Очевидно

      С Хонбином Чаншика знакомит Чонхван. Точнее того с собой приводит его друг Джехван.       Хонбин красивый настолько, что хочется подойти и пальцем потыкать – вдруг привиделся, и улыбается так, что глаза слепит.       «А глаза больные», - думает про себя Чаншик, впервые встречаясь взглядом с новым знакомым.       «И болен он Джехваном, - понимает он ещё некоторое время спустя, невольно, хмыкает и: - ну, привет тебе, собрат по несчастью».       Чаншик бы понял, даже если бы точно не знал, что у Джехвана есть кто-то с кем «давно и надолго» - он на Хонбина смотрит так же как на него, Чаншика, смотрит Чонхван – с таким искренним умилением, что впору чувствовать себя мерзким, за весь тот бардак, который такие взгляды оставляют внутри. В голове снова раздаётся фантомный треск обваливающихся стен, звон разбивающихся оконных стёкол и натужное гудение сминаемых чужой улыбкой перекрытий. Воображаемый Чаншик стоит посреди внутреннего апокалипсиса, вооружённый воображаемым пластырем (а чем, по-вашему, ещё можно чинить разбитые сердечки?), и впервые внутренняя истерика не случается, потому что в глазах стоящего напротив Хонбина он видит тот же армагеддон только, кажется, ещё более масштабный.       - Пойдём, - Чаншик неожиданно даже для себя самого хватает парня за руку и, не давая Хонбину времени прийти в себя, настойчиво тянет его в направлении своей комнаты.       На вопросительные взгляды хёнов Чаншик только пожимает плечами и говорит:       - У меня есть игра, которая ему обязательно понравится.       Игра правда есть и, как ни странно, Хонбину действительно нравится. Хонбину, когда его отпускает, вообще всё нравится – комната Чаншика, его подборка игр, фильмов, музыки да и сам Чаншик, откровенно говоря, – тоже. И Чаншику бы стушеваться, он вообще не слишком хорошо сходится с новыми людьми, но через всё это сияние, которое совершенно естественно излучает Хонбин (кажется, этот парень даже не догадывается, что его улыбка – оружие массового поражения), так явно проглядывает смущение, что Чаншик невольно улыбается в ответ. И от облегчения в глазах напротив внутри что-то щёлкает, приходит в движение и, впервые за долгое время, получается вздохнуть полной грудью – эйфория, словно шампанское, моментально ударяет в голову, растворяя остатки неловкости и заставляя смеяться. Хонбину бы обидеться, но он в Чаншике тоже что-то видит и понимает всё правильно. Они просто смотрят на друг друга и смеются, чувствуя будто делали так уже много раз.