Близок час, когда не только самые тайные ее мечты могут сбыться, но и самые жуткие кошмары — стать явью. Победитель остаётся один. Пауло Коэльо.
Pov Серафима Хоть сны у меня бывают каждую ночь, раз за разом я с нетерпением ожидаю — что же мне приснится на этот раз. Может что-то из прошлого, может просто бред моей фантазии, а может моменты из фильмов, сериалов или мультиков. Порой меня удивляет, что же я съела, выпила или сделала не так, раз во сне я увидела такое. Иногда, очень редко, мне снятся кошмары. Но в отличии от детства, когда я боялась плохих снов, сейчас они доставляют мне лишь какое-то успокоение и даже некое удовольствие. Возможно, просто потому что «там» я не испытываю настоящий страх. Что такого в куче зомби, от которых ты пытаешься хоть как-то спастись, но ничего не получается, и в итоге ты прыгаешь с лестницы, разбиваясь насмерть? Или от разъярённой ведьмы — призрака, которая следует за тобой в надежде убить? И ведь ты ей сопротивляешься, пытаешься сражаться, но в итоге всё равно продуваешь — призрак убивает тебя, и последнее, что ты видишь — это её страшное, изуродованное лицо и звериный оскал. А потом — пустота, которая так сладко убаюкивает и успокаивает. Мне нравится, когда сначала ты чувствуешь за спиной могильный холод, по коже пробегают мурашки, а в ушах звенит либо дикий крик, либо не менее страшная тишина, пугающая ещё сильнее, а потом вдруг становится так легко и спокойно, словно ты летаешь. Прекрасное чувство. Нет, я никогда не была «ЗА» самоубийства. Наоборот, я считаю это ужасным. Как бы плохо ни было — придёт время и появится хорошая сторона жизни. Ведь темнота не может жить без света, а добро не может существовать без зла. Просто, умирая во сне, ты не чувствуешь ни боли, ни угрызения совести, что ты не сделал что-то важное, ни проблем реальной жизни. Дескать, никакого тебе беспокойства.***
Засыпая на новой кровати, я по обычаю понадеялась на интересный сон. Это тоже самое, что погрузиться в свой внутренний мир. Только там ты встретишь все свои фантазии, мечты, грёзы, страхи и печали. Только в том месте ты сможешь почувствовать настоящее блаженство. Что удивительно, но во сне плохих эмоций я никогда не испытывала. В том мире всё хорошо и спокойно. Вот только в этот раз умиротворение обошло меня стороной. Мне было действительно страшно. Впервые я поняла, что такое настоящий кошмар. Мне снилось, как я убегала по заброшенному зданию от какого-то чудовища. Впрочем, это было не так уж и пугающе, подобное я видела часто. Вот я заворачиваю за угол и попадаю в зал. Сердце моё словно остановилось. Я тут же зарыдала взахлёб, наблюдая, как это чудовище потрошит моих родственников и просто дорогих людей. Там были все, кого я люблю: мама с папой и ещё совсем маленькой сестрёнкой, дядя с тётей, которые не особо питали к нашей семье любовь, но к которым я была так привязана, любимые бабушка с дедушкой, с которыми я так редко встречалась, друзья, лучшая подруга — Лиза, а так же двоюродный старший брат, который меня терпеть не мог и, по сути, ненавидел. А вот насчёт трупа последнего я ничего против не имею… Услышав плач, ко мне подбежали окровавленные кошки. Только завидев их, мне захотелось вывернуть себя наизнанку. Назвать это Симкой и Персиком у меня даже язык не повернулся. Зарыдав сильнее, я кинулась на монстра, но тот с лёгкостью откинул меня к стене. Боли я не почувствовала — это же, в конце концов, просто сон, — но на меня свалилась такая жуткая усталость, что я даже и пальцем-то пошевелить не смогла. Перед тем, как закрыть глаза, я увидела, что монстр приобрёл человеческие очертания и в итоге превратился в знакомого мне мужчину. Прищурившись, я с ужасом узнала в нём моего сопровождающего — Карла Хайнца. Он ехидно улыбнулся и нежно спросил: — А чего же ты боишься на самом деле, Эсес?***
