***
На город уже спустился холодеющий сумраком вечер, а я так и маялся, без отдыха патрулируя всю квартиру из угла в угол, замирая около зеркал, и нервно пытался хоть как-то наладить со своим непокорным телом контакт, которое так и ныло тем же напряжением сразу во всех смыслах и возможных местах. До того меня сильно штормило, что я даже будто бы слышал, как кровь щекотно течет под моей кожей, и это просто жутко пугало и откровенно сводило с ума. Несколько раз я порывался вызвать скорую, хватался за трубку и, только придумав, как адекватно объясню мою не проходящую с самого утра эрекцию врачам, сразу чувствовал, что начинаю как-то моментально слабеть, едва сохраняя в пальцах и ногах силу, а потом слышал, как ласковый Туомасс сладко говорит: «Не надо этого делать. Подожди меня..». А сам так нигде и не появлялся, только шорохом мелькал где-то рядом со мной, задевая кожу смазанными порывами прохладного воздуха, и исчезал в пустоте снова. Паника все равно непомерно нарастала, и наряду со всем этим я лишь невыносимо хотел продолжить то, что мы начали еще утром. Мечтательно заулыбавшись на мгновение, я часто облизывал пересохшие от соблазна и предвкушения губы, уже представляя, как мужчина снова будет трогать меня, так, как только он один умеет, а я буду безудержно упиваться его пусть и такой далекой близостью. А может теперь мне просто нужно лечь спать, и он появится?.. Когда Марика вскоре вернулась домой, ее измотанный муж, беспокойно свернувшись коконом на постели, так утомленно и спал, а всесильный демон частыми и ликующими шорохами метался по тесным комнаткам небольшой квартиры, беспокоя безмятежно стоящие предметы, даже сворачивая их на пол и раскрывая каждую попавшуюся дверь. Энергия била из него ключом через край, выливаясь в подобные беспокойства, которые к ночи заметно утихли, даже практически не попав в поле зрения не менее уставшей за день Мари. — Проклятый колдун со своей печатью.. — гортанно и низко ворчал Туомасс, которому даже удавалось теперь создавать свою слабую бестелесную проекцию неподалеку за пределами удерживающего зеркала с помощью наивного и все же поддавшегося Билла. — Но скоро я сорву ее! И тогда.. — невидимой тенью нависая над неподвижным юношей, опасно захохотал мужчина в вышине, тут же проводя призрачной ладонью по его черным волосам и вдруг властно сжимая их с рычанием и жарким выдохом буквально ему на ухо. — ..берегись. Холодно. Мои голые колени активно примерзают к ледяному полу в какой-то тесной, длинной морозильной камере, по которой мне надо долго ползти на карачках к отдаленному отсеку. Со всех сторон на меня сыплются отвратные мелкие круглые мохнатые насекомые, и я, просто не в силах их скинуть в этой тесноте, дико дергался, чувствуя, как они быстро ползают по моей одежде. Всюду меня явно окружала какая-то откровенная дикость и целый набор разнообразных по своей насыщенности событий. Потом, уже скоро я растерянно стоял на безлюдном берегу небольшой реки, длинной плотной полосой вьющейся по желтой равнине с редкими деревьями и короткой травой. Голубое небо казалось таким тяжелым и давящим, наверное, из-за моей тревоги и спешки, которую я испытывал в достатке, поскольку мне казалось, что кто-то давно за мной гнался. Точнее за нами. Вскоре каким-то чудом я оказался на самой середине этой реки, но она все сужалась и мутнела, а я так и замер на островке земли, глядя по сторонам на редкие желто-осенние прибрежные кроны. — Ох.. нет-нет-нет! — обеспокоенно выдохнул я, ошеломленно глядя на виднеющуюся вдали группу каких-то шалопаев, растрепанных и грязных, и они-то как раз и гнались за мной, пытаясь отнять что-то ценное, что было при мне. Я осмотрелся, видя, что берег стал уже очень близко, но вода была настолько мутной и словно тугой, что жутко даже не хотелось к ней прикасаться. Но, так или иначе, надо было прыгать, а я так и застрял в беспокойном сомнении, отмечая, что разбойники уже скачут ко мне по таким же островкам, вынырнувшим из грязно-желтой опасной воды. Я сходу схватил за руку стоящую рядом Марику и стал тянуть ее вперед. — Я прыгну, потом ты, ясно?! — громко тараторил я, видя, как она часто кивает и беспечно при этом считает ворон по сторонам, тогда как нам так ярко в этот миг