Семь бесконечных сияний

По кузне деловито сновали гномы и помогали Эзре заливать расплавленное железо в подготовленные формы. В жаровнях горел огонь, и стучал молотком по металлу вихрастый Дикон, перенимал ремесло. Под ногами крутился пятилетний Фарго, отвлекая старших братьев от работы, но Эзра не мог его прогнать: привык во всем потакать младшенькому. Тот прекрасно понимал это, а потому проникал в кузницу всякий раз, когда отец отлучался из дома по делу. — Вот батя придёт и надерёт тебе уши! — стращал его Дикон, раздуваясь от гордости: он-то уже несколько лет осваивал кузнечное ремесло на правах отцова подмастерья и словно забыл, каким сам был в возрасте Фарго. — А ты мне не указывай, меня Эзра сюда пустил, он старше и главнее! — Что и говорить, младший беззастенчиво пользовался любовью старшего. Эзра улыбнулся, глядя на их перепалку. Маленький, чернявый Фарго походил на насупившегося воробушка, а кучерявый Дикон смотрел прямо коршуном, до комичного напыщенный и важный — все они такие в четырнадцать лет, растрёпанные и до смешного деловые. С утра до вечера мужская часть семьи Ферранов стучала кузнечным молотом по наковальне: литьё, ковка, жар из печей… Гномы, элементарные духи земли, шныряли туда-сюда, помогая с работой; отец обычно пел, и ему вторил не переломившимся ещё голосом Дикон. Когда за главного оставался Эзра, в кузне царила тишина, могущая показаться угрюмой: старший сын Лестара и Агнессы Ферранов был молчалив и задумчив. Особенно теперь, когда в их маленькой кузнице, единственной на всю деревню, ковались не подковы и необходимые в быту инструменты, а доспехи и всевозможного рода оружие. Закипал новый виток войны, а Эзра хорошо знал, что это значит. Когда война разыгралась в последний раз, Эзре было не больше, чем сейчас Дикону. Тогда на королевство Земли наступали Огненные маги. Страшнее того периода Эзра и не помнил: война Земли с Огнём испепелила немало городов и деревень, забрала сотни, тысячи жизней… В армию призвали едва ли не всех мужчин, достигших шестнадцатилетия: на глазах юного Эзры из деревни вывели целую вереницу молодых людей, а из кузницы ежедневно выгребали мечи, щиты и шлемы, обработанные огнестойкими материалами. Эзра с отцом работали не покладая рук, металла не хватало, и приходилось перековывать домашнюю утварь… А это лишь небольшая деревенская кузница. Что творилось в столице, страшно было представить. Мужчин в их Воловьем Роге тогда почти не осталось: только юнцы вроде Эзры да рабочие люди, без которых жизнь в деревне развалится: кузнец, мельник с сыновьями, столяр, пастухи и пахари… Остались старики и калеки, и выли женщины, чьи мужья так и не вернулись домой, и юные красавицы бежали следом за военным караваном, даря своим женихам талисманы на удачу, и плакали дети, оставшиеся без отцов. История норовила повториться сызнова. В этот раз Земля наступала на Воздух. Скрипнула дверь, и на пороге показалась Лайла, теребя край передника. — Матушка зовёт обедать, — прозвенела она тонким голоском, и Фарго с радостным визгом бросился ей навстречу, уткнувшись носом в колени. — Сейчас, идём, — пообещал Эзра, отрываясь от работы. Сестра кивнула и, подхватив Фарго на руки, вышла во двор. Дикон тут же принялся отлынивать, и Эзра, прикрикнув на него, опустил раскалённый докрасна клинок в чан с водой. — Будешь лениться — никудышный мастер из тебя выйдет, — проговорил он, утирая пот со лба, и присвистнул, подзывая гномов. На зов из разных углов кузницы показалось пятеро элементалей, и Эзра, дав им указания, снял с себя кожаный