Семь бесконечных сияний

— И что ты собираешься делать? — Виктуар с лицом, на котором читалось рассерженное выражение матери нашкодившего ребенка, судорожно тряс Тео за плечи, покрытые тонкой тканью лёгкой рубашки. — Стой, стой, подожди! Что значит, что делать? — Тео отмахнулся и с непониманием посмотрел на свернутый в трубочку лист бумаги у него в руках, пытаясь вникнуть, что же от него хочет друг. Развернув плотную бумагу, Тео впился глазами в текст: здесь крупными буквами было написано о том, что объявлен в розыск молодой человек. Вознаграждение обещали приличное, но не это было главным: приглядевшись, Тео узнал в портрете, изображённом здесь же при помощи угля, собственное лицо и сглотнул. — Почему они меня ищут?.. — Нет бы дочитать! — нервно отозвался Виктуар, заставляя Тео подняться на ноги и объясняя: — Среди королевских подданных утром начал ходить слух, что одного из трёх фениксов короля сегодня ночью украли. Видимо, совет решил, что это был именно ты, — Виктуар сочувственно посмотрел другу в глаза. — Но я ничего не делал! Виктуар, ты же должен мне поверить, я не мог такое сделать!.. С чего они вообще решили, что это я?! Зачем мне этот несчастный феникс? Их повсюду столько летает — хотел бы, поймал бы за хвост любого! Эх, если бы я и решился воровать у короля, то украл бы одну из лошадей, что стоят в конюшне — вот это я понимаю… Что за кони, друг! Грива — чистый пламень, а как сияет смоляная шкура… И они могут забирать чужие сны и подменять их… — размечтался Тео. — Я знаю, что умеют кошмары! — оборвал его Виктуар. — И знаю, что ты не крал феникса, но подозрение пало на тебя. Кто-то из стражи подтвердил, что какой-то парень иногда ошивается неподалеку от дворца, а с рассветом заявилась торговка овощами — прикатила целую телегу своей дрянной брюквы, подслушала сплетни и со всей ответственностью объявила, что один мальчишка постоянно ворует у нее на рынке: наверняка и кража феникса — его рук дело. Они со стражей описали друг другу того парня — вышел точь-в-точь ты. А потом кто-то ещё подтвердил, что видел тебя, и ещё, и ещё… — Но это был не я! И зачем кому-то воровать феникса?! Можно поймать любого! — Такого, как фениксы короля Реджинальда? Сомневаюсь. Они огромные и, говорят, сгорали не один раз… Тем более, украли самочку — а у нее как раз период высиживания яиц. Ты знаешь, сколько стоят яйца феникса?! О-о-о, духи огня, сжальтесь над этим остолопом! — Он возвел руки к небу. — И яйца украли?.. — осторожно поинтересовался Тео. — Ну конечно, и яйца тоже! И когда из них вылупятся птенцы… Ты же знаешь, птицы короля — самого благородного рода, у них самый обжигающий огонь, самый красный и самый горячий, хвосты такие длинные, что едва ли не касаются пола, если феникс сидит на насесте, а размах крыла — метра полтора, не меньше… — Постой… Такие огромные?.. — Тео стало страшно. Он не раз видел фениксов на улицах Фламмсбурга, некоторые жители города даже держали их у себя в качестве питомцев, но те фениксы по размеру были ничуть не больше крупного кота… Виктуар серьёзно посмотрел на него своими светлыми в крапинку глазами. — Тебе надо бежать прочь из города, — безапелляционно отрезал он. — Эти объявления пока не успели развесить кругом — художники ещё не закончили работу над портретами, так что немного времени у тебя есть. Тео вымученно застонал, схватившись за голову. Казалось, история шестилетней давности повторялась — после смерти родителей он тоже был объявлен в розыск. Тогда на объявлениях, помимо портрета вихрастого мальчишки, значилось и его имя — Теобальд Сорес, сын скоропостижно скончавшихся Грегора и Матильды Сорес. Вознаграждение