грозит смертельная опасность. — Не урони только! Сердце больно колотилось и громко било набатом в груди, а в ушах, будто заклинание, повторялось без конца какое-то одно-единственное неведанное слово, не похожее ни на что, как-будто язык был каким-то ненастоящим и странным, и это адски бесило, я нервничал и с силой сжимал кулаки, но этой силы совсем не было, и пальцы казались совершенно непослушными. Враги были все ближе, Марика тормозила и тоже не слушалась, так не вовремя капризничая, и я, еще раз строго повторив ей план наших действий, разогнался за пару шагов и безоглядно махнул через узенький ручей, некогда являвшийся рекою. Чувство, будто под водой живут неведанные плотоядные твари, не покидало меня изначально, потому эта река и была такой опасной и злой, с тугим, тяжелым течением и смертельной глубиной, даже будучи таким вот ручейком. Нас уже настигали, что-то грозно и даже издевательски крича, а Мари, сомневаясь, пугливо переминалась на том островке, уже малость подвижном, и никак не собиралась прыгать за мной. — Ну?! — закричал я, протягивая к ней руку, но та, вдруг заплакав, вся скуксилась и, глотая слезы, обиженно выдала: — Ты выбросил мое колесо! — Как? — ошалел я, не понимая, как такое вообще случилось, и тут же хмуря брови, а потом она прыгнула, роняя мне под ноги красный маркер, а сама по пояс провалилась в эти грязно-желтые волны глубокой реки. Я вправду кое-как ее, глухо давящуюся кашлем, вытащил на берег.. Потом я и вовсе резко и мощно оттолкнул жену подальше от этой ужасной воды, надрывно переводя дух рядом с ней и наконец-то расслабляясь, но Марика вдруг громко и будто испуганно закричала, а в совершенно чистом, безоблачном небе тут же раздался звенящий раскат гулко вибрирующего грома. Получилось.. Тем временем Билл уже по своему обыкновению молча и сонно стоял напротив зеркала в серой темноте ночной комнаты, слабо освещаемый свечением полной луны. Его пустой взгляд безразлично упирался в поверхность отражающего стекла, а тело, будто фарфоровое, недвижимо замерло на месте. Шепот Туомасса не покидал теперь его даже во снах и все чаще звал подойти поближе, подсказывая, что делать дальше и говорить, а парень лишь покорно слушался, приближаясь и снова питая Туомасса своими иссякающими силами, который всего несколько секунд назад практически взял его движения под контроль. — Молодец, Билл. Сейчас.. Еще немного, — подрагивая от нетерпения, выдыхал монстр сквозь зубы, страстно прожигая алым покоряющим взглядом очей юношу напротив, который уже совсем скоро распахнул глаза, возвращаясь в реальность. — Ты! — спросонья едва не грохнувшись на пол от страха, вскричал я, неожиданно находя себя не в постели, а в практически полном мраке перед зеркалом в комнате. — Как я здесь.. Что ты.. — Иди ко мне, — привлекая в свои теплые объятия, волшебно и лестно пропел мужчина, улыбаясь, и я в растекающемся по коже мурашками восторге невольно засиял от хлынувшего на меня счастья, стоило только почувствовать эти головокружительные касания. — Я.. тоже хочу прикоснуться. Туомасс, как же.. — шептал я, проводя рукой лишь по пустоте там, где в отражении стоял так рядом он. — Черт, я так ждал.. — с трепетом принимая заигрывающие поглаживания и чувствуя на губах манящую влагу его поцелуев, я только замычал от удовольствия, стремясь податься навстречу и ответить, но реальность была непреклонна. — Почему.. — в едва заметном свете луны различая его силуэт в отражении, прохныкал я, начиная оскорбленно сердиться, и даже сжал кулаки от этой убивающей безысходности. Я глаз от зеркала не отводил, а Туомасс продолжал дарить мне свои касания, вновь пробираясь под футболку и опуская ладонь на пах, заводя меня буквально с пол-оборота. У меня дико затекли ноги, устала спина и плечи, но я так упрямо и стоял, безумственно боясь разрушить чем-то эту хрупкую между нами связь, как это уже случалось сегодня. И тут я резко вспомнил про Марику. — Не бойся, любовь моя, нас теперь не потревожат, — ответил мне ласковый демон пленительной и возбуждающе-загадочной мелодией, и я безмятежно расслабился, солнечно улыбаясь и просто задыхаясь от своей безбрежной любви. Значит, мы пока одни.. но все же.. где Марика? — Думай о том, как хорошо тебе со