Пламя

Свадебный пир был уже в полном разгаре. Большой зал в Лувре украсили огромным количеством цветов, здесь были белые и красные розы, какие-то необычные растения. Они стояли в вазах, обвивали колонны. Также здесь присутствовали удивительной красоты ткани, которые покрывали столы, были повешены на окнах; бордовые, синие, зелёные; шелка, парча, бархат. Гордо возвышались знамена Валуа, Бурбонов. Стол ломился от различных яств, около тысячи блюд, все заранее приготовленные, украшенные. Огромный оркестр, состоящий из совершенно разных музыкантов, громко играл торжественную музыку, которая была слышна, должно быть, во всем дворце. Посреди танцевало множество разодетых пар, круг за кругом вращающихся, завораживаживающих своим бесконечным движением. Миллионы свечей освещали пространство, они сверкали в огромных люстрах под потолком, переливаясь лучами своих огней, отбрасывая тени на стены, где горели веселым пламенем факелы. Огни перекликались, сплетались в сумасшедшем танце, создавали яркую феерию обрывочного света, то алого, то золотого. Такого празднества во Франции не видели уже давно. Королевская семья не поскупилась на средства. Несмотря на то, что казна в это время находилась не в лучшем состоянии, было решено устроить такой праздник, который запомнится на долгие годы, ведь это была не просто свадьба, а, как громогласно объявлялось, знак примирения между католиками и гугенотами. Двор стремился показать гугенотам свою предрасположенность. Точнее, не им, а, скорее, сторонним наблюдателям, которые должны были в нее поверить. Самим кальвинистам ситуация не сильно нравилась. Они не могли понять этой роскоши, ходили, в основном, хмурые, осуждающе смотрели по сторонам. Да и не все французские придворные были веселы. Кто-то притворялся, а кто-то и не скрывал дурного расположения и презрения. Это бракосочетание наделало много шума, вызвало у большинства католиков недовольство. Они бы предпочли, чтобы Маргариту отдали кому угодно, но лишь бы не королю Наваррскому. Что касается последнего, он был одним из немногих искренне расположенных, веселых и беззаботных людей в этом зале. Юноша громко хохотал, без умолку болтал и опрокидывал один за другим кубок вина. За столом их посадили рядом с молодой женой. Как только пир начался, Анри ободряюще сжал её руку под столом. Она улыбнулась. Он что-то сказал, а она засмеялась, хотя взгляд ее оставался безразличным. Марго привыкла притворяться. Должно быть, ее свадьба – самое время применить годами отточенные умения. – Как вам праздник? – осведомилась она у мужа. Как же забавно теперь было мысленно называть его мужем! – Он прекрасен! – восхищенно вздохнул король. – Особенно, вино в Лувре замечательное. – Как же вы насмешливы и беззаботны! – усмехнулась девушка. – И, поверьте, вполне этим счастлив. И вам желаю того же. Вы чересчур серьезны сегодня. Расслабьтесь. Мы не знаем, что там выйдет из затеи наших государств, но сейчас с нами все хорошо, стоит довольствоваться тем, что имеем, – он говорил вдохновленно, с участием смотря на нее. – Пейте, смейтесь, танцуйте, веселитесь. В данный момент нам ничего не угрожает. Надо жить настоящим. В конце концов, жизнь не настолько длинная, чтобы растрачивать ее на лишние размышления. Нужно все успеть, все попробовать. Почувствуйте вкус жизни, Марго! С этими словами он вскочил и унесся ни то задирать миньонов, ни то перекинуться парой шуток с Конде, ни то опять проиграть кому-то свои часы. А королева Наваррская с удивленным лицом несколько минут сидела не двигаясь, размышленяя над его словами. А может он прав? Ну это все к дьяволу! Она схватила кубок и залпом его осушила. *** Шарлотта закусила губу, наблюдая за коренастой невысокой фигурой, стремительно перемещающейся по залу. Он был на удивление хорошо сложен и вполне привлекателен. Наваррца нельзя было назвать красавцем, но в его живых глазах и яркой лукавой улыбке было что-то