за поимку было ещё больше, чем сейчас, но если теперь Тео понимал, что его искали как пропавшего наследника, то в детстве… В детстве он поджигал эти объявления при первой попавшейся возможности и прятался от людей, чтобы не нашли: ему было очень страшно. К счастью, вскоре власти решили, что младший Сорес скончался, и листовки исчезли сами собой; имущество родителей отошло государству — кажется, в бывшем замке Соресов теперь жил какой-то герой войны с Водными магами, получивший землю от короля за заслуги перед королевством. Правда, какое-то время дом пустовал, и маленький Тео порой наведывался туда тайком: в день побега он унес с собой самое необходимое, а после уже возвращался, чтобы взять ещё одежды или денег… Потом это прекратилось. Зато он познакомился с Виктуаром, таким же, как и он, бродяжкой из близлежащей деревеньки. Он был на три года постарше, собирал длинные медные волосы лентой на затылке, умел играть на старенькой мандолине и здорово пел, зарабатывая этим на жизнь — целый год они скитались по Фламмсбургу вместе, а потом Виктуара услышал на одном из городских празднеств сам король: так приятель Теобальда стал королевским менестрелем. К счастью, их дружба от этого не ослабела, и Виктуар до сих пор частенько наведывался к Тео: они виделись почти каждый день. — Ну так что? — поторопил Виктуар. — Собирайся скорее! Я принёс немного денег и еды; иди как можно дальше от Фламмсбурга — боюсь, дело серьёзное, и весть разнесется далеко за пределы столицы… — Погоди… Виктуар, который час?.. — Что-то между семью и восемью утра, приятель. Давай, поторапливайся — скоро художники закончат с объявлениями, и тогда уйти незамеченным будет сложнее! Тео тяжело вздохнул и попросил Виктуара подождать его за пределами деревянной будки: здесь и одному-то было мало места, а уж вдвоём с Виктуаром, который был на голову выше Тео и заметно шире в плечах, стало совсем тесно. — Не задерживайся, — выползая наружу, попросил Виктуар, и Тео усмехнулся: у него не так много пожитков, чтобы долго собираться. Сменное бельё, ещё одна рубашка, бриджи да плотная жилетка, в кармане которой обитала Лурдес — на ночь он снял её, чтобы ненароком не раздавить ящерку, но теперь снова набросил на плечи, перед этим выманив Лурдес негромким фырчанием. Та, моргнув чёрными глазками-бусинками, уселась у него на предплечье, изредка высовывая раздвоённый язычок и с любопытством поглядывая по сторонам. — Ну что, малышка, нам пора искать новый дом? Ящерка выдохнула тонкую струйку пламени, соглашаясь, и Тео, подобрав холщовую сумку с одеждой и парой давно прочитанных книг, покинул свое укрытие. — Ты пойдёшь со мной? — спросил он, с надеждой взглянув на Виктуара, но тот лишь виновато покачал головой, теребя широкие рукава светлой рубашки. — Извини… — Да ладно, — вздохнул Тео. — Я всё понимаю, король и прочее… Надеюсь, он всё же не заставит тебя идти на войну! — Он широко улыбнулся, похлопав друга по плечу, хотя в этот раз в улыбке Тео можно было прочитать лёгкую тоску. Но, наверное, ему давно уже было пора уходить с насиженного местечка — а Виктуар… Виктуар никуда не денется. Отчего-то он был уверен, что ещё увидит друга — может, даже во Фламмсбурге. А пока его ждало большое приключение — жизнерадостный Тео старался не думать о том, что теперь он вор в законе, а за его голову король готов заплатить целую сотню фениксов. Хотя, наверное, для его величества эти деньги ничего не значат, но… отлитые из золота монетки с фениксом на одной стороне и гербом королевства на другой были почти самыми крупными деньгами Огненных магов, и Тео никогда не доводилось держать их в руках. — Не