Матовая сеть

Этим вечером открылись новые качества вспыльчивого, непредсказуемого, невыносимого по всем параметрам Малфоя. Самобичевание и сокрушительная вина, появившиеся только что, оказались ударом под дых. Эмоциональный диапазон Рона никогда не был как у чайной ложки, он видел чувства, неумолимыми и живучими стеблями бамбука прорастающие через Дракона, причиняющие тому мучительную боль, очеловечивая его. Это уже не надменный хорек и не мерзкий пожиратель, а кто-то, кого гораздо сложнее ненавидеть. И теперь не все равно. За пару вечеров произошло целое стихийное бедствие событий, повлиявших на Рона сильнее, чем весь прошлый год. С этим нужно что-то делать, но все лишком плохо, чтобы осознать, с чего начать распутывать клубок. Малфой с робостью пристыженного ребенка, не сумевшего позаботиться о своем первом домашнем животном, взглянул на гостя. Губы Уизли искривились. Вот только этого не хватало! Он прекрасно понимал, о чем жалеет его сиятельство. О нем. Так и хотелось крикнуть: «Это не твои проблемы, хорек!», «Мне не нужна твоя жалость! Мне не нужна твоя забота!» Но рот будто склеило. Рон продолжал молча сидеть на полу, закрыв лицо ладонями и уперев локти в колени. Поглядывая на хозяина мэнора через решетку из собственных пальцев и не представляя, как этому человеку удалось перевернуть все с ног на голову. Перевернуть все в нем самом. Не способный даже напиться, Дракон опустился рядом с ним, оттягивая его руки, пытаясь пролезть в душу понимающим взглядом. Ни черта ты не понимаешь… Ни черта. - Я думаю, хватит ходить кругами. Больше десяти лет назад по моей вине мы оба лишились воспоминаний. Лорд вскоре должен был прийти к власти, я посчитал, меня убедили, что только так можно будет обезопасить наши семьи… Стаи мыслей, носившихся туда-сюда, разлетелись и попрятались, оставляя пустоту и полное непонимание, как поступать в дальнейшем. - Я принял неправильное решение. Я слишком боялся за родителей, даже за твою многочисленную и беспечную семейку. Никто не должен был узнать, ты не должен был проговориться… Как-то не к месту вспомнились давние бессмысленные споры с Гарри, который частенько забывал, что у его друзей есть родные и близкие, и не понимал, каково каждый день бояться потерять всех разом. Раздраженный их чрезмерной осторожностью, накаленный одержимостью Рона сводками о погибших по радио, он бросался навстречу опасностям сломя голову. - И о чем же я не должен был проговориться? Дракон судорожно вздохнул. Хотелось услышать простой и ясный ответ, чтобы так же четко возразить, чтобы все вернулось в исходную точку, где нет и не может быть невесомых поцелуев, подкашивающих ноги. - Ты знаешь. Морально измотанный Уизли вдруг подскочил, будто капля воды от раскаленного масла, удивляя блондинистую занозу. - Я знаю! Что ты портил мне жизнь. Я знаю! Что при каждой встрече ты оскорблял меня и мою семью. Я знаю, что ты предал меня! - выкрикнул Рон и смолк, раздраженно потер лоб и свысока взглянул на все еще сидящего на коленях Малфоя. Продолжая цепляться за единственную известную ему истину, он произнес: - Мы враги. Два простых слова задели за живое. Лордик непроизвольно повел головой, сжал кулаки и медленно встал. Теплое сверкающее серебро глаз остывало с каждым мгновением. Невозможно было представить его реакцию, какая из острых граней покажется наружу в этот раз. Уизли боролся с призывами разума отступить от Дракона, замершего почти вплотную рядом с ним, испытывающего его выдержку и самоконтроль. Только упрямое, какое-то юношеское нежелание показаться слабым и неуверенным заставило прирасти к полу и вскинуть подбородок. На что змей усмехнулся. - Враги…Будь это так, я бы не пожалел твой разум. Я бы рискнул снять с тебя ошейник и… - Дракон прервался, неспешно поднял руку и с усилием нажал указательным пальцем на висок не шелохнувшегося Рона. - Позволил бы Долохову рыться в твоих мозгах, пока бы ты себя не перестал осознавать, - он договорил и резко отвел кисть. – Я бы не пригласил тебя провести время с Асторией и ее детьми. Мне было бы все равно, был ли ты