочка прикрыла глаза, чувствуя умиротворение. - На территорию наложены все доступные защитные заклинания, подчас даже самые опасные и снять их или изменить может лишь законный хозяин, которого назначил предыдущий владелец. Здесь, видимо, нет особо опасных заклятий. Даже никаких отталкивающих. - Дедушка не хотел, чтобы его дом казался таким страшным и ценным. Ворам здесь все равно ловить нечего, а завистникам не приходится думать, что такого он тут прячет, если наложил опасные заклинания на такую хибару. Тем не менее, они есть и очень мощные. - Не сомневаюсь, - Альфис вздохнула и повернула голову к другу лицом. - Теперь ты готов рассказать? - Любой вопрос, - Барни пожал плечами, опустив голову. Его грустный профиль казался таким завораживающим. - Какая у тебя семья? - это имело огромную важность. Именно это влияло на характер, на решения, на чувства. - Никакая, - честно ответил парнишка, словно выплюнув это слово. Обида на последнего члена своей семьи продолжала проедать до костей. - Паршивая. Отец да я. Последние Роджерсы. У дедушки была жена-магла, но она умерла давным давно из-за магловской болезни, - парнишка замешкался, вспоминая. - Порок сердца. У них было двое сыновей. Старший стал приспешником Грин-Де-Вальда, жены и детей не осталось, не успел завести. Роджерс прервался, поджимая губы и сглатывая ком в горле. Альфис покрылась мурашками, вспоминая о том, как Барни лишился дяди. Неправильного дяди, с гордостью умеревшим за свои убеждения. Забыв о брате, отце и племяннике, которые были сзади в этот момент. Мерлин, они, оказывается, были похожи! Если бы все сложилось по-другому, у Барни сейчас тоже был бы кузен, как Говард. Или он сам был бы тем Говардом для своего кузена. Умный старший брат со строгими родителями. - Отец никогда в открытую о своих убеждениях не говорил, но никогда не гордился тем, кто была его мама, моя бабушка, - продолжил мальчик, говоря с презрением о том, кто его родил и с осторожностью о своей умершей близкой родственнице. - В конце концов, он нашел себе жену, чистокровную девушку младше себя... - Барни, - ее тревожный голос. Отрезвляющий. - Тебе больно об этом говорить, я вижу. Ты можешь пропустить этот момент. - Нет, мне уже давно не больно, - возразил он и выпрямился, хмурясь. Влага в глазах пропала. Голос снова смягчился. - Моя мама его любила. Он ее тоже любил. Ее и меня, пока она не умерла. Родила меня и умерла. Дедушка сказал, что в ее семье было много кровосмешений и она была больна с рождения. Но она выбрала меня, а не беззаботную жизнь с отцом. Представляешь, я все детство думал, почему она так сделала. Этим летом я увидел. У тебя дома. Твои родители тебя любят. И я понял, что она меня тоже так любила. Я просто в какой-то далекий момент был любим обоими родителями... - У мамы родители умерли, когда она была маленькой, а у папы не стало отца, - тихо вступила Альфис. - Конечно, они меня любят и стараются мне дать все, чего не было у них. Когда у тебя будут дети, ты тоже постараешься, - Скамандер с опаской взяла его за руку. Он не оттолкнул. - И потому тебе так тяжело доверять? Потому что ты не знал доверия дома? - О, нет, дома мне всегда доверяли. Хотя бы дедушка, - сказал парнишка. - Все дело в одном, только в отце, - Барни замешкался, подбирая слова. Хотелось так много плохого о нем сказать, но тогда Альфис узнала бы слишком много. То, что касается лично ее. - Мой отец... Он по долгу работы никому не доверяет. Он приучил меня тоже быть хладнокровным и осторожным с другими. Думать головой, а не сердцем. Долго меня таким воспитывал, - так Роджерс подошел к итогу, к причине его неправильности. - Я так воспитан, Альф. Я узнавал о чувствах из книг. Из книг, а не