Сумерки Избранного или Все, что вы хотели знать о джедайских привязанностях, но не зря боялись спросить

Палпатин распугивал всех встречных одним видом. Он был очень не в духе. Встречу с Ламой Су он назначил на вторую половину дня, а первую планировал посвятить небольшой обучающей сессии. Дарт Вейдер шагал рядом с ним, радуясь, что встречу наставника удалось обставить так, что императору изрядно попортили прическу каминоанские дождь и ветер. Вейдер поднял все щиты, тщательно экранируя любой помысел. Ему удалось немного помедитировать, пряча и маскируя воспоминания о недавних событиях. Правда, на то, что спрятать от Палпатина удастся хотя бы половину, он не очень-то и надеялся. Ситхи прекрасно управлялись с чужими мозгами. Энакину это искусство не особо удавалось в бытность джедаем, и Темная сторона положения не исправила. Когда их оставили наедине в большом белоснежном кабинете, Владыка ситх не стал церемониться и сотрясать воздух. Он приложил Вейдера веером синих молний Силы и не прекращал атаки, пока не услышал тихого поскуливания ученика. – Ты полагаешь, что умен, – его медовый голос разлился по комнате. – Но это не так, мой мальчик. Я чувствую возмущения в Силе, и мне они очень сильно не нравятся. Мы так долго боролись! И теперь я ощущаю зачатки предательства. Следующий удар заставил Вейдера вопить. Из глаз сами собой текли слезы, а тело билось в спазмах. Он так боялся потерять контроль над информацией в своей голове, что сил на защиту и отражение хотя бы части физической атаки уже не оставалось. – Я доверяю тебе самые деликатные дела, посвящаю в детали важнейших операций, а потом вдруг узнаю, что ты замечен с джедаями! Теми, кто разрушил твою жизнь, они стремились подчинить себе весь миропорядок! Как я должен интерпретировать такие сведения? – Это ложь, – выдавил из себя Вейдер, пытаясь подняться с пола. – Если у тебя есть доказательства, подтверждающие невиновность, я с удовольствием с ними ознакомлюсь, – Палпатин подошел ближе и сгреб рукой кудри на макушке, вынуждая запрокинуть голову и посмотреть в горящие желтые глаза. Не было у Вейдера никаких доказательств, а боль не давала сосредоточиться на изобретении правдоподобной лжи. – Не трудись, я знаю, что у тебя их нет. Я знаю, что ты не мог справиться со своим стремлением воссоединиться с женой. А там, где Амидала, вечно околачивается Кеноби. Ты никогда не думал, что сейчас для них настало очень подходящее время… Энакин зажмурился. – Смотри на меня! – рявкнул учитель. – Смотри, и внимай. Ты примешь наказание за попытку предательства, а потом выполнишь Имперский приказ. Ты приведешь мне Амидалу, а джедаев – каждого джедая, какого встретишь – уничтожишь на месте. Я хочу получить их мечи и голову Кеноби! Вейдер всхлипнул, кивнул головой. Ему нужно выбраться отсюда как можно быстрее. Выбраться и предупредить. Палпатин пытал его до двух часов каминоанского дня. Он изукрасил ему спину переплетением царапин, ожогов, синяков и порезов. И Вейдер все смиренно принял, а в конце, с трудом приоткрыв глаза под спутанной и мокрой от пота челкой, поблагодарил учителя за бесценный урок. *** – Эй, – Асока легонько толкнула локтем Оби-Вана и села рядом с ним. – Ты слова не произнес с тех пор, как мы вылетели. Я думаю, Падме приходит в себя, и мы должны решить, что сказать ей до того, как… – Что мы делаем, – пробормотал он. Асока улыбнулась – только чтобы подбодрить его, Оби-Ван это чувствовал. – Я предпочитаю довериться Энакину, нежели остаться на Камино и встретиться с императором. Называй это осторожностью – я хочу уничтожить этого ублюдка, хочу на куски его разрубить, но не сейчас, не здесь. Мы не подготовлены как следует и окружены врагами со всех сторон. Возможно, Энакин действительно что-то придумал. – Он больше не откликается на это имя, ты же слышала, – горько сказал Оби-Ван. – Но я не считаю, что он пробудет Дартом Вейдером еще долго, – Асока потерла лицо рукой, скривилась. – Я чувствую это, не спрашивай меня, как. Когда он впервые позвал меня, и потом, прошлой ночью. Что-то изменилось… – она покачала головой. – Я даже словами описать не могу, но – чувствую. Некоторое время они сидели в тишине, нарушаемой лишь уютным гулом гипердвигателей. Потом Оби-Ван поднял руку и положил ее на плечо Асоке, привлекая ее к себе. – Когда-нибудь я бы хотел исследовать эту связь, – негромко сказал он. – При условии, конечно, что ты разрешишь мне проникнуть к тебе в голову. Асока искоса глянула на него и снова улыбнулась – на этот раз ее улыбка была настоящей, озорной. Такой хорошей улыбки он не видел с самого начала войны, годы назад. – Тебе я разрешу все. *** – Дантуин! – объявил Рекс, когда они приземлились, и с опаской посмотрел на сенатора Амидалу. Генерал Кеноби и коммандер Тано ходили вокруг нее на цыпочках, боялись, наверное, что она начнет кричать, когда не обнаружит Скайуокера (Рекс так и не определился, как его теперь именовать – лордом Вейдером? Мастером джедаем? Ничего из этого не казалось правильным) на борту звездолета, но она сделала хуже: села, сжала губы в тонкую линию и уставилась в пространство перед собой. Тоже, наверное, ничего не понимала. Рекс ей сочувствовал. – Отлично! – коммандер Тано закинула сумку на плечо и спрыгнула на землю. То ли не заметила, что генерал Кеноби протянул ей руку, чтобы помочь спуститься, то ли проигнорировала. Очень интересно. А вот сенатор Амидала помощь приняла, поблагодарила кивком и начала озираться по сторонам, по-прежнему не говоря ни слова. Тут было на что посмотреть: живописная долина раскинулась между трех холмов, покрытых густым лесом. – Неплохо бы устроить несколько наблюдательных пунктов наверху, – сказал Рекс, шагая рядом с Кеноби по направлению к нескольким приземистым сооружениям. – Я скажу парням, они быстро все наладят. Генерал бросил на него странный какой-то, недоверчивый взгляд. – Рекс, какие именно приказы ты получил от Энакина? – Охранять сенатора Амидалу, генерала Кеноби и коммандера Тано, – отчеканил Рекс. – Сделать все, что потребуется, чтобы защитить их от вероятных противников. Вы – мой приоритет, а также все, кто находится рядом с вами, вне зависимости от их… ох. Это что, дети?! Навстречу им из ближайшего дома высыпала целая толпа разношерстной малышни: здесь была совсем мелюзга и несколько подростков постарше, которые уже повключали свои лайтсэйберы и приготовились к бою. – Я же им говорил… – с досадой пробормотал генерал Кеноби и устремился вперед еще быстрее. Высокая тогрута в джедайском одеянии выглядела смутно знакомой, и когда Рекс подошел поближе, то смог узнать Шаак Ти – непривычно встревоженную и встрепанную. – Все успокоились! – прикрикнула она на юнлингов – нет, рявкнула самым настоящим образом. Коммандер Тано тихонько присвистнула: – Ничего себе! Сенатор Амидала тоже выглядела удивленной, однако Кеноби, казалось, было не смутить: – Всем убрать оружие, немедленно! Пьетро, ты слышал? Теперь все будет в порядке, я вам это обещаю! – Но мастер!.. – Кто это с вами, мастер? – Мастер, где вы были так долго? Они все, казалось, вопили одновременно, а потом кто-то заметил коммандера Тано, и громкость резко возросла. Зато погасили лайтсэйберы, что тоже уже было неплохо. – Асока! – Кто это? – Асока вернулась! Шаак Ти окинула быстрым взглядом вновь прибывших и развернулась к генералу Кеноби: – Где тебя ситхи носили, Оби-Ван?! Ты сказал, пара часов, не больше, просто проверить! Но тебя не было неделю! Неделю! А потом ты появляешься в сопровождении целой армии и транспортников с имперской символикой, и утверждаешь, что все в порядке! – При всем уважении, генерал… – Замолчи, капитан, с тобой мы потом разберемся, – оборвала она Рекса и снова накинулась на Кеноби. – Я стараюсь! Я прикладываю все усилия, но их слишком много! Ты должен понимать! А не бросать меня вот так, одну, с детьми! – Я же предупредил! – пытался защититься Кеноби. – Это было очень важное дело, и ты сейчас поймешь, почему, только дай объяснить! – О, Сила, – пробормотала Асока, едва успевая отвечать на приветствия окруживших ее детей. – Оби-Ван и Шаак Ти правда ругаются так, словно женаты уже много лет, или мне одной только так кажется? – Не одной, – подтвердил Рекс. Все это время молчавшая сенатор Амидала внезапно произнесла: – Вы знаете, я только что решила, что никогда не хочу иметь детей. *** – Получи направление в бакта-камеру! – пробубнил под нос Энакин. Ему пришлось сконцентрировать всю свою волю, чтобы одним махом отодрать от израненной спины нижнюю рубашку. Палпатин заставил его вытереть слезы, сопли и слюни, чтобы иметь приличный вид во время переговоров с Ламой Су. За два часа нежная и тонкая ткань рубашки намертво приклеилась к ранам на спине. Позаботиться о них он мог только сейчас, когда Палпатин покинул Камино. Дроиды помогли очистить раны и придержали его, когда он опускался в неглубокую ванну, наполненную бактой. От облегчения хотелось плакать. Даже запах прохладной, тягучей жидкости не раздражал, не тошнило, как обычно. Энакин откинул голову на низкий бортик и закрыл глаза. До того, как прибыл император, у него был план. Был какой-то прекрасный план, как уберечь… как противостоять… как победить… Он уплывал, растворяясь вместе с физической болью. Он потянулся к Силе, Темной стороне, дававшей столько мощи в бою, будоражащей кровь, подначивающей, беспредельной, но она обожгла его холодом и пустотой. Он поспешно отстранился. Но Светлая сторона, которая точно подарила бы нужное спокойствие и ясность, была для него недоступна. Энакин попытался отключиться, зависнуть посередине. Все равно он не способен ни на какие действия, пока его тело не вернется в прежнюю форму: кожа заживала все медленнее, потому что в некоторых местах шрамы легли слоями. Сидиус-Палпатин дал ему время с запасом – уверенность в способностях ученика слабла с каждым днем. Еще некоторое время назад Вейдер бы забеспокоился, но теперь… Все четче вперед рвалась мысль о том, что Палпатин должен быть повержен. Сидиус должен