Заметки на полях черновиков

      Он всегда чувствовал взгляд. Её взгляд. Не оборачивался и не искал её глазами. Это было ни к чему. Она могла заметить его из окна своих покоев, или в толпе зевак Скайхолда. И ему льстила одна только мысль, что леди посол обращает на него свое внимание.       Вот и сейчас, сбившись и потеряв смысл написанных в книге слов, он почувствовал это. Её глаза были такими разными. Сейчас, в свете огня, танцующего в камине, они казались золотыми, как самый чистый, расплавленный драгоценный металл. Она смутилась, когда Инквизитор встретился с ней взглядом, и извинившись, вновь уткнулась в свои бумаги. За что она просила прощение? Всё в этой женщине было таким странным и загадочным, что Каарас жадно хотел узнать каждый уголок её жизни. Хотел быть её частью. — Ты очень красивая, — констатировал кунари, когда леди нахмурилась. Ему нравилось, как она проявляет эмоции. Быть может он тоже хотел бы так уметь. Когда она задумывалась, между бровями её пролегала аккуратная морщинка, похожая на небольшую галочку.       Глаза её перестали бегать по тексту, замерев на одной точке. Она покраснела. Это было заметно, несмотря на смуглую кожу и приглушенный свет в комнате. Откашлявшись и посмотрев на инквизитора, она ответила в привычной манере: «Вы тоже, весьма… симпатичны».       Не выдержав, мужчина засмеялся. Раскатистым и громким басом. Он кунари, тал васгот, что вел разбойническую жизнь сколько себя помнит. Все его тело изуродовано шрамами, а на пол лица раскинулся рваный след от булавы. Холодный оттенок кожи в купе с белесыми волосами. Кончик рога отколот в какой-то стычке. Челюсть огромная и широкий подбородок, словно наковальня. Нос ломался столько раз, что удивлял тот факт, как он еще имеет твердую форму, а не висит словно кусок ненужной кожи. Что бы назвать инквизитора симпатичным, нужно быть либо глупцом, либо слепым. Жозефина едва ли подходила под эти критерии. — Ты же знаешь, что можешь общаться со мной не применяя все нормы твоего этикета. Я просто сказал правду, то о чем подумал. Ты красивая. Это не требует ответа или благодарности. — Почему Вы думаете, что я сказала неправду, Инквизитор? — Тут же задала вопрос девушка. Она подперла ладонью подбородок и уставилась на кунари, что вальяжно развалился перед камином, прямо на полу. — Я понимаю, что нормы красоты и предпочтения у всех разные, но что бы считать внешность, подобную моей, симпатичной, нужно иметь весьма специфические и изощренные вкусы. — Правду говорят — мужчины любят глазами, — она откинулась в кресле, приняв более расслабленную позу. Каарас Адаар плохо был знаком с человеческой натурой. Потому очень любил познавать этот неизведанный мир. Ему нравилось проводить время с Варриком, который мог доступно объяснить все нюансы и ошибки, которые инквизитор мог совершить по незнанию. Но больше он любил общество леди посла Монтилье, чей бархатистый голос напоминал о теплом закате на бушующем море. Она могла затронуть те струны в душе грозного кунари, которые никто никогда не замечал. — Я не понимаю, — почти по детски нахмурился здоровяк, принимая сидячую позу. На прекрасном лице расцвела теплая улыбка. — Конечно, нет, — хмыкнула она себе под нос, но потом заговорила более серьезным голосом. — Вы — мужчины, как правило сперва замечаете внешнюю красоту, иногда даже только её. Для женщин же прекрасное личико играет совсем не первостепенную роль. Мы можем видеть прекрасное и за самой неприятной внешностью. Ведь порой в самом красивом розовом кусту могут таиться змеи, а луговые цветы могут привлечь своей простотой множество чудесных бабочек. — Все равно не понимаю, причем здесь цветы и бабочки? — Прервал мечтательную беседу инквизитор. Жозефина лишь раздосадованно вздохнула. — Я имею ввиду, что можно полюбить человека, даже с самой неказистой внешностью, — выпалила девушка. — Вроде меня? — Тут же нашелся мужчина. Леди посол испуганно уставилась на собеседника, очевидно осознав все сказанное.       