мной, — тут же настойчиво и томно прошептал мне прямо в губы Туомасс, и я невольно чуть отпрянул назад под его настойчивым напором, чувствуя, что у меня уже плавно едет крыша от нового, тяжкого возбуждения. — Хочешь, чтобы я стал твоей реальностью? — спросил он игриво и по-необыкновенному приятно, не прекращая изводить меня своими жаркими намеками и интимно-сладкими прикосновениями. — Только пожелай, — с улыбкой шепнул он, мягко урча и сверкая своими алыми очами, а я потупил взгляд, закусывая губу от волн накатывающего от самого центра кайфа и своих грязных фантазий. — Попроси меня выйти из зеркала.. и я всегда буду только с тобой, — нагнетая своим голосом всю обстановку моего напряжения, продолжал напевать мужчина, и я, опьяненно сомкнув веки и прислушавшись к себе, просто послал все возможные запреты к черту. Не углубляясь в свои мысли и все причины и следствия, я просто слабо кивнул, с откровенным намеком вновь взглянув в магические очи прекрасного Туомасса, алым огнем сковавшие меня в свою нерушимую власть, и, позвав по имени, на выдохе с дрожью сказал: — Туомасс, я хочу, чтоб ты вышел из зеркала..Глава шестая
24 мая 2017 г. в 06:34
Я неподвижно стоял, всерьез безумно боясь даже слабо пошевелиться и отвести хоть на секунду глаза от него, словно напрочь утратил право контролировать свое же собственное тело. Даже воздух будто разгорелся и потяжелел в сотни раз, с трудом, жарко проникая мне в грудь, вероятно, уже пронзенную чем-то яростно рвущим и острым.
Обжигающий холод. Смятение. Страх. Целый спектр гребаных эмоций.. Я больше слова вымолвить не мог от страшного шока, а демон только медленно кивнул в ответ, совсем не разрывая этого длительного, так и не отпускающего меня из ступора контакта. Я просто не мог поверить в происходящее, даже самую малость, опасаясь отвернуться и увидеть, что мне, черт возьми, так жестоко приглючило!
Тем не менее я все же решительно, как того обстановка позволяла, собрал свою ничтожную волю в кулак и резко оглянулся, так как в отражении этот мужчина с мифической внешностью был прямо за моей спиной, но вот только в реальности там его почему-то уже не оказалось. Я пораженно ахнул от этого ужасающего подтверждения и даже нервно дернулся на месте, снова торопясь посмотреть обратно.
Вернув все же опасливый взгляд на зеркало, я лишь шумно сглотнул и так же смятенно продолжил смотреть, как он, никуда, к моей неожиданности, оттуда не исчезнув, только еще плотнее подошел ко мне, причем я даже влажно ощутил на своей коже его игривое дыхание.
— Но я же.. тебя чувствую, — дрожащим голосом шептал я, не контролируя свои непослушные губы, а тело мое будто сковал нерушимый паралич, в то время как разящие мурашки своими покалываниями даже заставили сомкнуть ненадолго веки. Так одновременно страшно и безумно волнительно.. — Как..? Я снова сплю? Или..
— Тш-ш, — лишь призвал меня Туомасс с явной улыбкой в пленяющей интонации, а я опять распахнул глаза, так сладко чувствуя его беспрерывные поглаживания, вереницей интимно следующие вдоль позвоночника, а сам прекрасный демон с широкими, такими тяжелыми на вид рогами возвышался за моей спиной, пристально заглядывая прямо в душу алыми углями сверкающих глаз, от которых было так сложно отвернуться.
Ахнув, я так и оставил все свои мысли насчет него невысказанными, плавно запрокинув голову и подавшись немного назад, но вот только ответно ощутить Туомасса в полной мере мне, к несчастью, все равно почему-то не удавалось. Тем не менее его умопомрачительные прикосновения так и бродили сладкой поступью чувств по моей коже, гранича между реальностью и этой мистической дымкой небытия; они пробуждали во мне целую массу космических, ненормальных эмоций, будто вибрируя в до краев исполненной ими груди, и я, отбросив последние муки неведения на потом, просто-напросто поддался, наслаждаясь, не переча ему больше и не желая противиться, ведь я так сильно его ждал все эти дни..
Мне казалось, что все это — мираж, туманные игры моего свернувшего однажды не туда подсознания, случайно запутавшего самого себя, ведь того просто быть не могло на самом-то деле! Чтобы в простом зеркале кто-то вообще находился, да и.. Он же, выходит, был всегда так рядом.. Я просто не могу в это поверить!