фартук. — Идём, перекусим, малец! — Он похлопал брата по плечу и через двор двинулся к дому. У плиты мать разливала по чашкам похлёбку, а Лайла и Медина накрывали на стол. Эзра, сполоснув руки и умывшись водой из кувшина, уселся за широким дубовым столом, и маленький Фарго тут же примостился рядом. — Проголодался, малыш? — Он ласково потрепал его по волосам, и Фарго радостно закивал. — Ну, тогда держи мою большую ложку, — рассмеялся Эзра. — А ты получишь подзатыльник, если продолжишь кривляться за столом, — пообещал он Дикону. Тот задиристо высунул язык. — Мальчики, а ну-ка не ссориться, — примиряюще проговорила мама, усаживаясь во главе стола. — Как дела в кузне? Всё успеваете? Эзра кивнул. — Ну, вот и хорошо, — улыбнулась она. — Отец должен вернуться к вечеру. Заказов много? — Король выделяет тонны стали на изготовление лат и мечей. Боюсь, грядёт война, — хмуро проговорил Эзра. — Зачем королевства воюют? — наивно спросила Медина, перебрасывая за спину тугие чёрные косы. — Почему мы не можем жить мирно? Я бы тогда вышла замуж за принца из королевства Огня, и он заколдовал бы мои волосы, чтобы они стали рыжими, как у тебя, мам! Агнесса Ферран рассмеялась. — Магия Огня не может дать волосам огненный цвет, — пояснила она. — А маги разных стихий не могут жениться друг на друге. — Но почему?! — восьмилетняя Медина явно оставалась недовольна таким положением вещей, а Эзра вдруг задумался: и правда, почему? Хотя сестру больше волновал вопрос о том, почему её волосы не могут быть рыжими. Медина, как и все остальные дети семьи Ферранов, уродилась в отца: те же смоляные волосы, вытянутое лицо и почти у всех - нос с горбинкой. Лишь Эзра и Дикон унаследовали от матери густые кудри, а Фарго с Мединой — вздёрнутый нос. Пятнадцатилетняя Лайла же и вовсе была копией Лестара Феррана. — Так почему я не могу выйти замуж за мага другой стихии? — переспросила Медина, пытливо глядя на мать и переводя взор на Эзру. — Потому что так не принято, — развела руками Агнесса. — Маги Земли служат Земляному Дракону, и никто другой не сможет войти в его храм, чтобы совершить брачный обряд: только в наших жилах течёт его кровь. — Как это — не сможет зайти? С ним что-то случится? — Ничего не случится. Просто жрецы не проведут нужный обряд, — терпеливо объясняла мать. — И что, неужели никто не влюблялся в других магов? Можно было бы пожениться тайно, не в храме, и тогда их ребёночек умел бы повелевать сразу двумя стихиями! Да? — Ох, Медина, откуда только такие мысли приходят тебе на ум, — вздохнула Агнесса. — Лайла, это ты ей голову забиваешь? — Не я, матушка. — Лайла опустила глаза. — Медина, никто никогда не слышал историй о том, чтобы кто-то в Кватергарте мог повелевать несколькими стихиями. — Но мир такой огромный! Никто не может знать обо всём, что происходит на свете. — А правда! — воскликнул Дикон, поддерживая сестру. — Что будет, если, например, Эзра влюбится в девицу из другого королевства? Женится на ней, и… — Не женюсь, — оборвал его старший. — Да и где у нас в деревне девицы из других королевств… — А-а, засомневался! Значит, хотел бы? — А ну, замолчи! — Эзра, будь умнее. Дикон, а ты не ерепенься! — Мама призвала их к порядку, бросив строгий взгляд. Эзра угрюмо продолжил перемешивать похлёбку в миске; Дикон снова высунул язык, а Медина готова была закатить истерику, когда дверной колокольчик тихонько звякнул, приветствуя вошедшего. — Папка! — первым закричал Дикон, бросаясь отцу на шею. — Приехал! — Ну-ну, какие нежности! — рассмеялся отец, на котором тут же повисли