Я проснулась от собственного крика, что было для меня впервые. Хрипло и глубоко дыша, я сжимала в кулаках простыни. Глаза лихорадочно пытались зацепиться хоть за что-нибудь, в надежде уловить реальность. Вокруг меня была сплошная темнота, что пугала ещё больше. В ушах звенела тишина, а тело била крупная дрожь. Сейчас я испытывала просто животный страх, готовый вот-вот вновь вырваться из моей глотки в виде ещё одного крика. Еле-еле подавив в себе этот порыв, я постаралась успокоиться, что выходило, мягко говоря, ужасно. Помутневший рассудок не хотел восстанавливаться в привычное состояние. Боясь просто пошевелиться, я заметила возле себя два пушистых и больших комочка шерсти. А когда кто-то из них поднял мордочку, недовольно мяукнув, страх сам собой стал отходить. На ватных ногах я поднялась с кровати и подошла к включателю. Небольшую комнату осветил резкий свет, из-за чего я закрыла глаза. Раздалось ещё два жалобных «мяу», отчего я прыснула. Когда глаза более или менее привыкли к свету, я тут же направилась к своей сумке, буквально рывком открыла её и, достав из пачки сигарету и зажигалку, подошла к окну. Открыв форточку, я закурила, но тут же закашляла. «Раз уж бросила — бросай до конца», — вспомнила я вдруг слова лучшей подруги, когда та застала меня за подобным занятием. «Но в редких ситуациях же можно», — невозмутимо ответила я ей тогда, искренне веря, что с моим слабыми нервами мне это позволительно. Впрочем, с того момента своё мнение я не поменяла, а потому всегда таскала «заначку». Воспоминания о подруге горько отдались где-то в сердце, сжимая его в тиски. Лиззи… Как же я скучаю по ней. Если бы я так не хотела сюда поехать, то определённо осталась бы там, с этой шумной девчонкой. С ней мне было по-настоящему весело: мы вместе гуляли, смеялись, дразнили других, помогали друг другу. Чёрт, да Белёва была буквально смыслом моей жизни, каждый раз заставляя выбираться из моей комнатки, чтобы пойти и расслабиться. Нередко мы вместе гуляли по заброшкам, пытались вызывать всякую нечисть, начиная от банальной бабки сладкоежки и заканчивая великим киллером Джеффом из знаменитой крипипасты. И пусть у нас ничего не получалось, нам было страшно и весело одновременно. После, понимая, что это всё фигня, мы оставались у неё дома с ночевой, смотрели сериалы, обсуждали жизнь и вообще смеялись до утра. Было правда здорово. Я никогда не хотела быть бунтаркой. Наоборот, старалась быть пай-девочкой и учиться как можно лучше. Просто иногда я любила «побаловаться» чем-нибудь запретным. Правда, потом, моя совесть сходила с ума. Она, словно тигр, которого не кормили несколько дней, набрасывалась на меня, заставляя испытывать невыносимые душевные терзания и ненависть к самой себе. Из-за этого я не люблю дерзить. Из-за этого, даже мечтая о приключениях, я мало куда хожу с друзьями. Из-за этого этого я полностью ушла в себя, в учёбу, в интернет. Лиззи часто говорила, чтобы я просто выкинула всё из головы, но ведь душу из тела не вытащить, как бы ты того не хотел. Я снова попыталась закурить, но лишь во второй раз закашляла. Недовольно скривив лицо, словно съела что-то гадкое, я затушила сигарету и выкинула её в форточку, которую после закрыла. Повернувшись, я облокотилась спиной о стену, устало выдохнув. Сердце всё ещё постукивало быстрее обычного ритма, а страх гулял по венам, из-за чего идею лечь спать пришлось откинуть сразу же. Я обвела взглядом комнату и усмехнулась уголками губ: двухспальная кровать с шелковым балдахином и таким же постельным бельём, на которой спали два моих любимых комочка шерсти, по бокам небольшие тумбочки, у противоположной стены большой белый шкаф с зеркалом во весь человеческий рост, после дверь, по-видимому, в ванную, рядом с большим окном с шелковыми занавесками стоял стол из того же дерева, что и шкаф, а подле был стул. По всему полу был расстелен мягкий и пушистый ковёр. Сама комната была исключительно в зелёных и белых тонах, что, несомненно, радовало. Вновь подойдя к сумке, я убрала зажигалку и достала телефон. Разблокировав его, я присвистнула. Итак, что мы имеем: девять пропущенных от мамы и столько же от папы, шесть пропущенных от Лиззи и ещё некоторых друзей. А, ещё от Белёвой четыре сообщения. В качестве бонуса что ль? Я опять устало вздохнула и стала нервно придумывать себе оправдание и отмазку. Решив, что подумаю об этом завтра днём, я убрала это чудо техники и завалилась на