безумно притягательное. От него несомненно исходило обаяние и жизнелюбие, которые производили прекрасное впечатление. В движениях его была быстрота, ловкость, гибкость. Он сам казался живым вулканом, которые то извергался, то рассеивал по ветру лаву, то казался обманчиво спокойным. "Милый мальчик", – мысленно заключила Сов. Её внимательные голубые глаза наблюдали за ним. Она сразу отметила, что, наверняка, он лет на пять помладше неё. Но это ничего. "Зато какой аллюр!" – усмешка показалась на карминовых губах. Шарлотта вдохнула, поправила складки на изумрудно-зеленом шелковом платье с парчовым золотым корсажем, вернула на место выбившийся из высокой прически светлый локон и пошла вперед. Генрих Наваррский – ее цель и она не должна сомневаться. Королева-мать приказала обольстить его, чтобы она всегда смогла получать о нём информацию. Уж кто-то, а баронесса в таких делах была непревзойденным профессионалом. Науку эту она освоила еще в юности, с тех пор служа своими умениями Екатерине, которая часто ими пользовалась. Лучше всего выведывать тайны мужчин и следить за ними именно этим путем. Поэтому Шарлотта не была распутницей. Она была шпионкой. Фрейлина, конечно, и не думала о том, чтобы возражать госпоже на этот раз. К тому же, новая жертва была много приятнее большинства противных старых мужчин, которых ей до этого приходилось вовлекать в свои сети. Чего стоит один муж! При воспоминании о нем баронесса пренебрежительно нахмурилась, но тут же одернула себя, надевая одну из самых обаятельных своих улыбок. Сейчас впереди у нее был не противный ей супруг, а вполне приятный юноша. Шарлотта была абсолютно уверена в себе и в своих силах. Не было сомнений в том, что уж этот беарнец перед ней не устоит. Маргариту де Валуа как препятствие молодая женщина точно не воспринимала. Слухи распространяются быстро и уже весь двор знал, что сердце прекрасной Марго отдано белокурому герцогу, и, даже при желании, Анри Наваррскому было бы не на что надеяться. Вдобавок ко всему, Сов не заметила, чтобы невеста вызвала в нем бурю необузданных чувств. Нет-нет, инфантильной принцессе ни за что не стать в глазах этого мальчишки выше, чем она, утонченная и искушенная женщина, знающая цену любви. Итак, Шарлотта приблизилась к молодому королю. Он поначалу не видел ее, потому что стоял спиной, но как только она подошла, Анри почувствовал сладкий запах ее духов и тут же обернулся. Лицо его просветлело. – Мои глаза меня обманывают! – улыбаясь, произнёс он. – Отчего же, Ваше Величество? – недоуменно изогнула тонкую бровь Сов. – Передо мной, кажется, стоит самая прекрасная женщина всей Франции, но я даже не могу в это поверить. Подтвердите, что вы не призрачное видение, а состоите из плоти и крови, иначе я решу, что стал безумным, – произнесено все это было так чарующе, что баронесса почувствовала участившееся сердцебиение. Его карие глаза смотрели на нее так внимательно и восхищённо. – Прошу вас, убедитесь в этом, – гордо, но, в то же время, нежно промолвила она протягивая ему руку, к которой он порывисто прижался губами. Его небольшая бородка немного царапала кожу, но молодой женщине это даже нравилось. – И как же звать живое видение? – Баронесса де Сов, – присела она в реверансе. – Баронесса? – наигранно нахмурившись, Анри начал крутить головой по сторонам. – Что с вами, Ваше Величество? – не поняла Шарлотта. – Как что? Я ищу ревнивого супруга, ведь с такого дивного цветка ни один разумный человек не спустит глаз. Она рассмеялась, закидывая голову назад так, чтобы светлые локоны блеснули в отблесках свечей, а белоснежная длинная шея предстала во всей красе. – Можете не беспокоиться. Его здесь нет. – Вот как? Значит он дурак, и мне крупно повезло, – заявил юноша. Шарлотта приподняла тонкие брови. Ничего не скажешь, он очаровательно дерзок. Между тем, наваррец обошел ее и встал сзади, практически вплотную. – Не желаете