Я убью для тебя. Я умру за тебя

В качестве места для временной остановки войска Иллидана было выбрано побережье реки между Азсуной и ВальʼШарой. Здесь, в окружении наг и бесплотных сущностей, некогда бывших ночными эльфами — народом принца Фарондиса, иллидари чувствовали себя непринуждённо и свободно. Даже пугающая близость Казематов не омрачала радужный настрой охотников. Они вальяжно расположились на берегу, наслаждаясь местным горным климатом — отовсюду слышались громкие разговоры, непринуждённый смех, а эльфы крови проводили шутливые сражения, надеясь заслужить благосклонность представительниц прекрасного пола. Кто-то откупорил и передал остальным несколько бутылей обжигающего вина с тмином, задавая игривое настроение предстоящему вечеру. Иллидан отбыл в ВальʼШару ранним утром, и, по-видимому, собирался вернуться обратно не раньше следующего дня, поэтому охотникам не грозила опасность получить наказание за столь вольное поведение. Единственной, кто не разделял всеобщего веселья, была Майев Песнь Теней. Эльфийка сидела на земле, прислонившись спиной к веткам кроны старого полузасохшего дерева — её не заковали лишь по одной простой причине, чтобы связанные руки и ноги пленницы не заставляли тормозить передвижение остального войска. Исключая возможность побега, Владыка приставил к Майев трёх своих лучших охотников, и велел не спускать с неё глаз даже во сне. Впрочем, этот приказ они исполняли спустя рукава — кому захочется сторожить безоружную эльфийку, которая до сих пор не пришла в себя после трансформации и ещё даже не научилась пользоваться своим новым зрением? Тем более, когда вино льётся рекой, а прекрасные иллидари так многозначительно улыбаются, обещая случайными прикосновениями и робким кокетством интересное продолжение этого волшебного вечера. И всё же, охотники были поблизости, а сторожить пленницу они приказали самому молодому и неопытному воину. Юный эльф, насупившись, сидел возле Майев, бросая завистливые взгляды на своих веселящихся товарищей. Одиночество несчастного надсмотрщика сегодня скрашивало лишь вино, которое ему из жалости вручили в качестве поощрения за службу. От скуки он прикладывался к стеклянному горлышку бутыли гораздо чаще, чем остальные. Майев Песнь Теней рыла землю сапогом, задумавшись о чём-то своём — мрачном и печальном. От свежих татуировок на теле исходило очень тусклое зеленоватое сияние, лишь изредка вспыхивающее сильнее. Грудь нещадно болела — эльфийка предпочитала не вспоминать, что произошло на Молоте Скверны, когда к ней спустился кольщик. На спине и пояснице у Майев уже были татуировки светло-голубого цвета, сделанные ещё в храме, но почему-то тогда ей не показалось это пыткой. Проклятый демон не обманул, это действительно было чудовищно больно. Единственным плюсом унизительной процедуры оказалось лишь то, что после неё тёмная сущность внутри стала давать о себе знать гораздо реже. Пока ещё эльфийка не научилась видеть то, что было доступно остальным иллидари, но в окутавшей её кромешной тьме Майев стала различать волнообразные потоки энергии и свечение ауры живых существ. — Скучаешь? — она непринуждённо обратилась к янтарному сиянию поблизости. Видимо, то была аура её тюремщика, полыхающая жёлтыми цветами обиды. Охотник настороженно покосился на эльфийку, удивляясь столь резкой перемене её настроения. Ему строго настрого запретили заговаривать с ней, но ударивший в голову алкоголь сделал юного иллидари чуточку безрассудным. — За что тебя так? — осторожно поинтересовался он, подходя чуть ближе. — О, ничего особенного, — беспечно отозвалась Майев, придавая своему лицу как можно более невозмутимое выражение. — Владыка Иллидан посчитал моё приветствие совершенно непочтительным для своей благородной особы. Видишь ли, мой книксен был недостаточно глубок и изящен, или, быть может, Его Темнейшество предпочитает реверанс? — Стражница несла откровенный бред, в надежде, что охотник не будет уделять особое внимание её словам. Так и вышло — перебравший вина эльф лишь кивал, пожирая взглядом оголённое плечо Майев, с которого будто бы случайно соскользнул плащ. — А ты, наверное, особо приближённый к Владыке? Выступаешь в авангарде? — Тон эльфийки был слаще мёда. Новоиспеченная охотница попыталась улыбнуться. Удалось не очень, но юнец этого будто не заметил. Его сейчас интересовало совсем другое, поэтому он клюнул на приманку. — Как ты узнала? Да, так и есть. Я — командующий, в моём отряде состоит сам Кайн Ярость Солнца, и он подчиняется мне. — Изрядно захмелевший, он принялся вдохновенно врать, под восторженные возгласы удивления своей собеседницы. — То есть, ты обладаешь огромной властью? — Майев картинно ахнула. — Длань Иллидана. Ммм, а это заводит… Притворяться Песнь Теней научилась ещё в храме, когда приходилось улыбаться и хвалить того, кто ей противен. Играть роль восхищенной девицы было куда проще, чем убедить Иллидана в своей верности. Этого было достаточно для того, чтобы потерявший голову иллидари, оказавшись напротив Стражницы, принялся нахально поглаживать её плечи. Набравшись достаточно смелости, он дрожащей рукой нырнул в вырез рубашки эльфийки и жадно сжал её грудь. Майевв Песнь Теней, словно не возражая, подалась вперёд, открывая пальцам охотника больше пространства для действий. А затем, неожиданно, со всей силы впилась выросшими клыками в его шею. Брызнула кровь, и эльф, отчаянно завопив, резко отстранился, прижимая ладонь к рваной кровоточащей ране. На его крик тут же слетелись остальные иллидари — несколько тяжёлых ударов ногами мгновенно обрушились на Майев, отшвыривая её на землю. Кажется, хрустнули сломанные рёбра, но Стражница не могла сдержать ликующей улыбки, пряча за спиной небольшой обсидиановый кинжал в форме полумесяца.

