Семь бесконечных сияний

Десидерата глубоко вдохнула, а затем выдохнула, напрягая мышцы живота и позволяя служанке зашнуровать корсет на её талии. Сегодняшний день обещал быть худшим в её жизни: а что может быть более отвратительным, чем свадьба двадцатилетней девушки с престарелым герцогом, даже если он владелец самого большого в королевстве Воды замка? О де Бурье, поместье её будущего мужа, было богатейшим и красивейшим в обоих столицах королевства и могло соревноваться лишь с замком его величества — замком в южной столице, где юная фрейлина Десидерата Бланшери провела половину жизни. Принцесса Алиэнна любила её и благоволила Десидерате больше, чем другим своим фрейлинам, и только благодаря ей Деси так засиделась в невестах: стоило девушке выйти замуж, как она не могла уже оставаться во дворце при принцессе. Отчего-то Алиэнна держалась за неё, но властный отец Десидераты настаивал на замужестве дочери, и король Эдмунд нашёл ей достойную партию. Герцогу Бурье было пятьдесят два года — настоящий старик, даже отец Десидераты моложе его на год, но девушку никто не спросит, нравится ли ей жених: она и так уже «барышня не первой свежести», как выразился герцог Бланшери, и выбирать не приходится. Кругом все говорят о том, как хорош её знатный жених, хотя лицо его покрыто пигментными пятнами, а сам он тщедушен и лыс как колено. И О де Бурье, поместье, которому он дал своё имя, несмотря на всё своё великолепие, не могло смирить Десидерату. К герцогу, которого она видела всего пару раз — на приёме у короля и на бале, который он устраивал в О де Бурье, — девушка испытывала лишь брезгливое отвращение. И никак не желала мириться со своей судьбой, хотя та уже давно была предрешена. Расшитый жемчугом молочно-голубой корсет сдавливал талию крепче обычного и не давал свободно вдохнуть; длинные ленты, завязанные пышным бантом, струились вдоль складок атласной юбки, и служанка скалывала булавками лишнюю ткань. Тяжело дыша, Десидерата смотрела на себя в зеркало и с трудом сдерживала слёзы. Она так нравилась себе в подвенечном платье — стройная, синеокая, с темными волосами, забранными в замысловатую причёску, и жемчужной фероньеркой на лбу… Её лицо, вытянутое, скуластое и чуть скошенное к подбородку, сегодня приобрело какую-то особую мягкость и нежность — и почему именно в этот день, именно так?.. Служанка закончила свою работу и оглядела Десидерату. — Миледи готова, ваша светлость, — почтенно проговорила она, обращаясь к герцогине Бланшери, сидящей на бархатном пуфе перед туалетным столиком. Мать Десидераты, статная женщина в усыпанном рубинами чёрном платье, кивнула и поднялась, подбирая широкую юбку. Она подошла к дочери и взяла её за руки — ласково, но твёрдо. — Матушка… — тихо проговорила Деси, но та лишь покачала головой. — Такова наша женская доля, — вздохнула она. — Я в день свадьбы с твоим отцом тоже была далеко не так счастлива, как любит говорить твоя бабушка. — Герцогиня печально улыбнулась. — Со временем ты поймёшь, что в браке любовь — не главное. — Но что тогда, матушка?.. — Смирение. Терпение, если хочешь. Десидерата поморщилась. Она не хотела. Смирение, смирение, смирение — они все говорили о нём, все до единого, а Десидерата не хотела смиряться и терпеть. За витражными окнами её покоев переливался и сиял солнечный Агуакортум, дышал свободой и журчал потоками городских фонтанов, и он был живым — и она, Десидерата, тоже была живой, но запертой в драгоценной клетке дворца и закутанной в атласные путы подвенечного платья, шуршащего, тесного, нежно-голубого… Широкие длинные рукава казались верёвками на запястьях, квадратный вырез теснил грудь, тугие подвязки чулок сдавливали бёдра — о, она готова была терпеть это, если бы её жених был молод или хотя бы статен и хорош собой, но теперь… Теперь она как никогда жалела, что двадцать лет назад её не украли из детской колыбели ундины и не отдали на воспитание жрицам в Драконий храм. — Дорогая, посмотри, какая ты красавица, и улыбнись, а то выглядишь так, будто тебе в еду подсунули таракана, — герцогиня плавно взяла дочь за талию и развернула к зеркалу. Десидерата решила не перечить матери и натянула слабую улыбку. — Вот так уже лучше. Думай о том поместье, что ты получишь, когда церемония бракосочетания закончится. Это же такая