Вопросы штурмом меня одолевали, беспокойным звоном оглашаясь в голове, будто вслух для него бессловесно читаясь, но вот только разбираться во всем этом я не спешил, понимая, что эти полуреальные, такие потрясающие ласки все равно уже так притягательно норовят исключить меня из полной связи с этим миром.
Все, что я мог, так это тихо мычать, отзываясь на все его возбуждающие действия. Я будто снова оказался в своем безумном эротическом сне, и это мгновенно пленяло, изводило и мучило напряженным нетерпением и желанием нового и большего. Все мое тело молниеносно прошило неистовым кайфом, безвозвратно унося меня едва ли не на вершины экстаза, когда ласкающие руки мужчины, что-то соблазнительно шепчущего теперь мне уже на ухо, так настойчиво побрели по моему животу под футболкой и вскоре вседозволенно скользнули прямо за кромку боксеров.
— Аа.. — смущенно выдохнул я, дрогнув, запрокидывая назад голову и кусая губы, чувствуя при этом, как меня на куски безжалостно разрывает от происходящего, а мне в то же время самому было безумно неловко наряду со всем этим так быстро рожденным желанием. — Да..
— Скажи мне, — продолжая уверенно массировать и поглаживать мой уже охотно и так незамедлительно напрягшийся член, шептал Туомасс, а совсем вскоре мои трусы интимно и многообещающе сползли ниже сами собой сразу до самых колен, и я распахнул глаза. — Тебе нравится вкус женщины, Билл? — не отводя требовательного взгляда, спрашивал он, и я, дыша через раз, тоже внимательно взглянул на него, чтобы получше прочесть его эмоции, умело завуалированные загадочно-волнительным голосом.
Но мужчина лишь по-прежнему медленно и мокро целовал меня в шею, буквально вылизывая ее юрким языком, отчего мне даже казалось, что в нее вот-вот болезненно вонзятся его острые клыки, и от этого кровь просто в жилах замирала.
Я все думал над его странным вопросом, безмерно смутившим меня, но тем не менее ответить что-то о своих недавних, вполне-таки обычных для нас ласках с Марикой я ему отчего-то не смог. Даже стыдно как-то стало, что он.. получается, видел все, что было между нами.
— ..а вкус мужчины? — уже с коварной улыбкой на пышных, так ненормально желанных мною губах снова поинтересовался этот льстивый искуситель, так и не дождавшись от меня, по крайней мере, подтверждающего ответа на первый вопрос.
А я плотно поджал свои заулыбавшиеся губы и со стоном удовольствия просто пожал ему плечами, уже слишком открыто намекая на то, что мне тогда понравилось все от и до, вспоминая снова и снова, как сам же отсасывал ему во сне и все то, чем он окончательно снес мне последнюю крышу. Осознание вспышкой молнии накатило безо всякого, теперь совсем уже ненужного промедления: ведь сейчас я хотел его просто до ужаса.
Я все еще с горькими отголосками совести думал о том, как раньше гневно презирал людей, предающих своих любимых, так просто и глупо разменивающих их на кого-то других. В грудь себя ударяя, кричал, что сам, черт возьми, не способен никогда на такое! Никогда же ведь намеков никому не давал, держался в стороне и прекращал общение или же сводил его к минимуму, когда замечал, что ко мне неравнодушны. А что стало теперь? Меня все же удалось кому-то соблазнить..? И не просто ведь обычному человеку! Теперь я ощущал еще и то, что уже сам безвылазно увяз в этом грехе, он манит меня, и я хочу совершать его с ним снова и снова.
— Как хорошо.. — удовлетворенно прошептал я, из-за начавшегося томительного головокружения опираясь обеими руками на большое зеркало, и безотрывно и так безудержно влюбленно смотрел на его красоту в отражении, прямо в пылающие угли алых глаз.
Я все же начинаю понимать, что уже изменился, причем еще настолько сильно, и я, бывает, чувствую, что мне иногда даже просто наплевать на все, что происходит где-то за пределами нашего с ним единства. Это сразу приносит мне массу чудовищных страданий и словно тут же залечивает тяжкие раны совести таким ослепляющим чувством.