Подходит ли Адаар под это описание? И самое главное, может ли изысканная леди полюбить грубого кунари? Пока он пытался все это осознать, леди посол быстро собрала некоторые бумаги, извинилась, и выбежала из своего кабинета, оставив инквизитора в полном одиночестве со своими думами.       Ведь один Создатель знает, как ему хотелось, чтобы внимание леди Монтилье приняло более личный характер. Будь он Калленом, будь у него такой важный пост и милая мордашка, он уже давно бы поведал о своих чувствах… Каарас нахмурился, задумавшись. О каких чувствах он сейчас думал? О тех, которые рождаются в сердце и которые так обсуждают люди, или это просто слабость плоти? Даже его собственное сознание его подводило. Он не был уверен в правильности и правдивости своих эмоций. Как же хорошо было не задумываясь, выполнять все, что тебе скажут. А теперь весь этот бред. Как вообще общаться с людьми? Он злобно зарычал, и вновь завалился на холодный пол. Голова от мыслей обещала лопнуть. А помочь разобраться ему сможет только Варрик.       Но гном лишь заржал, когда Инквизитор поведал ему все, как было. Выложил без стеснения, что даже Дориан, сидящий поодаль, поперхнулся. — Вкусы у тебя специфические, конечно, друг мой, — высокомерно молвил Тевинтерец, придвигаясь ближе. — То есть, — просмеявшись, вернулся в разговор Варрик, — давай разберемся. Ты волнуешься, когда находишься рядом с нашим послом?       Адаар задумался, почесав жесткий подбородок. Он не заметил, как к столу подсел Бык и Крэм. — Иногда я не знаю, что ей сказать или ответить. Это меня нервирует, — ответил наконец кунари. Главарь наемников только утвердительно кивнул, словно одобряя. — Будем считать, это «да», — ответил гном. Он попросил еще вина, для всех присоединившихся к разговору. — То, что ты считаешь её красивой, это мы итак поняли. Но что тебе в ней нравится еще? — Голосом ученного вопрошал Тетрас. Инквизитор опять задумался. — Голос, — коротко ответил кунари, — она мне все доступно рассказывает. — А что бы ты хотел с ней сделать за закрытыми дверями? — Подался вперед Бык, наклонившись над столом и понизив голос. Он ехидно улыбнулся, а в единственном целом глазу проскальзывала насмешка. — Сегодня мы вместе работали у неё в кабинете. Двери были закрыты. — Варрик треснул себя по лбу, Бык с Крэмом заржали, а Дориан лишь закатил глаза. Адаар стремительно не понимал настроение своих спутников. Он ведь ответил на вопрос? Иногда это было так сложно, понять, что люди имею ввиду. Почему нельзя сказать прямо? Обязательно нужно увиливать и все эти метафоры… — Имеется ввиду, в интимном плане. Думаешь ли ты о подобном с этой женщиной? — Доступно объяснил Павус.       О подобном Инквизитор не задумывался. Удовлетворить свою похоть он может в любом трактире, с любой девкой. Ему бы не хотелось, что бы его леди подверглась чему-то подобному, как обычное животное соитие. Это обычная потребность, как еда или сон. А он не хотел бы, что бы чудесная Жозефина становилась чем-то обыденным. — Нет, но я бы хотел потрогать её руки, и посмотреть на её распущенные волосы. Мне нравится представлять её обнаженной, но думаю, это из-за того, что я никогда её не видел. Просто любопытство. — А тебе нравится представлять обнаженной Кассандру или любую другую женщину? — Перебил его Дориан. В его, всегда надменных глазах, сейчас было понимание и поддержка, которые поразили главу Инквизиции. Он считал мага неспособным на понимание. — Другие мне не интересны, — ответил тал васгот. — Ну у вас, у кунари, все не как у людей. Но думаю ты просто влюбился. По своему и весьма необычно, но это факт.       