и Фарго с Мединой. Лайла робко стояла рядом, Эзра переминался с ноги на ногу чуть позади неё, а Лестар Ферран, обнимая младших детей, пытался пробраться к жене, чтобы поцеловать её. — Мы ожидали тебя только к вечеру, — улыбнулась она, выходя из-за стола. — Проголодался, поди? — Ещё бы! Да и с делами раньше управился, вон, гномы уже новую партию стали разбирают… Королю всё неймётся. Ну, как вы тут без меня? Справляетесь? — Он потрепал Эзру по волосам, и тот слегка мотнул головой, чувствуя, как непослушная прядка выбилась из узла на затылке. — Справляемся! — ответил за него Дикон. — Работают не покладая рук, — улыбнулась мама. — Это вы молодцы, — одобрил отец, усаживаясь во главе стола. Но у меня, боюсь, не самые добрые вести для вас. Эзра, мальчик мой… Идёт призыв. Мать молча прижала ладони к раскрасневшимся щекам. Сердце Эзры пропустило удар: он догадывался, что этим закончится. Готовил себя морально. — Когда? — хрипло спросил он, чувствуя, как пересохло в горле. — Со дня на день. В одной из соседних деревень уже побывали. Эзра тяжело вздохнул. Он знал, что в этом году попадает под призыв неизбежно: армия ни за что не оставит крепкого и сильного парня сидеть в своей деревушке. Значит, совсем скоро придётся покинуть родной дом… ради войны. При мысли об этом становилось дурно — даже не из страха возможной смерти, нет. Просто Эзра был ярым противником военных действий, не хотел слепо идти за королём и его гвардией и убивать людей, которые ни в чём не повинны. Война была не для него, но он ничего не решал. Дикон яростно сверкал глазами — его, как и большинство мальчишек, привлекали почести и слава, рыцарство, тяжелые заколдованные мечи, способные пробить голову здоровенному быку… О кровопролитии он не думал, зато думала не на шутку перепугавшаяся Лайла. К старшему брату она была привязана с самых ранних лет, о войне догадывалась из рассказов подруг, чьи отцы не вернулись домой… Поэтому она крепко сжала ладонь Эзры под столом, и в этом жесте была вся её тревога и любовь. Эзра печально улыбнулся. Воевать он не будет, это уж точно — что-нибудь придумает, хоть и пообещал Фарго вернуться с ворохом героических рассказов. Его забрали назавтра, ранним утром постучав в дверь. Мать и сёстры рыдали в голос, Фарго вторил им, Дикон жевал губы, словно не зная, как ему себя вести… Отец пожал Эзре руку на прощание, и двое стражников вывели его из дома. Молодых людей уводили по всей деревне, забирали из соседних, игнорируя крики и плач родных и близких, жёстко, безразлично, оставляя синяки на руках и спинах тех, кто пытался сопротивляться. Эзра ехал в старой телеге, не подскакивающей на каждой кочке и рытвине лишь потому, что её тянули к земле ещё с полтора десятка таких же как он новобранцев. Все они шумели и ругались, кто-то тайком потягивал наливку из запрятанной за пазуху фляги, иные, перегнувшись через край повозки, швыряли под колёса мелкие камни… Особо запомнившихся было четверо — за ними и поглядывал Эзра, лениво щуря зеленые глаза. Первый, Грэхэм, малый со здоровенными ручищами и выбитым зубом, мигом собрал вокруг себя компанию самых воинственных ребят и, щедро сдабривая свою речь отменной бранью, призывал их не щадить никого. Хьюго, рыжий парнишка с глазами подхалима, во всём с ним соглашался и поначалу всё поднимал свою флягу «за великую армию Земли». Фляга, однако ж, вскоре пошла по кругу, и вторую рыжий предпочёл припрятать, изредка прихлёбывая из неё втихомолку — это не укрылось от взгляда Эзры. Сам он к алкоголю не притрагивался, раздражённый происходящим, и