Я тихо всхлипнул от только усилившегося возбуждения, поджимая похолодевшие пальцы на босых ногах; а глаза эти вновь к себе приковывали все мое внимание, все равно так и стремящееся туда, вниз, чтобы посмотреть, как блестящая от смазки головка с характерным прихлюпывающим призвуком скрывается за когтистыми пальцами крепкой мужской руки, уже вскоре показываясь снова. Я плавился в его руках, едва не извиваясь от сводящего с ума нетерпения; ведь мне тоже безумно хотелось прикасаться к Туомассу, он был все так же сказочно хорош и безупречен, его длинные темные волосы щекотно спадали мне на плечо; от него мурашки бесконечно бежали, и все мои грязные желания так смело сузились теперь только до него одного и его все более игривых действий ниже моего пояса.
— Со мной ты получишь больше.. — соблазнительно шелестел он, одной рукой ритмично и умопомрачительно скользя по моему члену, а второй — заигрывающе поглаживая голое бедро, постепенно и так желанно переходя к ягодицам. — Только я могу дать это тебе, любовь моя, — с ума меня сводя своей близостью, шептал он так низко и прекрасно, а я с шумом вышвырнул из груди судорожный сгусток воздуха, когда через ткань его длинного расшитого пояса ощутил прямо между ягодиц приятную выпуклость его члена и надавливание, уже вскоре совершенное и напрямую.
— Да, да.. скорее, — в томительном напряжении тихо повторял я, чувствуя, как мокро и приятно пачкается буквально зудящая от странного желания ложбинка его обильными выделениями, а большой, твердый, направленный его рукой ствол уперся мне как раз между ягодиц, вот-вот норовя войти внутрь и подчинить своей безоговорочной властью снова. Сейчас я, казалось, все бы отдал, лишь бы он только сделал это.
Изнемогая и дрожа, как будто все нервы вышли из-под контроля, просто безудержно и непреодолимо, я скорее со стоном подался навстречу ему, недвусмысленно потираясь о сочный член демона своей задницей, и все же вожделенно опустил руку на свой, чтобы накрыть пальцы Туомасса, ощутить, иначе просто свихнусь без этих самых простых прикосновений. Я помешался.. и это осознание почему-то лишь усиливает мои чувства. Я так спешил скорей его потрогать, вдруг это получится теперь, однако, вопреки ожиданиям, моя рука будто прошла сквозь его пальцы, самостоятельно ложась на член, пускай я по-прежнему и видел мужчину, трогающего меня в отражении. Только это зеркало и связывало нас.. а я хочу его здесь. Я так хочу..
— Билл? Что ты..
Будто очнувшись от какого-то сна, я резко оглянулся на громоподобный возглас Марики как раз в тот момент, когда я начал себе же подрачивать, будто на автомате, и чуть не споткнулся буквально на ровном же месте от неожиданности и круто накрывшей меня плотным покровом неловкости, смешанной с давлением на виски.
— Ээ.. я.. Мы.. эм.. ну.. — мямля и пока наплевав на весь свой глупейший конфуз и недостигнутый оргазм, я в смертном страхе, будто от этого зависела моя жизнь, скорее оглянулся на большое зеркало, опасаясь сейчас больше всего на свете, что Мари там увидит его..
— Блин, это.. — хмыкнув с явственной обидой и неприязнью, растерянно продолжала она, пока я, облегченно выдохнув от того, что в отражении был только я и жена, сразу многотонный груз со своих плеч отпустил. Он успел скрыться..
Он мой, черт возьми! И она не должна его видеть, с ним должен быть только я и никто больше! Я! Меня сейчас тупо на части разорвет, уже и так отчаянно потряхивает от колючего разочарования, ведь он так и не довел начатое дело до конца. Но в то же время менее стыдно за совершенное мне так пока и не становилось. Я же снова хотел изменить Марике и чуть это не сделал! Нет.. Мне уже не отмыться от этой грязи гнусного вранья..
— Ясно теперь все, — так и не скрывая своей глубокой досады, выплюнула она, а я коротко поморщился, краснея и сконфуженно прикрывая рукой свой тяжелый стояк, но и оправдываться перед ней так пока и не торопился. Мне нечего ей было возразить.. по крайней мере связно. Да и язык бы сейчас просто не повернулся. — Не удивительно, что ночью после такого ты ничего не можешь!
— Мари.. — чтобы хоть как-то заполнить паузу и сгладить вину, негромко проговорил я, стискивая зубы и так и стоя перед ней в одной только задранной по грудь футболке, которую я судорожно расправил дрожащей рукой, а подтянув трусы на изначальное место, с долей сожалений потупил взгляд, как провинившийся ребенок. Стыд накатывал все ярче, а желание траха лишь немного отступило, все равно не собираясь полноценно исчезать.
