Во власти алых очей

      И снова настал новый день, который тоже так странно принес мне лишь сильную усталость и непонятное, даже истерическое раздражение, бесконтрольно и дико кипящее внутри, норовя выплеснуться наружу раскаленной лавой и сжечь все к чертям по малейшему поводу.       Тем не менее я все же попытался взять себя в руки, даже не швырнув звенящий будильником телефон в стену, чтобы раскрошить его и насладиться классным хрустом, и кое-как поплелся умываться, предварительно поцеловав и закрыв одеялом Марику.       — Я будто и не спал.. — уныло глядя в зеркало ванной, пробурчал я хмуро и вымученно закрыл глаза, решив, что бриться сегодня уж точно не буду. — Приду домой и сразу спать.       Голова немного гудела, и я чуть не свихнул челюсть, широко зевая и морщась, просто не в силах унять сладкое желание сделать это.       Неужели молодости приходит конец? Я, выходит, за такое ничтожное время повязал себя этими путами бесконечной рутины, что не остается времени даже на себя и семью. Уже не хочу на работу.. Как бы дожить до выходного.. Я с горечью усмехнулся. Такими темпами я скоро начну отсчитывать буквально минуты до наступления этого чудесного дня, и это уже нисколько не смешно.       Я тяжело вздохнул и, умывшись, вернулся в комнату, чтобы одеться. Стоя в заторможенных раздумьях около шкафа, я мельком скосил все еще сонные глаза на новое, высокое и красивое зеркало, следящее и копирующее все мои движения с точностью до миллисекунд, и слегка улыбнулся, вспоминая один случай из детства.       Тогда я, поддавшись ребяческому порыву, всячески пытался обмануть зеркало в маминой комнате, чтобы оно не успело повторить за мной то или иное действие. Доходило даже до того, что я думал о том, что зеркало как-то хитрит и читает мои мысли, зная наперед, как я буду двигаться: махну рукой или в последний миг передумаю и скорчу рожицу. Глупо. Зато было интересно ломать голову в этой игре с отражением наперегонки. И мы, словом, так и идем всегда с ним вничью.       Настроение все равно так и не хотело подниматься, и когда я все же справился с очередным пунктом в программе сборов на работу, то сразу двинул на кухню, где меня вдруг подвела резко очнувшаяся криворукость: я нечаянно сбил со стола блюдце с недоеденным куском торта, который Марика за собой не убрала. Осколки громко и противно зазвенели о большие плиты прохладного пола, заставляя меня недовольно скривиться от эха, отозвавшегося у меня в голове.       — Милый, что там такое разбилось? — буквально сразу среагировала проснувшаяся жена из комнаты, и вскоре раздались звуки легких и быстрых шагов по гладкому полу.       — Блюдце, — ворча, констатировал я, со вздохом склоняясь за белыми обломками и неловко пачкаясь в шоколадном креме. — Шага, блин, ступить нельзя, — себе под нос рыкнул я, не оборачиваясь и бесконтрольно раздражаясь на то, что каждое такое происшествие и любой излишне громкий звук всегда требуют обязательного внимания жены. И сейчас меня это бесило почему-то особенно сильно. — Мари, вот че ты их на край, блин, вечно ставишь? Трудно, что ли, подальше отодвинуть?! Не говоря уж о том, чтоб в холодильник убрать!       Марика, так и застыв в дверях, лишь пораженно молчала, пока я, дыша через нос, как паровоз, пытался нервно собрать обломки и не психануть окончательно.       — Ты чего.. — не понимая моего неожиданного и резковатого наезда, выдохнула она, а я, в очередной раз шумно выдохнув, прикрыл глаза, всячески взывая к спокойствию и умиротворению, которое где-то сегодня явно запропастилось. — Я просто забыла вчера. Подумаешь, блюдце.. — принялась виновато оправдываться Мари, и я словно вмиг очнулся от этого настырного сна.       Быстро поднявшись и выбросив разбитую посудину в мусор, я сразу же подошел к расстроенной жене и крепко-крепко обнял, прижимая к себе и с силой кусая свои губы.       — Блин, я что-то не в себе сегодня. Извини, пожалуйста..       Она ничего не ответила, только пожала плечами и ласково подарила ответное объятие, носом уткнувшись мне в плечо, а я мысленно выругался на себя и свою разбушевавшуюся грубость, которую обычно очень уж редко допускал в ее адрес. Особенно по мелочам.       