честь — быть владелицей этого роскошного замка! — Но матушка, ты же сама понимаешь, что мне абсолютно не нужны те богатства, что предлагает мне герцог! — Да, милая, я понимаю, но в таком случае старайся искать выгоду для себя. Тогда будет не так тяжело с этим справляться, — герцогиня подняла руку к лицу дочери и убрала выбившуюся из прически завитую прядь волос за ухо. — Церемония начнётся через сорок минут. Надеюсь, ты соберёшься с силами и сделаешь то, что должна. — Герцогиня бросила последний твёрдый взгляд на дочь и вышла из помещения. Десидерата опустила подбородок и задумалась о том, что слово «должна» преследовало её всю жизнь, в которой абсолютно не было места для её собственных желаний. Только прихоти отца, матери, высшего общества, короля Эдмунда… Она должна была носить корсеты из китового уса и юбки по моде, которая менялась, словно в эпилептическом припадке: от широких каркасов до мягких турнюров, от бесконечных шлейфов до многослойных, словно ярусы праздничного торта, подолов. Она должна была соблюдать этикет и знать, из какого бокала принято пить розовое вино — Десидерата терпеть не могла кислую розоватую жидкость, предпочитая насыщенно-терпкие вина рубиновых оттенков, но и этого ей не позволяли: те были крепкими, не под стать юной леди. И если эти маленькие «должна» соблюдать было не так тяжело, то от больших и важных обязанностей хотелось выть. Так, будучи фрейлиной, Деси почти не имела возможности видеться с матерью, зато постоянно быть подле принцессы Алиэнны стало необходимостью. По счастью, сама принцесса оказалась девушкой живой, приятной и искренней и разделяла тоску Десидераты от вечных правил и запретов, но другие фрейлины… О, среди них бывали настоящие язвы — по счастью, самые противные довольно скоро выходили замуж и убирались из королевского дворца. Десидерата не хотела судить их: в конце концов, многие знатные люди стремятся отдать своих дочерей в компаньонки принцессы именно ради того, чтобы устроить их судьбу, а где ещё подыскать достойную партию, как не в королевском дворце? Десидерата вздохнула и распахнула резные дверцы балкона — лёгкий ветерок невесомой птахой влетел в её покои, и будущая герцогиня Бурье вышла на свежий воздух. Агуакортум, ласковый, как журчащие ручьи, приветливо шумел внизу, и Десидерата видела вдалеке башенки королевского дворца — небесно-голубые и пастельно-жёлтые. Именно там будет проходить её свадьба, именно там добрая половина фрейлин принцессы Алиэнны искусает себе локти от зависти и именно там оборвётся счастливая и беззаботная жизнь самой Деси. О, сегодня она особенно сильно не любила южный замок короля — ей так хотелось вернуться в Никсбург, северную столицу королевства Воды… Дворец, утонувший в снегах, подвесные мосты изо льда, заиндевевшие деревья, пруд, где они с принцессой так любили кататься на коньках!.. Там, в Никсбурге, она чувствовала себя гораздо спокойнее, хотя ей и редко доводилось бывать в северной столице. А О де Бурье было ещё дальше от Никсбурга, чем Агуакортум — всего на пару сотен миль, но и этого расстояния хватало с лихвой, чтобы впадать в отчаяние при мысли о нём. Стоя на балконе и смотря на цветущий сад, что расположен был аккурат под её балконом, Деси думала о том, как могла бы сложиться её жизнь, не родись она в семье герцога. Думала, что могла бы путешествовать по землям четырёх королевств, пробовать что-то новое, найти самостоятельно свою любовь, в конце концов! Но судьба распорядилась так, что от слова девушки мало что зависело. С этими мыслями Десидерата опустила взгляд на свои тонкие ухоженные запястья, нахмурилась и поняла, что если сейчас она поддастся воле судьбы, то будет несчастна до конца своих дней. Недолго думая, она сорвалась с места и, забежав обратно в комнату, начала собирать самые необходимые для побега вещи. Благо, служанки, что помогали Деси с платьем, перед разговором с герцогиней решили оставить мать и дочь наедине, поэтому сейчас в комнате она была одна. Взяв в руки большой шёлковый платок, Десидерата расстелила его на полу и кинула в середину пару тонких хлопковых юбок, нижнюю рубашку, блузку и лёгкое платье. Достала из комода пару туфель на небольшом каблуке и спрятала под корсет несколько монет, что хранились в деревянной шкатулке. Завязав концы платка на