кровать звёздочкой, тем самым чуть не задавив любимых питомцев. Те, недовольно мяукнув, забрались на меня. Дышать стало немного тяжелее (ну понятно, такие котяры на тебе дрыхнут), но я мужественно терпела (что только не сделаешь ради любимых братьев наших меньших). Неожиданно в голове всплыли картинки из сна, а вместе с ними и куча вопросов. Почему именно Карл Хайнц? Почему именно мои родные и друзья, а не какие-то левые люди? Что ещё за Эсес? Это он меня так назвал? Но тогда почему именно так? Нет, я могу, конечно, понять, что это сокращение в виде двух букв «С», но почему именно две? Допустим, одна от моего имени — Серафима — но вторая откуда? Окей, если первые два вопроса я могу списать на свою бурную фантазию, то остальные действительно заставляют задуматься. Возможно, это знак…? Нет, чушь полнейшая. Я встряхнула головой в надежде отогнать столь дурацкие мысли. Ну правда, я же не ребёнок, чтобы верить во что-то подобное. Мне уже шестнадцать, пора бы начать взрослеть. Я перевернулась на другой бок и шумно вздохнула, когда посмотрела на часы, что стояли на тумбочке. Четыре часа утра. Зашибись. Коты, которых я скинула, недоумённо завозились, а затем, найдя новое удобное и тёплое место для сна, тихо засопели. Я недовольно глянула на них, невольно завидуя их образу жизни. Всегда хотелось стать котиком. Ни проблем жизни, ни стресса, только ешь и спи, тебя за это и будут любить. От таких глупых мыслей я тихо рассмеялась. Тревога ушла, оставив после себя лишь лёгкий ветерок на сердце, усталость во всем теле и пустоту внутри. Глаза начали потихоньку слипаться, но выключить свет я побоялась. Перед тем, как заснуть, я ещё успела подумать о том, как же скучаю по всем, хотя уехала совершенно недавно.***
Разбудил меня настойчивый стук в дверь. Такое ощущение, словно её кто-то пытался выбить. Ну, или это я ещё не до конца проснулась. Недовольно пробубнив себе что-то под нос, я еле поднялась с кровати, по пути скинув с неё животных и чуть не упав за ними следом. На пороге моей комнаты стоял Рейджи, и, хоть его лицо выглядело безразличным, в глазах мелькала злость и раздражение. — Ты что-то хотел? — сонно спросила я, наклонив голову в бок и потерев ладонью один глаз. Парень цокнул языком. — Леди, вы опаздываете на завтрак, — с явным недовольством произнёс он, яростно сверкая красивыми глазами. Мама, ты ли это? — В смысле «завтрак»? Меня никто не предупредил об этом, — я недоумённо уставилась на не дворецкого. Даже сон отступил. — Что ж, теперь знаете. Собирайтесь, я провожу Вас, — он показательно прошёлся по мне взглядом, как бы намекая, что мне нужно привести себя в порядок, ведь «леди так не выглядят». Я кивнула и закрыла дверь, направившись к зеркалу. Осмотрев себя, я невольно задалась вопросом: а что ему, собственно, не понравилось-то? Ну, помятые майка и шорты, ну, волосы не прибраны. Подумаешь, я так всегда дома хожу. Устало вздохнув, я направилась в ванную, которая, кстати, была в тех же тонах, что и комната. Сделав все водные процедуры, я расчесалась, сделала высокий хвост и вышла из комнаты. — Долго, — вынес вердикт Рейджи, и, явно не собираясь слушать мои оправдания, направился в противоположную от моей комнаты сторону. Я надула губы, уставившись в пол, и пошла следом. Мы шли по длинным, узким и тёмным коридорам в гробовой тишине. Меня это сильно смущало и нервировало, поэтому, дабы смягчить моё плачевное положение, я старательно делала вид, будто рассматриваю окружающую меня обстановку. Выходило, конечно, хиленько, но парню впереди меня было на всё это откровенно насрать. Он, кажется, вообще забыл про меня. Минут через пять мы очутились в просторной комнате с огромным накрытым столом посередине. Слава Богам, освещение здесь было получше, чем в коридорах. Что-то как-то темновато тут везде, даже с учётом того, что сейчас день. Я взглянула в большое окно и с огорчением поняла, что на улице тоже далеко не светло. Это ж сколько я спала? Хотя, это не удивительно, разница во времени Японии с Россией довольно большая. Стоп, а почему завтрак так… — Ты долго собираешься тут стоять? — грубо сбил меня с мысли