Я сразу настойчиво потянулся к ней за поцелуем, чтобы своей нежностью вымолить прощение за ее так рано испорченное из-за такой нелепой глупости настроение. С мягкими причмокиваниями я касался розовых губ возлюбленной, наконец приятно расслабляясь и избавляясь от этого странного и такого рвущего меня на части раздражения. Она ведь тоже не виновата, что я не выспался..       — Ладно, мне бежать пора, завтрак не успеваю, — с сожалением прошептал я, отстранившись и напоследок поцеловав ее в висок. — Хочешь, вечером сходим куда-нибудь?       — Хочу, — сразу же согласилась она с легкой улыбкой. — Давай я тебе с собой бутерброды хоть положу.       Согласно кивнув, я еще раз чмокнул ее и помчался обратно в комнату за забытым телефоном, где мой сумасшедший взгляд напоролся на расправленную и такую манящую кровать. Так спать дико захотелось, что я чертовски позавидовал безработной Марике, которой вообще, по идее, не надо сейчас рано вставать и куда-то торопиться.       Она пока была в поисках работы, так что скоро и ее может ожидать незавидное состояние, в котором пребывал сейчас сам я. Еще раз осмотревшись, я так же быстро покинул комнату, а затем и квартиру в скором времени.       Странно, но на работе я теперь все время чувствовал какое-то ужасное угнетение. Меня с непреодолимой силой тянуло обратно домой, я постоянно и совершенно навязчиво думал об этом и горько вздыхал от болезненного недовольства. Но коллеги по офису в свою очередь тоже как-то попытались меня приободрить, и это действительно помогло мне прийти в относительную норму и начать радоваться жизни, как раньше.       — Может, тебе снотворное попить, раз ты выспаться не можешь? — предложила Ани, протягивая мне кружку с дымящимся и чисто теоретически бодрящим кофе. — Только до выходных еще два дня.       — Пипец как долго, — сквозь неловкую улыбку ответил я девушке и снова на автомате потянулся к телефону, разразившемуся очередным входящим от потенциального клиента.       Уходил из офиса я относительно счастливым, все же чувствуя какую-то отдаленную дымку сонливости, и она-то будто странным образом и поднимала немного мое настроение. Я переделал кучу дел, даже нашел два косяка на сайте нашей фирмы, улыбался посетителям, любезничал и, словом, выполнял то, что от меня как бы и требовалось. Но уже ближе к дому я опять вдруг понял, что просто кошмарно устал.       — Мари, я дома! — с порога заголосил я, неуклюже разуваясь, и сразу же отправился в сторону комнаты, куда ватные ноги меня понесли буквально сами.       Когда я вошел, то красиво наряженную жену сразу увидел у зеркала. Она любовалась собой, стоя ко мне полубоком, и я, отрешенно заулыбавшись, как настоящий идиот, точно в трансе, смотрел на ее утонченную фигуру, а видел будто лишь бесформенную пустоту зеркала за ней.       — Билл? — позвал непонимающий голос, и прямо передо мной замелькала маленькая узкая ладошка, заставляя очнуться и заметить, что жена, оказывается, уже подошла ко мне вплотную. — Пойдем сегодня в кино? Я уже специально собралась заранее и афиши посмотрела.       — Куда? — переспросил я, напрягаясь и хмуря брови, чтобы разобрать такое, казалось бы, легкое слово. — Эм-м.. Милая, правда, я так хочу полежать.. — уныло протянул я и, шумно выдохнув, обошел ее и плюхнулся на кровать с потрясающим блаженством, вытягивая ноги и сразу прикрывая глаза. — Сегодня столько опять пришлось переделать!       — Ну Билл, давай сходим, а? — уговаривая, постаралась взбодрить меня Марика, и я распечатал глаза, неохотно глядя на нее с откровенным рвением отменить сегодня все на свете.       — Давай лучше дома побудем? — подсознательно чувствуя настойчивость жены, упрямствовал я, потому что идти мне реально никуда в тот миг не хотелось.       — Опять дома? Но я ведь тоже уже собралась! — вдруг обиженно повысила голос Мари, и я резко ощутил, как начинаю постепенно и настойчиво раздражаться прямо вслед за ней. — Я почти два часа готовилась! Билл, ты же обещал..       — Ну, блин, Марика! — вспылил я, даже подскакивая на кровати, и сжал губы в тонкую линию, когда в груди опять норовил разгореться огонь непримиримого бешенства. — Я как бы работаю с утра до вечера и уставать могу! Это ты пока дома сидишь, — откровенно упрекая в том, что Мари может изо дня в день безнаказанно бездельничать, громко возмутился я и вдруг задержал разогнавшееся дыхание, колко чувствуя что-то в себе необъяснимо странное.       Силы будто массово покидали меня с каждым резким словом и негативной эмоцией, направленной на жену, и в этот самый миг прозрения мне удалось как-то вырваться из этого непроглядного гнева.       — А че ты кричишь на меня?! — оскорбленно вперив в меня свои голубые, так любимые мною глаза, вспыхнула она ответно и недвусмысленно скуксилась. — Я.. ищу я работу уже! Ищу! — Марика озлобленно всхлипнула. — Билл, да что я сделала-то?       — Черт.. — сев на край кровати и крепко закрыв руками лицо, буркнул я, а злость, снова, как утром, самовольно меня охватившая, все растворялась и таяла, как дым от дуновений ветра. И этот самый ветер, похоже, и помог мне наконец проснуться от этого разрушительного наваждения. — Мари, подожди! — тут же вскочил я на ноги, бросившись к двери, чтобы догнать все же заплакавшую Марику. — Милая, счастье мое, прости.. Прости, я не знаю, что вообще творю! Не плачь, родная, — крепко обнимая ее, сбивчиво шептал я и касался беспорядочными, частыми поцелуями ее мокрого лица, которое она усердно прятала, с рыданиями тесно прижимаясь к моей груди.       Мне было до того стыдно и гадко, что просто хотелось убиться, и обижать любимую девушку я себе никогда раньше так не позволял, буквально сдувая с нее пылинки и отдавая все ради ее благополучия. И то, как я себя вел весь сегодняшний день, так и не поддавалось каким-то разумным объяснениям.       — Дурак я у тебя, что с этим сделаешь? — ласково бормотал я, совсем не разжимая объятий, а сердце уже больно разрывалось от этих печальных вздрагиваний плечами и всхлипов. — Какой фильм смотреть пойдем? — как можно мягче спросил я, сдаваясь и больше не думая только о себе, и сейчас я жутко не хотел, чтобы теперь уже она пойти куда-то отказалась.       — Билл, — крепко обнимая в ответ и поднимая на меня свои очи, негромко, но уже ласково позвала она, и по-другому мое имя и не звучало из ее уст, даже когда она злилась. — Посмотри на меня, как я пойду..       — Ты самая красивая, — твердо заверил я, слегка улыбаясь и целуя ее в покрасневший нос, в то время как по щекам ее все еще бежали черные размытые дорожки.       Спустя миг я уже самозабвенно целовал ее пышные губы, в ответ получая такое же желание и отдачу, а руки вожделенно, так тесно прижимали и ласкали хрупкий стан Марики, вскоре интимно проникая под облегающую одежду.       Огонь разгорался, и наши общие чувства горели в нем так приятно и необузданно, и уже вскоре они не поддавались всякому контролю, лишенные последних границ. Охваченный этой страстью, не наласкавшись, я повалил мою Марику на постель, все также жадно целуя и крепко вцепляясь неловкими пальцами в ткань ее лишенного безупречности наряда, чтобы открыть ее прекрасное тело для себя. И этого я сейчас хотел больше всего на свете..       Свет лампы освещал беспрерывными волнами небольшую комнату, где на кровати сплелись в едином безумии обнаженные тела молодых супругов, а молчаливое зло внимательно следило за этим представлением с искренним и все более разрастающимся интересом.       Никто даже не представлял, что Туомасс все это время был незримым свидетелем тому, что только и происходило в этой комнате, и даже во всей квартире. И теперь, невольно следя за плотскими утехами смертных, его черная душа, веками жаждущая свободы и разрушения, тоже так страстно захотела вкусить уже давно позабытой сладости юного тела.       В кино, естественно, с Мари мы так и не пошли. Я полностью вымотался, выходит, не только морально, но вдобавок теперь еще и физически. Поэтому меня хватило только на душ, после чего я сгреб в охапку счастливую Марику и безоговорочно уволок под одеяло. Вырубился я моментально.       Вообще я всегда знал, что во снах чаще видится только негатив, как-то связанный с реальностью; что там мы видим только людей, которые хоть раз попадались нам как-то наяву, страхи, волнения и дневные тревоги, но я и не предполагал, что это все возможно до такой вот степени!       Я видел огромную свору бродячих грязных собак, которые яростно и так страшно рычали, рвали мне штанины и чуть не пообгрызали все конечности. Я беззвучно орал, отчаянно хватал их прямо за раскрытые пасти и всеми силами пытался раздвинуть их и сломать, потом резко просыпался от смертельного волнения и засыпал снова, чтобы в итоге попасть в очередное выматывающее событие.       — Билл.. — услышал я таинственный, лукаво пониженный голос, когда шел один по прекрасному вечернему осеннему лесу, так великолепно отдающему в тенях пурпурным сиянием, и этот тихий зов заставил меня резко замереть и оглянуться.       