***

Поднялся холодный северный ветер. Иллидан сразу понял, что брат тут ни при чем, но вот Аша резко дернулась, напуганная слишком резкой сменой погоды. Стрела, которую натянула Тиранда, опасно качнулась. Охотник на демонов нежно улыбался, чувствуя, что жизнь подчиненной в опасности. — Воронья Песнь, убери оружие от моего брата и подойди ко мне, — грозно, сквозь крепко сцепленные зубы, прорычал он. Медленно, без резких движений, не сводя взгляда с добычи, показывая свое нежелание выполнять приказ, Аша поднялась, убрала оружие в ножны и сделала несколько шагов в сторону Владыки. Голова кружилась то ли от гнева, то ли от усталости, на время притупленной зачерпнутой Силой. Ноги цеплялись друг за друга, пришлось приложить все усилия, чтобы не идти, покачиваясь, как пьяница со стажем. Огромное количество Силы все-таки неплохо так опьяняло. Верховный друид поднялся с земли, отряхнул с себя пыль и снова был готов атаковать. Тиранда же опустила лук, сняв с его тетивы стрелу. — Малфурион, ты в порядке? О боги, да ты ранен! — Она бросилась к супругу, осторожно прикасаясь к его шее. Порез оказался неглубоким, но продолжал кровоточить, и Тиранда тут же зашептала слова заклинания, которое заставило края раны сойтись — через мгновение от увечья не осталось и следа. — Со мной всё хорошо, любовь моя, — Малфурион выглядел немного смущённым, прижимая к себе Жрицу. Всё же, его обожаемая супруга, прославленная среди своего народа сдержанным и строгим лидером, рядом с ним превращалась в трепетную юную деву, которую могла бы взволновать любая мелочь. Любовь переполняла Тиранду, это угадывалось в её жестах, нежном певучем голосе с какими-то особыми интонациями, когда она обращалась к своему мужу, в подрагивающих уголках губ и очаровательном девичьем румянце, вспыхивающем на её острых скулах. Влюблённые безмолвно общались между собой, и их взгляды были красноречивее любых слов — к явному неудовольствию Иллидана и мрачному удовлетворению Аши. Владыка, ставший невольным свидетелем столь интимной сцены, яростно сжимал свои клинки, сгорая от желания метнуть их в своего брата и довести незаконченный бой до логического завершения. Его и без того суровое лицо потемнело, словно небо перед грозой; снедаемый бешенством, Иллидан резко повернулся и так схватил за руку подошедшую Ашу, словно хотел растереть её кости в труху. Но на удивление, эльфийка даже не вскрикнула — усилием воли заставив себя сжать зубы, она дерзко вскинула голову, чтобы с высоты своего небольшого роста видеть лицо Иллидана. Будь у Аши глаза, её взгляд испепелил бы Владыку. Казалось, несчастная влюблённая женщина сейчас не отдавала отчёта своим действиям — виной тому была невыносимая боль и ревность, сжигающая её изнутри, либо нерастраченная Сила, зачерпнутая для последнего смертельного удара. Наказание не заставит себя ждать, и оно, должно быть, окажется мучительным и долгим, так чего же терять? Теперь уж Иллидан точно не подарит ей быструю смерть. — Ещё будут приказания, Владыка? — равнодушно произнесла Аша, но её тон был подобен порыву леденящего ветра. — Как ты разговариваешь со своим Повелителем?! — рявкнул он, усиливая хватку. Безрезультатно, охотница по-прежнему взирала на него вызывающе и дерзко. Аффект отступал, бушующий в крови адреналин угас, но показать сейчас свой страх на глазах у Тиранды — нет, Аша Воронья Песнь не могла стерпеть такого унижения. Хотя колени её предательски задрожали. — Я бы убила её на месте, как бешеную собаку, — сквозь зубы процедила Жрица, выскальзывая из объятий своего супруга. Не только Иллидан был удивлён разительными переменами, произошедшими с беспрекословно подчиняющейся эльфийкой. — Я сам выберу наказание для своих охотников, — довольно грубо ответил Владыка, не в силах оторвать взгляд от руки Малфуриона, по-хозяйски лежащей на тонкой талии Тиранды. Затем, опомнившись, добавил уже гораздо теплее: — Такой я тебя и помню — столь же горяча, как и прекрасна. Вот только откуда такая кровожадность? — Когда муж предпочитает проводить время в Изумрудном сне, вместо того, чтобы наслаждаться радостями супружества, и не такой станешь, а? — тихо сказала Аша, но так, чтобы Тиранда услышала её. Эльфийка чувствовала, что обречена — Иллидан казнит её, теперь уже всё бессмысленно. Его любовь принадлежит другой, гораздо более мудрой, прекрасной, удивительной, роскошной — внутренний демон услужливо подбрасывал подходящие эпитеты, и сердце наполнялось холодной решимостью. Пускай Аша сегодня умрёт, но эта смерть не будет напрасной, если ей удастся прихватить с собой женщину, чьё существование не оставляло её чувствам ни единого шанса. Аша Воронья Песнь напряглась, готовясь совершить свой последний смертоносный бросок, но её дерзкая фраза, к счастью или к сожалению, не долетела до ушей Верховной Жрицы. Зато услышал Иллидан — охотница поняла это, когда её длинная коса оказалась намотана на кулак Владыки. — Мы с тобой поговорим позже, — наклонившись, тихо прорычал он. — Тиранда, я был рад вновь увидеть тебя. Малфурион — не могу сказать того же. — Мы ещё встретимся, Иллидан. Что бы ты ни задумал, я сделаю всё, чтобы помешать тебе.