— Зачем..? Билл, скажи.. я.. — сделав робкий шаг в мою сторону, неуверенно и как-то обреченно говорила Марика, одним только своим присутствием мучая меня и разрывая мое предательское сердце на части. — Я тебя, что ли, уже совсем не удовлетворяю?
— Что ты.. — тут же неправдоподобно возразил я, тупо не веря уже себе самому, и, отобразив на лице хотя бы нужную эмоцию, поднял на нее прямой взгляд. — Не говори так! Просто.. наверное..
— А че не говори?! Ты дрочил и смотрел в зеркало! — вскричала жена снова, глядя на меня с неостановимой досадой. — Это же.. блин, я в шоке от тебя!
— Я просто стоял там, и все! — нагло отбрыкивался я, снова пристыженно отводя глаза и покосившись на высокое, такое красивое, веющее далекой стариной зеркало, хранящее свой особенный, неповторимый секрет этого мира. И только я знаю о нем. Это доверили лишь мне!
А я.. Я весь заврался.. и остановиться уже больше просто не могу.. И не хочу. И, я знаю, Туомасс тоже сейчас где-то там, я будто кожей теперь чувствую здесь его присутствие, от которого возбуждающий холодок волнительно и игриво тревожит ее.
— Да ладно?! — вскипев, воскликнула Марика и показательно усмехнулась, крепко поджимая губы в желчной обиде.
— Да! — тем же тоном нервно рявкнул я, снова вдруг слыша в голове пленительный и убеждающий шепот моего необычного мужчины:
— Видишь, она уже не верит тебе даже в таких мелочах, Билл. Чувствуешь это? — рассудительно хмыкнув, тонко подметил он, а я, бессознательно проглотив скопившиеся слюнки и ссутулившись от невидимой тяжести, глянул на Мари исподлобья, с опаской всерьез примеряя эти слова уже к ней. — А я тебе верю, не то что она.. — все говорил Туомасс уверенным, убедительным напевом, с каждой секундой рождая во мне все новые сомнения, и сейчас я, как назло, был так отвратно зависим от какого-то мнения извне. От его мнения. Очень же хотелось заручиться чьей-то весомой поддержкой, чтобы обязательно доказать свою правоту, а в данном случае — отпереться от неугодной правды. — Слышишь меня? — я несколько раз согласно кивнул в ответ, так и не отводя подозрительного взгляда с надувшейся от обиды Марики. Он прав.. — Она только и хочет, чтобы мы с тобой не были вместе!
Я, ахнув, задохнулся порывом холодного оскорбления при этих словах, невольно начиная теряться и негодовать просто до самой глубины души. Тем не менее, слушая его, я будто в узлы самого себя скручивал, пытаясь оправдать эти наши разногласия с женой хоть как-то иначе. Не может же быть все вот так.. Однако Туомасс, настойчиво заглушая собой мои мысли, так красиво и умело пел о наших чувствах и о том, как сильно я нужен ему. И я, чего таить, уже не сомневался в них, и мне тоже к нему так ненормально и страстно хотелось..
Я понимал, что и сам просто взял и окунулся в эти эмоции, потрясающие, всеобъемлющие и глубокие, в то время как Марика чаще вызывала во мне теперь внутреннюю раскаленную дрожь раздражения, заставляющую от яростной злости сжимать кулаки. И все-таки, казалось, что в такие минуты я напрочь теряю контроль над собой, всем своим телом. Это будто не я, а нечто смазанное, неопределенное и злое.. очень злое. Эта самая ненависть так и стремится смертоносным шквалом обрушиться на эту хрупкую девушку прямо через меня. И словно еще чуть-чуть, и я просто могу не сдержать эту силу..
— Билл, все же было нормально совсем недавно! Мы ведь не чужие люди, а? Лично мне так обидно от этого, и..
Я все молча смотрел на нее, ее милое, нежное лицо, так пронзительно, с надеждой взирающие на меня родные лазурные глаза.. и меня будто жгло ими, болезненно и беспощадно. Я так запутался, я не знаю, что творю.. хочу обнять ее и успокоить, извиниться, чтобы не сердилась на меня и улыбалась, но желание остро съязвить и нагрубить, казалось, было куда сильнее. Оно накрывало изнутри, я воодушевлялся им, и каждое обидное слово, пусть и выплюнутое желчью только мысленно, неистово радовало меня, в то же время себе же нанося незримые и незаживающие раны.
— Сказал бы, что тебя не устраивает, мы бы решили это вместе! А ты..