с сочувствием косился на щуплого юношу, что забился в дальний угол и беспокойно жевал тонкие губы. Озорные соседи то и дело шпыняли его, а тот лишь раскачивался, словно болванчик, и Эзра понял, что новобранцы нашли себе мальчика для битья. Сам он смотрел на все это безобразие с долей осуждающего равнодушия, переглядываясь время от времени с ещё одним юношей, чьего имени пока не узнал. Тот смотрел исподлобья и задумчиво пожёвывал сорванный в поле колос. Взгляд у него был серьёзный, щёки — впалые, и всё его лицо говорило о том, что служба для него — не повинность, а почётное дело. Пока он казался единственным в этом бедламе, с кем можно толково поговорить, и эта мысль внушала доверие. Хотя разговоры Эзры явно придутся ему не по душе, если скуластый действительно хочет служить. Их вывалили из телеги, словно груду мешков с мукой, в каком-то военном лагере, и новобранцы с гиканьем и радостным шумом рассыпались по территории. Эзра, настороженно изучая окрестности, бродил среди наспех поставленных шатров, когда раздался оглушительный свист. На пне посреди поляны стоял, свободно свесив руки вдоль корпуса, широкоплечий мужчина в добротном камзоле. — Новобранцы! В шеренгу! — властно прикрикнул он, и громовой голос эхом разлетелся по лесу. Командир. Лениво стекаясь в общую шеренгу, Эзра столкнулся плечом к плечу с тем самым хмурым парнем, который выплюнул наконец в лохмотья зажёванный колос и посмотрел на него из-под широких бровей. Эзра протянул ему руку, и тот сухо пожал её, представляясь: — Дион. Его можно было назвать коренастым, с широкой спиной и мощной шеей — Эзра был выше него на целую голову. Он, впрочем, был выше большинства новобранцев и мог сравниться разве что с Грэхэмом и парой его припевал — в росте, но не физической подготовке. Одно дело — бить молотом по наковальне, другое — рубить мечом противника. А вот Дион, казалось, уже готов приступить к тренировкам, хотя взгляд его говорил о совершенном спокойствии. И речь главнокомандующего, герцога Д’Эспара, Дион слушал расслаблено, тогда как парнишка слева от Эзры весь трясся от нервного возбуждения. Пока Д’Эспар вводил новобранцев в курс дела, Эзра исподтишка смотрел по сторонам. В лагере было не так много народу — порядка пары сотен человек, и половина из них — такие же новобранцы из близлежащих деревень, как сам Эзра. Пожалуй, здесь были даже молодые люди из Дарры, городка на востоке королевства — они сильно отличались от простых деревенских парней, на лес смотрели дикими глазами и держались обособленно. Д’Эспар чётко излагал распорядок дня, обрисовывал план действий и собирался вести отряд в атаку на королевство Воздуха. — Отряд — это нас, что ли? — бестактно хохотнул Хьюго, и главнокомандующий смерил его уничтожающим взглядом. — Вас в том числе, — отрезал он. — Если доживёте. В шеренге пронёсся возмущённый гул. Дион одобрительно хмыкнул, Грэхэм радостно заржал, Эзра нахмурил брови. Герцог Д’Эспар призвал к тишине, властно подняв руку, и продолжил: — В течение нескольких дней сюда прибудет подкрепление. За это время я намерен вымуштровать вас настолько, чтобы не стыдно было выпускать на поле боя. — Он что, не шутит? — пронеслось в толпе. — В бой — без надлежащей подготовки? — Р-разговорчики! В бой пойдут те, кто отлично проявит себя. Но армии нужны не только воины, но и оруженосцы, и… — Он хотел сказать ещё что-то, но, опасливо оглядевшись кругом, замолчал. — В общем, с сегодняшнего дня приступаете к тренировкам. Я распределю вас по отрядам согласно вашим способностям. — Д’Эспар смерил