от родного человека, - из груди вырвался грустный смешок. - До Хогвартса я одиннадцать лет практически жил взаперти и для меня стало нормой прятаться. Физически и морально. Любое человеческое мне чуждо, потому что я раньше никогда не общался с обычными людьми, со своими ровесниками. Так что в Хогвартсе я стал... М-м-м... Самим собой? Все смог узнать и постигнуть сам, без чужого контроля, наблюдая и общаясь вживую. Теперь я сам себя воспитываю, поэтому отцу так не нравится эта школа. Но он слушался дедушку. Хотя бы до того момента, как он умер. Однако, одним из условий получения наследства, как ты уже знаешь, стало мое образование в Хогвартсе. Хотя бы до уровня С.О.В. Барни улыбнулся, чувствуя гордость и облегчение, а Альфис сжала его руку крепче, слушая внимательно. - Теперь я понимаю, но, пожалуйста, - четко и с расстановкой заговорила она, - попробуй доверять мне больше. Хотя бы еще совсем немного, без боязни и обид. Что я должна сделать, чтобы ты смог? - учтиво поинтересовалась она, заглядывая ему в лицо. - Я стараюсь, Альфи. Я стараюсь доверять и я никому так прежде не говорил и не доверял так много, как тебе. Но, если ты стала бы соблюдать пару условий... - Давай, скажи, - подруга, когда пауза стала слишком длинной, нетерпеливо толкнула его плечом, едва ощутимо. - Для начала, не хвататься за палочку каждый раз, когда я совершаю что-то неправильное. И не кричать на меня, - улыбнулся парнишка, начиная быть похожим на обычного друга, который слишком хорошо ее знает. - У меня встречное условие, - то, как она нахмурила брови, развеселило гриффиндорца. - Не давай мне повода взяться за палочку. Если соберешься что-то сделать, зная, что мне это не понравится, хотя бы предупреди, чтобы я узнала об этом от тебя, а не от директора или главы попечительского совета. Это одно из первых условий. Уверена, их будет больше. - Тогда мое второе: никому не говорить о том, что я тебе рассказываю. Даже не намекать. Ты должна быть, как гранит, Скамандер. - Я буду, как алмаз, - уверила она. - Клянусь своей волшебной палочкой. - Никому. Даже Диане. Даже Китчу. Только если я не разрешу, - предупредил парнишка, начиная хмуриться и переходя на шепот. - Я все поняла. Даже никакому легилименту не выдам! Даже под угрозой смерти! - убедила она, положив руки на его плечи. - А ты взамен не будешь мне врать. Даже если это ради моей безопасности, даже если ради безопасности всего мира. Что-то такое мелькнуло в его глазах, отчего Скамандер прерывисто вздохнула, тревожно хмурясь. - Барни. Клянись, - потребовала девочка. - Я клянусь, - выдохнул он, чувствуя, как кончик языка засыхает от этих слов. - Только это... Будет не совсем легко. Пойми меня, пожалуйста. - Ну, если ты захочешь недоговорить или соврать, видя, что сейчас не время для этих слов, можешь подождать немного. Это я уж точно понимаю. Признаться честно, я тоже вру тебе иногда. Опять же ради тебя, как и ты ради меня, - Альфис вздохнула и отвела взгляд. Барнабас готов был разорваться на части. Мерлин, ему было, что сказать! Прямо сейчас, насчет отца, всю правду! О том, что он заставляет его шпионить, что скрывал ее письма, что ему нужна была информация от Порпентины Скамандер, заместителя главы мракоборцев. От ее мамы! Но почему же он, чертов трус, молчал?! Боялся? Все еще боялся?! - Альфис. В горле пересохло. Парнишка схватился за ее руки, всегда горячие, в отличие от его ледяных ладоней. Она это заметила, дернулась, изумилась. Барнабас приготовился говорить. Назад пути не было, она уже поняла, что у него на языке вертится что-то важное. - Мой отец... - выдох, вдох. - Он... Он знал, что я еду к тебе, а не к Говарду! И гриффиндорец выложил все, что хотел сказать, теперь