узел, она взяла длинную атласную ленту, которая раньше вплеталась в её косу для украшения, привязала один из её концов к узелку и, подняв тяжёлую юбку, крепко обвязала другим концом свои бёдра так, чтобы тот не упал. Опустив подол, Деси посмотрела на себя в зеркало и оправила пышную юбку, чтобы не было заметно, что она что-то прячет. Убедившись, что всё в порядке, она убрала прядь волос, которая снова выбилась из её прически, вздохнула и, улыбнувшись своим мыслям, неторопливо вышла из комнаты. Десидерата шла по коридору к выходу из родительского дома, предчувствуя запах свободы. Мимо неё сновали служанки и натянуто, почти виновато улыбались ей, явно понимая, что такой неравный брак может погубить красивую молодую девушку, но Деси, которая уже для себя все решила, старалась сдержать счастливый блеск в глазах и только кивала в приветствии всем прохожим. Медленно спускаясь по лестнице, Десидерата чувствовала, как легкий узелок бьет её по ногам, немного мешая движению, но старалась игнорировать это и постоянно поправляла подол юбки, что небольшим шлейфом тянулась за ней. Когда до двери на улицу оставалась всего пара метров, а Деси уже было подумала, что ей повезло остаться незамеченной матерью, её окликнул женский голос. — Милая, почему ты здесь? Я думала, что ты не выйдешь из комнаты до того момента, когда приедет карета, чтобы отвезти нас в замок, — герцогиня Бланшери осмотрела дочь с ног до головы, после чего пытливо взглянула дочери в глаза. — Матушка, — Десидерата, почувствовав изучающий взгляд матери, начала волноваться, что её поймают, отчего она немного покраснела, а её лоб покрылся испариной. — Мне стало немного нехорошо. Я хотела пройтись на свежем воздухе, чтобы слегка развеяться. Я буду готова, когда карета прибудет. — Да, ты действительно выглядишь взволнованной. Ты уверена, что с тобой всё будет хорошо? — Всё еще не отрывая строгого взгляда от глаз дочери, герцогиня самостоятельно открыла дверь на улицу. — Может быть, пройтись с тобой? — Нет-нет, что ты, матушка, я буду в порядке. Просто надо немного подумать в одиночестве, — Десидерата приподняла уголок губ в улыбке, чтобы убедить мать в своей лжи. — Хорошо, милая, не опаздывай, пожалуйста. Ты же не хочешь, чтобы герцог подумал, что берёт в жены абсолютно безалаберную девушку, правда? — Герцогиня ухмыльнулась и ещё раз окинула Десидерату строгим взглядом. На какой-то миг той подумалось, что матери известна каждая её мысль. — Конечно, матушка, — Деси опустила голову, вышла за порог дома и медленно пошла по дороге из мощёного камня, а когда услышала хлопок двери за своей спиной, обернулась. Убедившись, что на неё никто не смотрит, Десидерата быстрым шагом, поддерживая руками тяжелые полы юбки, пошла в сторону парка, что располагался прямо за раскидистым садом. Она взволнованно теребила меж пальцев мягкую, расшитую серебристыми нитями ткань и всё думала, как же ей поступить. Покинуть территорию особняка Бланшери можно было только через главные ворота, охраняемые стражей, либо через парк — но тогда ей придётся перелезть через садовую ограду, но в подвенечном платье сделать это непросто — к тому же, так Деси будет слишком заметна. Нужно переодеться, но это займёт немало времени: чтобы расстегнуть все заклёпки, расшнуровать все ленты и расшить всё то, что служанки скрепляли прямо на ней, придётся потратить не меньше получаса, а она не может позволить себе этого. Кроме того, тенистые аллеи парка никогда не бывают пустынны — отчего-то о садовниках, которые следят за чистотой и ухаживают за деревьями, Деси вспомнила только тогда, когда столкнулась нос к носу с одним из них. — У вас всё в порядке, миледи? — спросил он, склоняясь в поклоне, и Десидерата лихорадочно кивнула. — Гуляете без сопровождения в такой день… Ваш батюшка будет волноваться, если вы опоздаете к приезду герцога. Быть может, проводить вас к замку? — Выполняйте лучше свою работу, сэр, — резче, чем следовало бы, отозвалась Десидерата и нахмурилась. Чего она ожидала, наивная? Что влиятельный отец позволит ей убежать с территории особняка и остаться незамеченной? Идея начала казаться сущим бредом, а за спиной послышалось взволнованное щебетание: — Миледи Десидерата, вот вы где! Скорее, свадебный экипаж вот-вот прибудет, ваша матушка велела срочно найти