вина? – вкрадчиво спросил он, выдыхая прямо над ее ухом. – Не откажусь, – тихо ответила она. Его рука с кубком возникла перед ней. Принимая его, Шарлотта ненароком коснулась горячих пальцев собеседника, ненадолго задерживая прикосновение. Потом напиток оказался у нее в руках, она отметила, что из этого кубка уже пил он сам. Сделав глоток, Сов намеренно оставила след помады на серебре, после чего вернула вино его обладателю. Она принимала правила игры. Анри тоже отпил. Когда кубок снова был у него в руках, она резко обернулась и подтвердила свои догадки о том, что алого следа на краю емкости больше не оставалось. А подняв глаза, молодая женщина увидела горящий взгляд. – Я тысячу раз прав, повторяя уже который раз за сегодняшний вечер, что в Лувре прекрасное вино. Не так ли, мадам? – Для вас просто Шарлотта, – промолвила она. – Я польщен. Ей вдруг пришло на ум, что она смотрит на него, как глупышка, юная невинная девица, впервые вблизи увидевшая мужчину, так как самообладание ей изменило, и, наверняка, на ее лице сейчас было неосторожно выражено все, о чем она думает. А он вел себя абсолютно спокойно, хотя внутри у него тоже все кипело, поскольку особа, стоящая перед ним, была, пожалуй, самой обворожительной дамой из тех, что ему доводилось видеть. – Не желаете потанцевать? – неожиданно предложил Анри. Оцепенение рассеялось. Блондинка снова была готова к бою. – Боже, как банально! – томно протянула она. – А что вы предпочитаете? – его взгляд переместился с ее лица на декольте. – Например, светские беседы. Я считаю их крайне продуктивным времяпрепровождением. А вы? – К чему лишние разговоры? Мне больше по нраву что-то динамичнее, деятельнее. Вообще люблю стремительность. – Во всем? – Во всем, – с этими словами, решительно взяв Сов под локоть, он потащил ее в неизвестном направлении. – Куда вы? – воскликнула Шарлотта. Юноша остановился только когда они оказались за рядом колонн, в пространстве, отгороженном от шумного зала, где никто не мог их увидеть. Ничего не говоря, он прижал ее к одной из колонн и достаточно грубо приник губами к шее. Такого она точно не ожидала. – Что вы делаете?! – вскричала фрейлина Екатерины. – В развитии любви я тоже предпочитаю стремительность, – отозвался король. – Но не слишком ли это стремительно? – с ноткой возмущения спросила она, тем не менее не возражая против его прикосновений и зарываясь тонкими пальцами в густую шевелюру. – Вовсе нет. Мы с вами даже познакомились! Его поцелуи были сумасшедшеми, пылкими, обжигающими. И все же баронесса, задыхаясь, смогла вымолвить: – Но не здесь же! Наваррец поднял голову. – Почему? – Не забывайте, что мы на вашей свадьбе, в зале, где находится около пятиста человек! – Меня это не волнует. – Нет, так не пойдет! Надо быть благоразумнее. – Не хочу! Он вновь начал неистово целовать ее, сминая юбки. Руки его уже блуждали по спине в поисках шнуровки. – Я вас... Ах... Умоляю... – еле смогла вымолвить Шарлотта. – Пожалуйста... Сегодня ночью... Мои покои... Анри неожиданно резко ее отпустил, она бы упала, если бы его мускулистые руки вновь не подхватили ее за талию. – Я приду, – сказал он, смотря ей прямо в глаза. – Постойте! – спохватилась она. – А как же ваша брачная ночь? – Не пытайтесь отвертеться, – шутливо погрозил наваррец. – Если я сказал, что приду – значит, приду. – Но все-таки не очень хорошо так оскорблять вашу жену! – Поверьте, мне точно известно, что меня в своих покоях она видеть точно не пожелает. Да и что может быть важнее вас? Скажите мне где это. – Моя служанка придет к вам в полночь и проводит вас. – Тогда ждите. Я точно буду. Наклонившись к ее лицу, Анри оставил на ее губах страстный поцелуй. Ей почудилось, что это прикосновение раскаленного железа. И тотчас он исчез. Тяжело дыша, Шарлотта прислонилась к холодному мрамору колонны. Да уж, если бы сейчас же Наваррский не испарился, она сама бы забыла обо всех предосторожностях