Рейджи, безразлично посмотрев на меня. — Аа, извини, — я перевела на него взгляд и виновато улыбнулась. — Проходи и садись на свободное место, — холодно фыркнул парень и сам сел за стол. Я быстренько прошлась взглядом по стульям и, приметив свободный между фиолетоволосым и красноволосым парнем, поспешила последовать примеру Рейджи, по пути чуть не запнувшись о край красивого ковра. Хоть прямо на меня и не пялились, но я отчётливо чувствовала на себе прожигающие взгляды. Было неприятно, словно я какая-то диковинка из заморских краёв. А ещё было ощущение, словно я сейчас делаю всё не так, и в любой момент все начнут меня стебать. Впрочем, они же сыновья Карла, а он вежлив и культурен. Не думаю, что эти парни ушли от него далеко. — Стервочка, ты чего не ешь? Хочешь, я могу тебя прокормить, — слащаво произнёс рыжий парень, облизнув верхнюю губу. Похоже, размышляя, я полностью выпала из реальности, но от подобного вопроса встала в ступор. — Беру свои слова назад, — тихо проговорила я на русском языке, закатив глаза. Рыжий недоумённо поднял одну бровь, намекая на то, что он нихера не понял. — Похоже, что она тебя так отшила, — самодовольно хмыкнул сидящий рядом со мной красноволосый парень. Он как-то презрительно глянул на брата. Нет, всё-таки мы с ним никогда не подружимся. На его слова тот скривил лицо и выжидающе глянул на меня. Блин, я забыла их имена. — Боюсь, я должна отказать Вам, Мистер, — спокойно ответила я, без какой-либо насмешки или сарказма. На мои слова уголки губ Рейджи слегка приподнялись, но тут же опустились. Шляпник сделал грустную мордашку, отчего мне захотелось его тут же пожалеть, но это желание прошло, стоило мне заметить, как он уже через минуту стал флиртовать с блондинкой. Незаметно фыркнув, я взяла ложку с кашей, хотя назвать это таковым мой язык еле повернулся, и принялась есть. Это было явно что-то из японской кухни, а потому было неудивительно, что моя русская душа не смогла принять столь странную пищу. Хотя на вкус, как оказалось, всё было лучше, чем на вид. Ели мы в напряжённой тишине, которую нарушали лишь постукивание нашей посуды да редкие и тихие перекидывания фраз между членами этой странной семейки. За время трапезы второй Сакамаки пару раз грозным взглядом оглядывал меня, а затем недовольно фыркал. — Твои манеры оставляют желать лучшего, — выдал он итог под конец, из-за чего я понуро опустила голову и грустно кивнула. Уж извини, мама номер два, но, как бы грустно мне не приходилось этого осознавать, я не поступала в Институт Благородных Девиц. Да и манерам меня мало кто хотел учить, у всех были свои дела. Первым из-за стола вышел блондин в наушниках, который смахивал чем-то на пафосного героя какого-нибудь крутого комикса. Но не его внешность поразила меня в данный момент. Он просто встал и исчез. Так, а вот тут я явно чего-то не поняла… — Эм… — тихо выдала я с выпученными глазами, но мой немой вопрос никто не заметил. Ну, или сделал вид, что не заметил. — Окей… Затем они один за другим стали уходить, но в этот раз через дверь. Спустя пару минут в столовой остались лишь моя скромная персона и блондинка, про которую я уже успела подзабыть. Я оглядела стол и только сейчас заметила, что грязная посуда осталась на месте. — А кто будет это всё убирать? — невольно задала вопрос девушке, та слегка удивлённо посмотрела на меня: — Прислуга. Хмпф, окей. Но вообще-то за собой всегда нужно убирать, разве очкарик со своими манерами этого не знает? — Ух, богатенькие. Терпеть таких не могу, — пробурчала в ответ я, а затем, вставая, спросила: — Извини, но не могла бы ты мне кое в чём помочь? Юи, если я, конечно, правильно вспомнила её имя, улыбнулась и кивнула. Что ж, пришло время узнать имена этих всех особей мужского пола ещё раз, а заодно и про всё, что тут происходит. Сердце внутри продолжало биться быстрее обычного ритма, а в душе зарождалось поистине непонятное чувство, перемешанное с огромным ужасом. Что-то надвигалось, словно буря, и чутьё подсказывало мне, что оно просто выжидает момента, когда сможет оказать на меня максимальный эффект от появления. От этого становилось очень страшно.