умереть, должен исчезнуть… Вейдеру было не до судеб галактики и Империи. Ему хотелось избавиться от влияния Палпатина. Он думал, что учение Ордена было удушающим… что ж, это было не совсем так. Проклятые джедаи! Они предали его, обманули, спровоцировали, заставили поверить, что больше терять нечего и остается только сеять справедливость Палпатина в каждом мире галактики. Когда-то ему казалось, что порядок императора позволит укрепить галактику, слепить то, что так стремительно разваливалось. Он честно служил делу Империи… Как же болела спина… И как же ныла давно уже не существующая рука. И голова была не на месте, а сердце скакало в груди, как бешеное. Энакин хотел сконцентрироваться, погрузиться в транс, скорее излечиться, чтобы… … чтобы спросить совета у ненавистного Кеноби. Несмотря на то, что Вейдеру нестерпимо хотелось убить Кеноби – он не мог даже на мгновение подумать, что это несправедливо, так как большинство встречавших на своем пути мастера Оби-Вана, с ним бы охотно согласились – тащить Сидиусу его голову он не собирался. Конечно, бывший учитель изведет его своими умными и ядовитыми замечаниями, и если выдержать это испытание хватит духа и терпения, то план по свержению Палпатина обретет хоть какую-то ясность. Поможет и Асока… Он тщательно огораживал связь с ней. Прятать ее было нелегко, потому что она ширилась и укреплялась, а главное, не стоила Энакину никаких усилий. Асока была сильна. Сила текла в ней мощным, волнующе чистым потоком. И Тано выступала лишь послушным и опытным проводником. Стоило только Энакину подумать об Асоке, как он ощутил почти физическое прикосновение к лихорадочно горячему лбу. Нежное движение дало понять, что он может отдохнуть, может расслабиться… Падме в порядке, Оби-Ван тоже, - шелестел не столько голос, сколько отзвук воспоминания о голосе. – Спи. Мы хотим принять тебя, Энакин. Ты нужен мне, учитель. Только ты можешь нас спасти и защитить. – Это больше не моя обязанность – возразил он, должно быть вслух, потому что рядом пискнул потревоженный дроид. – Слабые должны пасть, а сильные способны защитить себя сами. Ты сильный, но сейчас беззащитный, – пропела Асока. – Вернись. Ты все еще Избранный. Ты все еще можешь исправить. Спи, спи сладко и глубоко, мастер. Спи и помни, что всегда найдется тот, кто простит самую темную душу. – Или убьет из милосердия, – выдохнул Скайуокер, позволяя словам Асоки, текущим тонкими серебристыми вихрями в темноте его смятения, страха и ненависти, убаюкать и вспомнить объятия матери. Не те, в которых она сжимала его в агонии посреди трупов и предсмертных криков тускенов, а те, что дарила вместе с позабытыми песнями и историями во время песчаных бурь. *** После того, как Шаак Ти убедилась, что клоны не собираются убивать юнлингов, Оби-Ван не собирается больше бросать их всех и улетать в неизвестном направлении, Амидала действительно жива, а Асока всерьез собирается присоединиться к выжившим джедаям – по крайней мере, на время, – она немного успокоилась. Рекс одобрил выбранное для лагеря место, однако послал несколько групп своих солдат обследовать периметр. Некоторые из юнлингов увязались за ними, но Шаак Ти только вздохнула: – Пусть идут. Если ты, Оби-Ван, утверждаешь, что все хорошо, я предпочитаю довериться тебе – к тому же, Сила подсказывает мне, что вы не принесли угрозы. – Только еще немного вопросов и сомнений, – пробормотала Асока, глядя в чашку с чаем. Мастер Ти настояла, чтобы накормить их всех нормальной едой – к счастью, найти провиант на Дантуине не составляло проблемы. Шаак Ти, наверное, просто смирилась, что к тридцати четырем детишкам прибавилось еще трое. Плюс две дюжины клонов. Да подумаешь! – Задавать себе вопросы – это наше постоянное испытание, – Шаак Ти глянула сначала на нее, потом на Оби-Вана, потом перевела взгляд на Амидалу. – Вы утверждаете, что Скайуокер – это Дарт Вейдер? – Он сам это утверждает, – неохотно сказал Кеноби. – Фактически, я знал это с того дня, как встретился с ним на Корусанте после того, как сенатор… хм, прости, Падме… – После того, как все решили, что я умерла, – твердо сказала она. – В том числе и этот идиот! – Твой муж, – уточнила Шаак Ти. – Который нарушил клятву и предпочел служение императору Палпатину, убийце-ситху, который… – Шаак, – позвал ее Кеноби, и мастер Ти замолчала. Асока в очередной раз подивилась, как ему удается успокаивать людей вокруг себя – вроде бы ничего не делал особенного, произносил пару слов, а эффект был потрясающим. Она кашлянула, привлекая внимание: – Плюс ко всему, моя связь с Энакином снова восстановилась. И, по-моему, она стала еще крепче, чем когда я была падаваном Скайуокера. – Это может быть вызвано высоким уровнем мидихлорианов в твоей крови, а может – стало результатом стресса, или высокой восприимчивости к подобного рода контактам, или Сила знает, чего еще, – не глядя на нее, размышлял Кеноби. Падме повернулась к Асоке с выражением тревоги на бледном лице: – Ты что-нибудь чувствуешь прямо сейчас?.. Асока заколебалась, глянула на Оби-Вана, но он ничем не мог помочь. – Он жив. Не в полном порядке, но жив. И прямо сейчас он сомневается, что делать дальше. – И не он один, – сказала Шаак Ти, постукивая пальцами по краешку стола. – Скайуокер всегда был довольно… Иви, прекрати бросать камни в Алекто, используя Силу! Катуни, куда опять подевался Пьетро? Найди его немедленно и убедись, что он не собирается угонять звездолет! – Так что про Скайгая? – улыбаясь, спросила Асока. – Слишком Избранный? – Слишком неустойчивый? – Оби-Ван тоже прятал улыбку в бороде. – Слишком влюбился в меня? – предложила свой вариант Падме, и возмутилась, когда все посмотрели на нее. – Я говорю правду! Вы, джедаи, просто должны смириться с этим! – Чисто технически – я не джедай. – тихо сказала Асока. – Вообще-то, – поморщился Оби-Ван, будто одна мысль об этом уже причиняла ему боль, – большая часть Ордена уничтожена. По сути, мы больше не можем называть себя джедаями. И Энакин… он принимал непосредственное участие. Они все замолчали. Асока колебалась, желая спросить имена погибших, но боясь их услышать. Дарт Вейдер начал свою карьеру с того, что отдал приказ убить магистров, но сколько из них полегли от его руки – она не знала. – Вопрос в том, насколько мы можем доверять Скайуокеру, – высказала Шаак Ти их общее мнение. – Насколько его можно контролировать – извините, сенатор, но Асока рассказала мне, что вы сделали на Татуине. Щеки у Падме чуть порозовели, но голову она держала по-прежнему высоко, без малейшего стыда. – Ну, контролировать подобным образом можно любого мужчину. Асока фыркнула не сдержавшись, отвела глаза, когда Оби-Ван посмотрел на нее, и сделала вид, что пятно грязи на верхней тунике занимает ее гораздо больше, чем резкий поворот в разговоре. – Вопрос в том, что он отправил меня прочь при первой представившейся возможности, – в голосе у Падме прорезалась сталь, – и я даже не смогла поговорить с ним, потому что была без сознания! – Ну, это поправимо. У Рекса есть комлинк с частотами Вейдера, так что в любой момент. – Ты все еще называешь его Вейдер, – тихо сказала Асока и тронула Оби-Вана за руку. В ответ он пожал плечами: – А я не знаю, что мне еще делать. Я больше не чувствую Энакина в Силе так, как чувствовал раньше. И это беспокоит, а еще больше беспокоит, что он знает, куда мы полетели, и стоит Палпатину только спросить… – Нет, – перебила его Падме. – Нет, – повторила она, когда все снова повернули к ней головы, – в нем еще осталось добро, я могу это чувствовать. Не из-за Силы, которой у меня нет, а как человек, как его жена, как… – она скривила губы, но не заплакала, удержалась. – Как человек, которого он любит. Я знаю это. Шаак Ти, которая уже некоторое время молчала, слушая их, глубоко вздохнула. – Я не вижу выхода в этой ситуации, и будущее скрыто в Силе. Нам придется побеспокоить магистра Йоду. *** Асока едва не закричала от радости, когда увидела маленькую фигурку на голопроекторе. Прошло уже несколько лет с тех пор, когда она видела мастера Йоду в последний раз, но за это время он нисколько не изменился. Йода оглядел всех присутствующих цепким взглядом: кивнул Оби-Вану и Шаак Ти, задержался глазами на Падме и, наконец, внимательно оглядел Асоку. – Дело важное вас заставило ко мне обратиться? – Да, учитель, – Шаак Ти оглянулась через плечо, когда вопли на улице достигли критической отметки и шикнула. – А ну-ка тихо! Идите и практикуйтесь где-нибудь в другом месте! Ганоди, я же говорила, отрабатываем шаги по второй форме, только шаги, пожалуйста! – Ты могла бы дать им попрактиковаться в Атару, – тихонько сказала Асока. – Напрыгаются – быстрее устанут. – Хочешь сама их тренировать – вперед! – зашипела Шаак Ти. – Я бы с радостью, если бы меня раньше позвали! – Пожалуйста, – взмолился Оби-Ван, – сейчас не время! Йода терпеливо ждал, пока они наговорятся, но тут Падме решила взять дело в свои руки. Сенатор, все ж таки. – Магистр Йода, как вы видите, я жива. – Хм, – он кивнул ей, и Амидала, ободренная, продолжила. – Я жива и уверена в том, что Энакин может нам помочь справиться с императором Палпатином. – Не то, чтобы у нас был какой-то план, – быстро сказала Асока. – Но, наверное, можно как-то использовать нашу связь между мастером и падаваном, которая почему-то снова активировалась. – Или все еще раз хорошенько обдумать, – настаивала Шаак Ти. – Под угрозой не только наши жизни, а все будущее галактики! Йода повернулся к Оби-Вану и спросил: – А ты, Оби-Ван Кеноби, думаешь что о своем ученике бывшем? Вот так посоветовались, едва не застонала Асока. Оби-Ван молчал, по привычке запустив пальцы в бороду, и она не могла сказать, о чем он размышляет. А потом его собственный комлинк запищал, и Кеноби с удивлением глянул на него. – Похоже, ответить на вопрос я не успею. Это Энакин. *** Оби-Ван вышел из комнаты в поисках уединенного места: устраивать конференцию с Йодой было рановато – нечего Вейдеру, а значит и Палпатину, знать