Я безумно спешил, понимая, что просто не смогу найти лесную избушку, если меня по дороге здесь застанет ночь, но время неумолимо мчалось вперед, будто один короткий миг являлся целым часом, а тени все мрачнее стелились у подножий высоких стволов.       — А? — выдавил я из себя, пытаясь отыскать взглядом человека, который же явно ведь был где-то рядом, и его присутствие гоняло мягкую дрожь сразу по всей моей коже.       — Не торопись.. — внушал он требовательно, но так же сладостно-напевно, и эти звуки так потрясающе звенели прямо в моих мыслях, что я даже мог осязать их физически приятными, дурманящими вибрациями. — Это я.. Туомасс.       — Т.. где? — тут же спросил я, узнавая это имя и не зная, в какую сторону мне податься, но это от меня и не требовалось: я стоял, точно прирос к земле, пустив глубокие корни, как какое-то дерево. — Я не вижу..       — Ты и не сможешь, — с горькими нотками сочувствия проговорил он в ответ, и я услышал, как резко что-то мелькнуло с тихим шумом буквально за моей спиной, а я в испуге замотал головой, пытаясь хоть что-нибудь увидеть. — Пока не захочешь по-настоящему сильно.       — Я хочу, — тут же кивнул я, стараясь расслабиться и его не бояться, а по-прежнему скрывающийся от моих глаз мужчина вдруг лукаво рассмеялся, волшебным эхом звеня где-то в окружающем, сиреневом воздухе.       Я сразу задрал свою голову вверх, к опадающим кронам, так высоко, что она вскоре сильно закружилась, и я, случайно запнувшись о торчащую корягу, грузно упал спиной прямо на осыпанную золотой листвой землю.       Вдруг я ощутил на себе плавные, умопомрачительно приятные касания, уверенно скользящие по рукам от предплечий к запястьям, и плененно задержал дыхание, не давая сердцу так необходимый воздух: перед собой я в ужасе увидел большой, страшный бесформенный сгусток черной тени, сильно превосходящий человеческий рост, и только алые глаза в этом облаке мрака игриво встречались с моими, околдовывая и чаруя своим магическим сиянием.       — Ты.. такой? Почему ты..       — Нет, дитя, — гортанно мурлыкнул Туомасс, опускаясь рядом и одним лишь легким нажимом уложив меня на ароматную листву окончательно. — Я.. утратил человеческое обличие из-за того.. заклинания, да, и чтобы вернуть его и избавиться от завесы тени, мне очень нужна тв.. нужна энергия.       — И где ее брать? — осторожно спросил я, чуть приподнимаясь на локтях и с внутренним, мучающим меня трепетом пытаясь рассечь взглядом непроглядную тьму, за которой наверняка скрывалось лицо этого волшебника с таким прекрасным голосом.       — Я к тебе прикоснусь? — таинственно понижая интонации, проурчал Туомасс и, даже не дождавшись всякого ответа, снова повел незримыми, но такими реальными ладонями по моему телу, вожделенно скользя по груди и бокам, вызывая новые яркие вспышки на коже, которые резво и колко ощущались сладкими мурашками.       — Н..нет! — запоздало выдохнул я, жмуря глаза, а губы в тот миг вероломно хотели ответить согласием.       Я с ярким стыдом подумал тогда о Марике, с усилием пытаясь вспомнить, где она, и почему ее нет рядом, да и могу ли я вообще делать что-то подобное, зная, что просто никогда не предам ее по своей воле.       — Во сне можно все, Билл, — будто зная наперед все мои помыслы, сразу же прошептал мне Туомасс, и я удивленно воззрился на него, опасливо пятясь от этого мрака назад и ощущая мягкую слабость и неестественную податливость перед ним, граничащую с желанием прикоснуться к неведанному. — Позови меня, ничего плохого не будет от этого, — певуче убеждал он, просто оголяя мои нервы своим неземным голосом, и вдруг я увидел отчетливый контур его красивой, протянутой ко мне кисти с длинными пальцами, пусть и окутанными дымчатой тенью. Они нежно коснулись моего лица, водя и даря теплые, чуть звенящие где-то в голове ощущения, и от них я просто тонул в пучине этого запрета, все равно упрямо сопротивляясь происходящему. — Попроси выйти..!       — Так это все сон? Нет! .. Нет! — охнув, вскричал я пораженно, не веря и тревожно оглядываясь, и когда увидел всю диковинность окружающего нас неестественно-сиреневого леса, то захотел вскочить, испугавшись настойчивой просьбы Туомасса и какой-то его внутренней ауры. Но тело так и было как будто чужим, разучившимся двигаться и меня слушать.       — Тш-ш-ш, — зашипел он, меня усмиряя, а я истерично запаниковал и опять попытался подняться, сбежать, спастись от этого таинственного и так настойчиво манящего колдовства.       — Не надо..       — От тебя веет чем-то притягательным, и я.. хочу это.. — размеренно и мелодично молвил мужчина, низко склонившись надо мной и буравя своими страшными алыми очами, а я окончательно упал на лопатки, будто глаза эти давили меня своим будоражащим могуществом и превосходством прямо к земле.       — О чем это ты..? Ох.. — только и промолвил я, как вдруг почувствовал горячее дыхание на своих губах, и сгустившийся мрак в следующий миг пугающе окутал всего меня полностью.       Я с удивлением видел как будто со стороны, как красиво и необычно светится моя кожа пестрящими серебряными искрами в этой темноте, а в ушах заложило так глухо, как будто я оказался глубоко под тяжелой водой.       От этого настойчивого, жадного поцелуя я безумно страдал, терзался всем его непринятием и просто сходил с ума, ведь все мое тело мгновенно прошило необузданным, насильственным, но таким прекрасным возбуждением, и я все равно тогда подался навстречу влажным губам этого странного, такого властного мужчины, стыдливо понимая, что подсознательно хочу этого поцелуя не меньше.       Я раскрывал для него свои губы, мысленно коря себя и сопротивляясь, не давая сломать мою внутреннюю преграду, чтобы эта тьма не проникла внутрь меня и не окутала собой мою волю. В то же время я лишь бессловесно молил его еще и еще углубить поцелуй, и горячий, как адское пламя, Туомасс сразу делал это, развратно толкал свой мокрый язык ко мне в рот со всем рвением и животной страстью, которая будто и делала меня таким бессильным и податливым.       — Знай, что никто не будет ценить тебя так, как ценю я, юное дитя, — в мыслях елейно звучали его слова, и я слепо верил его убеждениям, слабо кивая, а поцелуи и ласки так и продолжались, сладко мучая и доводя до безумного агонического исступления. — Ведь никто не посмеет встать между нами теперь!       — Да.. да..       Я даже не мог уже что-то говорить и рьяно так отталкивать Туомасса, лишь отвечал его горячим поцелуям и тихо, едва слышно и стыдливо стонал, крепко стискивая руки на мощных плечах колдуна, чувствуя, но не видя их в сгустке темноты, и отрывисто повел ими дальше по гладкой коже.       Она была до того хороша и совершенна на ощупь, даже с бугристой линией каких-то странных заостренных выступов на каждом бицепсе, но я уже просто не мог держать себя в руках, ужасно стыдился поцелуя с другим мужчиной и чего-то нестерпимо боялся, из-за чего у меня часто мелькало перед глазами, и с болезненным покалыванием кружилась откровенно затуманенная голова.       Так жарко меня не целовали еще никогда. Это давило меня и плавило в муках ужасного удовольствия, но когда я ощутил его настырные руки прямо на своей ширинке, а пальцы уверенно накрыли позорно стоящий член, дикая, так быстро достигшая вершины паника просто взорвалась во мне во мгновение. Не стерпев этого, я с отчаянным криком стал быстро падать в из ниоткуда взявшуюся рядом со мной черную зияющую пасть бесконечной пропасти, оставляя не удержавшего меня мужчину где-то там, наверху, одного.       Я резко проснулся от того, что больно шмякнулся об пол, когда во сне свалился с кровати, и стиснул зубы, часто дыша и глотая недовольный стон, смешанный с крепким ругательством.       Я сильно отбил себе левую руку и бедро при этом падении и с огромным трудом сел на задницу, потирая места ударов, как вдруг ощутил слишком странную влагу в трусах.       — Черт, а это еще че такое? — ошарашенно протянул я, неверяще опуская ладонь на сильно выпирающий там бугор: член все еще напряженно стоял, подрагивая и струйками спуская сперму прямо на ткань, заставляя меня откровенно обалдеть и скривиться в оргазме. — Же-есть какая! — протяжно ахнул я, мыча, и, хоть чуть-чуть отойдя, покачал головой, даже не помня, что же такое приснилось, раз так меня вставило во сне, как какого-то неопытного подростка.       Вдруг я резко взглянул на большое зеркало, увидев там какое-то короткое красное свечение, видимо отразившееся откуда-то с улицы через незашторенное огромное окно, и, все еще продолжая недоумевать, бесшумно поднялся и поплелся в сторону ванной устранять все последствия случившегося. И выспаться мне, похоже, снова суждено уже не было.