вас! Обернувшись, Десидерата разочарованно вздохнула: перед ней стояла Эола, девица из прислуги, и нервно заламывала руки. И проклятое чувство долга пересилило в Десидерате желание быть свободной. Она понуро побрела следом за Эолой, чувствуя, как узел со сменными вещами при каждом шаге бьёт по ногам и соскальзывает вдоль капроновой ткани чулок. Не упал бы, в волнении подумала Десидерата и скрестила руки на боку под корсетом. Когда она подошла к особняку вместе со служанкой, недовольный отец уже ждал её на пороге. — Почему вы позволяете себе расхаживать по окрестностям без сопровождения, да ещё зная, что вот-вот пора будет отправляться, юная леди? — строго спросил он, хватая её за запястье. — Я лишь хотела подышать свежим воздухом, отец, — смиренно проговорила Десидерата, следуя за герцогом Бланшери внутрь семейного замка и выслушивая его ругань. Мать ожидала их в холле, нервно расхаживая взад и вперёд и заключив дочь в объятия, как только отец раздражённо подвёл её к ней. — Прошу тебя, будь умнее, не перечь ему, — тихо проговорила герцогиня Бланшери, когда отец Десидераты покинул комнату. — Он и без того сейчас очень нервничает. Деси кивнула. Мать понимающе взяла её под руку. — Знаешь, всегда можно скрасить семейную жизнь с человеком, который тебе неприятен. Умная женщина найдёт лазейку, и я хочу, чтобы ты была умной женщиной. Мужья не всегда остаются дома — гораздо чаще они разъезжают по окрестностям: дела государственной важности не терпят отлагательств, и ты должна быть готовой к тому, что твой муж редко будет скрашивать твоё одиночество. Понимаешь, о чём я? Десидерата удивлённо вскинула бровь и неуверенно кивнула. — Не переживай, всё будет в порядке, — пообещала герцогиня. — И среди прислуги О де Бурье можно найти очень даже симпатичных молодых людей. — Она подмигнула, и Деси залилась краской. Она и не думала, что когда-то станет говорить с матерью о подобных вещах, а потому зажмурилась и мотнула головой. Неужели и мама, когда отец отлучался из особняка… Но нет, этого не может быть. А как же долг и честь со всеми вытекающими, которые вкладывали в голову Десидераты с младенчества? Нет, ей явно было над чем подумать накануне свадьбы. Карета подъехала пять минут спустя, белая с золотом, роскошная, запряжённая парой белоснежных лошадей — её прислал герцог Бурье, Деси знала это. Каретой управлял вышколенный, с иголочки одетый кучер, который помог Десидерате и герцогине Бланшери забраться внутрь и расположиться на атласных подушках. Герцог Бланшери, суровый и статный, поднялся в карету последним, и экипаж тронулся с места, везя Десидерату прямиком к её судьбе. Её жених не поскупился на сопровождение, и она утопала в роскоши, ожидая встречи с ним: сам он должен был встречать её у ворот королевского дворца. Деси заёрзала на расшитом диванчике, чувствуя, как потеют ладони и холодеет спина. Кажется, думать о побеге уже слишком поздно — только если она выпрыгнет из кареты, потому что когда они прибудут во дворец, Десидерата окажется на виду у всех королевских придворных: прятаться некуда. Сбежать после свадебного пира, когда герцог Бурье отвезёт её в своё поместье? Она вздохнула — слишком сомнительной казалась эта авантюра. Герцогиня Бланшери, чувствуя беспокойство дочери, опустила ладонь ей на колено, и Десидерата вздрогнула: рука матери легла прямо на узел с одеждой. Почувствует ли она его через объёмные складки платья? Но мать промолчала, таинственно улыбнувшись, и изучающе посмотрела на неё. Десидерата слабо улыбнулась. — Ты так напоминаешь мне меня в день моей свадьбы, — шепнула герцогиня Бланшери, и Деси смущённо кивнула. Ей часто говорили, что она похожа на мать как две капли воды — та же смуглая кожа, синие глаза и мягкие волосы цвета топлёного шоколада, аккуратный прямой нос, вытянутое лицо… Только чуть скошенный подбородок девушка унаследовала от отца — и, странно признать, гордилась им. В конце концов, Десидерата — не её мать, и она с детства не очень любила сравнение с нею. Ей хотелось быть другой. Карета остановилась у серебрёных ворот королевского дворца, и перед Деси предстали знакомые с детства драконы, отлитые из серебра прямо на решётчатых створках, и видневшиеся за ними пруды с кувшинками, и величественный замок… Это место стало для неё роднее, чем