о нем хоть крупицу информации. – Энакин, – приветствовал он голограмму, устроившись в самом тихом углу большой усадьбы, где они все расположились. – Или Лорд Вейдер. Я не знаю, как к тебе обращаться. Чем обязан? – Это не имеет значения. Больше не имеет, – голос у его бывшего ученика был хриплый, усталый, измученный. Да и выглядел он даже для дрожащей проекции просто ужасно. – Мне нужна твоя помощь. Твоя и Асоки. И Падме. С ней все хорошо? Где она? – Не торопись, – просьба о помощи пригвоздила Кеноби к стулу. – О какой помощи ты говоришь? Нам всем дружно выстроиться и шагать на Темную сторону, чтобы подсобить тебе на очередной приговоренной планетке? Или записаться к тебе в рабы? А может, сразу к Палпатину? – Оби-Ван, наконец, нашел все потерянные слова, и они были злыми, колючими. Но недостаточно. Мало жгли и неглубоко били. – Какой помощи ты ждешь от разрушенного мира, Энакин? Его бывший ученик молчал, поникнув и демонстрируя свою русую лохматую макушку. Кеноби чувствовал, как в нем поднимается горячая волна гнева. Гнева, который он всю жизнь учился не прятать, как большинство джедаев, а переплавлять в другие, позитивные порывы и действия. Сейчас же волна была такой сильной, что стой Энакин во плоти напротив него, то Оби-Ван выхватил бы лайтсэйбер и ринулся в атаку, зажмурившись, отдавшись этому чувству. – Я прошу о многом, но и сделать нужно многое, – выдавил из себя поверженный Дарт Вейдер. – Я присягну тебе на верность, если это потребуется… – Я не ситх! – закричал Оби-Ван. – Мне не нужны твои лживые присяги! Не оскорбляй меня такими посулами. Эни, я… мы все любили тебя! Почему ты так легко отвернулся от нас? – Джедаи убили Падме, – тихо, но твердо ответил Скайуокер. – Я не мог это так оставить. Она мне стала дороже Пути. Оби-Ван смотрел на него со слезами на глазах. – Я не могу поверить… Ты… – Я намерен искупить свою вину, – добавил Энакин. – Тысячи жизней, – прошептал Оби-Ван. – Если Падме и Асока согласятся помочь тебе, я помогу тоже. Пока я не готов ответить положительно. Кеноби взял себя в руки: контроль был слабым, но все же. У него в груди все болело, каждая кость и каждая мышца, внутри, снаружи, ломало и жгло. Джедайская выучка помогла совладать с этим, сохранить лицо. – Я свяжусь с тобой, как только переговорю с ними. Да пребудет с тобой Сила, Энакин, кем бы ты ни был. – Спасибо, учитель, – прошептал крошечный голубой призрак Скайуокера. Оби-Ван хрястнул кулаком о стол и отшвырнул комлинк. *** Когда он вернулся в гостиную, сеанс общения с Йодой, конечно, уже закончился. Падме и Асока причесывали двух девочек, а Шаак Ти сидела в кресле, просто уставившись в пространство – дни наедине с ребятней сказывались. Она заметила его первой, хотя он чувствовал, что Асока только делает вид, будто не заметила, как он взбаламутил Силу в радиусе трех парсеков. – Мастер Кеноби, тебе бы помедитировать, – без обиняков заявила Ти. – Как он? – спросила Падме. – Ему нужна наша помощь, – коротко кивнув головой, ответил он сенатору. – Я сказал, что для согласия мне нужно посоветоваться с вами. – В чем ему нужна помощь, он не сказал, – продолжила за него Асока. – Не сказал. Думаю, что они с Палпатином разошлись во взглядах. Падме фыркнула, Асока невесело хихикнула. – Если я знаю своего мужа, – Оби-Ван в который раз от этого скривился, – то уверена, он захочет свергнуть Палпатина. Сенатор Амидала найдет политику даже там, где о ней ни слова не сказано. Тано и Шаак Ти одновременно резко вдохнули. А Падме, пожав плечиком и завязывая на конце замысловатой косички шнурок, добавила: – Это же логично. Кто, если не мы? – Все поддерживают эту идею? Мы будем помогать сами-знаете-кому? – пожалел детские уши Оби-Ван. – Я против, – сказала Шаак Ти. – Но кто же меня послушает. – Нам важно любое мнение, – сказала Асока. – Но я пока не готова ответить. – Энакин встанет на путь раскаяния, и я его поддержу, – произнесла Падме. – Или уже окончательно разберусь. – Оби-Ван, ты думаешь, можно раскаяться? – Шаак Ти подняла на него свои большие глаза. – Не взваливайте все на меня, пожалуйста. Мне тоже нужно время. Но у нас его слишком мало. Как всегда. Он развернулся и вышел. В коридоре загудели голоса мальчишек постарше, девчонки с новыми прическами тоже побежали вслед за мастером Кеноби. Веселая болтовня шелковой лентой вилась за следом Оби-Вана в Силе. Он увел их на полянку перед домом. Те, кто не был занят теоретическими занятиями тут же выстроились перед Кеноби, следуя его примеру. Оправили туники, как маленькие зеркальца – здесь никто не соблюдал форму, но одеты все были опрятно – и приняли исходную позицию для отработки форм концентрации и спокойствия. *** – Сила ему помоги, – прошептала Шаак Ти, глядя в окно. – У нас будет хотя бы час тишины. – Тяжело с ними? – спросила Падме. – Нелегко. Просто их слишком много, все они разного уровня подготовки, требуют разной степени внимания. Старшие охотно и заметно помогают, но… Я не могу стать им всем сразу учителем, воспитателем и наставником! – Оби-Ван ловко управляется, – Асока залезла коленками на диван, и устроив локти на спинке, смотрела в окно. Кеноби двигался плавно, перетекая из одного положения в другое. Она видела, как под нижней рубашкой, в которой он остался, сбросив тунику, табард и пояс, движутся мускулы, какие четкие у него движения и как он держит баланс. Он моментально приходил на помощь тем, кто никак не мог дотянуть позицию, улыбался ободряюще, ерошил короткие ежики на макушках и возвращался к своему циклу упражнений. Тано потеряла счет времени, лаская его взглядом на расстоянии. Когда-то и она была уверена, что любит Лакса Бонтери: так любит, что готова за него умереть, держать его за руку, защищать его правду и во всем помогать. Любит, как Падме любит Энакина, даже сейчас, после того, что он натворил. Потом имя Бонтери потускнело на небосводе. Он стал надежным другом и привычным любовником. Асока по-прежнему пошла бы за него в бой, но она больше не горела, когда видела его. Кеноби же… Как тут все сложно… – Знаешь, – голос Падме у нее над ухом заставил вздрогнуть всем телом, – иногда я задаюсь вопросом: почему ты, Падме Наберри Амидала, не влюбилась в Оби-Вана Кеноби? Скольких бы проблем могла избежать. Он надежный и учтивый, и воспитанный. – И каков же ответ на этот вопрос? – расплылась в улыбке Асока, понимая, что сенатор ее дразнит. – Мне никогда не нравились рыжие, – рассмеялась Падме серебристым смехом. – Он такой… взрослый, – протянула Тано, будто оправдываясь. – Глупости какие! Он опытный, и очень даже ничего для своих лет, с учетом всего пережитого, – подмигнула Амидала. – Я не могу словами сказать… Падме приобняла ее. – Мне кажется, что это так неправильно, и вообще… Но… – Не думай об этом! – посоветовала ей Падме. – Пойдем-ка лучше на кухню и порадуем сегодня всех чем-нибудь вкусненьким – не из пакетов. Шаак Ти нужно бы поспать… – О-о-о, – протянула Асока, прищурилась, – как представлю, что она тут с Оби-Ваном… Амидала засмеялась в голос: – Не думай об этом. Просто не думай. – Но… – Ты сама-то хранила верность своей новообретенной любви? – приподняла бровь Падме. Она была все еще бледна и гораздо тоньше, чем обычно, но взгляд прояснился, а чуть заметный румянец на щеках казался почти здоровым. – Туше, сенатор, туше, – смутилась Асока. *** Казалось, прошло какое-то нереальное количество времени с тех пор, как Оби-Ван мог позволить себе полноценную тренировку. Во время войны, в передышках между боями они баловались короткими схватками с Асокой и Энакином… Энакин, нет, лучше сейчас о нем не вспоминать. – Используйте свой разум, чтобы построить стену, отделить сознание от битвы. Ничто не может причинить вам сейчас вред. Вокруг только покой. Двадцать с лишним пар глаз внимательно следили за ним, включенные лайтсэйберы двигались одновременно в гармоничном потоке, и постепенно Оби-Ван начинал успокаиваться. Концентрация на движениях, на каждом шаге и взмахе клинка вытеснила из его головы все лишние мысли, злость и раздражение, боль от предательства. Не развеяла насовсем, но превратила во что-то, что можно пережить. Продышать, пропустить через себя и преодолеть. – Скорость придет с опытом. Самое главное – внимание и четкость. Юнлинги окружили его волной сосредоточенности в Силе, отсекая все лишнее. Оби-Ван поймал себя на том, что улыбается, глянул в сторону – и наткнулся на улыбку Асоки в окне. Она не смутилась, не спряталась, не ускользнула – кивнула ему с поистине королевской грацией и неторопливо ушла. – Мастер Кеноби?.. – А… ох. Он сбился с шага, но тут же исправил свою ошибку. Но улыбаться не перестал. Откуда она этого набралась, ну не от Падме же? Нет, все было гораздо глубже, раньше, вот только он, дурак, не замечал раньше. Не умел смотреть правильно, не пробовал даже. А сейчас, вот… – Концентрация, – громко сказал Оби-Ван, то ли юнлингам, то ли самому себе, – и еще раз цепочку по новой, начали! Пот градом катился по его телу, когда они закончили урок. Детишки даже чирикать стали потише, когда Оби-Ван наконец отпустил их. Рекс со своей командой вернулся с осмотра территории и стоял, привалившись к дереву, с аппетитом уничтожая какой-то фиолетовый плод, истекавший соком. – Неплохая работа, генерал, – похвалил он. – Эта саранча будет сегодня спать крепко! – А завтра все начнется сначала, – ухмыльнулся Оби-Ван, направляясь в дом, к фрешеру. Внутри витали вкуснейшие ароматы еды – похоже, женщины даром времени не теряли. Оби-Ван тихонько фыркнул, как только подумал про это: мастер-джедай, сенатор и... еще один джедай, и все они хлопочут по хозяйству, чтобы накормить целую кучу ртов. Ему даже захотелось заглянуть на кухню одним глазком, удостовериться, что вся эта идиллия ему не приснилась. Зыбкая такая, краткая, но все равно. На кухню заходить он не стал, прошел сразу к своей комнате, стараясь передвигаться беззвучно. Оби-Ван стянул грязную одежду, радуясь возможности переодеться в свежий комплект, и шагнул в душ – настоящий, не