— Да не знаю я, что со мной вчера было! — прошипел я, с чудовищными усилиями фильтруя свои едкие слова и выражая злобу только тоном. Мне даже в тот момент дико хотелось ударить ее, применив максимум силы, но я, болезненно дрогнув, едва устоял перед этим страшным желанием, резко заводя руки за спину и от растерянности до искр жмуря глаза.
В то же время я даже пытался не слушать Туомасса, точно суфлера, подсказывающего мне мою роль, а он лишь смеялся в ответ на мое упрямство, эти слабые потуги решить что-то самому, и от его звенящего легким мотивом голоса у меня голова так приятно кружилась..
— А сейчас.. блин, Мари, хватит зудеть! Подрочить человеку уж, что ли, нельзя? Дожили, нахер..
Мари, помолчав недолго и всплеснув руками, в ответ на это только скривилась в оскалившейся гримасе и быстро выбежала из комнаты. Но не успел я даже еще завершить мысленный монолог с самим с собой на тему только что произошедшего и пойти следом, как она заглянула в комнату сама и хмуро отчеканила:
— И извини уж, что помешала! Не буду больше отвлекать! Хоть задрочись! — громко и непривычно холодно били ее слова по моим чувствам и, если честно, меня они совершенно удивили, просто вынули, как за шиворот, из гулкого слоя забвения.
— Блин, Мари, давай прекратим уже это! — импульсивно подлетев к ней и словно через режущую боль во всем теле сцепив ее в руках, я крепко, как никогда, прижался к ней, будто обреченный, ищущий последнее спасение.
— Прекратим? Ха, будто это я это все начинала! .. А ну пусти меня! — сбивчиво дыша, шипела она, не прекращая вырываться, а я, наоборот, вцепился в нее еще крепче.
— Нет, это я должен извиниться! — пресекая ее частые брыкания, я по-прежнему сохранял силу, не давая ей уйти, и девушка все же остановилась, слабо ударяя меня кулаками по лопаткам, после чего все-таки сдалась и слабо обняла в ответ. — Извини меня, любимая.. Мне так сейчас трудно..
Мне в этот миг так отчетливо казалось, что я теряю ее.. Теряю все. В то же время обретая какое-то слепое, несказанно меня волнующее чувство, готовое стать для меня этим новым всем. Я будто влюбился.. потерял голову, как какой-то пацан, но наряду с тем понимаю, что так просто нельзя. Я же могу с этим бороться и действовать разумом!
Демон только хмыкал и улыбался, легко и даже с оттенками лживой грусти, видя, как по-настоящему искренне за последнее время обнимаются влюбленные по собственной воле почти полностью околдованного Билла, стоя буквально на обломках своих отношений, даже не ими в итоге разрушенных. Каждую секунду он чувствовал биение сердца смятенного и застывшего на распутье парня, его сомнение и непонимание, когда сведенный с ума разум на короткие мгновения обретал свои былые права на раздумья и принятие решений.
— Как трогательно, — театрально и наигранно восклицал Туомасс, передавая свои слова и в мысли крепко зажмурившегося брюнета, чувствующего, как по телу расползается былой огонь отторжения, но парень все равно ласкал ладонями любимую, бессловесно роняющую слезы горького отчаяния и тоже подвергнутую влиянию злых чар, даже о них и не зная. — Но это так не может больше продолжаться, — сосредоточившись, мрачно прошептал мужчина и вновь смазанным шорохом мелькнул в отражении, медленно и невидимо подбираясь ближе к Биллу сзади и уже вскоре опуская на его худую спину когтистые руки. — Обними же меня, Билл.. — ласково и обиженно напевал он, вновь впуская в его мысли навязчивые, убеждающие нашептывания и уже ощущая, что его все равно не ослушаются.
— Конечно, сейчас, — сразу беспрекословно и равнодушно отстраняясь от Марики, воскликнул, опомнившись, темноволосый юноша и с улыбкой необъяснимой радости скорее обернулся к зеркалу, откуда нетерпеливо звал уже владеющий его ослепшим сердцем Туомасс.
Однако в отражении было совершенно пусто и почти безжизненно, как теперь и в похолодевшей душе некогда счастливого молодого парня.
Вновь чуть не рассорившись с Марикой из-за моего «непонятного» поведения, мы в итоге опять пришли обратно к тому, с чего все и начиналось. Она, явно думая, что я просто псих, молча ушла на работу, а я, только за ней закрылась дверь, молниеносно дернулся в сторону нашей комнаты, где стояло великолепное, антикварное зеркало. Я ведь все так и не мог позабыть о мужчине внутри него, и мне до будоражащих мурашек во всем теле хотелось поговорить с ним скорее, задать просто целую массу вопросов! Вот только удручающая беда была в том, что теперь на контакт он выходить совсем не торопился.