Все, даже Железный Бык, согласились со сказанным. И только в голове Инквизитора зародилось еще больше вопросов, но вместе с тем пришло и облегчение. Когда ему это озвучили, он наконец осознал то, о чем уже догадывался, но не мог знать наверняка. Однако, будучи уверенным, что Жозефине эти чувства совсем не нужны, он даже не сразу понял, о чем так оживленно начали спорить собеседники за столом. — Кунари и цветы, точно нет! — Прогремел наёмник. Они все обсуждали, с какой стороны теперь Каарас должен подойти к этим отношениям. Беседу у них велась буйная и оживленная, вгоняя Инквизитора в ступор. Почему их так это интересует, так и осталось загадкой. — Всем спасибо за помощь, — отчеканил он, встал из-за стола и молча ушел, оставив друзей в полном недоумении.       Весь день, пока ночь не окутала замок в горах своей темнотой и прохладой, по дворам и стенам Скайхолда мелькала незаметная, но такая броская фигура Инквизитора. Он много думал и размышлял, складывал все плюсы и минусы своего положения. Ведь любить… в его планы это не входило. Конечно, после конклава, в жизни Адаар все идет не совсем по намеченному пути, но подобное совсем уж из ряда вон выходящее. Чувства были лишними, он будет на них отвлекаться, они будут мешать. Они итак ему уже мешают, поэтому решить все следовало скорее.       А решение нашло его само. Точнее она нашла его. Кунари спиной почувствовал взгляд леди Монтилье. Он вглядывался в вершины заснеженных гор, позволяя девушки приблизиться ровно настолько, что бы она могла его услышать. На стенах Скайхолда весьма ветрено и свежо. — Кажется, я люблю тебя, леди Жозефина, — проговорил он, выпуская облачко морозного пара. Вот и стало совсем легко. Теперь от него ничего не зависит. Она может сказать, что они совсем не подходят друг другу, и она не испытывает к нему подобных чувств. Тогда между ними не останется недомолвок, и он снова сможет молча наблюдать, как она трудится над своими бумагами, слегка хмурясь. — Меня всегда поражало, ваше умение быть настолько прямолинейным и в то же время обходительным, Инквизитор, — совсем тихо проговорила она, улыбаясь. Он обернулся через плечо, что бы посмотреть, как её нежные губы растянулись в милой улыбке. Она конечно была очень красивой. Он не мог представить себе кого-то лучше неё. — Позвольте мне быть немного бестактной, но как Вы пришли к такому решению?       Кунари полностью развернулся, когда женщина подошла ближе. Не так часто они могли вот так близко стоять друг к другу. Обычно их разделял стол ставки командования, или её рабочее место, либо какие-то другие обстоятельства. Он возвышался над ней, и ощущая её близость, Адаар осознал, насколько он её желает. В таком немного эгоистичном и капризном плане. — Мне бы хотелось быть с тобой рядом как можно чаще и дольше, я хотел бы иметь возможность касаться тебя в любое время и в любом месте. Мне нравится когда ты говоришь, и то как ты говоришь. Я могу на тебя положиться во многих вопросах. Ты очень умная. И я уже говорил сегодня, ты очень красивая.       Он не знал, как она отреагировала на это заявление, ведь почти с первых слов, девушка опустила взгляд в пол, а её щеки залились румянцем. Хороший ли это знак? — Ваша прямота выбивает из колеи, — прошептала она, приятно щекоча слух своим акцентом. Кунари почувствовал, как к его грубой, шершавой руке прикоснулось нечто теплое и нежной. Ладошка леди Монтилье была маленькой и тонкой. А когда она переплела свои пальцы с его, внутри у Инквизитора что-то неприятно быстро застучало. Но в то же время, тепло растеклось по всему его телу. Слишком противоречиво. Он не понимал, и не знал, что следует делать. Но его леди оказалось умнее. — Мне будет приятно ответить на Ваши чувства взаимностью, Инквизитор. Он никогда не был счастливее, чем в тот момент. Он еще не знал, сколько интересных жизненных путей уготовила им судьба, сколько трудностей, непонимания и противоречий придется им пройти. Но он знал, что будет держать эту тонкую ладошку, пока она не попросит его об обратном, или пока его не заберет смерть.