Болото

Сотни лет зима. Я не верю словам, Я не знаю имён. — «Зима»

Ночь уж три раза цеплялась за день, пытаясь простоять на посту дольше. Невыносимо с ношей на плечах, но ты терпишь. Лучше бы ты сдался. Ты загнал своего коня до такого состояния, что он падает замертво, когда ворота города уже виднеются на горизонте. А ты ещё жив, пусть и жара не даёт покоя. — Здесь королевский советник? – спрашиваешь ты у горожан, стараясь скрыть свою необразованность. — Зачем он тебе? Жаловаться пойдёшь? Фауль дело. Он и стражей, что его сон охраняют, не слушает. Но показывают на вывеску, где изображено яблоко и бокал. Таверна. Все столпились около советника, ты даже не уверен, там ли он, или погребён под сотнями сапог. Если он прислуга короля, то для него – прислуга остальные. Люди подносят ему бокалы, бросаются в ноги, рассказывают истории, не требуя ничего взамен. Лишь бы стать к нему ближе. И он этим пользуется. Ты знаешь, что к советнику не продраться. Но не знал, зачем тебе надо к нему. Твой план был слишком непроработан, ты об этом просто не подумал! Как смешно! Сквозь туши, пляшущие вокруг него, он видит тебя и смеётся. Он заметил твою нелепость и усталый вид. А ты разглядываешь опустошённые стаканы, брошенные на пол. Двадцать четыре грани. Двенадцать граней. Четыре. Десять… Двадцать? Ты каждый раз сбиваешься. Советник строгим возгласом приказывает посторониться. И люди, точно подбитые стрелой, бросаются врассыпную от него. «Мне таких стражей не надо», – за подбородок он резко поворачивает твою голову к своему лицу. Ты ниже его на голову, и тебе становится не по себе. Ладонью он проводит по твоей шее – ты бьёшься головой о стену, пытаясь увернуться. — У Вас слишком аристократические черты лица для охранника, – он улыбается. – До дна? – он делает из бокала глоток красной жидкости с фиолетовым оттенком и протягивает тебе. Все смотрят на вас в тихом удивлении. Ты прильнул к бокалу, пробуешь на язык, и тебя тянет выплюнуть, но ты глотаешь. – Идёшь со мной. Тебе кажется, что он тебя узнал. Но нет, сколько лет прошло. Он не узнал тебя тогда, милый. Он думал, что странное чувство, что возникло у него – любовь. Но то лишь простая привязанность. Советник просил для тебя различных блюд, ты, мол, – его старый друг. Ведь так и было. Давным-давно. — Неужели у короля может быть свита и фавориты, а у советника – нет? День для тебя проходит слишком быстро. Советник предлагает тебе спать с ним в одной комнате постоялого двора. Как тебе повезло! И к королю до советника подобрался, и заимел всё, чего был лишён! Советник стаскивает с тебя всю одежду и приказывает выбросить её, раздевая себя. Он ложится на кровать и манит тебя. Подталкивает тебя к себе, поглаживая по спине. Он просит тебя быстрее. Ты не можешь держаться и, вцепившись в постель, падаешь в обморок. Тебя будит падающий на пол виноград. Советник сразу пододвигается к тебе, обнимая. Он дышит тебе в ухо, и ты еле вспоминаешь, что было вчера. — Ты ведь знаешь моё имя? Ты киваешь. Не можешь забыть. Леофгар. — А как именовать тебя? Ты не можешь вспомнить своего имени. Миллионы имён в голове – и все ты забыл. — Генри. — Генри… Как по-простолюдински! Генрих. Он провёл пальцами по твоим спине и животу. Шрам. Ты совсем забыл про него. — Зря… – его щетина уколола плечо. Ты провалился в сон, а когда очнулся – Леофгар уже был в одеянии. — Не выйдешь отсюда, пока для тебя не сошьют что-то приличное, – на тех словах он вышел. И правда. Не выйдешь. Слуги маячили около тебя с верёвками, и ты чувствовал смущение и страх. Два дня тебя держали в неволе и в прямом смысле кормили завтраками. На третий день советник сам пришёл к тебе и показал то, что получилось. Тёмно-коричневая кожа, золотая брошь-роза (как у самого Леофгара) в груди, пришитый к плечам и шее плащ на куртке, пояс и цепь на штанах. Тебе нравится. Ты очень искренен. — Ну что? Теперь ты любишь меня? — Всегда любил, – ты не задумывался ни на секунду. Он улыбается, прищуривая глаза. Ты был не первым, кто говорил такое. Но последним – сейчас ты знаешь это. — Когда мы отправляемся в Хиденвол? — Я планировал через дней пять… Но если тебе нужно – хоть сейчас дадут лошадей, – он не думает о себе, охватываемый манией к тебе. И ты киваешь. Он выходит, оставляя тебя наедине с мыслями. Ты вновь оглаживаешь свою одежду и смотришь на неё сверху вниз, – она мягка, легка и красива, как шёлк. Что-то мелькнуло на стене. Ты поднимаешь голову, но видишь лишь тень. И ты не сразу понимаешь, что прислонил ладонь к ней, в районе лица. И шепчешь имя – уже не помнишь его и чьё оно, но его звонкость пробуждает в тебе горькую грусть, и на глазах выступают слёзы, а в горле нарастает ком. Лишь минутная слабость. — …я всё думаю, как ты мог родиться у мелких дворян, бывших крестьянами, – советник не даёт тебе вставить слова, но ты и не хочешь говорить, тебе всегда нравилось слушать. Особенно сказки, что читали служанки твоему королевскому ровеснику. – Наверное, ты был рождён от какого-нибудь графа. Но, всё ж, хочу посмотреть на твоих родных. Ты точно не помнишь, где они? — Мои воспоминания… — Да, я помню. Ты сжёг свои воспоминания, чтобы не плакать по тем, кто тебе дорог. Что очень зря. Ты разочарованно выдыхаешь. Ему лучше продолжить рассказ.