без всяких пауз, прямо подруге в глаза. Правду вперемешку с оправданиями — совсем не так он это представлял. Альфис сидела и глядела в ответ, пораженная услышанным, словно мир сейчас рухнул к ее ногам. Сначала она испугалась этой информации. В голове крутились теории, вопросы, но Скамандер отложила все это на второй план, вспомнив, почему они оба здесь и что сейчас произошло. Барни, смертельно бледный, предал отца. Предал ей своего отца. Того, кто оставался ему последним оплотом тринадцать лет, кого он любил и с детской надеждой ждал ответа. У него глаза почернели совсем, испуганно осматривали каждую черточку лица подруги. Его первая серьезная правда. Такая опасная, важная, слишком личная, невероятно трудная для него. Черт, а ведь летом она поверила в его ложь. Поверила, что почтовые совы могут ошибаться, а за квартирами в Лютном переулке на время отъезда хозяев присматривают настоящие домоправители. Но теперь злиться на неправду, когда девочка столько знала о нем, о близком друге, не получалось. - Барни, это... - выдохнула она, все еще задыхаясь от страха. Мысли путались. Что Роджерсу старшему было нужно? Несчастный Барнабас... - Это вся правда? - Да, - кивнул он зашуганно. И вдруг она, чувствуя огромную благодарность, его обняла, очень крепко прижала к себе, упираясь носом в шею. Он пошел на предательство ради нее. Он поставил ее прежде семьи. Это был такой сильный, такой большой поступок. - Спасибо! Огромное спасибо! Я никому не расскажу, правда... В любом случае, спасибо за честность! Ты не представляешь, как я ценю это... Это ведь такое титаническое усилие. И это все для моего доверия, поверить не могу... - бормотала она, стараясь его утешить, но не могла подобрать слов. Роджерс, с испугом глядя на ее волосы, которые гладили ему щеку, от которых так пахло ромашкой, а не магическими косметическими средствами, растерянно обнял ее в ответ, укладывая руки подруге на спину. Осознание приходило медленно. Но теперь, когда он сам себя услышал, когда понял, что только что случилось между ними, расстерянно выдыхая в ее волосы, гриффиндорец сильно зажмурился... Но затем он вспомнил, что все рассказал. Все про отца, все про семью. Все, что его мучило. Выложил перед ней свою жизнь и все вопросы, которыми задавался тринадцать лет. Впервые в жизни с плеч рухнул такой огромный груз. И тут же стало очень страшно, стоило лишь вспомнить отца. Он словно возник из ниоткуда, скривился, пришел в ярость и уже поднял над собой палочку, чтобы наказать. Роджерс предал девчонке свой род. Так шипел отцовский голос в голове. Он был полон презрения, унижения, гнева. Стало так страшно и Барни осознал, что это лишь от представления, как он все выложил отцу. Вот его реакция. А вот реакция Альфис, чьи горячие объятия не давали задрожать от ужаса. - Альфи... - Роджерс сжал ее в объятиях крепче. - Что мне теперь делать? Она замерла, обнимая его и думая, что это сон. Этот вопрос так долго стоял у нее в голове. Столько раз в жизни гриффиндорка слышала это в своей голове, из уст близких, даже от самых серьезных и взрослых людей. Но в самую последнюю очередь девочка ожидала услышать это от Роджерса. Чуть отстранившись, она посмотрела в его лицо, впервые не скрытое безразличной маской спокойного человека. Он был так напуган. Барни действительно не знал, что будет дальше. Это было настоящее отчаяние от незнания того, что надо делать. Наверное, такое он испытывал впервые. Скамандер чуть нахмурилась и вновь положила руки ему на плечи, крепко их сжимая, приводя в себя, в сознание. - Жить дальше, - уверенно сказала она. - Жить, словно ничего не случилось. Все ведь осталось по-прежнему, мир еще стоит и ты устоишь, просто у тебя сейчас