держи на меня зла, дружище! — обаятельное лицо королевского менестреля не выражало больше той взволновонной сердитости, с которой он будил Теобальда с утра. Теперь он скорее сочувствовал ему и жалел, что приходится расстаться. — Да ничего! — ободрил его Тео. — Когда я вернусь, мы с тобой повторим какую-нибудь из наших детских проделок или придумаем новую, если ты будешь ещё не слишком стар. Только прошу, не надо сентиментальных прощаний, мы же не слезливые девицы! — он увильнул от прощальных объятий и хотел было уже идти прочь, но Виктуар задержал его. — Погоди! — он схватил Тео за руку и вложил в его ладонь кошелёк из мягкой коричневой кожи. Тео приоткрыл его: несколько серебряных саламандр, покрытых позолотой, и горсть медных треугольников. — Зачем?.. С ума сошёл?! — Бери. Тебе больше нельзя воровать: попадёшься — непременно казнят. Будешь покупать еду. — Но я… — Тео хотел возразить, но понял, что спорить с Виктуаром бессмысленно, и прикрепил кошелёк к ремню на широких брюках песочного оттенка. — Спасибо. — Наверное, тебе придется в конце концов покинуть королевство, а за его пределами наши деньги едва ли пригодятся… Но я надеюсь, что ты образумишься и станешь работать. Хотя кого я обманываю… — Вот именно, кого? Да и вообще… Не знаю я, куда пойду. Вряд ли кто-то из соседей обрадуется, если к ним заявится огненный маг, — усмехнулся Тео, и его тонкие губы снова растянулись в улыбке. — Эх, ладно, дружище! Спасибо тебе за всё и до встречи! Надеюсь, ещё свидимся! — и он исчез в переулке прежде, чем Виктуар успел сказать напутственную речь. Фламмсбург понемногу пробуждался ото сна: тут и там открывались ставни, из ларьков высовывались продавцы, и жизнь казалась тихой и беззаботной для кого угодно, кроме мальчишки, которого скоро начнут искать. Но пока объявлений о пропаже королевского феникса нигде не было видно, и Тео решил, что успеет заглянуть в парочку магазинов, прежде чем покинет город. Сперва — в писчий, приобрести перо с чернилами и стопку хорошей бумаги, а затем — в пекарню: он ведь обещал той очаровательной девушке за прилавком… Из пекарни уже доносилось благоухание, и Тео вошёл внутрь, одурманенный ароматами. Молоденькая торговка, увидев его, раскраснелась и убрала под белоснежный чепец выбившуюся прядку волос цвета корицы. — Доброе утро, — пропела она, склонив голову. — Вы за бубликами? — Вы помните меня? — удивленно спросил Тео, надеясь, что она вчера так и не заметила украденных булок. Но, кажется, все было в порядке. — Разумеется, — улыбнулась девушка. — С кунжутом и кардамоном, верно? Сколько штук? — Ой… — Тео немного замялся. — А сколько они стоят? — По два треугольника за штуку. Тео посмотрел в кошелёк и кивнул: треугольников у него было много, да еще саламандры — их в случае чего можно разменять. За одну, кажется, дают целую сотню треугольников. Виктуар не поскупился: голодать Тео точно не придется. — Дайте три, пожалуйста, — попросил он и вдруг, сам от себя не ожидая, спросил: — Девушка, а можно узнать ваше имя? Она смутилась, но ответила, что ее зовут Миа. Тео представился в ответ и попросил: — Миа, а можно мне ещё немножко вон тех булочек? И ещё… Пирожок с капустой и глазурованный пряник, и… — Он смутился: — И всё. Миа рассмеялась. — Такое чувство, будто вы очень давно не бывали в пекарне. — Ну… — Тео смущённо запустил в волосы пятерню. — Я поняла вас. Вот, держите, — она протянула ему несколько бумажных пакетов с выпечкой и назвала цену. Замешкавшись, отсчитывая нужную сумму, Тео расплатился и… и так хотел остаться побеседовать с прелестной Мией, но время не терпело. — Был рад познакомиться! — бросил он