родительский дом — так много лет она провела здесь в обществе принцессы… Больше она не вернётся сюда в роли фрейлины. Ещё немного — и она станет герцогиней Бурье, и её будущий муж вот-вот выйдет из замка, чтобы подвести свою невесту к алтарю и произнести клятву верности, но пока Десидерата не покинула карету, она в безопасности. Кучер сошёл с козел и распахнул дверцу экипажа, позволяя герцогу Бланшери выйти на воздух. По традиции, отец должен взять невесту под руку и дойти до самого замка, где её возьмёт под опеку будущий муж — все знатные свадьбы Агуакортума проходили именно так, хотя простолюдины, Деси слышала, женились по-простому, произнося клятву в Доме Обрядов, что недалеко от Драконьего храма. Драконий храм — о, это место манило Десидерату своим таинственным волшебством, но попасть туда могла лишь девушка, отдавшая себя служению Марилеону, священному дракону воды. Даже не так: девушка, которую избрали для этого водяные духи — ундины. По легенде, они забирали девочек младенцами из их колыбелей, чтобы воспитать из них драконьих жриц, но Десидерата слышала и об отчаявшихся душах, которых те принимали к себе. Если бы ей удалось сбежать сегодня, Деси направилась бы именно в Драконий храм — единственное место, где она могла бы искать убежища, обрушив на себя гнев отца, короля и герцога Бурье. Но о том, кажется, не могло быть и речи. Десидерата набрала в лёгкие побольше воздуха, готовясь подать руку отцу, как вдруг услышала голос матери: — Август, прошу, оставь нас наедине на несколько минут. Я должна дать дочери последние наставления перед тем, как она вступит в брак. В её словах звучала сталь, и отец отчего-то покорился, захлопнув двери кареты и оставляя их вдвоём. Деси недоуменно посмотрела на мать, ожидая, что та скажет что-то о том, как вести себя в первую брачную ночь, но герцогиня начала совсем о другом. — Ты хорошо всё обдумала? — спросила она со строгой усталостью, и лёд её глаз неприятно уколол Десидерату. Она растерянно прикусила губу, но со следующей фразой тон матери стал мягче. — Твой побег, я имею в виду, — добавила она, заставив Десидерату вздрогнуть. По загорелой коже пробежали мурашки. — Матушка, я не понимаю, о чём ты говоришь… — пролепетала она, и тогда герцогиня требовательно взяла её за руки. — Я горжусь тобой, какое бы решение ты ни приняла. Хотя бы потому, что в своё время мне не хватило духу поступить так же. Посмотри на меня. Твой отец будет в бешенстве, если узнает, что мы задумали это вместе, но без моей помощи тебе ничего не удастся, так что делай всё, что я скажу, поняла? Десидерата хотела задать матери столько вопросов — о том, как она узнала, и о том, почему хотела избежать брака с отцом, и ещё сотню других, но перед её глазами всплыло сморщенное лицо герцога Бурье, а мать одёрнула её: — У нас мало времени. Слушай. Сейчас я выйду из кареты и отвлеку твоего отца — скажу, что ты скоро будешь готова. Тебе нужно будет выйти с другой стороны и пересесть на козлы, пока он не видит. Сможешь? Десидерата неуверенно кивнула. Она знала, как управлять лошадьми в упряжке — учитель верховой езды посвятил этому не одно занятие, уверяя, что истинная леди обязана уметь делать всё. Теперь эти уроки должны были сослужить ей хорошую службу. — Пускай лошадей во весь опор — как только отец придёт в себя, за тобой начнётся погоня, — продолжала герцогиня, уверившись, что Десидерата внимательно её слушает. — Ты знаешь, куда направишься потом? Деси утвердительно склонила голову. — Но я хотела бы оставить это в тайне, матушка, — потупившись, сказала она. — Даже от тебя. Герцогиня понимающе улыбнулась. — Что ж, тогда отныне твоя судьба только в твоих руках. — Она крепко прижала Десидерату к себе и шепнула на прощание: — Будь, пожалуйста, осторожна. Отпустив дочь, герцогиня толкнула дверцу кареты и сошла на мощёную дорожку. Десидерата тем временем выскользнула по другую сторону кареты и, убедившись, что кучер отвлёкся, перебралась на его место. Кони заржали, когда она хлестнула поводьями, и галопом понеслись вперёд. За спиной у Деси раздалась отцовская брань и вскрик матери, в котором слышны были торжествующие нотки. Бросив на родителей прощальный взгляд, Десидерата Бланшери сильнее подхлестнула лошадей, поудобнее устраиваясь на козлах. Впереди её ждала тяжёлая дорога.