появился самый близкий друг. Кто-то, кто готов хранить все твои тайны и помогать тебе, стоит только попросить. С кем можно быть честным и ожидать честности в ответ. И теперь все осталось так, как и было, только ты теперь не один. Роджерс посмотрел на неё уже спокойнее и кивнул. В голове медленно крутились шестеренки, механизм приходил в действие, только уже по новой схеме. Эмоции вновь вернулись под контроль. Затем пришло понимание. Говорить Альфис, но не говорить отцу. Парнишка медленно поднялся и помог подняться подруге, а потом снова спрятал мантию, уменьшив ее с помощью колдовства. - Тогда нам надо идти, - сказал он, приводя дыхание в порядок. - Там Диана одна в «Трех Метлах», да и учителя могут искать... Скамандер, ты не представляешь, как у меня сейчас забита голова? Это нормально? - Совершенно нормально. Наверное. Потому что я тоже чувствую, как у меня в голове мозги варятся, словно джем, - ответила гриффиндорка и отвела взгляд, а потом улыбнулась. - Учебный год начался неделю назад, а у нас уже столько проблем. Просто рекорд. - Но мы разберемся с этим, как разбирались всегда, - уверил ее товарищ. - А знаешь, почему? Потому что это уже не просто что-то чужое. Это касается нас. Это твое и мое личное дело. Мы обязаны разобраться с этим. Только мы. - Мне кажется, стоит рассказать Диане, - Альфис прикусила губу. - Она была с нами летом, тогда. Она всегда с нами. Все-таки, даже если мы близкие друзья, то нас никогда не было двое, всегда трое. Она нам нужна, - заметив испуг Роджерса, девочка поспешила его успокоить. - Это не означает, что придется ей выложить все, как и мне. Просто в один момент признаться, что твой отец заинтересован в информации от мракоборцев. Она должна знать, потому что это и ее касается тоже. Она нас отлично знает и поймет, что мы что-то скрываем. Расскажи ей, как и мне, что отец использовал тебя, да, но ты теперь с нами. Ты наш двойной агент, Барни. Ты наш друг. Мы втроем будем знать одну большую тайну. Мы будем заниматься огромным расследованием вместе. Как и всегда разбирались втроем. Без неё мы никто, бесполезны, как метла без последнего и самого главного прута. - Я знаю, - отозвался Роджерс, уходя в себя, а потом стремительно выходя из беседки. - Идем. Надо рассказать ей сейчас. Вне школы об этом болтать легче. Надо только найти надежное место. Туда и обратно вместе с ней мы дойти уже не успеем. Поэтому они спешили. Почти бегом достигли главной улицы, расколдовали и накинули мантии, а затем сунулись в «Три Метлы». К их большому опасению, пуффендуйки там не оказалось. Зато были ее соседки. Хотя бы одну Альфис знала лично, так что поспешили к ней, бестактно вмешиваясь в чужой разговор. - Привет, Джоанна, - сказала Альфис, стоя над их столом. - Не видела здесь Диану? - Ушла в другие магазины. Сказала, что больше не может здесь сидеть. Она выпила три стакана сливочного пива в одиночестве, - и тут же соседка Шадис по комнате нахмурилась. - Эй! Она ведь ждала вас! Я думала, что вы уже вместе! - Разминулись, похоже, - виновато пробормотала Скамандер. - Огромное спасибо. И вышла из таверны, таща за собой друга. - Нужно разделиться, - с неохотой заметил тот. Разумеется, он слышал их разговор. - Я обыскиваю северную сторону улицы, ты южную, договорились? В конце концов, здесь не так много магазинов, которые могут быть ей интересны. Альфис была совершенно согласна, так что сразу ринулась на свою территорию, заглядывая в каждое заведение, куда могло затянуть скучающую подругу. Надо было предупредить ее, прежде чем надолго уходить. Почему они с Барни снова ведут себя так, словно она лишняя? Как они смеют? Скамандер было безумно стыдно за свой эгоизм. Надо было извиниться перед