у Мясников и что ты пережил у Лестрейнджей. - Его голос немного ослаб, а на лбу залегли морщинки. - Если бы мы были врагами, я бы не мучился выбором, как лучше заткнуть тебе рот: врезав хорошенько или иным образом. Я бы просто использовал магию. Уизли прищурился, выдерживая столкновение взглядами, но внутри него словно кто-то плавил основание стального стержня убеждений. Он сокрушался о поспешно отброшенной роли ничего не понимающего дурачка. - Зови своего ментального мастера. И как только он закончит, я уйду. Ящер только этого и ждал. - Уйдешь, если захочешь, когда все вспомнишь. Рон сглотнул. Кое-кто слишком уверен, что после визита ментального мастера он не сможет с легкой душой отправиться на все четыре стороны. Надо же было докатиться до такого? Страшиться освободиться самым простым способом. - Опять сделка? - Да… - довольно согласился Дракон, вытащил палочку и взмахнул ей хорошо узнаваемым способом, предваряющим Непреложный обет. – Клянусь, что отпущу тебя, когда ты вспомнишь, и клянусь, что двери моего дома всегда будут открыты для тебя. И все. Больше никаких условий и требований к самому Уизли, который пораженно уставился на самоуверенного Малфоя, доверившегося ему как… близкому, открывшему ему двери своего дома. Что ж, его проблемы. - Завтра, - отрезал Рон и обошел хозяина мэнора, направляясь к выходу. - И куда ты собрался? Мы не закончили игру. Конечно, как можно было забыть о такой неудобной мелочи? Магия Азарта не приемлет перерывов. Пришлось вернуться, оценить кошмар на клетчатом поле, и сделать один идиотский ход королем. - Шах. Мне. Можем закончить игру сейчас или еще через два хода? Вот этого холеные ноготки не ожидал. Он нахмурился, недовольный тем, что его гость так ловко избавился необходимости продолжить партию. А время уже подходило к полуночи и начинать новую игру бессмысленно. - Где кухня? – прорычал Рон, запуская руки в карманы. Малфой поднял удивленный взгляд, радуя своей полнейшей растерянностью. - Ты выиграл свои макароны. Так где чертова кухня? *** Домовые эльфы пришли в ужас, когда он вместе с их хозяином завалился на кухню. Сонные и ожидающие немедленного изгнания, они жались у стены, распахнув глаза-блюдца. - Да, успокойтесь вы. Никто вас не выгоняет, - взмолился Рон, после очередного горестного вздоха. А Малфой устроился на краю огромного кухонного стола толщиной не меньше «Истории Хогвартса». Временный повар поставил мешок муки рядом с лордиком, словно отгораживаясь, поднимая белую взвесь. Блондин отодвинулся, отряхивая рукава. - Для чего мука? - Для соуса, - буркнул шеф, перебирая склянки и банки в шкафу. – Где уксус? – обратился он к вытянувшимся по струнке эльфам. Те торопливо выудили нужное. - А уксус зачем? - Для соуса. Уизли продолжал выставлять ингредиенты и посуду, допрашивая эльфов о наличии того или иного. Существа немного пришли в себя и начали подсовывать мерные стаканчики, венчики, томаты и пучки свежей зелени. - Чеснок. Я не люблю чеснок, - проговорил змей, кончиками пальцев откатывая от себя головку оного. – Это что, сахар? Ты в своем уме? Рон громко ударил ладонями о столешницу. - Не мешай мне. Или останешься без выигрыша, - прошипел он и отвернулся в поисках кастрюли. Отчаянно надеясь, что вовремя спрятал улыбку. Дракон вдруг напомнил ему о других таких же любопытных доставалах и капризулях, которые докучали ему во время готовки. - Можно было подождать до утра. Уизли расхохотался в голос. До утра, да уж. - До обеда, ты хотел сказать? В любом случае, ненавижу быть должным. Можешь идти спать, никто не заставляет тебя есть сегодня или есть вообще. Рон погрузился в процесс, порция была всего одна, поэтому много времени на это не уйдет. Получилось забыться и потерять счет времени. - Тебе помочь? Рон вздрогнул. Малфой незаметно подкрался и сейчас заглядывал через плечо, отвлекая от разделки томатов. Переживая волну мурашек, пробежавшую от основания спины до головы, Уизли отшатнулся в сторону и, призвав на помощь почти утихшее недовольство, с издевкой произнес: - Будь любезен. С магией процесс пошел быстрее, хотя