соник, благо на Дантуине всегда воды было вдоволь. Ему понадобилась почти четверть часа, чтобы соскрести с себя пыль и грязь дальних перелетов и вытряхнуть из волос и бороды криффов татуинский песок. На какой-то момент Оби-Вана даже посетила мысль о том, чтобы побриться, но он отмахнулся от нее – забота о собственной внешности была последней вещью, которая его сейчас интересовала. Он закрыл воду, завернулся в полотенце и вышел из фрешера – чтобы почти столкнуться с Асокой, которая ожидала его в спальне. Оби-Ван даже не почувствовал ее присутствия и остановился, слишком удивленный, чтобы произнести хоть слово. – Я пришла сказать, что ужин готов, – она скользнула взглядом по его обнаженной груди, и Оби-Вану вдруг стало жарко. Она смотрела на него не как падаван смотрит на мастера, без обожания и восторга, ее взгляд был взглядом молодой женщины: уверенной, настойчивой, четко знающей, чего она хочет. – Асока… – во рту у него пересохло, буквы не складывались в слова. – Просто не хотела, чтобы ты опоздал, – сказала она и шагнула к нему, прижимаясь всем телом. Какой-то миг – и ее губы были на его губах. Это был ответ на тот его поцелуй на Камино – простое прикосновение без языка, только ее губы и ничего больше, горящая влажность ее рта, ее вкус и запах, ее лекку, скользнувшие по плечам в ненавязчивом объятии – все это длилось считанные секунды, а потом Асока отстранилась и вышла без единого слова. Оби-Вану осталось только хватать ртом воздух и цепляться за полотенце на бедрах, потому что… потому что вот это было уже серьезным заявлением. *** Ее туника промокла на груди – там, где Асока прижалась к Оби-Вану. Всего лишь два небольших пятнышка, которые вполне можно списать на возню с посудой на кухне. Идя по коридору, Асока подняла руку и потерла ладонью то место, которого коснулся его сосок – светлый, окруженный рыжеватыми волосками. Если бы на ней не было одежды, Асока ощутила бы его кожей. Если бы она зарылась пальцами в его мокрые волосы, от которых на плечи стекали капельки воды, исследовала мышцы на шее, опустилась ниже, огладила грудь, поджарый живот без капли лишнего жира, медленно потянула на себя полотенце… – Ужин! Все на ужин! – Ух, Падме! – Асоку спасла только молниеносная реакция, а так бы они с сенатором точно столкнулись лбами. – Все в порядке? Та энергично кивнула и сдула прядь волос, упавшую на лицо. Она переоделась из тонкой больничной одежды, в которой они привезли ее с Камино, в простую белую рубашку и коричневые леггинсы, но и в этом наряде умудрялась выглядеть элегантно. Платок, повязанный на шею, сполз, приоткрывая синяки, которые уже начали желтеть, но ни это, ни бледный болезненный вид, казалось, не мешали Амидале оставаться такой же энергичной, как и всегда. – У меня есть одна идея. Хочу связаться с моими друзьями из Сената после ужина и проверить, не причастны ли они к движению повстанцев. – О… – сказала Асока. Бейл Органа был их лидером в последние недели, насколько она знала, но не стоит портить Падме сюрприз. Для разнообразия, хотя бы один – хороший. – Отличная идея. Давай. Асока посторонилась, пропуская поток шумящих, галдящих юнлингов. Шаак Ти приходилось использовать несколько столов, чтобы накормить всех голодных, но Рекс и остальные клоны из пятьсот первого ей здорово помогли, передавая тарелки и подносы, считая ложки и усаживая самых упорных хулиганов. – Это похоже на какой-то безумный детский сад, – пробормотала Падме, с восхищением и ужасом глядя на нескончаемый поток рук, которые тянулись за тарелками. – Смотри, как быстро они едят!.. Асока, которая выросла в Храме и знала, как хочется есть после изнурительной тренировки, только фыркнула. А потом увидела Оби-Вана – полностью одетый, он шел к ним, критически осматривая сидящих за столами. – О, а вот и наш Переговорщик, – шепнула Падме и пихнула Асоке в руку тарелку. – Положи ему порцию побольше, он заслужил. В конце концов они все уселись рядом и ели, передавали друг другу блюда и разговаривали – о каких-то простых, глупых вещах. О том, что Падме умудрилась порезаться три раза, пока чистила топато, и натерла себе мозоль на пальце. О том, сколько этих самых мозолей было в первые недели у Шаак Ти. О том, что местные жители – к счастью, в окрестностях их немного, – считают их компашку чудом спасшимся из столицы детским домом и всячески помогают чем могут. О том, что Рекс и не думал, что когда-нибудь ему доведется попробовать еду, приготовленную руками двух джедаев и одного сенатора, потому что, конечно, полевые пайки – это прекрасно, но кому угодно поперек горла встанут. И о многом не говорили тоже – о еде с кухни Храма, которая не то, чтобы была более вкусной, но все равно вспоминалась. О бесчисленном количестве дроидов, которые готовили, убирали и производили разную другую невидимую работу каждую секунду, тем самым значительно упрощая жизнь. О том, как тишина за окном заменила городской шум, стала привычной, нормальной, мирной. Ни словечка не было произнесено об императоре Палпатине, о том страшном заговоре, который они обнаружили на Камино, о ситхском чудовище по имени Дарт Вейдер. Асока тоже рассказывала что-то, жевала и глотала, запивала жаркое из нерфа соком домраи и смотрела. На Шаак Ти, которая, кажется, наконец успокоилась – даже кончики ее лекку посветлели. Интересно, видит ли это кто-нибудь кроме Асоки, замечает ли Оби-Ван?.. Скорее всего, он замечает все. И то, как слабо улыбается Падме, изо всех сил сжимает вилку, чтобы не произнести ни одной фразы, которая бы начиналась с «А еще Энакин однажды рассказывал…» И то, как Шаак Ти старательно не говорит с Рексом о Корусанте, хотя ей ужасно хочется, и Сила вокруг нее вибрирует и колеблется от этой опасной темы. И то, как сама Асока вот уже несколько минут мечтательно пялится на Оби-Вана: как он теребит салфетку пальцами, как подносит к губам стакан с соком, как он моргает, как прячет улыбку в усах, глядя пристально и прямо в глаза… Она вздрогнула и оторвалась от него, отодвинула тарелку и громко сказала: – Кажется, я наелась! Спасибо! – Джедай либо голоден, либо не очень сильно голоден, третьего не дано, – заметил Кеноби. Все засмеялись, а Оби-Ван тут же отвлекся на тви’ лекского малыша, заботливо вытирая ему рот и подбородок. – Кто последний доедает, тот за всеми убирает, – заявила Асока, вставая из-за стола. На ее подначку отреагировали несколько ребят – они повскакивали с мест, хватая свои тарелки. Подростки и взрослые залились громким смехом. – А вы зря смеетесь – это древний джедайский закон, – поддержал ее игру Кеноби. Каждая тарелка была вымыта, но Шаак Ти, Падме и Оби-Ван остались за столом до того момента, пока с ужином не покончили даже самые младшие. Потом они все подключились к миссии перемыть и уложить подрастающих джедаев. Асока поняла, почему старшая тогрута наорала на Оби-Вана – это была та еще задачка. Но Рекс оказался прав – Кеноби мастерски их загонял в постель, и как только головы – будь они человеческие или наутоланские – касались подушек, ребята просто отключались. Асока беспокоилась, все тело дрожало в каком-то нетерпении, но Кеноби пожелал ей спокойного сна, как и остальные. Ей пришлось тащиться в отведенную крошечную комнату, где Тано не удержалась и лупанула кулаком по подушке, чувствуя себя немного униженной, а надежды - обманутыми. Ну и ладно, решила она, приняла душ, откопала в своем походном рюкзаке пижаму и устроилась под тонким одеялом. Заснуть, по понятным причинам, никак не получалось, и она следила, как по стене ползет луч разгорающегося света от ночных дантуинских светил. Это ее в конечном итоге и убаюкало, потому что проснулась Асока от чужого присутствия в комнате. – Не присоединишься ко мне в медитации? – прошептал Оби-Ван и выскользнул за дверь. Асока приподнялась на локте, решив сначала, что он ей приснился, потом проверила с помощью Силы – действительно, звал. Она не стала переодеваться – пижамные штаны и майка были гораздо скромнее, чем привычные туники и платья. Трава на лугу за домом казалась серебристой, металлически поблескивая под местными лунами. Асока брела за Оби-Ваном: они не произносили ни слова, шагая босыми ногами по влажной и сочной траве. Видимо, дойдя до нужного места, Кеноби остановился и протянул Асоке руку. Она неловко улыбнулась и коснулась его пальцев. Вдвоем они опустились коленями в траву, рядом, бок о бок. – Невероятное место. Я увидел его из окна, – сказал Кеноби, глубоко вдохнул и шумно выдохнул. Асока сделала то же самое, положила руки на бедра и закрыла глаза. Джедайская медитация давала покой, отдохновение, концентрацию. А еще расслабляла, позволяя сбросить лишнее напряжение. Тано нашла в компании Оби-Вана такое глубокое умиротворение, что чувствовала, как ее губы растягивает улыбка. Конечно, медитация была малопродолжительной и антипродуктивной. Терпение Асоки и так было толщиной в атом воздуха, потому теплота тела Кеноби стала для нее невозможным испытанием. Тогрута бесшумно поднялась со своего места и подошла к Оби-Вану сзади. Она обняла его со спины, наклонилась, лизнула в шею от ворота пижамной туники до горячего уха. Она услышала то, что так давно хотела: Оби-Ван застонал. Он запрокинул голову, и Асока впилась в его губы своим ртом. Зарылась носом в бороду, когда потянула зубами за его нижнюю губу. До чего же сладко он целовался, как хитро сдавался, дразня и завлекая. Тано больше не хотела играть ни в какие игры, потому по-хозяйски задрала подол его рубашки и стянула через голову, взъерошив шевелюру. Потом соскользнула по голой спине Кеноби, вжимаясь в него грудью, пропуская руки под бицепсами. Она жадно гладила волоски на его груди, и осыпала короткими прикосновениями губ его плечи, шею, утыкаясь носом в волосы на затылке, вдыхая его запах, захлебываясь им. Едва слышно рыкнув, она сжала зубы на шейных позвонках. – Асока, – позвал ее Оби-Ван, возвращая на секунду в реальность, и она чуть отпустила его от себя, позволяя развернуться в объятиях. Глаза