на прощание, оставаясь, тем не менее, стоять у прилавка. У него было здесь незаконченное дело, а в кармане лежал конверт с саламандровой монеткой и листком бумаги внутри. Письмо с извинением за украденные булки — Тео хотел отдать его и вернуть долг, чтобы… Чтобы что? Когда Миа увидит объявление о пропаже королевского феникса, её мнение о Тео тут же переменится, каким бы хорошим оно ни было теперь. Но он так боялся выглядеть в глазах этой девушки бесчестным… Наверное, и правда влюбился — жаль, что именно теперь. «Лурдес!» — чуть слышно позвал Тео, и маленькая саламандра мигом выползла из нагрудного кармана жилетки, перебравшись прямо на прилавок и осторожно коснувшись язычком ладони Мии. Та взвизгнула от неожиданности и рассмеялась: — Это твоя? Какая хорошенькая! — от удивления она легко перешла на ты, а Тео, воспользовавшись ее замешательством, перегнулся через прилавок и незаметно обронил конверт, понадеявшись, что его почерк достаточно разборчив — он не брал в руки пера с тех пор, как погибли родители. Ох, и сколько нервов отец тогда потратил на то, чтобы заставить сынишку заниматься с приходящим учителем!.. Славное было время, хотя аккуратно писать Тео так и не научился. Наверное, Миа посмеётся, увидев его испещренное кляксами послание — она-то уж точно пишет красиво, со всякими свойственными девушкам завитушками… В том, что она знает грамоту, Тео не сомневался: по указу короля Реджинальда все жители столицы обучались чтению и письму в учрежденной при дворце школе — Виктуар прозанимался там целый год, неизменно жалуясь своему приятелю на ужасную скуку, а Тео смеялся: что значит какой-то год в школе по сравнению с учителями, которые посещали его в течение шести лет в детстве? А дольше школьный курс и не длился. Миа не обратила внимания на манёвры Тео: Лурдес отлично справлялась со своей задачей, отвлекая девушку, и вскоре Теобальд как ни в чём не бывало ответил: — Это Лурдес, мы всегда вместе. Миа ласково провела пальцами по спинке саламандры, и та умильно заурчала. — Такая милая! Тео кивнул: Лурдес редко оставляла людей равнодушными. Те либо визжали, разбегаясь в стороны, либо вот так же восторженно смотрели на неё. Правда, последних было меньше, так что где-то в глубине души Теобальд уже решил для себя, что они с Мией подружились. Тем меньше ему было жаль оставленный под прилавком конверт с позолоченной саламандрой: да, вчерашние булочки не стоили таких денег, но он уже размечтался, будто Миа, увидев его, вспомнит Лурдес и её непутёвого хозяина и оставит монетку в качестве талисмана. «Дурак ты, Теобальд Сорес, — осёкся он. — Пора уходить». Он покинул пекарню в самом радостном расположении духа и, насвистывая себе под нос одну из песенок Виктуара, направился в сторону главных городских ворот. Оттуда, наверное, он двинется мимо одной из ближайших деревень — поначалу придётся избегать населённых пунктов, слишком уж рискованно, а вот когда он отойдёт достаточно далеко от столицы… Чем дальше от Фламмсбурга, тем меньше людям дела до короля — города, граничащие с королевствами Земли и Воздуха, ходят слухи, живут едва ли не автономно. А с Водными прямой границы и вовсе нет — чтобы попасть туда, придётся переплыть Круглое море, чьи берега выходят на все стороны света. Иногда Тео казалось, что из-за этого моря они и воюют — причём все четыре королевства с переменным успехом. Кому-то — больше кусок, кому-то — меньше, а по сути — совершенно бестолковое занятие. Границы суши все равно изменить невозможно, их охраняет старое заклятье: в каждом королевстве — своя магия, свой климат, свои существа, и если жаркому и солнечному королевству