Болото

Нарушу сон И прокричу луне: "Катись за край!" Я так устал. — «Волчья песнь»

Шум наполняет твои уши уже за пару миль до столицы. Ты давно отвык от таких громких городов. Леофгар, наверное, рассказал тебе обо всех легендах, что стерегут столицу. Замурованные в камни люди, предупреждающие об опасности, ожившие древесные корни, обратившиеся в собак, мёрзлые озёра и звёзды. — Когда уж будет зима? – неожиданно для него вопрошаешь ты. Тебе сложно переносить жару. — Зима? Ты пять лет назад родился? – Леофгар непонимающе смотрит на тебя. – Да ты, наверное, смеешь смеяться надо мной, – но он видит, как ты понурил голову. – Зимы нет. Она пропала. Везде и навсегда. Давно пропала. И я не могу понять, почему ты до сих пор об этом не знаешь. «Это ты смеёшься надо мной», – думаешь ты, вспоминая. Ты видел зиму шестнадцать раз. И весной, как только лёд оттаял, стражи бросили тебя утопать в болотину. Сейчас лето, зима была недавно – ты это знаешь. Он путает тебя. Но зачем – не понимаешь. Люди косо смотрят на тебя, ведь ты в их глазах – новый фаворит короля. Пусть фаворитов у него никогда и не было. Леофгар представил тебя своим другом. И король больше ничего не спрашивал. «Пусть», - наверняка думал он. И тоже не узнал тебя. А ты не узнал его и его сына. Седой старик на троне и уже возмужалый парень, большую часть времени стоящий рядом с ним. Когда тебя топили, виски и борода правителя не знали седины. А его сын был таким же, как ты, – по-детски любознательным и несколько глупым. А сейчас ему, видимо, ничего не интересно, кроме скорой смерти отца. Ты ждал всего пять дней. Слуги выстлали пир на три длинных стола. Советник опять заговаривал тебе зубы. Ему весело. — А это Милтрит, – он указал на скромную женщину рядом с королём, облачённую в розоватое платье. – У Кёнфрида она любимая фаворитка. И я всё жду справить их свадьбу… надеюсь, они успеют, – он издал короткий смешок и глотнул вина. Ты так засмотрелся на неё, что даже не заметил, как она поймала твой взгляд. Ты уже привык, что до тебя нет никому дела – все забыли о тебе. И ты, на следующий же день, пытаешься подобраться к ней и завоевать её доверие. А она, на твои попытки с ней заговорить, улыбалась и молчала. Лишь она узнала тебя. Она выжидала. И ты, в первую очередь своим упорством, удостоился чести услышать её нежный флиртующий голос. Дни пролетали мимолётно, пока ты дарил ей сорванные в чужих садах цветы и подарки, врученные тебе Леофгаром. Ты даже пытался сочинять стихи, но у тебя неважно получалось. А ей нравилось. Видимо, никто за ней так не ухаживал. Так скромно и нематериально. Ты вновь не думал, что делал. Ты видел, как король заходит в свой дворец, и завёл Милтрит в угол комнаты, чрез которую правитель ходил почти каждый день. Заслышав близкие шаги, ты вжал её в стену, прижавшись короткой щетиной к её гладкой щеке. Король Кёнфрид видел. И он грубо повернул тебя к себе за плечо и начал душить тебя. Одной рукой. Ты не думал, что у этого старика осталась былая сила. Он рассыпался в песок, но его хватка была смертельна. — Найн, найн! – советник выглядел испуганно несколько мгновений, и он потянулся к правителю в попытке спасти тебя, но потом шёпотом совершенно спокойно продолжил. – Нельзя, майн милорд. Лишь дуэль спасёт ваш позор перед народом. Король отпустил тебя. Он вспомнил, что за ним хромали слуги. Те грязные мрази, что растреплют всё и приукрасят. «Тот приставал к ней, а король начал душить её, ни в чём не виновную». «Она пристала к тому, а король его задушил». — Дуэль… На мечах. Лишь ты да я. И толпа свидетелей, – ты не смотришь в его глаза. Ты смотришь на свои, отражающиеся в его. Животный страх в них пугает тебя ещё больше. Старик, подхватывая за рукав платья Милтрит, уходит в свои покои, и за ним спешат слуги. Леофгар смотрит на тебя с неодобрением. В его тёмных глазах не пустота – столько эмоций… а внешне он спокоен. Таков он, когда в край зол. — Ты беспомощен, – Леофгар с каждой твоей попыткой махнуть мечом разочаровывается в тебе. – И ты был стражником в лагере на границе? Как только тебя приняли? А ты всё пытаешься. Но меч не поддаётся, он слишком тяжёл даже для окрепшего тебя. А лёгкие доспехи тянут вниз, словно грешная душа. Ты сел отдыхать, смотря на границу меж небом и землёй и отвернувшись от Леофгара. Тот вздыхает. Ты поворачиваешься к нему. Он смотрит в землю. И нет никакой злости, лишь безысходность. И ты поспешно устремляешь взор на свой меч, лежащий около себя, как только он двинулся. Шаги. И советника уж нет близко. «Как же мне справиться?» – думал ты. Вы оказались в огромном широком кругу людей. И приближённые короля, и более бедные дворяне, и их лакеи вокруг. Свист, крики, ропот, смех (точно над тобой). У тебя кружится голова и стучит в висках. Ты пытаешься держать меч увереннее, но не можешь, какие бы силы не прикладывал. Вы только подготовились, а тебя одолевает жар и усталость. И на этот раз ты не спасёшься жаждой к жизни. Дворянин-судья подал жест, и король вознёс меч над головой. Ты в панике бросаешься от удара, но тут же получаешь рану в плечо – то был отвлекающий манёвр. Его удар в твою грудь соскальзывает со стальной брони, и ты отступаешь, не удержав меч. Король вновь заносит меч. Он целится так, чтобы отрезать тебе голову – ты замечаешь то, но не можешь пошевелиться. И зачем ты шёл весь этот путь? Неужели, чтобы так бесславно закончить? Ты беспомощен. Ты слышишь выстрел и не сразу понимаешь, что безжизненное тело короля падает в грязь. В его спине торчала короткая и толстая стрела. И не дождавшийся зрелища народ в порыве ярости ревёт, и каждый бросается на другого, разрывая собрата на части. Каждый считает другого тем наёмником, что убил короля. И ты, пока все увлечены кровью и ненавистью, выбираешься из смыкающегося круга. Ведь так всё было? А теперь ты стоишь предо мною. Ты знаешь, кто нанял убийцу. И знаешь, кто должен быть убит после короля и его сына. Жаль, ты не видел, как наследника пытали, а потом осторожно рубили голову – лишь бы больнее. Везде бушует революция. Я не виню тебя. Таков твой нрав. Но куда тебе теперь идти? В соседний город, где разруха и пожары? В соседние земли, где ты – никто? И я отпускаю тебя – без обид и слов проклятий. Моя любовь к тебе всё ж не остыла. И видеть тебя не хочу. Иди же. Я передам здравия всем, кого ты проклял.