у него были полупьяные, губы блестели влагой, и Оби-Ван улыбался ей – открытый и доступный. Пригвожденная взглядом, она не шевелилась, когда Оби-Ван спустил бретельки ее майки сначала с одного плеча, потом с другого. Почувствовав его ладонь на груди, Асока подняла лицо к чистому, глубокому в россыпи звезд небу. Ей хотелось закричать во весь голос, когда Кеноби склонился и взял губами ее темный, набухший сосок, но Асока только жалобно пискнула, почувствовав прикосновение зубов. Она не знала, что ноги могут подкашиваться, даже если ты стоишь коленях, и что никаких следов на одежде не остается, даже если кажется, что по ногам просто течет. – Оби, – она прижала его голову ближе, когда он занялся второй грудью, вцепилась в волосы, сжимая их в кулаках. Лунный свет позволял увидеть россыпь пятнышек у него на плечах и поверх спины – человеческая раса называла их веснушками. Они были не такими красивыми и четкими, как пятна и узоры на телах тогрут, но все же было в них что-то родственное и милое. У Оби-Вана их было много и на носу, на лбу, на руках. Асоке они нравились. Она трогала их пальцами, пока он ласкал ее грудь и руками, и ртом. Потом выдохнул, поднял голову, заглянул ей в глаза и поцеловал. Теперь он не позволял ей играть и вести, он воткнул юркий язык между губ и исследовал рот с жадностью ученого. У Тано глаза закатывались, она вцепилась в его локоть одной рукой, а другой прижала затылок. Одна рука Кеноби сжала ее зад, а потом она почувствовала ее между лопатками, под лекку. Другой рукой он провел у нее между ног, заставляя дернуться сначала от него, а потом снова искать это обжигающее прикосновение. – Можно? – выдохнул он ей в рот. Асока кивнула и поймала его язык в следующем поцелуе, пососала его, заставляя джедая стонать совсем не по-джедайски. Она хотела вылизать его с ног до головы, хотела рассмотреть его член, измерить, насколько узки его бедра и попробовать на вкус в самых скрытых местах, но все эти желания мигом вылетели у нее из головы, как только пальцы Кеноби пробрались внутрь ее штанов и скользнули, раздвигая складочки и нащупывая вход. – О, Сила, – выдохнула она, невольно подаваясь навстречу. – Как же я тебя хочу… – Силу? – переспросил он. Шпилька была, конечно, лишена фирменной остроты, но он пытался. – Она всегда с тобой. – Тебя, мастер Кеноби, – ответила Асока, не отпуская его взгляда, ведя ладонью по его животу, вниз, ниже, запоминая текстуру кожи, ее тепло. Она сгребла рукой все, что под нее попалось, и теперь Оби-Ван закатил глаза и приоткрыл рот в беззвучном стоне. Его член пульсировал в руке, Асока чувствовала его жар и желание, и размер… идеально. – Я хочу тебя внутри, – выдохнула она, дрогнув, когда кончики лекку зацепили его грудь, напрягшиеся соски – точно, ими она тоже хотела заняться, но позже. А то ведь на потом ничего не останется. – Уроки терпения для тебя прошли даром, бывший падаван Тано? – Кеноби улыбался уголком губ. Придерживая ее за талию, он отстранил ее от себя, укладывая на траву. – В ожидании – половина удовольствия… – Я достаточно подождала, – раздраженно заметила Асока, приподняв бедра, чтобы помочь избавить себя от все-таки промокших штанов. Она немного смутилась от этого, надеясь, что Оби-Ван не заметит, но он сделал немыслимое: скомкал тонкую ткань и, ткнувшись носом в комок, шумно вдохнул. – Фуууу, – протянула тогрута, морща нос. – Гадость. – Глупая, – ответил он. – Я польщен. С этим он опустился сверху и снова прильнул с поцелуем. – Подожди, подожди, – она оттолкнула его. – Я тоже хочу посмотреть… – На что? – вскинул Кеноби бровь. – На то самое, давай-ка, – Асока вынудила его подняться, встать на ноги и дернула вниз штаны. – Не на что смотреть, – произнес Оби-Ван переступая из штанин. – Все вполне соответствует скучным нормам… Асока рванулась вверх и без промедления взяла в рот его член. Губы пощипывало непривычной солью, а Кеноби где-то над ней гортанно ахнул и осторожно расставил ноги пошире. – А…Асока… Я… или… – Кеноби, это – лучшее, что я видела. – Я молю тебя, замолчи, – он зажмурился, погладив большим пальцем ее губы, потом подбородок. – Я захочу тебя снова, ты же понимаешь? – совершенно серьезно спросила Асока, она нащупала его ладонь и потянула вниз, снова укладываясь на спину, чувствуя ночную росу и тепло, исходящее от прогретой за день земли. – Снова и снова… Как сейчас… Я… – Позже, – выдохнул Оби-Ван. Его руки развели ее колени, и Асока замерла. Он помог себе рукой, сначала только прикоснулся к складкам внизу головкой, закусил губу и попытался сдуть с глаз упавшую прядь волос. А потом он плавно скользнул в нее одним движением. Ему было в ней тесновато, его член был большим и твердым, как будто и не живой вовсе. Он позволил Асоке вздохнуть и только потом осторожно толкнулся. Асока призвала Силу, и она откликнулась, окружая их, обнимая. Оби-Ван шумно и часто задышал, чувствуя уютное электричество живой Силы, позволяя ей наполнить его и течь сквозь него к Асоке. Кеноби ускорялся, проникая глубже, цепляя что-то внутри такое, до чего никто не дотягивался. – Оби, пожалуйста, – взмолилась Асока, надеясь, что он поймет. И он понял – это же лучший джедай своего поколения, это же самый щедрый человек в галактике. – Я… не… Он не желал слушать, он целовал и двигался, разведя ее ноги до невозможности широко. Он бился тазовыми косточками и кусал собственные губы, чтобы сдержаться. Асока не могла этого позволить: его голос глубокий, искрящийся – он был ей нужен в новом еще неизведанном спектре. – Пожалуйста, – прошептала Тано, пальцами поглаживая его губы и Оби-Ван уступил, прихватил кончики ее пальцев, лизнул их горячим языком, втянул в рот. Асока сжала его внутри – у нее были свои фокусы, и Кеноби вскрикнул первый раз. – Как хорошо, – выдохнул он. – Я благодарен… – Заткнись, – краснея, посоветовала ему Асока. – Серьезно, прекращай болтать и совокупляйся как животное. Они оба хихикнули, но через секунду Оби-Ван переменился, его синие безбрежные глаза стали еще темнее, он вышел из нее, подхватил под спину, перевернул на живот, а потом вздернул бедра вверх. Асока содрогнулась всем телом и улыбнулась в траву. Оби-Ван вошел в нее сзади и забыл обо всех манерах. Вот это было то, чего она ждала, чего хотела. Сила предупредила их обоих о кульминации, и они успели достичь пика почти в унисон. Асока не хотела отпускать подрагивающий внутри нее член Кеноби, сжимая дрожащими мышцами внутри и заставляя его протяжно застонать. – О, Асока, моя девочка, отпусти, я… – Прости, – шепнула она, расслабляясь и тут же разворачиваясь к нему лицом, обнимая, целуя. – Спасибо, Оби, спасибо. Он обнял ее обеими руками, потираясь щекой и бородой о ее лекку. – Спасибо тебе, – возразил он. – Ты как будто к жизни меня вернула… Асока перебирала пальцами взмокшие от пота волосы у него на затылке и думала о том, что всем желающим придется выдирать Оби-Вана только из ее коченеющих пальцев. – Я люблю тебя, – выдохнула она. – И это самое лучшее чувство из всех. Оби-Ван беспомощно взглянул на нее, не имея сил на то, чтобы сейчас же ответить. *** Утром все переменилось, и Падме не нужно было чувствовать Силу, чтобы заметить. Просто родиться женщиной было вполне достаточно. Едва заметные прикосновения, взгляды, брошенные друг на друга словно невзначай, ничего не значащие фразы, которыми они обменивались – Оби-Ван и Асока, наверное, полагали, что кроме них никто больше не замечает. Падме смотрела и недоумевала, как можно испытывать одновременно такую радость за своих друзей и завидовать им так, что все внутренности выкручивает? Потому что они с Энакином тоже прятались так неумело, глупо улыбались, встречаясь глазами друг с другом, хватались за один и тот же предмет будто случайно, чтобы соприкоснуться пальцами. К счастью, у Падме не было слишком много времени, чтобы предаваться воспоминаниям. Она пыталась помочь Шаак Ти, которая вместе со старшими детьми готовила завтрак, но то и дело отвлекалась, чтобы написать еще пару писем своим старым знакомым. Падме отыскала Бейла и Мон в самом центре повстанческого движения, Райо поддерживала осторожный нейтралитет, но гибель Апайланы была огромным ударом. – Кто теперь правит на Набу? – спросила Падме, сжимая датапад побелевшими пальцами. – Кайланта, кажется, – отозвалась Асока. – Но она поддерживает Империю. После того, как Палпатин отдал приказ казнить королеву Апайлану за укрывательство джедаев… – Я знаю, – выдохнула Падме. Посмотрела на экран, но ничего не увидела из-за слез, стоящих в глазах. – Ты не знаешь, кто… кто исполнил… – Это был не Вейдер, – быстро сказала Асока, обменявшись быстрым взглядом с Кеноби. – Кстати, про Вейдера. Имя упало будто камень, и все замолчали. – Я знаю, я погорячилась, – сказала Падме и потрогала пальцем царапину на столе. – Я действовала неосмотрительно, потому что не видела полной картины. Я была растеряна и смущена, когда обнаружила, что потеряла шесть месяцев своей жизни, и когда мы с Энакином встретились снова, он напугал меня, – она сглотнула. Фактически, попытался задушить, используя Силу, и это было больно, невозможно больно, но больнее оказалось увидеть ненависть в его глазах. – Я не подумала, как следует. Не рассмотрела все варианты, не могла представить, чем могут обернуться мои неосмотрительные действия... – Падме, все в порядке, – попытался остановить ее Оби-Ван. – Я не знала, что он настолько безумен! – всхлипнула она. – Не могла представить, что он совершил все эти у… убийства, что он сошел с ума, потому что решил, будто я умерла! Это хуже всего! – Именно поэтому Кодекс джедаев отрицает привязанности, – тихо сказала Шаак Ти. – Кодекса нет. Храма больше нет. И теперь из-за того, что Скайгай и Падме так долго скрывали свою любовь, большая часть Ордена уничтожена, – Асока сложила руки на груди. – Так что, наверное, стоит пересмотреть этот пункт о привязанности! Они все молчали какое-то время. Падме терла пальцем царапину на столе, изо всех сил пытаясь сдержать слезы – ей