Молли никогда бы не одобрила подобного, но не в первом часу ночи заботиться об этом. Один из осмелевших эльфят поднес шеф-повару дуршлаг. Рон, молча ищущий как раз эту вещь, поблагодарил малыша. Домовик радостно подскочил на месте, будто выполнил главную жизненную цель. - Сыр, - потребовал Уизли, протягивая руку. - Какой? – спросил Малфой, заглядывая в кладовую. - Без разницы. Я в них не разбираюсь. Со снобистским выражением лица Дракон протянул кусок приглянувшегося ему сыра. Рон не признался бы, что распознал в нем пармезан, как не признался бы и в том, каким образом познакомился с этим сортом. Красть из супермаркетов хоть и довольно легко, но это не повод для гордости, даже наоборот. Когда с готовкой было покончено, а кухню перестали наполнять звуки кипящей воды, скворчания соуса в сотейнике и незлобных переругиваний, то в полнейшей тишине стало слышно мерное тиканье огромных напольных часов, стоящих в холле через две стены. Возникшая пауза неумолимо возвращала к тому, чего, кажется, они оба избегали. - Претензий не принимаю, - предупредил Уизли, стягивая фартук и вешая его на спинку стула, а сам устроился напротив отслеживающего каждое его действие Малфоя. – Что, даже не попробуешь? У тебя такое выражение лица, будто это твой последний ужин перед казнью. Дракон посмотрел на него пришибленно как-то и болезненно. - Отчасти так и есть, - едва слышно произнес он и наколол макаронины на вилку, обмакнул в соус. – Всего одна порция? - Это только твой выигрыш. Выигрыш… Рон прикусил язык. А он сам кто? Начало складываться четкое ощущение, что все, происходящее этой ночью, нереально или существует в параллельной вселенной и только в эти слегка безумные часы. Малфой ел долго и с заметным удовольствием, трижды прикрывал глаза. На тарелке не осталось ничего, когда он, наконец, отодвинул ее и промокнул губы салфеткой. Пришлось отогнать от себя чувство удовлетворенности проделанной у плиты работой. - Может, стоит уже поговорить? И хотя Рон ждал этого неизбежного момента уже давно, Дракон не спешил перейти к волнующей теме. Точно тянул время, чтобы позволить им обоим свыкнуться с пониманием безумности их положения. Между ними бурная река. Один стремится ее преодолеть, другой – избегает. - А ты любишь поболтать, словно третьекурсница. - Я не собираюсь делать вид, что ничего не изменилось. Уизли положил подбородок на сцепленные в замок пальцы, отчасти прячась так от внимания Дракона. - И что ты хочешь услышать? Понимаю ли я, что Мордред знает, сколько лет назад мы ладили и не пытались, оказывается, прибить друг друга? - Да, это. И то, что, Мордред знает, сколько лет назад мы были парой! Рон шумно вздохнул, но в целом остался хладнокровен, а вот на лице ящера мелькнуло сомнение и неуверенность в своих словах. - Это еще не известно. Тебе я верить не собираюсь. В любом случае, что было, то прош… Блондин стремительно поднялся с места, хорошенько так пугая. Рон инстинктивно потянулся за волшебной палочкой, которой не было. Хозяин мэнора обошел стол, замер сбоку. Уизли намеревался возражать хоть до утра следующего дня на любой аргумент лордика и начистить ему забрало в том числе. Но Малфой всего лишь молчаливо замер, ошалело его разглядывая, не начиная новую горячечную речь, а потом потянулся, осторожно и боязливо, будто к дикому коту, и зарылся пальцами в волосы, протягивая прядки, задевая особое место за ухом. Справившись с накатившим приятным покалыванием, порожденным легким, почти неощутимым касанием, Уизли подорвался со стула, зло сверкая глазами. - Не делай так больше. - Но ведь тебе нравится. Я точно знаю, что еще тебе нравится. За такие наглые и самоуверенные заявления, определенно, должны судить и отправлять в Азкабан. В нескольких произнесенных словах уместилось колоссальное количество подтекста и двойных смыслов, способных погрести под собой. После такого толстого намека можно и следует вызывать на дуэль до крови. Но почему именно самый неподходящий и наиболее провокационный вопрос немедленно сорвался с языка? - Ну так просвети, что еще ты знаешь обо