Дианой. Отдать деньги за напитки, которые она выпила в одиночку. Позволить забрать все сладости, что бережливо взяла с собой, уходя из заведения. Даже этого было мало, чтобы искупить свою вину! Это было уже третье кафе, Альфис становилось все хуже с каждым разом натыкаться на недоумевающие взгляды владельцев и посетителей, когда она заходила, осматривалась и тут же уходила. Выглядело так, будто ей не нравилось здесь находиться. Боже, ей так нравилось. Хотелось засесть с друзьями хоть в «Кабаньей голове», в Хогсмиде везде было чудесно. Только теперь, когда одна проблема решена, появилась еще одна, более глобальная. Мерлин, хоть когда-нибудь удастся быть беззаботной?! - Альф! - позвали сзади, когда она снова вышла на улицу. Скамандер обернулась и увидела их в толпе. Барни вел Шадис, она махала рукой, и в следующий миг побежала гриффиндорке навстречу. Альфис поняла, что тоже бежит к ней. Тревога почему-то продолжала нарастать. - Прости меня! - воскликнула она, сжимая Шадис в своих объятиях. - Мне так жаль! Стоило сказать, что мы уходим надолго, а мы, идиоты, не предупредили... - Вы, мои идиоты, снова помирились, - усмехнулась пуффендуйка. - Видеть, что вы снова такие же друзья, как и раньше, видеть вас вместе - лучшее извинение. Альфис переглянулась с Барнабасом, он улыбнулся. Вклинился между ними, обнял их обоих и вздохнул. В конце-концов, можно было подождать с этой огромной задачей, которая навалилась сегодня. Скамандер же разрешила подобрать другой момент, если сейчас правда могла сделать хуже. Так что Роджерс повел их дальше по главной улице, собираясь сделать незабываемым их первый поход в Хогсмид, хотя он уже был таким. - Вопрос доверия решён? - спросила Шадис, желая удостовериться, что в ближайшем будущем ссор можно не ждать - Это прозвучит громко, но раз и навсегда, - довольно ответила Альфис. - На-всег-да, - подтвердил Барни и тепло улыбнулся гриффиндорке. Она почувствовала себя такой счастливой, такой нужной ему. - Вы двое... Похожи на сладкую парочку, - хихикнула Диана. - Но я все равно рада. - Мы не парочка, - напомнила Скамандер, хмурясь и чуть красная. - В реальной жизни есть некоторая грань между лучшими друзьями и парой. Мы не в очередной романтической книжке, которую ты привезла из Франции. - Я не... Это не такой паршивый романчик, каким ты его считаешь! Там все не так! - возразила Шадис. Они снова немножко повздорили, но эта очередная перепалка была чем-то несерьезным, издержкой, без которой в дружбе не обойтись. Маленькой частью их общей жизни, крошечным смешным воспоминанием. У настоящих друзей, какими они, несомненно, уже были, такие ссоры были дружескими, совершенно несерьезными. В старости, вспоминая об этом моменте, можно было улыбнуться и понять, что с того самого момента ты знал друга немножко лучше. Настоящий друг даже через перепалку узнавал о друге больше. Например, Альфис знала, что любимым жанром Дианы являются романы, обязательно французские и качественные, а Барнабас знал, что Шадис коллекционировала книги, привезенные из многочисленных поездок, и была уже весьма придирчива в выборе чтива для свободного времени. В магазине учебных принадлежностей они постояли всего ничего, просто рассмотрели ассортимент, запомнили на будущее, но Альфис увидела гораздо больше. Ее внимание привлекло что-то знакомое, что она уже видела летом, в Косом переулке. Да, она хорошо запомнила тот момент. Спина Барни, который ушел в себя, витрина магазина «для умников» и карты звездного неба. Дорогой подарок. - Барни, - Скамандер подошла к нему, когда он задумался у прилавка с перьями и чернильницами. - Я забыла кое-что спросить. Когда у тебя день рождения? - Седьмого декабря, - ответил