это удалось, и когда Оби-Ван начал говорить, она смогла поднять голову и взглянуть на него сухими глазами. – Я думал об этом, Падме. Об Энакине и всем том, что произошло, и том, что мы еще можем исправить. Когда он связался со мной вчера, то попросил помощи. Падме прикусила губу, с надеждой глядя на него. – У мальчика в голове еще остались крохи здравого смысла, – кивнула Шаак Ти. – Я сказал, что посоветуюсь с вами, – продолжал Кеноби, – с тобой и с Асокой. Энакин позаботился о тебе, Падме, он дал нам транспорт и охрану, но… – Но Дарт Вейдер убивает джедаев, – подхватила Асока. Она шагнула ближе к Оби-Вану и взяла его за руку, сплетая пальцы. – И теперь он знает, что юнлинги находятся здесь. – Мы рискуем всем, – обронила Шаак Ти, глянула на них и отвернулась, сделав вид, что увидела в окно что-то интересное. – Нашими жизнями и нашим будущим. Падме кивнула, не доверяя своему голосу, выдохнула, собрав все силы: – Я пообещала, что не отпущу его. И я не сдамся. *** Падме чувствовала себя странно, когда они трое – Рекс сам предложил не участвовать в переговорах, а Шаак Ти удалось уговорить после небольшого спора – устроились вокруг голопередатчика, и Оби-Ван ввел частоты, вызывая Энакина на связь. Ждать пришлось немного больше, чем они рассчитывали. – А что, если… – начала Асока, но тут миниатюрная голограмма Энакина появилась перед ними, и сердце Падме упало. Он держал лайтсэйбер в правой руке и, судя по всему, расправлялся с поверженным противником, которого никто из них не мог видеть. Один удар наотмашь, второй, и Энакин – или все же следовало назвать его Вейдером? – повернулся к ним. Большая часть его лица было скрыта под капюшоном, мокрые волосы неряшливо свисали вниз, и невозможно было сказать, в ярости он из-за внезапного вызова, или из-за того, что происходило вокруг в настоящий момент. Но в тот миг, когда он заговорил, Падме поняла, что ошиблась – он вовсе не злился. – Мастер?.. – неуверенно спросил Энакин. – Это правда ты?.. – Не стоит называть меня мастером, – отчеканил Оби-Ван. – Особенно в то время, когда ты расправляешься с очередной жертвой, используя лайтсэйбер магистра Винду. Падме перестала дышать. Голограмма не передавала цвета, но Кеноби провел достаточно времени рядом со всеми магистрами, чтобы уметь отличить их мечи по рукояти. Энакин отключил лайтсэйбер и медленно опустил руку. – Да, наверное, для всех было бы лучше, если бы этот зубастый папоротник меня сожрал… – Ты на Умбаре? – перебил его Оби-Ван. Энакин кивнул, убрал меч и опустил капюшон. Падме жадно всматривалась в него, ни о чем не раздумывая, просто впитывая как данность: запавшие глаза, потрескавшиеся, обветренные губы, кожу, туго обтянувшую скулы. Она задалась вопросом, когда он спал в последний раз. Ох, Эни… – И ты на Умбаре, потому что?.. – спросила Асока, вмешиваясь в разговор. – Потому что император послал меня сюда, – отозвался тот глухим безжизненным голосом. – Ему стало известно, что на планете прячутся двое уцелевших джедаев, и он послал меня найти их, – он перевел дыхание и произнес уже совсем другим тоном. – Скажите мне, как Падме? Она проснулась? Ей стало лучше?.. – Что ты собираешься делать? – Оби-Ван игнорировал его вопросы. – Найдешь их и расправишься, как и с остальными? Кто это, кстати? Назови их имена, – приказал он, – назови тех, кто станет твоими следующими жертвами! Энакин опустил голову. – Эйла Секура и Кит Фисто. Но я вовсе не собирался… – Убить их, как убил Мэйса Винду? – с горечью выплюнул Оби-Ван. – Энакин, я хотел поговорить, честное слово, я желал этого, но твой выбор не устает меня поражать. – Я не хочу их убивать! Я собирался дать им транспорт и направить к вам! – выкрикнул Энакин и заговорил тише и быстрее, слова лихорадочно лились у него изо рта, как будто он уже проговорил их про себя бесчисленное количество раз. – Я убил магистра Винду, я признаю это. Тогда я думал, что защищаю Палпатина, а он сказал мне… он пообещал, что Темная сторона Силы позволит вернуть Падме. Я думал, что она умерла, Оби-Ван, и это было страшнее всего. Я люблю ее больше жизни, больше всего мира, и я не мог жить, зная, что никогда больше не увижу ее. Палпатин сказал мне, что ее убили джедаи, и я поверил ему – потому что мне не доверяли в Совете, потому что все только и указывали на мои слабости, потому что я не соответствовал вашим представлениям об Избранном, и я не мог ничего с этим сделать, я не мог стать лучше, как не пытался, я не… Падме оттолкнула Оби-Вана, села так, чтобы попадать в объектив голопроектора, и выпалила: – Энакин! Вот просто заткнись! Он замер с открытым ртом, глядя на нее. *** Она была живая и она говорила с ним. Энакин готовился умолять их, чтобы ему дали посмотреть на нее, убедиться, что он не ошибся, и что реальность не сыграла с ним злую шутку, подкинув двойника вместо оригинала. Как когда-то давно на Корусанте он впервые увидел Падме в королевском платье, с косметикой на лице – и не узнал, не понял, Сила не подсказала. Спустя годы он все еще злился из-за этого промаха, пусть настоящая Падме и смеялась над ним каждый раз, когда он вспоминал о том дне. Она смеялась… Энакин не мог вспомнить, когда слышал ее смех в последний раз. – Ты идиот, – сказала она и улыбнулась – слабо, криво, но улыбнулась – ему. – Все знают, что никакая ваша Сила не может воскрешать мертвых. – Но… – хрипло начал он, и она опять перебила. – Но ты идиот. И мы с тобой идеальная пара, потому что я, сколько бы не слышала о тех, кто погиб от твоей руки, все еще продолжаю любить тебя, Эни, – она всхлипнула. – Несмотря ни на что, потому что ты – мой, и я – твоя, и так будет до конца мира. Он снова открыл рот, но слова закончились, и все, что Энакину удалось сделать, это прохрипеть ее имя: – Падме… Тут Асока отодвинула ее от голопроектора и сообщила: – Я очень рада, что ты все-таки не до конца головой двинулся, Скайгай. Больше всего Энакину хотелось потребовать, чтобы Падме вернулась, чтобы он еще мог смотреть на нее, слушать ее голос, затаив дыхание, и надеяться, что когда-нибудь она все же простит его. – Если ты поклянешься больше никому не причинять вреда, – попыталась потребовать Амидала. – Он не может этого пообещать, – вместо горе-ситха ответил Оби-Ван. – Не заставляй его нарушить еще одно обещание. Ему придется бороться за собственную жизнь немыслимыми способами. Кеноби встал и запахнулся в свой безразмерный плащ. И Энакин пораженно уставился на его фигурку у себя на ладони. Оби-Ван. Он уже сделал первый шаг навстречу прощению. – Я помогу тебе, – тихо, опустив голову произнес он. – Да прибудет с тобой Сила. После этого он исчез из поля зрения голопроектора и Скайуокер снова смотрел на Падме, чувствуя, как рот расплывается в улыбке. – А я тоже хочу выкатить тебе условие, – услышал он голос Асоки. – Падме права. Тебе нужно сдерживать злость и гнев. Ты не маленький. Только ты решаешь, на что идет твоя мощь. Голос его бывшего падавана тоже исчез. И он понял, что они остались с Падме вдвоем. Она смотрела на него и плакала, а ему хотелось сжать ее в объятьях, уткнуться в ее ступни лбом и валяться так, моля о прощении до конца своих дней. – Я очень тебя люблю, – всхлипнула Амидала. – Гарантией того, что твои мысли не изменили направления, будут благополучное прибытие сюда двух джедаев. Тогда мы обсудим дальнейшие планы. Возможно, нам лучше будет встретиться на нейтральной территории и обсудить дальнейшие действия. – Я понял, моя королева. К вашим услугам, – он кривовато улыбнулся, зная, что щеки Падме залила краска смущения. – Прекрати. Конец связи. Это немного остудило его, но привычной ярости Энакин не почувствовал. Должно быть, это уже признак перемен. *** Оби-Ван снова взял на себя обязанность заниматься с детьми. Он развлекал их спаррингами и демонстрировал новые техники боя, объясняя малышам основы Соресу и Джем Со. Рисковать с акробатическими номерами ему не хотелось, а энергии нужно было расходовать изрядное количество. Клоны во главе с Рексом расстались с броней и вызвались добровольцами для отработки приемов, беззлобно посмеиваясь над юнлингами. Кеноби иногда становилось не по себе, но Сила предупреждать об опасности не спешила – наоборот, казалось, что и она смеется, веселится, подхватывая настроение форс-юзеров. Сам Оби-Ван хоть и пытался отвлечься, нет-нет и ловил себя на том, что опять и опять тянется к тоненькой ниточке новой связи с Асокой. От нее исходило тепло, покой, но постоянно гудело возбуждение. С этим справить было не так уж просто. Асока Тано – молодая женщина, хищница-тогрута, ее энергии хватило бы на десяток старых Оби-Ванов. И она хотела его. Он не до конца понимал, почему, но отказаться от этого дара, благословения и проклятия одновременно, не собирался и под пыткой. К тому же прошло слишком много времени с тех пор, когда он позволял своим чувствам к женщине занять хоть какое-то место в душе. Он потерял слишком много тех, за кого был готов умереть. Оби-Вану были знакомы и страсть, и влюбленность, и сладость запретных отношений, но он потерял всех. Не в самое подходящее для любви время ему суждено было родиться. После Сатин сердце болело так сильно, что он ничего вокруг не видел. Возможно, в этой боли, которой он позволил себе насладиться сполна, и таилась причина его фатальных ошибок. Что было, то было. Что есть, то есть. Его настоящее было прекрасным. Славно было снова вести тренировку для маленьких, но таких смышленых ребят. Они уже почти освободились от страха: когда он и Шаак Ти собирали их в дорогу и грузили, словно стадо крошечных перепуганных животных на корабль, все они тряслись, чувствуя угрозу, ощущая колебания в Силе, но не понимая, что это может значить. Им пришлось спать вповалку в грузовом отсеке, в спальных мешках, обнимать тех, до кого дотягивались руки, и передавать комфорт по цепочке. Больше им такое не требовалось. Старшие поднаторели в управлении Силой, стали более упорными в боевых тренировках – в этом полностью заслуга Шаак Ти. Оби-Вану