Очевидно

      Собственная реакция на Джехвана Чаншика пугает безумно. Он чувствует себя кипящим чайником, вода из которого вот-вот перехлестнётся через край, из Чаншика злость тоже грозится выплеснуться, задевая его самого и окружающих. Чувство настолько сильное и концентрированное, что Чаншику впервые в жизни хочется его выплеснуть и не просто куда-нибудь, а непосредственно на человека, который это чувство вызывает, и который так неосмотрительно сидит совсем рядом.       Джехван пришёл на репетицию их с Чонхваном совместного выступления, но тот задерживается, и именно Чаншику поручили развлекать гостя. Пока старший хвастается временным пропуском сотрудника WM и много шутит в своей обычной манере, Чаншик размышляет о том, что Вселенная, Боги, или кто там отвечает за человеческие судьбы, явно настроены против него. Младший держит лицо, только смотрит тяжело и, мысленно, с большим удовольствием затягивает на шее Джехвана шнурок этого самого бэйджика.       В голову приходит непрошенная мысль о том, что по Чонхвану Чаншик безответно убивался больше трёх лет, но никогда, ни разу за всё это время он не испытывал ненависти к Джинёну. С Хонбином они знакомы в общей сложности меньше полугода, но то, чем из-за него скручивает узлом внутренности при виде Джехвана – выглядит как самая настоящая ненависть. Та, на которую Чаншик себя способным не считал. Зря видимо, и этой мысли буквально колотит.       Они с Джехваном друзья вообще-то всё ещё, только каждая улыбка вызывает нестерпимое желание его ударить. Чаншик продолжает держать себя в руках, но на автомате нервно поглаживает костяшки пальцев, когда Джехван вдруг выпадает из своего идеального мирка и выдаёт:       - Взгляд у тебя, Чанни, как у убийцы прям. У Хонбина в последнее время такой же. Вы поругались что ли? Он сам не свой…       Его реплику прерывает грохот упавшего стула, с которого резко вскочил Чаншик:       - Просто. Замолчи. Хён, – шипит младший. – Это всё твоя вина!       После чего выскакивает из кабинета, хлопая дверью.       Джехван остаётся беспомощно хлопать губами, словно глупенькая тропическая рыбка, бесцеремонно выдернутая на сушу, не в силах произнести ни слова. Это могло бы стать его лучшей пародией, но по закону подлости его никто не видит.

***

      Джинён с Хонбином сталкиваются на радио случайно вроде бы. Вообще-то, ради этого «случайно» Джинёну пришлось немало попотеть – выяснить чужое расписание, немного освободить собственное, придумать повод оказаться в том же месте, в конце концов.       Оба выглядят предельно удивлёнными – Джинён не хочет сразу раскрывать карты, Хонбин – показать, что раздосадован этой встречей. Спасибо навыкам актёрской игры, их беседа выглядит почти естественно. Почти.       - Бина, Чаншики в последнее время выглядит подавленным, ты не знаешь, что с ним? Мы с Чонхваном переживаем…       - Переживаете? – маска дружелюбия исчезает будто и не было, а под ней обнаруживается ярость настолько неприкрытая, что Джинёну присвистнуть хочется. – Может тогда не стоило играть с его чувствами?       У Джинёна секунд пять ступор полнейший, с одиноким перекати-полем, гоняемым сквозняками вместо мыслей в голове, а потом пазл складывается.       Ларчик открывался так просто, что Джинён не отказывает себе в удовольствии откровенно заржать. Он смеётся во весь голос, до слёз и, от переизбытка чувств, хлопает себя по ноге. Хонбин всё-таки приходил увидеться с Чаншиком. Хонбин их видел тогда в гримёрке. Хонбину не всё равно. Хонбина это задевает, не по-дружески задевает.       - Мудак! – зло выплёвывает младший, с размаху бьёт старшего по лицу и тут же замахивается для нового удара, но вовремя приходит в себя, чертыхается и спешно уходит.       У Джинёна разбита губа. Крови не много, от неё неприятный металлический привкус на языке и щиплет безумно, но он всё никак не может отсмеяться. Немного придя в себя, он тянется за телефоном и набирает Хакёна.