и приличиях после такого поцелуя... *** – Франсуа! Франсуа! Это ведь Каскарда*! Я ее обожаю. Пойдем скорее. – Мне кажется, ты слишком много выпила, – вздохнул принц, отбирая кубок у сестры. Пожалуй, ее непомерно восторженный взгляд, неловкие движения действительно указывали на это. – Почему никто не хочет со мной танцевать?! – капризно воскликнула она, разворачиваясь. – Постой-ка! – юноша схватил ее за руку, потянул на себя и усадил на соседний стул возле длинного стола. – Давай ты немного посидишь и придешь в себя. Девушка тяжело вздохнула. – Я трезвая, – вдруг совершенно нормальным голосом констатировала она. Юноша изогнул бровь. Иногда понять ее очень сложно. – Просто мне стало грустно, а я хотела веселиться. Как же так? Все кажется мне каким-то не таким, – принялась рассуждать она. – Будто все это сон. И придворные, наряженные во все самые невообразимые цвета, и протестанты, сливающиеся в одну скорбную массу. А ты видел матушку и Карла? Везде ложь... Сколько лжи! И бедная Елизавета сидит подле них. Интересно, кто-нибудь еще помнит, что у Франции есть не только королева-мать, но и непосредственно королева? Несчастная женщина! А вдруг мне тоже придется такой стать? Если я буду всегда идти на поводу у своей семьи – немудрено. Хотя что это я опять впадаю в печаль? Как глупо! Нет-нет, я решила веселиться! С этими словами Марго вскочила и, прежде чем Франсуа успел ее остановить, удалилась в неизвестном направлении. Ему осталось только проводить ее печальным взглядом. И как не переживать за сестру, если она доводит себя до такого? Печальная невеста, жена не своего мужа, королева без королевства... Королева? Да рядом с ней это и произносить слово язык не поворачивается. В свои девятнадцать она выглядит еще младше, такая наивная и беспечная, ничего не смыслящая в этой жизни и вдруг –королева? Еще одна роль во всеобщем фарсе. Франсуа посмотрел в сторону возвышения, на котором располагался трон. Карла там не было. Алансон приметил его правее, беседующего с Колиньи. Интересно, о чем они разговаривали? Уже давно принц пытался понять истинную цель этой свадьбы. Не может ведь и дальше присутствовать такая неопределенность? Скоро все должно выясниться... *** Время приближалось к четырем часам утра, но празднество все не утихало. Неустанные весельчаки и кутилы, которые составляли большую часть двора, ничуть не растеряв своей энергии, продолжали этот сумасшедший праздник. Повсюду слышались хохот, разговоры. Любому, даже самому скучающему человеку, наверняка, нашлось бы с кем побеседовать. Многие были уже совершенно пьяны, что придавало торжеству оттенок небрежности, свободы и неистового наслаждения. Грянула очередная веселая мелодия. "Гальярда**!" – громко воскликнул кто-то. Очередная толпа желающих танцевать парами выстроилась к круг посреди зала и двинулась в быстром энергичном танце в такт музыке, синхронно и с запалом. С правой ноги четыре шага, прыжок, позировка. С левой ноги четыре шага, прыжок, позировка. Одна нога прямая, вторая согнутой поднимается в воздух. Все бодро, четко, в ритме. Маргарита начинала танец в паре с маршалом де Рецом, который, несмотря на возраст, был вовсе не прочь повеселиться. Удивительно, как этот далеко не молодой придворный ловко выписывал фигуры. Следующими при смене пар ей попались какие-то менее запоминающиеся кавалеры, а после она оказалась перед Эженом. – О! – воскликнула она. – Дорогой друг! Вы не представляете, как я рада вас видеть. – Счастлив слышать, Ваше Высочество, – улыбнулся граф. – О, простите! Ваше Величество. Тонкие брови нахмурились. – Как-то мне это не по нраву, – наконец заключила девушка после нескольких секунд размышлений. – Нет-нет. Особенно из ваших уст! Зовите меня Маргарита, прошу вас. – Право же, это честь. – Учитывая, чем мы с Генрихом вам обязаны – это малость. Бланше смутился. – Кстати, как он? – с беспокойством спросила она, сразу меняя тон с