их оценивающим взглядом. Так Эзра и Дион оказались в отряде с Грэхэмом, а Хьюго остался подтрунивать над светловолосым хилым мальчишкой, которого Эзра приметил ещё сидя в телеге. Каждым из трёх получившихся отрядов командовал опытный воин, бывалые бойцы обучали новобранцев обращаться с оружием, и к концу дня Эзра, не евший с тех самых пор, как его забрали из дома гвардейцы, чувствовал себя измотанным и неспособным доползти до койки. Ужин здесь подавали затемно — повар варил крупу в общем котле и раскладывал её по алюминиевым мискам, навалив сверху жидкого гуляша. Солдаты пихались, стоя в очереди, и отпускали похабные шутки; те, кто получил свою порцию каши, рассаживались кто под широкими кронами деревьев, кто за длинным дощатым столом, остальные нетерпеливо переминались на месте; ржали лошади, звенела грязная посуда, а за шатрами кто-то жалобно кричал — это Эзра слышал слишком отчётливо, чтобы оставить без внимания. — Прибереги мне место, — бросил он соседу в очереди и быстро скрылся за деревьями. Вскоре стало ясно: неподалёку от лагеря кто-то развязал драку. Ещё пару минут спустя, прячась за елями, Эзра разглядел Грэхэма и его дружков — те лупили ногами в тяжёлых сафьяновых сапогах того самого хилого парнишку. Тот молил о пощаде и сплёвывал кровь, вызывая лишь хохот обидчиков. Вздохнув, Эзра опустился на корточки и прислонил ладонь к земле — парню нужно было помочь. Почва под его ладонью забурлила, и Эзра пустил вперёд длинную и глубокую борозду. Она вышла на поверхность, буквально вышибив землю у Грэхэма из-под ног, и тот, не удержав равновесие, шлёпнулся прямо на копчик. Один из его дружков захохотал сдуру, и Грэхэм, взбесившись, дёрнул его за лодыжку. Тот упал, завязалась потасовка, и Эзра в два прыжка подскочил к дерущимся. Оставшись незамеченным, он взял хилого мальчишку за руку: — Идти можешь? Тот едва заметно кивнул и, опираясь на плечо Эзры, встал на ноги. — Как зовут-то? — Го… Годфри. Большие синие глаза и совершенно детское лицо. — За что они тебя так? — За то, что я слаб и не хочу войны. И… не умею. Мне даже Земля не помогает. — Нет? — Эзра удивлённо вскинул брови. Годфри пожал плечами. — Мне даётся только природная магия, — пояснил он и прикоснулся к поваленному трухлявому дереву. Из гнилой коры проклюнулся свежий зелёный росток. — Поднимать тяжести, как другие, я не могу. И… управлять почвенными частями — тоже. Наверное, этому можно научиться, если сидеть за книгами и практиковаться, ведь магия — такая тонкая и сложная вещь… Но я всегда трудился в садах, и такие навыки мне не пригождались. Поэтому я в отряде хиляков и целителей, но там тоже нужно драться… И целительству я не обучен. — Он виновато покосился на свои ссадины и сплюнул кровавую слюну. Эзра встрепенулся: — Сильно они тебя? — Да нет… Вроде. Эзра всё же настоял на том, чтобы осмотреть синяки и раны Годфри, и сделал нехитрый компресс из древесных листьев, долго подержав его в ладонях. Когда листья слабо замерцали, он обернул ими ссадины Годфри, и тот округлил и без того большие глаза: — Так ты — целитель? Кто научил тебя? — Я… Оно само получается. С детства, — Эзра махнул рукой. — Приложил как-то травку к обожжённой руке, и она засветилась. А что? — Это же редкий дар, ты знаешь?! Если он от природы… Я думал, тебе больше даётся гравитационная магия, как… Грэхэму. Ты же в его отряде. — Я привык поднимать тяжести, потому что работаю в кузне… И я не знал, по какому принципу Д’Эспар набирает отряды. — Он развёл руками. — Мне казалось, ему вообще не нужна наша магия. — Он