Во власти алых очей

      Очередное утро, собственно, ничем от других и не отличалось, и я, крайне злой и угрюмый, на автопилоте двинул на работу, как старый дед, проклиная всех и все, что только можно, и ворча по любому поводу.       Марика спала, что-то мыча во сне, завернувшись в одеяло, как в кокон, из-за чего я ночью весь замерз, и мне, словом, было совершенно не понятно, что, черт дери, со мной вообще происходит.       Все меня адски бесило, я откровенно по-черному завидовал тому, что жена в такую рань, в отличие от меня, преспокойно спит и так заманчиво нежится в постели; недокрытый кран в ванной навязчиво капал будто прямо по моим мозгам, и эти монотонные удары просто дико меня раздражали. На работе же в перерывах я сонно падал на стол или практически литрами глушил довольно крепкий кофе; глаза опухли, самопроизвольно слезились и покраснели, под ними постепенно образовались темные круги, а потом вдруг настала безмолвная, серая, как и мое несчастное лицо, апатия.       Может, я заболел? Только чем? Высокую температуру я не чувствую, горло в порядке, и это все слишком похоже на хроническую усталость, которая чересчур уж быстро накатила на меня, хотя я ничего тяжелого толком и не делал. Ко всему стал уверенно пропадать интерес, я слушал, но не слышал, забывал что-то сделать, о чем меня просили, но во второй половине дня у меня снова врубился резервный комплект батареек, и я еще был на что-то способен до вечера. По крайней мере до ухода домой я успел сделать все, что задолжал из-за своей критической утренней сонливости.       Днем, кстати, позвонила Марика и вдруг предложила на выходные съездить в гости к моим родителям, и я без раздумий согласился. Пусть и прошло всего около трех недель с момента прошлой нашей встречи, но больше-то мне даже захотелось просто сменить обстановку, поесть нормально, отдохнуть, ну, и встретиться с родственниками. Настроение даже поднялось от этих замечательных и обнадеживающих размышлений, и я впервые за день искренне заулыбался.       Придя домой, я, зевая во весь рот, сразу помыл руки и взял курс на кухню, где с удовольствием съел приготовленный любимой женой ужин, и, даже не заходя в комнату и не переодеваясь, снова покинул вместе с Мари нашу квартиру. Нужные для поездки вещи она собрала нам сама, и за рулем в этот раз пришлось тоже ей находиться: я просто-напросто рисковал уснуть и не справиться с управлением. Хорошо еще, что собственная, пусть и не дорогая машина у меня была еще до вступления в брак, поэтому трястись в междугородных автобусах и электричках нужды у нас, к превеликой радости, не было.       — Как ты? — заботливо и ласково спрашивала меня милая и такая красивая Марика, бросая короткие и теплые взгляды в мою сторону, пока я сладостно дремал на пассажирском сидении, а она, мой прелестный ангел с белыми кудряшками, умело вела машину. — Ночью стонал даже. Опять кошмары?       Резко вспомнив, при каких обстоятельствах вообще проснулся сегодня утром, я лишь растерянно вспыхнул и нервно пожал плечами в ответ. Трусы пришлось сразу отстирывать, чтобы перед Марикой не позориться и не объясняться, и со мной реально такого с давних пор уж не было, учитывая то, что у меня вообще-то был секс прямо перед сном.       — Наверно. Я не помню уже, — лишь бросил я беспечно, подмигнул ей и, зевнув, снова сомкнул тяжелые веки, в то же время чувствуя, что с каждым новым километром от дома меня постепенно охватывает уже забытая легкость, а губы сами растягиваются в непринужденной, беспричинно счастливой улыбке. — Люблю тебя, милая, — пробурчал я сонно и, шумно выдохнув и поудобнее устроившись, сразу погрузился в легкий, дурманящий своим светом и пестротой красок сон.       Я скучал по родному родительскому дому, как бы ни был увлечен своей новой жизнью и городом. Там у меня был и любимый пушистый кот, мой маленький друг еще лет с одиннадцати, и вот наконец я дождался часа встречи со своей семьей, пусть все время пути пролетело для меня совершенно незаметно.       — Здоро-ов, Фил! — склоняясь к важно подошедшему в прихожую первым рыжему коту, радостно пропел я и поспешно протянул к нему руки, чтобы взять его, погладить и потискать после долгой разлуки. — А! Ты что?! Это же я! Вот черт.. — ахнул я, когда шипящий кот с дикими глазами от души, прямо в кровь исполосатил мне руки и с эффектным дрифтом по паркету умчался прочь, громко мяукая и тут же где-то прячась, а Марика даже испуганно вскрикнула от его резкости и моего возгласа.       — О, дети приехали! — в дверях вскоре показался отец, тут же принимаясь радостно звать маму и обнимать нас с женой, и я, так в задетом недоумении и не понимая поведения пушистого, все равно снова заулыбался.       Все было очень круто и замечательно, но этот наш двухдневный отпуск, к сожалению, закончился слишком уж быстро, как обычно оно и бывает. Я действительно выспался, наобщался, мне было до того хорошо, что я даже обрадовался, что наконец-то стал приходить обратно в форму. Это все благодаря Марике, иначе, скорей всего, ничего бы так и не изменилось. Как же хорошо, что она предложила мне эту поездку..       А эта беспамятная рыжая кошатина так и не хотела меня признавать, так просто перечеркивая нашу долгую двенадцатилетнюю дружбу, отчего я просто недоумевал и даже расстроился, но решил его больше не трогать, хоть такое поведение маленького приятеля меня и огорчало. На Мари он тоже смотрел с каким-то странным подозрением, но ее не царапал, даже разрешил себя погладить, но вскоре тоже поспешил убраться под диван от греха подальше.       Приехали обратно домой мы где-то в десять вечера в воскресенье, попили чай, приняли душ и вернулись в комнату, где я тут же, словно в трансе, уставился в большое красивое зеркало, о котором успел уже немного позабыть.       Марика принялась искать себе новую пижаму, так как тоже часто мерзла по ночам, а я подошел поближе и вновь коснулся рукой потрясающей оправы этого отражающего стекла, а потом и его самого.       — Вот я и вернулся.. — риторически прошептал я, встречаясь спокойным взглядом с отражением и чувствуя, как мурашки колко и быстро побежали по моим ногам. — А завтра опять на работу..       — А у меня с работой все не получается.. — с сожалением говорила Марика где-то за моей спиной, шурша одеждой, а я все смотрел и смотрел в зеркало, даже совсем не имея всякого желания от него на что-либо вообще отвлекаться. — Но на днях обещают перезвонить, конечно же.       Переговариваясь и включив негромкую музыку, вскоре мы с женой легли на нашу кровать, лениво целуясь и обнимаясь, что приносило мне несказанно приятные ощущения и успокоение, а время так уже постепенно приближалось к полуночи. Надо уже спать, ведь утром меня скоро снова разбудит будильник, который уже просто своим существованием и необходимостью портил мне настроение, но ничего нельзя было с этим поделать.       Алые очи Туомасса внимательно и пронзительно воззрились на притягательного темноволосого юношу, находящегося в ласковых объятиях той девушки, а отнюдь не в его руках, и это его явно приводило в сильное раздражение. И ему безумно не терпелось дожить до момента, когда же сомкнутся веки юного Билла, погружая того в новый сон, и там он уже легко сумеет найти его, чтобы сделать с ним все, что заблагорассудится.       Это двухдневное, трусливое исчезновение брюнета заметно подорвало терпение демона, ведь ему в прошлый раз не хватало буквально чуть-чуть, чтобы за счет него выйти на новый уровень своего утраченного могущества, а теперь, похоже, это время наконец-то настало.       Сюжеты бесконечно сменялись один за другим, иногда накладываясь друг на друга и завлекая меня в туманную неизвестность. Сперва я на дикой скорости гнал куда-то на грязном грузовике, безжалостно давя всех встречных зомби, а потом, отбиваясь от новых мертвецов, вбежал в огромное, многоэтажное здание, где меня сразу окружили бесконечные белые коридоры с целыми рядами дверей. Выскочив из одного такого бессмысленного кабинета, я уже собрался было проверить дверь напротив, не понимая, что вообще в этой однотипности ищу, как просто оторопел и безысходно вскрикнул, нервно отшатнувшись назад и ударившись спиной со всей силы.       — Господи.. — выдохнули мои онемевшие губы, когда глаза, расширившись, вцепились в крепкое высокое тело молодого мужчины с оголенным торсом и длинным тканевым поясом на бедрах, а из-за его спины заинтересованно выглядывал тонкий, чуть подвижный жгут заостренного длинного хвоста. Длинные, густые темные волосы слегка спадали на лицо и за мускулистые плечи, на которых выступали отвратительные рогоподобные наросты, и такие же — на ногах, а саму голову венчали широкие, уходящие назад плавным изгибом рога.       Я шумно сглотнул, ощущая, как кровь в жилах замерла на секунды, точно покрывшись коркой нерушимого льда, и уже вскоре, с ума сходя от смертельного ужаса, я все же стал постепенно догадываться, кто же стоит передо мной. Алые глаза, кои трудно было не узнать, опасно буравили меня, все так же пожирая и изучая, а я, неистово дрожа и цепенея, ошеломленно смотрел в лицо этого монстра просто поразительной красоты.       — Дитя, — позвал он сладкозвучно, так притягательно изгибая свои красиво очерченные губы в легкой ухмылке, а я весь затрепетал, невольно вжимаясь в дверь позади себя и болезненно считая каждый гулкий удар сердца на уровне моего горла. — Я так рад нашей встрече..       Увидев, что чудовище уверенно направилось ко мне, я истошно закричал и, не чувствуя ног, изо всех сил помчался прочь по коридору, откровенно боясь оборачиваться назад.       — Нет! Не трогай меня! — вопил я, как безумец, теряя контроль над собой окончательно.       Я тщетно кричал о помощи и все бежал, стремительно теряя силы, но коридор казался мне просто бесконечно длинным, и каждая дверь была теперь заперта, лишая меня шанса спастись от когтистых лап этого черта.       — Куда же ты, Билл? — мягко и словно непонимающе отражался от стен его голос, догоняющий меня и приятными колючками впивающийся в разум, а я теперь опасался больше всего на свете, что скоро он все же настигнет меня. — Подожди.       Реальность словно искажалась вокруг, теряя краски и былую четкость, я также помнил, что помимо этого страшного мужчины внизу все еще ждет меня бессчетное количество мертвых, но оживших людей, но я все равно бежал, готовый просто выброситься в окно, лишь бы только не находиться рядом с этим пугающим Туомассом. Под ногами хрустело разбитое стекло, и ступни мои будто вязли в полу, плавно проваливаясь и так не вовремя замедляя движения. Я шумно дышал, волновался и все так же молил о помощи, но когда набрался жалкой смелости оглянуться, то никого, сразу к счастью и удивлению, в той части этого белого коридора уже не было.       Немного успокоившись и отдышавшись, я облегченно покачал головой, развернулся и побежал снова прочь, как вдруг неожиданно врезался лицом прямо в обнаженный торс мужчины, который безо всякого промедления заключил меня в свои демонические, нерушимые объятия, заставляя вмиг остановиться мое пораженное сердце.       С криком отчаяния я проснулся в своей постели, весь покрытый ужасной испариной, и с дрожью в позвоночнике вцепился пальцами во влажное одеяло, просто не веря, что это был просто сон. Электронные часы зеленым огоньком показывали два часа, а я, сомкнув веки, скривился от неземного облегчения. Меня, похоже, чуть не съели зомби в том кошмарном сне, и это действительно счастье, что я успел вовремя проснуться.       Марики где-то не было рядом, и мой молчаливый, взволнованный вопрос вскоре решился плеском воды, раздающимся из ванной комнаты. И тогда я, страшно боясь снова засыпать, отправился проверить, все ли у нее в порядке, хотя сам крайне нуждался в тот момент в просто нечеловеческом успокоении.       Мерзко скривившийся от ярости и снова оставшийся ни с чем Туомасс скалился и бессловесно стоял у плотной, надежной зеркальной преграды, твердо опираясь на нее ладонью, и с опасной усмешкой следил из мрака за тем, как испуганный им Билл поднялся с кровати и вскоре покинул комнату, вновь пока оставляя демона одного.       — Тебе не скрыться, смертный, — прищурившись, прорычал он холодно и злобно, уже вскоре впуская коварную улыбку на свои уста. — Скоро я все равно завладею тобой.       Стойкость Билла к демоническим чарам заметно возросла за эти дни, пока он волей случая находился вдали от магического зеркала, и это как раз нагло и рушило планы Туомасса, охваченного огнем желания скорее отведать жар человеческой плоти.       — Ты чего не спишь? — громко спросил я у жены, стоящей ко мне спиной, и она в испуге вздрогнула, ахнув и резко оглянувшись. — Третий час, блин.       — Боже мой, Билл, ну зачем так пугать-то?! — тут же тревожно возмутилась Мари, нахмурившись, и, вздохнув, вновь отвернулась от меня к раковине, где застирывала что-то. — Иди ложись, — проговорила она торопливо и сконфуженно, но я все равно подошел поближе и взглянул внимательнее.       Вода смешивалась и уносила красноватые разводы в отверстие слива, а в руках жена держала свои черные трусики, которые вскоре поспешно спрятала от меня.       — Ладно, понял.. — неловко скривив губы, ответил я и сразу поплелся на кухню промочить горло, которое просто горело при глотании, словно я надорвал себе все связки, крича пол ночи в лютый мороз.       Когда Марика наконец освободилась, я заботливо поцеловал ее в щеку и повел назад в комнату, после чего с шумным выдохом лег обратно под одеяло вместе с ней.       Множество мыслей сразу окутало меня, я прокручивал в голове разнообразные недавние события на работе, примерный перечень срочных дел, подбирал время для интересного проведения досуга с любимой и так в итоге опять и отключился, обнимая сладко спящую Мари.       Я летал. С разбега взял и безрассудно дернулся с зеленеющего душистыми травами холма и будто в замедленной съемке парил над прекрасным пышным лесом, словно я вольная, живущая лишь своей свободой птица. Голубое небо расстилалось предо мной, окутывая и лаская, тем не менее приходилось мысленно прилагать усилия для этого полета, иначе я норовил упасть вниз, туда, где разобьется мое тело об острые камни.       С каждым мигом получалось держаться все хуже, и я, напрягшись и обреченно глядя на неумолимо приближающуюся землю, зажмурился и вдруг грузно столкнулся с ней, провалившись даже дальше, но падая на что-то удивительно мягкое и приятное на ощупь.       Охнув, я с осторожностью осмотрелся. Кругом царил теплый мрак, разгоняемый слабыми огоньками пламени, живущего на свечах, разрозненно стоящих по периметру этого помещения, которое уже вскоре уверенно было названо мною пещерой.       Я так и лежал, опираясь на локти, на красивом бархатном ложе с бесчисленными подушками разных размеров, и мне даже было жалко пачкать это потрясающее покрытие своей одеждой и, вероятно, грязными ботинками. Я с усилием приподнялся и размял хрустнувшую шею, вскоре опасливо выглядывая из-за прозрачного, невесомого балдахина, пока не понимая, где находится выход отсюда, так мне сейчас необходимый, но знакомая тревога, ощущаемая как-то особенно ярко, заставляла все мои движения лишаться резкости и уверенности, точно предупреждая об опасности.       — Не бойся, Билл, — вдруг благозвучно заговорил знакомый голос, подобный волшебной мелодии, смешанной на сей раз с каким-то навязчивым шепотом на неизвестном языке, и это заставляло меня самопроизвольно в него вслушиваться. — Почему же ты меня боишься? — обида словно сквозила в его потрясающем тембре, который сладко пленял меня из темноты, не ведомо как вынуждая стоять смирно и безропотно.       — Я.. — подобрать слов для ответа я так и не смог, только растерянно глядел по сторонам, чтобы отыскать взглядом уже внешне немного знакомого мужчину.       — Я говорил, что не сделаю больно, — обещая, промурлыкал Туомасс, мгновенным шумом мелькнув где-то за моей спиной, но когда я резко оглянулся, там снова никого не оказалось. — Зато сделаю.. очень приятно.       — Не надо.. пожалуйста.. — дрожа, практически одними губами шептал я, не имея отваги избавиться от этого нерушимого страха, который против воли захватывал всю мою сущность.       — Никто за столько лет не захотел даже слушать меня из-за своей глупой веры. Никто, кроме тебя, дитя, и я безмерно ценю это, — снова молвил мужчина из тьмы, а я прикрыл глаза, неумолимо чувствуя, что он все ближе и ближе. — Билл, у тебя есть заветная мечта?       — Не знаю..       — Я могу ее исполнить, — интимно выдохнул он мне сзади на ухо, снова отстраняясь в пустоту, и я облизнул пересохшие губы, чувствуя дикую сухость еще и во рту и мягкую, ошеломляющую ауру похоти с зарождающимся желанием. — Для тебя я сделаю что угодно.. Ты будешь сказочно богат, тебе всегда и во всем будет неизменно везти, — нашептывал Туомасс так приятно и легко, а я стоял и слушал, понимая, что он околдовывает меня, а я не знаю, как бороться с неестественным желанием к нему прикоснуться. — Или, может, ты хочешь быть вечно юным? Скажи, моя душа..       — Зачем ты это говоришь? — будто в трансе, монотонно проговорил я и блаженно закатил глаза, пуская искры кайфа, быстро направленные точно к наливающемуся жаром паху. — За это же надо будет чем-то отплатить..       — Моя цена невелика.       — Ты не волшебник! — отчаянно и громко вдруг изрек я, поднимая уверенный взор на уже вплотную подошедшего ко мне демона, которому я теперь действительно ни за что не позволю выйти отсюда, поскольку это точно может привести к катастрофе впоследствии.       Тот, будто прочитав мои мысли, вдруг сконфуженно скривил свои губы и вновь преобразился в улыбчивого и доброжелательного. Тем не менее я и сам уже не мог спокойно смотреть на него, помня, как горячо он целовал меня в прошлый раз среди осеннего таинственного леса. И я так подло по отношению к Мари хотел теперь этого снова и снова.       — Ты — чудовище, — совершенно неотрывно рассматривая мужчину, констатировал я открыто и несмело поднял руку, рискованно направив к его лицу с опасением, что ее просто-напросто безжалостно откусят. В то же время инстинкт самосохранения, казалось, сейчас был и вовсе напрочь выключен его внешней привлекательностью, и я так ненормально этого прикосновения желал. — ..и ты прекрасен.. — завороженно добавил я все же тихим шепотом.       Спустя ничтожное мгновение я вновь оказался в его крепких руках, дарящих мне властное и так легко сводящее с ума объятие, и все равно я внутренне напрягся, когда Туомасс с гортанным, нечеловеческим рычанием дернулся к моим раскрытым губам. Охотно и алчно целуя в ответ, я скорее сомкнул свои веки, лишь бы только не видеть его колдовских красных глаз, как будто способных насильственно навязывать свою тяжелую волю.       Мужчина был выше и крупнее меня, его великолепные губы жадно ласкали, и я, упиваясь ими, мысленно проклинал себя за то, что получал несказанное удовольствие от этого безумия и измены. Меня гнуло, так жестоко ломало, стремясь добраться до самого нутра, что я даже физически чувствовал, как неведомая сила пытается заполнить меня, но ей так и не удается до конца это сделать.       — Нет, я не могу.. Я — чертов предатель! — настойчиво отстраняясь и вновь обретая из ниоткуда взявшуюся уверенность и стойкость, твердо возразил я, опять не давая себя целовать, и безнадежно задергался в его руках, мучаясь от несметного стыда перед Марикой, моей любимой женой. — Мари.. прости меня! О господи.. — всхлипнув, я даже принялся сбивчиво молиться, хотя раньше никогда не считал себя особо набожным и не знал для этого истинных слов, но Туомасс, с силой и недовольным мычанием схватив меня за подбородок, заставил резко взглянуть на себя.       Алые очи вспыхнули ярким огнем пламени, просто вмиг сокрушая мою волю, и я, словно пораженный молнией, замер с остекленелым лицом, утрачивая способность мыслить и помнить то, что было буквально минуту назад. Будто под гипнозом, я смотрел в них и терялся от невысказанных, безбрежных чувств к нему, просто не умеющих в моей душе помещаться.       — Т.. Туомасс, — шептал я с блаженной улыбкой и сладко восхищался его мужественностью и неземной красотой, а сам весь обмяк, податливо падая вперед, и прекрасный демон легко подхватил меня на руки, относя за прозрачный балдахин прямо на бархатное ложе. — Почему я..?       — Так.. предначертано, — осыпая меня новыми поцелуями, невыносимо приятно касающимися лица, шеи и ключиц, шепотом ответил он, а я в эйфории закатил глаза, понимая, что тону, падаю в пропасть неведанной и такой внезапной влюбленности и дикого желания.       — Но Мари.. как же.. — сквозь стоны все еще бормотал я, как в бреду, чувствуя приятный жар могучего, крепкого тела полуобнаженного Туомасса, который постепенно избавлял меня от одежды, трогая и вожделенно гладя своими нежными ладонями.       — Она не нужна нам, — убеждал он сладко, а я вдруг нахмурился, расслабленно падая на подушки и раскидывая руки в стороны, точно плети. — Верь мне.       — Н..