шутливого на серьезный. – На мой взгляд, все в порядке. Хотя лучше вы сами у него об этом узнаете, – рыжеволосый кивнул в сторону герцога, который тотчас перехватил ее за талию, притягивая к себе и становясь в пару с ней. Он улыбался, отчего она испытала облегчение. И как же прекрасно было вновь оказаться в родных руках! – Как же я соскучилась! – прошептала Валуа. – С тобой все хорошо? – Да, но я с ума сходил! – ответил он, чувствуя, что отчаянно ноющее бешенство и злость, которые он на протяжении всего дня прятал у себя в душе, наконец-то отступают, позволяя дышать. А все только потому что она вновь смотрела на него и держала за руку его. – Не знал к кому ревновать? – рассмеялась Маргарита. – Именно. – А ведь я теперь королева, – и снова эта грусть. – Только моя королева, – отрезал Гиз. И сразу тяжесть и страх отступили. – Честно говоря, не знаю о чем нам сейчас говорить, – сорвалось в ее губ. – Нам можно просто молчать, – тепло улыбнулся он. Следующие несколько минут они двигались вместе, зеркально повторяя движения друг друга, идеально перенимая каждый вздох партнера. – Ты же помнишь, что после бала я буду ждать тебя в своих покоях. – Конечно. Надеюсь, твоему наваррцу не придет в голову туда заявиться. – Ну что ты! С сожалением они размокнули руки, потому что вновь пришла пора меняться парами. Марго увидела, что следующий её партнер Карл. Удивительно, что кто-то вытащил его танцевать. Вид у него был уставший. Если бы сестра все еще не сердилась на него, она бы непременно с беспокойством спросила, что с ним такое, почему он так бледен, отчего эти темные синяки под глазами. Но она сдержала душевный порыв, поджав губы. – Как ты? – наконец первым заговорил он. – Все хорошо, – холодно ответила она. Видно было, что король, кажется, хочет примирения. Но какая-то по-детски упорная обида, которую можно было бы уже простить, не позволяла ей переступить свою гордость, поэтому больше они ни словом не обмолвились. После этого молодая королева снова танцевала с кем-то, чьих имен не запомнила, и, в конце концов, соединила руки с Анри. – Любезная женушка! – насмешливо воскликнул он. – Давно я вас не видел. – Причина этому ясна, милый муженек, – смеясь, подыграла она. – Вы перемещаетесь по залу с такой скоростью, что за вами трудно уследить. – А вы, я вижу, развеселились. – Благодаря вашим вдохновляющим словам. – Здесь не только моя заслуга. Вы сами солнце французского двора. – Мне показалось, это был комплимент? – Должен же я хвалить супругу! – Как вы заботливы! Их громкий смех, должно быть, был слышен, как минимум, в половине зала, поскольку люди оборачивались, когда в танце они проносились мимо них. – А если серьезно, у меня к вам вопрос, – вдруг совершенно другим тоном промолвила Марго. – У меня, кстати, тоже, – заявил король. – Давайте вы первая. – Скажем так... Это немного щекотливая тема... Но я хотела узнать, вы ведь не думаете... – И вы не планируете... – кажется, начал улавливать он ее мысль. – Сегодня... – ...Ночью... – Именно! – она обрадовалась, что юноша понимает. – ...Быть у вас, – закончил он. – Да, – подтвердила Валуа. – Мы с вами ведь уже говорили, что наш брак является только дружеским союзом. – Конечно. Я помню. Не переживайте. Как видите, мысли на этот счет у нас сходятся. Маргарита несколько мгновений с лукавым прищуром смотрела на него, а потом неожиданно воскликнула: – А вы хватки! Анри непонимающе захлопал глазами. – То есть? – Если у вас возник этот вопрос, значит, у вас есть планы, – смеясь, рассуждала она. Судя по его лицу Анри смутился, что Маргарита так легко догадалась. – Не бойтесь, – видя это, успокоила его она. – Просто я еще раз хочу вам сказать, чтобы вы были осторожнее. При французском дворе везде могут быть свои подводные камни. Не теряйте бдительности. – Спасибо вам за участие, которое вы во мне принимаете. Я обещаю, что буду осторожен. Исполняя очередную фигуру, он