подбирает оружие согласно твоим умениям. Ну, я так думал. Хотя ты мог бы быть и в отряде… Взрывающих почву. В битвах с магами других стихий эта способность действует безотказно, да и огромная мощь и сила таких, как Грэхэм… Эзра сморщился. — Я не хочу воевать. Не хочу смертей и убийств, криков, боли, крови… Хочу, чтобы люди творили мир. Не войну. Не хочу быть солдатом. — Нельзя говорить об этом, — перепугался Годфри. — Побьют. — Я не дам себя в обиду. И тебя. Что с челюстью? — Эзра напрягся, глядя, как Годфри снова сплёвывает кровь. — Кажется, зуб… выбили. — Он виновато улыбнулся. Эзра со вздохом покачал головой. — Попросим у старшего по кухне воды, прополощешь рот, а потом надо найти лекаря. Нет, не смотри так на меня. Меня этому не учил никто, и я не знаю, что делать. Нужен обученный человек. Эх, а ещё поесть бы… — мечтательно протянул Эзра, косясь на редеющую очередь за гуляшом. Но чаяниям его не суждено было сбыться — горькая тишина в лесу заставила его вздрогнуть. Начиналось то, что в их деревне уже успели прозвать светящимся дождём: одна за другой тончайшие золотые вспышки заискрили между землёй и небом. Запахло палёным, вспыхнула крона дерева неподалёку, поднялась суматоха… Заржали лошади, солдаты побежали к повозкам с припасами, главнокомандующий Д’Эспар отдавал приказы, и общими усилиями им удалось остановить пожар и предотвратить человеческие жертвы. Д’Эспар велел привыкать и отрабатывать чёткий порядок действий на случай подобной тревоги — судя по всему, так будет случаться часто. Впрочем, светящийся дождь, напоминающий Эзре искры в их кузнице, когда молот отлетал от наковальни, закончился так же резко, как начался, оставив после себя сухой, горелый воздух и долго ещё не утихающий переполох. Порядок в лагере восстанавливали уже в потёмках, а потому герцог Д’Эспар благосклонно позволил своим подчинённым поспать утром чуть дольше положенного. А в обед прибыло подкрепление — отряд крепких мужчин, многие из которых уже имели воинские звания и награды. Их прибытие подняло переполох не меньший, чем вчерашний золотой дождь, и окутано было какой-то тайной. Из повозки, которую они привезли с собой, до самого вечера раздавались какие-то гортанные звуки, и новобранцы весь день пытались отлынивать от тренировок, чтобы как-нибудь пройти мимо неё и выяснить, что же там внутри. Под вечер кому-то из ребят и вовсе показалось, что повозка излучает свет, а среди ночи, когда вымотанные новобранцы уже засыпали в своих палатках, пронырливый Хьюго пошёл на разведку. — Ребята! — таинственно прошептал он, заползая в шатёр, где спали Эзра, Дион, Грэхэм и ещё пятеро их сослуживцев. — Мне удалось заглянуть под полотнище! Смотрите! — Что там?! — Арчи, парнишка из Дарры, первым приподнялся на локтях, и Хьюго тут же сунул ему под нос собственную руку: — Смотри! — Не вижу ничего, дурак! Ни у кого лампы нет? Да погоди, дай хоть глаза к темноте привыкнут… Ребята, перешёптываясь и тихонько переругиваясь, собирались вокруг Хьюго, и вскоре Эзра смог разглядеть, что у того рука от середины ладони и почти до самого локтевого сустава пузырится от волдырей. — Видали?! — с такой гордостью произнёс Хьюго, словно ожог был его величайшим достижением, и Арчи торопливо спросил: — Так что ты там видел?! — Да я не знаю… — растерялся Хьюго. — Там… Ну, огонь. Я видел просто языки пламени, вот и всё. — Уверен? — хмуро переспросил Дион, и все посмотрели на него, ожидая, что он сейчас же развеет все их вопросы. И он продолжил: — Я читал в газете, что из Фламмсбурга похищен королевский феникс.