достались малыши – не доверяла она ему, что ли, почти взрослых, почти готовых стать падаванами. Да они с ней и так стали мульти-магистрами! Никому еще в обучение не попадало сразу столько. Асока помогала Шаак Ти и Падме. Одной с едой и дисциплиной, а другой – со стратегией. Но Кеноби знал, что мысли ее далеки от всех этих занятий, потому что сам сдерживался только за счет своего опыта. После обеда он взял мальчиков постарше, и они отправились в деревеньку местных, чтобы купить у них продуктов – прокормить такое количество джедаев стоило и труда, и кредитов. Благо, они с Шаак Ти смогли поступиться принципами, отступая, да и запасы Падме пришлись кстати. Но после ужина стало совсем уж тяжко. Как будто малоопытный юноша, Оби-Ван вспыхивал от каждого прикосновения Асоки, а потом был вынужден тушить эти костры страсти, пока никто на смех не поднял. – Только ты себя так можешь мучить, – ее шепот на ухо заставил расслабиться. – Прекрати. – Считаешь? – Уверена. Падме хотела зачитать нам пару писем, а еще она записала некоторые планы действий. Ты как тактик и стратег должен их оценить. Падме и вправду волновалась, потому после того, как дети были уложены и завернуты в одеяла, они еще долго сидели в общей комнате, споря горячим шепотом о вариантах и запасных ходах. Только когда обе дантуинские луны были в зените, Асока пришла к Оби-Вану. Она склонилась и тут же поцеловала, выдыхая в его рот, запуская пальцы в волосы, заставляя выгнуться ей навстречу и застонать. Она точно знала, чего хочет, но еще сомневалась – можно ли ей брать, когда вздумается. Оби-Ван сел на кровати, обнимая ее за талию, поворачивая стоящую перед ним тогруту к свету, что тек из окна. Он снял с нее короткие штанишки из тонкой ткани и майку, оставляя совершенно обнаженной. Впервые он видел, как обнимают ее талию белые полоски по коричной коже, как змеится вверх, будто рукой нарисованная загогулина меж грудей, как такие же белоснежные полосы кружат сбоку по бедрам, а потом прячутся сзади на крепких ягодицах. Кеноби носом уткнулся в ее солнечное сплетение, вдыхая запах, обводя пальцами природные узоры. Она замерла, даже дышать перестала, только несмело положила руку на плечо. А потом погладила. – Мне нравятся твои волосы, – шепнула она. – Мне нравятся твои полоски, – ответил он, поцеловал ее в живот и поднял взгляд, улыбаясь. Оби-Ван не озаботился сегодня пижамой: его нетерпение было сродни подростковому более чем в одном аспекте. Асока выстояла, пока он ласкал ее грудь, терпела она и пока он подразнивал ее языком между ногами, не позволяя лечь и получить удовольствие сполна. – Оби! – шикнула она и вывернулась из рук, опустилась на колени, изящно развела его бедра и сдернула тонкую простыню. Он встретил ее в полной готовности, но как бы не сдерживался, стоило только головке члена попасть в ее горячий рот, приглушенно вскрикнул. Ее зубы не давали расслабиться окончательно. Асока была красива, но тогрутские клычки вблизи не последнего по важности органа любого мужчины, даже джедая, держали в некотором напряжении. – Пожалуйста, – простонал он, поглаживая мягкие, гладкие, но бархатистые на ощупь лекку. Это прикосновение неожиданно заставило застонать Асоку. И эта вибрация вокруг его члена… Оби-Ван едва слышно всхлипнул, прикусив костяшку указательного пальца, чтобы не застонать в голос. Асока ублажала его языком старательно, но неумело, что делало ее ласки еще более желанными. В какой-то момент – когда Кеноби уже стал всерьез опасаться, что ночь закончится скорее, чем он полагал, – Асока толкнула его в грудь, заставляя упасть на кровать. А потом, перекинув ногу через его бедра, она медленно, пристально глядя ему в глаза, опустилась сверху. У Кеноби пальцы на ногах поджались, а бедра дрожали от напряжения – он сдерживался изо всех сил от толчка вверх, в эту прелестную влажную глубину, где так в нем нуждались. – Я целый день изнывал от желания, – тихо прошептал он, но Асока нахмурилась, положила палец ему на губы, и он тут же прикусил тончик, тронул языком. Тано опустилась до конца, вжавшись промежностью в его лобок. Она содрогнулась все телом, сжала его внутри, а потом сняла его ладонь со своего бедра, лизнула от запястья до кончиков пальцев и направила себе между ног. Оби-Ван не нащупал ничего в привычном месте и удивленно хмыкнул. – Ниже, чуть-чуть ниже, – сказала Асока. И когда он нашел этот крошечный бугорок, то понял, что попал – она трепетала вокруг него с такой силой и ритмом, что ему не нужно было двигаться самому – глаза и так закатывались от удовольствия, а хриплые стоны рвались из груди. Кеноби ласкал ее кончиками пальцев, теряя координацию, потому что чувствовал приближение оргазма. – Асока, позволь мне… – Хочешь помочь языком? – оживилась она. – Да. Да. – Я такое только на картинках видела, – горячо выдохнула она в самое ухо, поднимаясь, разрывая контакт. Но уже через секунду он забыл, что они были разделены, потому что она взяла его в рот, презентуя ему себя без стеснения и ложной скромности. – Только ты, – прохрипел он. – Ты пока остановись… Я не могу так разрываться… – С двумя противниками драться, значит, можешь, а тут никак? Бедный Оби-Ван. – Это разные вещи, – оправдался он и прильнул к ее центру губами. Какая же она была тут горячая и пряная, в голове все плыло. Плыло, видимо, и у нее тоже, потому что после первого же прикосновения языком Аслка уронила голову ему на бедро, впиваясь монтралом в нежную кожу внутренней поверхности. Оби-Вана это слегка отрезвило, и он осторожно раскрыл ее на пальцах, целуя, вылизывая и посасывая. Асока задыхалась короткими стонами, но все же смогла произнести. – Я буду просто трогать, ладно, Оби? Я не могу не трогать…это красиво. Он взвился под ее весом, когда она сомкнула кольцо пальцев вокруг его чуть потерявшего твердость члена. Асока рассматривала его, он чувствовал, и даже то удовольствие, что Оби-Ван доставлял ей, не могло отвлечь до конца. Она двигала кожицу крайней плоти, сгребала ладошкой яички, но потом все равно взяла и заглотила, обрывая его будто на полуслове. Он кричал, уткнувшись носом в ее вагину, и не мог ничего сделать с горячими сладкими судорогами, которые заставляли его выгибать спину и впиваться пальцами в ее крепкий зад. Асока выпила его до дна. Она вылизала его начисто, а потом развернулась и сцеловала с его губ и усов свой собственный вкус и запах. – Почему, когда я наконец тебя получаю, мне сразу же хочется еще? – спросила она, укладываясь на бок. – Прости, я не успел, – ответил Кеноби, улыбаясь ей полубезумной, удовлетворенной улыбкой. – Успеешь еще, – ответила Асока и снова поцеловала в губы. Ее ловкие пальчики шарили по его груди. Она нашла соски – напряженные и крайне чувствительные после оргазма – и стала их гладить. Просто гладить, каждым прикосновением вышибая из него дух. – Асока, – взмолился Оби-Ван. – Остановись хоть на секунду. – Больно? Прости меня, – она приподнялась на кровати, отдернула руку. – Не больно, глупая, – он притянул ее за шею, увлекая в поцелуй, забывая, что хотел сказать. – Не больно. Останься со мной? Асока отлипла от него и уставилась огромными синими глазами. – Остаться и спать с тобой? – это прозвучало так по-детски, с надеждой и недоверием. – Да, – ответил Кеноби, сдвигаясь к краю, давая ей больше места, чтобы устроить чувствительные лекку для комфортного сна. – Я должен был сделать так еще вчера. Он повернулся к ней и поцеловал прямо в белый узор на щеке. – Я обожаю тебя, Оби-Ван! Зачем я согласилась на Энакина? – она пожала плечами, притворно морщась. – А у тебя был выбор? – Нет. Но вы-то об этом не знали. – Вот только не надо этой самонадеянности, юная леди, – он подпустил в голос прохладцы и еще больше своего корусантского акцента, которым с легкостью карманного виброножа, срезал почти всех своих оппонентов. Асока снова подняла голову. Озарение настигло спустя столько лет. – Это ты придумал! Кеноби не ответил, только закрыл глаза и растянул губы в мальчишеской улыбке. – Теперь, если чувство Силы меня не подводит, мне самому нужно проситься к тебе в падаваны, – заключил он, перевернулся на бок и чмокнул Асоку в нос. – Я еще столько всего не знаю. И может, не узнаю никогда. – Зачем тебе? Все будет хорошо. – Знаешь, у меня способности предсказания лишь в зачаточном состоянии, но я чувствую очень большие изменения. Сила волнуется в предвкушении. Не ощущаешь?.. – Я не всегда понимаю, что именно чувствую, – призналась тогрута. – Но волнение сильное. Мне кажется, что рябит от Энакина. А предвкушение я просто не могу определить – у меня не так много терпения, чтобы узнать, каково предвкушение на вкус. Она целовала лицо Оби-Вана, не пропуская ни миллиметра кожи. – Скажи, мастер Кеноби, а вот чисто гипотетически, в теории, ты когда-нибудь избавишься от этого куста под носом? Оби-Ван возмущенно выдохнул, а потом тихо рассмеялся. *** Он выполнил обещание, с удивлением осознала Падме, увидев, как двое джедаев спускаются по трапу звездолета. Кит Фисто тепло поприветствовал Оби-Вана и Асоку, обнял Шаак Ти, но Эйла, синекожая тви’лечка, с трудом сдерживала раздражение. – Я не понимаю! – воскликнула она, стоило только Кеноби подойти поближе. – Твой бывший падаван, Скайуокер, он окончательно сошел с ума?! – Судя по всему, не окончательно, – пробормотал Оби-Ван, внимательно осматривая ее. Оба джедая выглядели довольно потрепанными, но целыми, не без облегчения заметила Падме. – Он их пальцем не тронул, – шепнула Асока, наклоняясь к ней. – Надеюсь, – так же шепотом отозвалась Падме. Она также верила, что им удалось договориться с ее непутевым мужем без применения насилия, но кто его знает… – Я не могу высказать словами, как рад, что вы живы, – тем временем, спокойно приветствовал их Оби-Ван. – Нет, не стоит, – он удержал руку Кита, когда тот попытался схватиться за лайтсэйбер, заметив клонов из пятьсот первого. – Они не причинят никому вреда, это абсолютно точно. – Что у вас происходит? – спросил тот, недоверчиво поглядывая