слегка пожал ей руку. А после этого девушка столкнулась в глубоким взглядом темных глаз, смотрящих на нее в упор, и с пленом утонченных белых рук. – Генрике... – тихо вымолвила Марго. Больше они не говорили. Только иногда бросали друг на друга взгляды, он на нее печальные, а она на него осторожные. Единственное, что теперь чувствовал принц – сильное головокружение. Зал кружился у него перед глазами, образ сестры становился все более расплывчатым. Чувствовалось только тепло ее ладони. Музыка в ушах тоже была немного приглушенной. Все казалось затуманенным. Он и не заметил, как кончился танец, как Маргарита исчезла, последний раз взглянув на него. Когда танец кончился Анжу почувствовал, что ему необходимо удалиться. Он поспешно ушел с празднества, которое абсолютно его утомило. Первой его мыслью было пойти к Дю Га. Он бы точно нашёл способ его утешить. Уж что-то, а утешать Луи умел по-разному. Однако Генрике вспомнил, что его фаворит болен, а видеть никого другого не хотелось. В своих покоях практически на ощупь дойдя до небольшого шкафчика, стоящего у него в кабинете, молодой человек достал с верхней полки спасительный пузырек. В последнее время это неплохо помогало, и поэтому уже около часа все его мысли были только об этом. О том, что долгожданное спокойствие и забвение ждет его в уже наполовину опустошенной склянке. Взяв со стола кубок и дрожащей рукой налив в него воды из графина, при этом половину расплескав вокруг, Генрике капнул туда некоторое количество капель из пузырька. Потом, закрыв его, он вернул жидкость на свое место. Взяв кубок, герцог направился в спальню. Там он избавился от проклятого красного камзола, даже не заметив, что осколки зеркала, в котором он видел его сегодня утром, были уже убраны. В данный момент он вообще почти ничего не видел, кроме напитка в своих руках, который он поднес к губам и мгновенно осушил до дна. И через небольшое количество времени то самое долгожданное облегчение, усиленное головокружение, стремительно приходящее забытие... Другой мир, в котором живут только его грезы и ничего лишнего... Сладкая обволакивающая пелена... Генрике упал на кровать. Мыслей больше не оставалось. Сколько раз ему говорили, что нельзя принимать так много опиума. Но принцу было все равно. Главное, что он приносил ему это спасительное забвение. *** Дверь скрипнула и тихонько отворилась. Марго, сама недавно вернувшаяся, обернулась к вошедшему Генриху. – Скоро утро, – промолвила она. Ее глаза в полутьме почему-то особенно ярко блестели, казались камнями из ее короны, которую она уже успела снять. – Да, – кивнул он. – Ты давно пришла? – Нет. Недавно. Тебя ждала. Она подошла к нему, обвивая его плечи руками, закрывая глаза, утыкаясь носом в широкую грудь и тяжело вздыхая. – Ты бы знал, как я устала... Кажется, что пришлось прожить целую жизнь за эту безумную ночь. – Такое бывает. Боюсь, что это не в последний раз, – вздохнул Гиз, еще крепче прижимая ее к себе. – Что ты имеешь в виду? – отозвалась девушка. – Настают неспокойные времена, – пояснил он. – Глупости. Они неспокойные последние полвека так точно, – с усмешкой проговорила она. – Я бы сказал, последние несколько тысяч лет, – тихо рассмеялся герцог. – Что правда – то правда. Поэтому, думаю, можно быть спокойными. Помоги мне, пожалуйста, – Марго повернулась к нему спиной, чтобы он помог ей избавиться тяжелого платья, которое она уже возненавидела, и неожиданно громко ахнула, увидев то, что было за окном. – Посмотри какой восход! Из сумерек ночи появлялось ало-золотое солнце с кроваво-красным ореолом, которое розоватыми лучами прорезало тьму, неумолимо поднимаясь все выше и начиная новый день. Все изменится. Обязательно. Ждать осталось недолго. -------------------------------------------- *Парный танец в трёхдольном размере **Веселый и бодрый старинный танец итальянского происхождения, распространённый в Европе в конце XV—XVII вв