Заметки на полях черновиков

Он знал, где искать её в такой вечер. Сегодня Киркволл не спал. Ночь будет шумной, яркой и таинственной. Императрица Флорианна привезла с собой праздник. И если бы он только знал, чем для него обернётся это событие... нет, Малкольм ни за что и никогда не изменил бы всего, что с ним произошло. Этот крутой поворот на его жизненном пути предопределил их будущее. Люди были повсюду. На каждом углу храмовники и стража, бдящие на страже порядка и закона, а Хоук без волнения проходит мимо них. Задев одного плечом, в ответ услышал лишь извинения. Если бы в обычный день перед ним так кланялись, не было бы проблем в отношениях с Лиандрой. И столько этих мерзких "если" в его жизни, от которых не скрыться, которые диктовали приоритеты и будущее. На самом деле всё казалось совсем простым. Он маг-отступник, она - аристократка из заметной семьи. Для них даже не существовало возможного будущего. И в этой простоте самым сложным были их чувства. Их любовь - табу. И в этот красивый вечер, Малкольм желал расставить всё по полочкам, наконец разорвав мучительно сладкие отношения. Надежда это больно, а что у них есть кроме неё? Ничего. В ярком платье, с вычурной маской и причудливым париком, Хоук был самым незаметным в этой пёстрой толпе. Странно то, что никто не приметил его не по-женски высокую и плечистую фигуру. Сперва он услышал её. Звонкий и тёплый смех, как весенняя капель. Не смотря на шум вокруг, её голос был словно маяк. Затем голос Гамлена, он тоже смеялся. И наконец узкие плечи, Малкольм столько раз их обнимал, изящная шея, которая, казалось, была создана для поцелуев. Изящные черты лица не проглядывали через замысловатую маску, но мужчине не составило труда, представить лицо возлюбленной. Как сможет он смотреть в эти чистые глаза, разбив ей сердце. И справится ли он с этим сам, не поддавшись отчаянию? - Могу я украсть вас на минутку, миледи? Лиа находилась в окружении знатных лордов и леди. И он видел жадные глаза мужчин, чью похоть не скрывала даже маска. Но его любовь была чистейшим созданием, он безоговорочно верил её словам и её чувствам. Он отдал бы всё, за возможность иного исхода для их жизней. И от этого знания, сердце разрывалось и выло от тоски. О, Создатель, дай ему сил сделать всё правильно. Так, как будет лучше для неё. Праздник охватил весь город. Просто здесь всё было гораздо богаче и изысканнее, чем в Нижнем. И Хоук с трудом мог представить свою несуразную фигуру в дешевом платье. Однако с девушкой по пути здоровались, и даже не замечали необычную фигуру. Только один раз, он услышал голос, вопрошающий "кто эта странная дама с леди Амелл". Малкольм на них внимания не обращал. Он лишь чувствовал лёгкую ладошку возлюбленной, что держала его под руку, будто они лучшие подружки, а не любовники. Там, где она касалась его, кожа горела. Он желал запечатлеть в памяти каждый миг, проведённый с ней. Лиандра была его жизнью, и он не против, коль стала бы она его погибелью. Только знал, что девушка не сможет спокойно жить, если в её сердце будут жить тёплые чувства к нему. Вот, каков был его план. Растоптать её сердце так, что бы она возненавидела его, что бы проклинала и гнала прочь из своих мыслей. Это верный путь. Она забудет его быстрее, и позволит себе жить дальше той жизнью, для которой была рождена. Для Лии предназначалось богатство и придворная любовь, а он не мог этого ей дать, как бы не корил себя за подобное. История, которую он придумал и организовал, была до смешного банальной, но продумана до мелочей и должна была сработать. Он даже подговорил одну пиратку, подыграть ему. Всё должно выглядеть так, будто он действительно не любит её больше. Словно солнце, что светило для него последнее время, оказалось более ненужным. И вид должен быть подходящим, а не таким, словно он только и ждёт, как скорее прижать её к себе. Миновав толпу, пара незаметно скрылась