парнишка, поджав губы. - Но я его особо не праздную, поэтому не говорил. Это же обычный будний день. Девочка улыбнулась. - Извини, но теперь будешь праздновать. Я не могу позволить, что бы ты остался без торта и подарка на третий год подряд. Ее уверенная улыбка говорила о том, что спорить бесполезно и Роджерс не стал, лишь пожал плечами. Но позже он поймал себя на том, что улыбается, думая об этом. В чудесном поселении им дали пробыть еще недолго. К сожалению, такой хороший момент не мог длиться вечно. Наполненные людьми, тёплые и живые улочки сменились на долгую дорогу к величественному замку, снова к учебе, к расписанию, к вынужденному общению с другими учениками и учителями. Конечно же, третьекурсникам труднее всего было уходить в свой самый первый раз. - Увидимся в библиотеке после ужина, - сказала Диана, когда настало время снова ненадолго расстаться. Скамандер грустно улыбнулась. - Расскажем ей в библиотеке? - с той же грустью спросил парнишка, глядя, как пуффендуйка едва ли не вприпрыжку удаляется вместе со своим факультетом. - Ага, - Альфис вздохнула, желая отсрочить этот момент, но, к сожалению, такие вещи нельзя было долго откладывать на потом. - Ты только не переживай, что эта правда прибавит нам забот. Будет труднее, если мы будем таить это от нее, пытаясь разобраться лишь вдвоем. - К сожалению, я понимаю, - Барнабас снова отвел взгляд. - Можно вопрос задать? - Конечно, - ответила девочка, устало поднимаясь наверх. - Каково это - прощать после стольких моих проступков и после всей той лжи? - Барни замер внизу, у лестницы, пока они на мгновение остались с ним наедине. - Легче легкого, - ответила девочка после маленького перерыва, пытаясь разобраться в себе. - Конечно, когда я не понимала этого, было больно, но теперь я тебя понимаю. Прощать человека, который этого заслуживает, успокаивать его своим прощением - это очень приятно и легко. - А я заслуживаю? Если забыть о жалости и быть объективной? - тише поинтересовался гриффиндорец. - Конечно, ты заслуживаешь. Потому что... - но тут мимо начали проходить люди. Слишком людное место, чтобы откровенничать. Барни поднялся к ней и пошел рядом с ней в гостиную, практически упираясь в нее боком, идя вплотную. Всем своим видом он требовал продолжения. - Потому что ты поступил правильно, каких бы тебе это трудов не стоило, - ответила девочка почти ему не ухо, едва улыбаясь, выглядя гордой за своего товарища. - Ты раскаялся, ты столько всего мне доверил. Чисто с человеческой стороны - с жалостью и необъективностью - ты заслуживаешь большего, чем прощение. И до самой гостиной они шли, улыбаясь. Альфис была горда за друга, так счастлива за него. А Барнабас просто никогда не слышал таких слов, не верил им. Но, раз уж они договорились говорить только правду, Скамандер действительно так думала, а это заметно воодушевляло. За портретом Полной дамы уже было шумно. Все опробовали свои покупки, хвастались перед друзьями, обсуждали, кто с кем и кто как гулял, потом спешили переодеться на ужин или взяться за домашнюю работу. У камина Скамандер заметила только одного, самого главного гриффиндорца после Барнабаса, который тревожил ее ум. Он был окружен друзьями, казался совершенно счастливым, словно не надо было его утешать. Но Альфис, отпустив друга, подошла к кузену и крепко обняла, а потом высыпала перед ним горсти конфет, журналы, плакаты, даже значок его любимой спортивной команды. Сумка заметно «похудела», потому что больше в ней ничего не осталось для Альфис. Она ничего из этого не покупала для себя. В Хогсмиде, тратя деньги, девочка не забывала о брате ни на секунду. Говард, осмотрев все сокровища, улыбнулся ей. - Мой герой, - с заботой протянул он.