Болото

Спит в твоей груди Нитей страхов ком. Тени впереди, В чёрном небе гром. — «Дом всех тревог»

Когда он отвернулся, ты быстрым движением стянул верёвку-пояс с рубахи. Прикидываешь, хватит ли её на его шею, и решаешься. Верёвка сжимает ему горло, и он, цепляясь за твои руки своими, хрипит и пытается вдохнуть. Глупо было полагать, что ты, хилый и слабый, сможешь совладать с более-менее опытным воином в тяжёлой кольчуге. Ты валишься на землю, и уже его рука душит тебя. Другой он нащупывает рукоять меча, и сталь с характерным звуком выскальзывает из ножен, но останавливается на полпути. На этот раз он не ожидал, что ты окажешься быстрее, охваченный паникой и желанием жить. Ты украл у него кинжал и жизнь. Лезвие вонзилось ему в шею, скользнув, и тебе на лицо капнули алые капли. Ты помнишь их. Ими рисовал волков и красил тебя королевский сын. Стражник пытается вновь сомкнуть на твоей шее руки, и ты без сопротивления наблюдаешь, как из-за слабости он, содрогаясь, валится на тебя. Ты не спешишь скидывать его с себя, ждёшь, пока затихнет совсем. Потом опрокидываешь его на спину, приложив немало усилий. Всё тело ломит. Ты с трудом снимаешь его броню. Ты смог выдержать лишь вес кольчуги. Его одежда была явно тебе большой, но что тебе делать? Ты пытаешься вытащить меч, но, уже вытаскивая его, понимаешь – он будет ненужным бременем в твоих руках. Ты оттаскиваешь голое тело в кусты, чуть дальше лагеря, куда тропы не ведут. В ручье, не смотря себе в глаза, смываешь кровь. Ты высматриваешь пути к людям, но не можешь понять, по какому идти. Тебе подсказывают сами боги – мужчина с копьём, на верхушке которого развевался белый лев на коричневом фоне, останавливается на почтительном расстоянии и грубо говорит: «Не заходи за границу, молокосос». Ты повинуешься, направляясь в совершенно другую сторону. Видел себя в луже? Нелепое зрелище. Ты опять вязнешь в топи и вскоре выходишь на твёрдую поверхность. Нормальному человеку проще было бы забыть, развернуться и уйти, но ты идёшь к своей цели. Утром спасал разве что холод болотного леса, но сейчас тебя, всего потного и уставшего, тянет тошнить. Стоит ли всё это того? Заборы города показались на горизонте, и ты разочарованно выдыхаешь. Всего лишь первый, а столица далеко. Ты видишь городских стражей и, сам того не ожидая, пугаешься. Сколько раз ты представлял, как храбро бросаешься на них и отрываешь голыми руками головы, но в реальности тебя страшит отблеск их доспехов. Они видят это, и один движется к тебе. Мышцы напрягаются, а мозг судорожно размышляет, куда ударить. — Тебя тоже обделили бронёй по размеру? – он не видит в тебе ничего подлого. – Вижу, ты не совсем понимаешь, о чём я. Но просто знай, что кузнецы справились с недугами. Будто кто-то расколдовал их… Значит, скоро и тебе сделают доспехи. Может лучше, чем у офицеров! – стражник хлопнул тебя по плечу. Ты вздрагиваешь, смотря неодобрительно. – Ну что, зайдёшь? Ты не веришь, но киваешь. Он показывает что-то жестом другому, и тот отходит, открывая ворота. Город будто ослепляет и оглушает тебя. Людей намного меньше, чем в столице, но они везде, громко говорят и любуются недавно купленными золотыми браслетами, ошейниками и серьгами. Лишь скромно за более удачливыми родиться в дворянской семье ходят низшие слои населения. Ты тоже таким был, голодным и бедным. Но сейчас ты переродился, пусть до сих пор голоден и беден. Дети показывают на тебя пальцем, тебе не привыкать. Стражи, замечая тебя, провожают в огромное здание, полное стали. Ты уже было думал – тюрьма, но тебя кормят и поят, подбадривая, а после отпускают. Благо, твои манеры – манеры сына короля, на которого ты смотрел, доедая скудный обед. Один стражник останавливает тебя. — Ты тот новенький? Генри из южного лагеря? – ты киваешь. – Ничего страшного, раз потерял коня, такое с каждым новичком бывает. Возьми нового, я договорюсь с главным. — Спасибо, – говоришь ты, не узнавая своего голоса. Он отводит тебя к конюшне, говоря, чтобы ты больше не забывал, куда идти, ведь не каждый будет тратить время на какого-то нового охранника границ. Конюшня пуста больше, чем наполовину. Все кони для тебя слишком хороши, по словам конюха, кроме одного молодого вороного жеребца — который как раз тебе приглянулся. — Он упрям, не каждому поддался, – предупреждает конюх. Но есть ли у тебя выбор? Казалось мне – нет. Так и осталось. Ты выводишь коня из стоила, тот машет хвостом, зная, что скоро окажется на воле. Вы смотрите друг другу в глаза, и твоя рука касается его шеи. Он мотает головой, но другой рукой ты держишь его за узду, не давая больше свободы, чем нужно. Жеребец не сопротивляется, когда ты неумело, под руководством старшего, седлаешь его. И, лишь ты сел на спину вороному, он, точно бык, начал брыкаться, сбрасывая тебя. Ты вжимаешь ноги в стременах ему в бока, тянешь на себя кожаный повод и стегаешь его по шее и плечам. Конь кружится, бьёт задними ногами, пытается укусить тебя за ноги. Но ты чувствуешь, что он не сильно старается, он лишь проверяет тебя, и вскоре успокаивается. — Наконец-то, – говорит конюх. – Работа с ним приносит плоды. Ты не знаешь, что делать дальше. И конюх, поминая всех, кого учил ругательствами, объясняет. У тебя получается сдвинуть жеребца с места, но ты путаешься в командах, и он не понимает тебя, но отчего-то терпит. Ты, случайно сбивая прохожих, спрашиваешь у них, где находится столица. — Ам норден. — Культурхауптштадт? Ам вестен. Они вкрапляют в родную речь модный сейчас язык, и ты не вникаешь в их слова. Что-то знакомое слышится в них, но ты не можешь вспомнить. Стоит тебе задать вопрос про королевского советника, как горожане раскрывают все карты, указывая в другую часть города: — Он в Хелме, на западе. Смотрит, всё ль в порядке – говорит! А сам по кабакам шастает, ему красную дорожку стелют на пыльный камень! Если тебе к нему, торопись – может, уже завтра отчаливает. И ты бьёшь коня по бокам. Он несётся как стрекоза над водою, стоило выехать за городские стены. Ты, не привыкший к верховой езде, соскальзываешь, но это же лучше, чем идти своими двумя? Буквы на указателях чужды тебе, и ты ориентируешься лишь на длину названий и слова случайных путников.