в тёмном переулке. Благо ночь укутывала всех лёгким сумраком, едва разгоняемая огнями и факелами. А под грузным навесом, между колоннами которого свисал густой плющ, сложно было рассмотреть знакомые очертания. Хоук придирчиво осматривал площадь, немного отодвинув "живую штору" зелени. Толпу, казалось, не беспокоило ничего, никто не заметит укрывшуюся в тени парочку. Он успел только стянуть с себя маску, когда услышал уставший вздох. - Мне надо так много тебе сказать! - Голос Лиандры звучал с одышкой, верно они шли через чур быстро. Но слова отошли на дальний план, стоило мужчине только обернуться. Девчачьи губы целовали уже совсем по-взрослому, с требованием и жадностью. И видит Андрасте, Хоук пытался не поддаться страсти, но всё было тщетно. Как он мог? Это равносильно, что вырвать своё сердце и бросить оземь. Когда они наконец отстранились друг от друга, внутри у него всё перевернулось. Лиа смотрела с таким теплом, такой надеждой, а он пытался всё это бросить. Создатель, да он едва на ногах удержался, когда она шепнула слова любви, вновь потянувшись к его устам. А он лишь успел задуматься, что будет считаться фальшью? Их тайные встречи, или её настоящая жизнь? Аккуратно, но настойчиво, он отстранил от себя стройную фигуру. - Нам нужно поговорить, - опустив взгляд в пол, с тяжёлым сердцем, едва смог выдавить Малкольм. Он ненавидел себя за то, что собирался сделать и сказать. Он этого не хотел. Он был готов остаться навсегда её тенью, прибегающим по первому зову. Но это не принесёт никому счастья. - Это правда, но позволь мне говорить первой, - тихо выдохнула Лиандра, восстанавливая дыхание, а затем посмотрела на него таким долгим и испытывающим взглядом, будто собиралась... - Я люблю тебя, Малкольм. Так, как никого и никогда не смогу полюбить. Сердце Хоука замерло. Это то, чего он желал услышать больше всего на свете, и чего так сильно боялся. Эти отношения не должны были быть такими всепоглощающими. Она смотрела на него так преданно, что бы сейчас быть... преданной. Брошенной им - беспомощным вором и лжецом. - Послушай, Лиандра, - его голос сорвался, и потребовалось некоторое время, что бы взять себя в руки. Он сможет это сказать. Ради них. Но она не позволила словам слететь с его губ, прижав к ним тонкий пальчик. - Я ношу дитя, Малкольм. Нашего ребёнка... Интересно получается, Хоук всегда считал выражения в духе "моя жизнь перевернулась с ног на голову", по меньшей мере преувеличением. А сейчас он был уверен, что небеса рухнули ему на голову. В ушах дикий шум, и это при том, что гул толпы здесь приглушен. Он бы упал, если бы не Лиандра и, так удачно, оказавшаяся рядом стена. Его ребёнок. Под сердцем у любимой женщины. Он не мог, не смел даже мечтать о подобном. Живой. Настоящий. Вероятно это сон. Как может благородная дама с такой любовью и трепетом отзываться о ребёнке от отступника? Эта надежда в глазах возлюбленной... он бы мог представить себя, рядом с Лией, укачивающей златоглазого младенца. Или он мог бы быть похожим на мать. Определённо. Это могла бы быть дочь, точная её копия. И в жизни Хоука засияло бы два солнца. Всё бы это могло быть, если бы не суровая действительность. И их положение в этой нечестной жизни. - Что я могу дать этому малышу? - Надломленным голосом прошептал мужчина. Он не мог себя узнать. Он так ослаб, еле ворочал языком, выдавливая слова. - У меня ни гроша за душой. - То, что ты дал мне. Самое ценное сокровище, - она нежно коснулась его грубой щетинистой щеки, - свою любовь, Малкольм. Он целовал её так нежно, так трепетно. И знал, что за всю жизнь не сможет насытиться этой любовью. Теперь их будет трое, и Хоук сделает всё, что бы его семья была в безопасности и счастлива. Почему-то он был уверен, что Лиандра согласиться остаться с ним. Она знала, что меняет роскошь и власть, на нечто более ценное, на счастье быть любимой и искренне любить в ответ.