мне? На бледном лице не дрогнул ни один мускул. - Ну? - Ты легко краснеешь. Сквозь твою тонкую кожу я могу сосчитать каждую вену, сплетенные словно ветви. Твои уши очень чувствительны. И тебе нравятся… - Драко сделал паузу и придвинулся на полшага. – Очень нравятся прикосновения. У тебя ноги подкашиваются... Самое время для стратегического отступления, но гордость и упрямство сильнее. Рон не намерен прогибаться или сбегать как трус. – Стоит только провести пальцами от козелка до ложбинки на шее… И он это сделал. Совершенно спокойно, не столкнувшись и с намеками на сопротивление. Проще простого заломить тонкую кисть с наманикюренными пальчиками за спину и сломать. Магия ошейника ему этого не позволит, но стоило хотя бы попытаться. И не быть размазней, очень довольной размазней. В мозг ударила порция желанных эндорфинов. - У тебя мука на щеке, - произнес блондин, предельно неспешно стряхивая белую пыль с алеющей щеки. И улыбнулся, так довольно и умиротворенно, что всколыхнулось желание пересчитать ему ребра. - Я знаю: мы не враги. Не враги, - повторил Малфой, словно заклиная его. – Поверь мне сегодня. А завтра убедись в этом сам. Голова чудовищно разболелась, ноги на самом деле подкашивались. Глаза закрывались, все тело умоляло сползти на пол, но Дракон подхватил его, крепко обнял, порождая маленькое землетрясение именно под стопами Рона. Его тряхнуло, мурашки ринулись от основания позвоночника к макушке. И дело было не в том, что ему было неприятно. Наоборот, он чувствовал себя вернувшимся домой после долго путешествия. Совсем не странно провести так в обнимку час другой, вдыхая запах дождя и считая удары неспокойного сердца в груди, прижатой к своей. Руки ослабли. Не получалось ни отпрянуть, ни прислониться ближе, ни провалиться под землю. Внутри него сражались за право первыми показаться наружу сотни воспоминаний, которые пока могли только толкаться и подавать признаки жизни из-под тяжелой крышки сундука, хранящего неудобную истину. Эта неизвестная правда пронзала лезвием заточки из темноты, и вновь исчезала, чтобы ненадолго затаиться для новой атаки. Их руки сплетены. Они вместе прячутся за пологом… Дракон разрешает списывать у себя. Но Рон не может отвести глаз от солнца, запутавшегося в платиновых волосах… Астрономическая башня и пронизывающий ветер, но им тепло под одной мантией… Невозможно так много забыть, потому что невозможно так много помнить. Рон слабо, но оттолкнул от себя Малфоя, а сам, хватаясь за столешницу, отошел подальше. - Прости, - на грани слышимости произнес Дракон. Еще никогда не приходилось слышать настолько неподдельную и искреннюю просьбу и одновременно испытывать непреодолимую неприязнь к ней. - Прости. Безумное невезение вляпаться в чувства другого человека, еще большая проблема - начать разделять одно душевное заболевание на двоих. - Ничего не говори. Мне это не нужно, - чудом удалось не проблеять, а потребовать решительно. Ящер молча помотал головой. - Я виноват перед тобой за все, что ты пережил. Виноват за то, что оставил тебя. У Рона волоски теле приподнялись от тошнотворной жалости к себе. Нет, он не позволит бередить покрывшиеся кровавой коркой раны. - Замолчи! Заткнись! Дракон посмотрел глазами побитой собаки и, черт возьми, пролез под кожу, забрался в голову. - Завтра позовешь своего мастера, - прогудел Уизли, разворачиваясь. - Расскажи мне! – прокричал высокородный дуралей. – Я должен знать, что ты пережил. Обернувшись и прошив бледного, как смерть, хозяина мэнора злобным взглядом, Рон не выдержал и, всплеснув руками, завопил: - Да ничего! Слышишь, хорь… - рабский ошейник не позволил оскорблению быть озвученным, заставляя подавиться словами. Но это не уменьшило его запала. Дергая и оттягивая «украшение» на шее, он завопил: – Ни-че-го! Из того, что ты себе навоображал. Кажется, каждый шрам на его теле зажегся болью после сказанного, отчего Рона повело, но он устоял и пинком открыл дверь, чеканя шаг в направлении своей комнаты. По пути, как назло, не попалась ни одна статуэтка, на которой можно было бы сорвать злость.