— Ты здесь? — шепотом волнительно спросил я, все еще воровато оглядываясь на прикрытую дверь, чтобы только остаться незамеченным, хотя был уверен на все сто процентов, что в доме я находился один. — Отзовись же! Эй!
Пожирая алчным взглядом безумца ровную гладь зеркала, я тщетно метался им по своему растрепанному от нетерпения отражению и всему, что попадало на его поверхность, и все мои желания сконцентрировались только лишь на том, чтобы мне сейчас ответили, а позади показался самый желанный отныне образ. В этом самом порыве я еще вдруг заметил, что у меня отчего-то еще больше выделились скулы, так сильно осунулось и посерело лицо, будто я махом скинул несколько килограммов за какую-то жалкую неделю, и на фоне этой резкой худобы только покрасневшие глаза пока и блестели лихорадочно. В мыслях беспрестанно раздавалось только чье-то грузное дыхание, не попадающее в единый ритм, то сбивающееся, становящееся при этом пугающим, то снова выравниваясь. Туомасс молчал.
— Черт! Ну где ты, блин, запропастился?! Туомасс.. — безнадежно и озлобленно рявкнул я, начиная безудержно психовать и срываться, и яростно стал бить руками по лакированной оправе с вырезанными на ней узорами, заставляя зеркало с грохотом содрогаться. От этой дьявольской злости мне хотелось уже разрушить к чертям всю квартиру, и даже все соседние на ближайших этажах. — Че за фигня?! — видя, что ничто совсем даже не шелохнулось в проклятом зеркале, кроме меня самого, я гневно фыркнул и, дрожа от обиды и неудовлетворения, накрыл ладонью по-прежнему сильно выпирающий бугор на трусах, с трудом сдерживая между зубов гортанный стон. — Что этот гад со мной только делает? Почему оно так долго не проходит?! Бли-ин..
«Это все чертова Марика!», встревоженной змеей прошипел я мысленно, до боли сжимая зубы от буйствующей внутри ярости, даже рождающей противный тремор в руках. «Это она нам все испортила! Тупая дура..».
— Боже..! — дернувшись, я еще сильней, чем было, стиснул напряженные челюсти и вцепился пальцами в волосы, вдруг пристыженно осознав эту свою мерзостно-уродливую мысль, такую ужасную, непростительную. — Да что я несу вообще! Блин.. какой ужас..
Эта пытка взбудораженными будто всеми за раз чувствами казалась мне страшной бесконечностью. Даже во второй половине дня, когда я все еще тайно и бесконечно мучился от медленно затихающего голоса своей агонизирующей совести, мое нездоровое, такое нудное и тянущее утреннее возбуждение вкупе с желанием отменно перепихнуться так и не отпускало меня с самого появления Туомасса в зеркале. Это чувство, так похожее на противную неостановимую судорогу, так и продолжало насиловать меня, и справиться с этим как-то совсем не получалось. Уже несколько раз попытавшись хотя бы самолично подрочить, я только неизменно терпел фиаско, психуя по новой, поскольку вся эта проклятая трижды ситуация нисколько не трансформировалась, только нервные клетки рушились одна за другой. Болезненно устав, я лишь отчаянно взвыл, зажмурившись даже до звона в ушах и нервно запрокинув голову в потолок, так и лежа полуголым на развороченной моими ерзаниями кровати.
— Да что это за хрень такая?! — громко рассердился я, пылая от этого настойчивого бешенства, а в голове, будто все одним разом, яростно перебивая друг друга и повышая интонации, шептали мне что-то сразу человек так пятнадцать. — Все.. К черту! Завтра.. завтра я позвоню этому гребаному психиатру! Я так устал.. У меня голова скоро, нахрен, взорвется.. Да замолчите уже! Хватит! Проваливайте! Оставьте меня в покое! Я не слушаю вас! Прочь! Не надо! — желчно орал я прямо на всю квартиру, не сдерживая нисколько свою громкость, и психованно жестикулировал, едва не рыча вперемешку с вырывающимся позорным плачем, чтобы как-то заглушить своим истерическим голосом эти пугающие завывания и нашептывания в моей голове. Весь мир вокруг будто онемел и погрузился в молчание, отгороженное от меня этими голосами, и я так хотел теперь до него вновь докричаться..