Огня вдруг станут принадлежать туманные горы Воздушных магов… Какой уж тут огонь? Но правители всё равно воюют. В основном даже не за море, а за ресурсы — или просто ради войны, как знать?.. Тео не слишком любил размышлять об этом. Не призвали в армию — ну и чудесно. Его размышления прервал глашатай, громко трубящий в горн. Раскатистое «Внимание! Внимание!» разнеслось по центральной улице города. Люди, находящиеся в этот момент поблизости, с интересом оборачивались на низенького человека в тёмном костюме с красными вставками на воланах рукавов и панталон. Он выглядел комично — кругленький, в белых чулках, которые обтягивали его короткие кривые ноги, и остроносых туфлях. Большое перо на его красной беретке покачивалось от любого движения головой. Разве так должен выглядеть человек, озвучивающий приказы самого короля? Тео усмехнулся, хотя ничего забавного для него в происходящем не было: он уже догадывался, о чём пойдёт речь. Глашатай встал посреди улицы, развернул небольшой свиток с королевской печатью и, набрав в лёгкие побольше воздуха, отчеканил текст, который гласил, что с сегодняшнего дня в силу вступает закон о ворах: людей, которых будут ловить на воровстве, ждёт пытка кошмаром. Тео поёжился. Кошмары — те самые огненнохвостые лошади, о которых он говорил с Виктуаром ещё совсем недавно. Говорят, их создала какая-то древняя тёмная магия, а люди подчинили, чтобы сражаться с ними бок о бок. Редко кто выдерживал взгляд кошмара: обычно враги бежали прочь, а иные могли и обезуметь от страха, но если ты владелец такого коня, тебе нечего бояться: прирученные кошмары покорны своему хозяину. И они будут насылать панические атаки и ослеплять одним лишь взглядом, повинуясь приказам: ослепление — одна из их магических способностей. Говорят, последнее, что видели жертвы тёмных лошадей, — вспышка ослепительно-белого пламени в их огненных глазах. Так значит, воров будут лишать зрения?.. Тео чувствовал, что нищих попрошаек на улицах Фламмсбурга в скором времени станет больше. Закончив с оглашением нового закона, глашатай немного откашлялся и продолжил вещать о том, что разыскивается человек, который совершил ужасное преступление — украл одного из королевских фениксов. Предположительно, им является юноша семнадцати лет, и нашедшего его ждёт вознаграждение в особо крупном размере. Как только глашатай закончил объявление, из-за его спины выбежало несколько мальчиков-пажей в тех же придворных костюмах, тут же начавших раздавать листы с портретом разыскиваемого молодого человека. — Этого парнишку тоже ждёт испытание кошмаром? — спросил мужчина, который стоял неподалеку от глашатая и внимательно разглядывал портрет, оказавшийся у него в руках, пытаясь вспомнить, не видел ли он преступника. — Нет, его бросят в медного быка. Его преступление перешло все границы дозволенного, поэтому такая ерунда, как кошмары, была бы для него благом, — угрюмо ответил мужчине глашатай, считавший, очевидно, что любое неповиновение королю должно караться смертной казнью. Тео, который в это время стоял за углом дома и все слышал, вздрогнул: медный бык — это уж чересчур, прежде в него бросали только убийц и изменников. И хотя жар и пламя не были страшны огненным магам так, как другим, выжить внутри мог только очень сильный и подготовленный человек, способный создать вокруг себя огненный щит. Собственное пламя способно защитить от внешнего, но мощь его должна быть поистине велика. Теобальд Сорес такими способностями не обладал, и медный бык грозил ему гибелью. Про себя молясь о том, чтобы его не заметили, Тео опустил голову и быстрым шагом направился в небольшой проулок.