нет! А-ах.. — урча от удовольствия, я с трудом собрал все свои силы и сжал руки на плечах мужчины, поджимая будто разом все мышцы от возбуждающего, невозможного напряжения, а демон все продолжал целовать меня буквально во все открытые места.       — Не нужна, — вдруг повторил он, ловко и неотступно стягивая с меня штаны и сразу опуская свою руку на оголенный пах. Я протяжно и томно выдохнул, извиваясь в его руках и сбивчиво дыша, даже чуть шире разводя ноги в стороны. Я так хочу.. Никогда мне еще не было так сладко.. — Не прикасайся к ней больше.       Я практически не соображал, как будто был пьян, опьянен этим мистическим мужчиной со странными большими рогами и хвостом, который бил, словно хлыстом, по мягким подушкам рядом со мной и с плавной игривостью обвивал мою ногу, скользя по внутренней стороне бедра к промежности. Туомасс гортанно рычал, точно встревоженный монстр, но голос его все равно нежил мой воспаленный слух и источал наслаждение. Я хотел еще больше касаний, этого горячего запрета, и я получал их еще и еще, в то время как с каждым таким жестом он словно пил меня, как вино из серебряного сосуда, и я уже сам отдавал ему по мельчайшим крупицам свою волю.       Он все действовал, трогая будто всего меня одновременно и желанно прикасаясь ладонью к напряженному, влажному от смазки члену, а тот уже давно болезненно стоял и чертовски ныл от ужасного ожидания. И выносить это все, не наплевав на неусыпные призывы здравого смысла, я просто не мог, уже соглашаясь на большее.       — Проклятье! — вдруг так страшно взревел он диким, бешеным зверем, что я даже испугался и дернулся, почему-то перестав ощущать его волшебные, приносящие столько удовольствия руки, которые теперь проходили словно сквозь меня.       Марика проснулась одна от болезненных ощущений в животе и неприятного мороза на коже ближе к утру, когда и увидела своего мужа, который снова ходил во сне.       — Билли, любимый, ну что ты там делаешь? — осторожно и сонно протянула она, приподнимаясь и внимательнее вглядываясь в совершенно неподвижного Билла.       Тот стоял у шкафа, совсем недалеко от зеркала, и что-то снова мычал, слабо хмуря брови. Некоторые слова она даже смогла разобрать, но они были несвязными, пустыми наборами звуков, не значащими ничего больше.       — Эй.. — прошептала она снова, вставая и подходя поближе. — Билл, пойдем в постель.       — Н..нет, — сквозь всхлип ответил спящий парень, а бедная девушка, невероятно волнуясь и боясь такого безвольного и словно ненастоящего мужа, вновь взяла его за руку и, приложив все свои усилия, направила к кровати.       — Что же с тобой такое.. — непонимающе выдохнула Марика, едва справившись с тяжелым телом Билла, который вздрогнул и, промычав тихое и будто отчаянное «А-ах», повернулся на живот и, шумно выдохнув, продолжил свое путешествие по миру снов, исчезнув буквально из-под носа распаленного и снова отвергнутого Туомасса.       — Как же мне надоела эта противная девка! — сокрушался еще пуще прежнего раскаленный гневом демон, тщетно хватая пальцами прозрачный воздух, все еще хранящий призрачный силуэт плененного им Билла.       Он безумствовал и негодовал, разбрасывая и разрывая мягкие подушки; ярость кипела внутри него котлом, а глаза бешено светились кровавыми углями, лишая его всякого спокойствия и терпения. Он истратил практически все свои накопленные силы, как назло, чтобы заставить Билла ему в этом сне покориться, и теперь, опасно скалясь и заполняя пространство темной пещеры своим нечеловеческим рычанием, от которого даже погасли все робкие огоньки многочисленных свеч, он пришел к новому и более кардинальному решению.       — Что ж, тогда все будет по-плохому, — рявкнул он, снова метнувшись к зеркалу и с ненавистью глядя на Марику, ласково целующую его спящего Билла в щеку и укрывающую того одеялом.       Теперь демон решил набраться утраченных сил уже через нее. До самого рассвета он истязал и мучил ее самыми безумными кошмарами, питаясь чувствами и эмоциями, которые еще пригодятся ему во время утех с упрямым Биллом. И больше тратить свою мощь на бессмысленные убеждения строптивого мальчишки он явно не собирался: теперь ему совершенно было наплевать, как он возьмет свое: добровольно или же силой.