***

Малфурион стоял на небольшом балконе, пристроенном к комнате Верховной жрицы, в огромном храме Элуны. Взмокшую от пота грудь приятно холодил ночной воздух, а тихий шелест ветра успокаивал и позволял сосредоточиться на своих мыслях. Друид никак не мог избавиться от навязчивого воспоминания — стремительно уходящий брат, и охотница с изумрудными волосами, послушно семенящая за ним. Иллидан торопился покинуть чужие владения. Его огромная лапа продолжала сжимать волосы Аши, и эльфийка практически бежала, не поспевая за широким шагом своего Повелителя. Иногда она невольно спотыкалась о корни деревьев и беспомощно раскидывала руки в разные стороны, но брат не думал останавливаться. Казалось, если она потеряет равновесие и упадёт на землю, Иллидан продолжил бы тащить её за собой, держа за косу. Верховный друид испытывал странные чувства, задумавшись о судьбе своей бывшей пленницы. Аша Воронья Песнь сегодня умрёт, это не вызывало сомнений, и ему не было жаль эту незадачливую иллидари — Элуна свидетель, девчонка заслужила смерть за столь дерзкое нападение и неповиновение своему Хозяину. Малфурион и сам, бывало, выносил смертные приговоры провинившимся — даже среди его народа встречались те, кто этого заслуживал. Но никогда в своей жизни друид не видел подобной безграничной непоколебимой преданности, подкреплённой чем-то большим, нежели клятвы и присяга на верность. Перед глазами невольно всплывали картины — даже охваченная вихрем лунного огня, Аша Воронья Песнь не проронила ни слова. Ни пытки, ни гнетущее одиночество тюремной камеры не сломили её, и сегодня… Глупая охотница могла бы бежать, раз уж ей кто-то помог избавиться от оков, но вместо этого Аша вернулась и напала на него, самого Верховного друида, готовая в любой момент умереть за своего Повелителя. — Тебя что-то беспокоит, любимый? — тихо спросила Тиранда, вышедшая к супругу. Её слегка обеспокоило то, что Малфурион покинул их ложе так неожиданно. Кто бы мог подумать, что сейчас к нему вышла та самая гордая и мудрая Верховная Жрица. Растрепанные мокрые волосы лезли в лицо и не хотели слушаться хозяйку. Легкое, шёлковое платье была наброшено на обнажённое тело, неспособное скрыть прекрасных женских форм от взора друида. — Когда ты была поставлена перед выбором: моя жизнь или неприкосновенность храма, почему бросила меня? — тихо спросил Малфурион, обернувшись и усевшись на мраморные перила. — Потому что не смогла переступить через клятву, данную богине, — ответила Тиранда, неспособная лгать своему мужу. — И я верила, что мы успеем тебя спасти. — А если бы не успели? — Никогда бы не простила себя, — голос Верховной жрицы дрогнул, но лишь раз. Ей все ещё тяжело было говорить об этом. — Храм для меня дом, но он никогда не сможет заменить мне любимого супруга. Друид мягко улыбнулся, в очередной раз удивленный её ответом. Их брак прошёл через многие трудности, поэтому в любви Тиранды Малфурион давно не сомневался. — Ты думал о том, почему охотница Иллидана не сбежала, а потом ослушалась приказа? — спросила Жрица, заключая его в объятия. — Он ведь убьёт её. Или она настолько обезумела от боли, что ничего не понимала? — друид с нежностью прижал супругу к себе. — Она предана ему. Зная, что ты можешь навредить Иллидану, пошла против его воли. Странно, что твой брат этого не понял. — Иллидан слеп и глуп, — невесело заметил Малфурион. — Ничего не изменилось.