на солдат, которые играли с юнлингами в какую-то непонятную, но довольно шумную игру. – Долгая история, – покачала головой Шаак Ти. – Я думаю, нам всем есть, что рассказать. – Сенатор Амидала? – Эйла Секура наконец обратила внимание на Падме. – Вы живы? – Пойдемте в дом, там и поговорим, – предложила Асока, и все они наконец сдвинулись с места. Падме, изнывая от нетерпения, пошла вперед, призывая на помощь весь свой дипломатический талант. Но это было еще как нелегко. – Кто-нибудь из вас знал, что Дарт Вейдер – это Энакин Скайуокер?! – поинтересовался магистр Фисто по дороге. – Позже, Кит, – как мог, сдерживал его Оби-Ван. – Мы объясним все по порядку. Но порядка не вышло. Наскоро перекусив, джедаи оккупировали гостиную и принялись рассказывать о всем, что случилось за последние полгода, перебивая друг друга, засыпая вопросами, разговаривая одновременно. Оби-Ван продемонстрировал им все данные с Камино, которые ему удалось скачать на свой датапад, и когда Эйла захотела увидеть Рекса, то Асока сбегала за ним, и клон подтвердил все остальное. Шаак Ти рассказала о побеге с Корусанта, о том, что последний раз видела Храм объятым языками пламени. – Они действительно его уничтожили? – глухо произнесла Эйла. – Неизвестно. Никто из нас не рискует появляться там в последнее время, и… что, Асока? – Кеноби прервался, глядя на нее. – Наверное, я последняя, кто был на Корусанте, – тогрута пожала плечами. – Но я могу точно сказать, что Храм джедаев не разрушен. Он просто… – Покинут, – тихо сказала Падме. Она не видела его близко, это правда, но за короткое время, которое понадобилось, чтобы мельком изучить все последние новости, голофото Храма несколько раз попадалось на глаза. Он больше не казался символом чего-то сакрального, таинственного и непоколебимого. Он просто был еще одним пустым домом, окровавленным и дымящимся, одним из многих, которых новорожденная Империя оставила предостаточно на своем пути. – Я до сих пор не могу поверить, что канцлер Палпатин оказался ситхом, – сказала Шаак Ти. – И еще больше – что Скайуокер присоединился к нему. Теперь наступила очередь Падме рассказывать и объяснять – даже то, чему она сама не могла найти внятных объяснений. Оби-Ван и Асока как могли помогали, пересказывая события, приведшие всех сюда, на Дантуин. Вплоть до последнего разговора с Энакином. – Я не знаю, как он нашел нас на Умбаре, но пришел один, – Кит Фисто посмотрел на Эйлу и взял ее руку в свои. Шаак Ти делала вид, что не замечает – равно и того, как Оби-Ван и Асока прижимались друг к другу на кресле. Их колени соприкасались, а правый лекку Асоки практически лежал на плече у Кеноби. Падме на них засмотрелась, пытаясь понять, в какой момент мастер-джедай и тогрута по уши влюбились друг в друга – и нет, это все происходило на глазах, в последние дни, и было до боли знакомо. – Иктотч, – неожиданно сказала Эйла. – Скайуокер сказал, что через два дня будет на Иктотче, если ничего не помешает. – Что бы это ни означало, – добавил Кит Фисто. – Ох, – Асока нервно затеребила рукав туники. – Кажется, я понимаю, что он имеет в виду. Император не обрадовался, когда обнаружил, что Скайгай выпустил нас живыми с Камино, и в этот раз тоже не в восторге. – Ты… ты чувствуешь его? – Падме с трудом удалось совладать со своим голосом. Асока жалобно посмотрела на нее и кивнула. Падме ощутила, как снова накатывает слабость, неотвратимо и жестоко сминая все надежды. Кто-то снова причинял боль ее Эни, кто-то мучил его, и она ничего не могла поделать. – Но связь должна быть давно разорвана, – голос Эйлы пробился сквозь туман в голове у Падме. – В чем причина? Оби-Ван неохотно попытался объяснить свою теорию: что-то там с мидихлорианами, что-то с цветом новых лайтсэйберов Асоки, но Падме слушала его вполуха. – А что на Иктотче? – громко спросила она, дождавшись, пока все замолчат. – Что там такого важного, почему Энакин хочет встретиться именно на этой планете? – Там вообще ничего нет, – Асока поглядела на нее голубыми глазами. – Абсолютно ничего кроме ветра, холода и камня. Я представить не могу, почему Скайгай выбрал это место. Мы там никогда не были, сомневаюсь, что вообще… – Вообще-то, были, – перебил Оби-Ван, и все удивленно на него посмотрели. – В начале войны, однажды. Фактически, очень странная миссия… – Расскажи! – попросила Асока. – Мне все равно не помешает отвлечься! Он глянул на нее с тревогой: – Я думал, в последнее время и так было предостаточно всяких разных… отвлечений. – О, это само собой, – отмахнулась Асока. – Но всему свое время. Так что на Иктотче? Оби-Ван помолчал немного, собираясь с мыслями, а потом начал говорить: – Местные жители обладают некоторыми психическими способностями. Что-то вроде интуитивного дара предвиденья, не слишком развитого, скорее на уровне снов и видений. Там было одно место, пещеры, в которых исчезали мужчины племени, и Энакин пошел туда, чтобы спасти их… Честно говоря, я так и не знаю, что конкретно он увидел, но мне кажется, это произвело на него впечатление. Он никогда не рассказывал в подробностях, так что могу только предполагать… – он посмотрел на Падме. – Наверное, это место что-то значит для него. – К тому же, это регион экспансии, там легко затеряться, – задумчиво произнесла Шаак Ти. – Я лечу на Иктотч, – сказала Падме и поднялась на ноги, готовая сорваться прямо сейчас, немедленно. – Беру Рекса и вылетаю. – Нет, постой! – Асока вскинулась за ней. – Мы все полетим! Я устала, что твой муженек постоянно вопит у меня в голове! – Муженек? – в замешательстве произнес Кит Фисто. – О чем это она? – Шаак Ти все расскажет, – пообещал Оби-Ван и, извиняясь, добавил. – Похоже, мне снова придется оставить юнлингов, но теперь Кит и Эйла остаются в помощь… – Да уж, хоть на этом спасибо, – закатила глаза Ти. – Я начинаю предполагать, что твой бывший падаван просто издевается! А ведь Скайуокер мне всегда нравился!.. *** Далеко уйти им не удалось – Оби-Ван догнал Асоку и Падме возле дерева с бламфрутами. Точнее, может быть, когда-то на этом дереве и росли бламфруты, но теперь оно носило следы нападения трех десятков голодных детей, которые оборвали с него все плоды и усеяли землю вокруг кусочками засохшей фиолетовой кожуры. – Падме, постой! Асока права – если летим на Иктотч, то все вместе. Амидала подняла на него измученное лицо, чуть тронутое загаром после дней, проведенных на Дантуине. – Я просто подумала, что все еще не поздно исправить. В смысле, я тут поговорила с друзьями – теми, кто еще остался, и Бейл предложил… точнее, он сомневается так же, как и я, но готов выслушать любые предложения. Если бы нам удалось как-то нейтрализовать императора… – Убить Палпатина, – резко сказала Асока, и Оби-Ван глянул на нее. Ее лицо, такое знакомое, исследованное его пальцами, губами и языком минувшей ночью, за считанные секунды обрело невиданную до сих пор жесткость. Даже монтралы торчали воинственно, и Оби-Ван спросил себя, знает ли он эту женщину? Понимает ли ее так, как понимал своего ученика? И все только ему казалось… – Асока, – осторожно начал он, – не думаю, что мы должны столь радикальные меры… – Энакин хочет убить Палпатина, – сказала она и поглядела на него. – Ты чего? Думал, это моя идея? – Должна признать, что в этом Эни прав, – задумчиво произнесла Падме. – Иначе, боюсь, нам не справиться. Мы должны убить императора Палпатина. Они замерли, позволяя легкому ветерку развеять эхо слов. Сила не противилась, с легким изумлением осознал Оби-Ван, наоборот – шквал темноты, бушующий в галактике, на мгновение остановился, дрогнул, укладываясь в новую паутину вероятностей. – Звучит как план, – сказала Асока и толкнула локтем Оби-Вана. – Уверена, ты сможешь придумать, как все это провернуть. – Энакин поможет, – твердо сказала Падме. – Должен помочь! Оби-Вану было далеко до ее уверенности, но кое-что определенно изменилось. *** – Мы должны что-то сделать. – С чем? – Асока лениво приоткрыла глаза, глядя, как Оби-Ван усаживается на полу напротив нее. Они летели уже несколько часов – утомительных, наполненных бесконечными разговорами и спорами. Кеноби явно что-то придумал, но сомневался и откладывал неизбежное до встречи с Скайуокером, которой Асока ждала с нетерпением. – С твоей головной болью, – сказал он и положил руки ей на виски у основания монтрал, легонько погладил кончиками пальцев. – Ты знаешь, это не моя голова болит, – сказала Асока, и, не сдержавшись, капризно пожаловалась. – Бесит! – Посмотрим, может у меня и получится что-нибудь сделать, – он сосредоточенно смотрел куда-то в пространство над головой Асоки. Его пальцы были просто потрясающими – теплыми, нежными, даже несмотря на загрубевшие подушечки, и Сила струилась сквозь него, пронизывая Асоку невидимым, но мощным потоком. Она снова прикрыла глаза, отдавшись этим прикосновениям – он пытался закрыть ее от чужого присутствия, спрятать связь хоть на время, обернув ее в безопасность и покой. Однако это было непросто – что-то заставляло волноваться и его самого. – Оби, – позвала Асока. – Что случилось? Почему ты так тревожишься? Он тяжело вздохнул. – Я не знаю. – Нет, знаешь, – она толкнула его коленкой и растянула губы в улыбке. – Если это все из-за нас, то так и скажи… – Нет, – он обхватил ее лицо ладонями и прижался к носу, заставляя открыть глаза. – И одновременно да, Асока. Мы с тобой – я все еще не уверен, куда это может привести. Я действительно кое-что придумал, и это больше всего беспокоит сейчас. – Скажешь мне? Оби-Ван задумался на мгновение, вертикальная морщинка прорезала лоб посередине. – Я все еще пытаюсь избежать этого. Девочка моя, я прошу Силу, чтобы она подсказала иной выход, но пока ничего не могу увидеть. – В таком случае, мы просто сделаем, как надо, – сказала Асока и прижалась губами к его губам. Поцеловала медленно, стараясь игнорировать прикосновение волосков к чувствительной коже, смакуя его вкус, касание языка, теплоту его дыхания. А когда отшатнулась, изумленно заметила: – Голова прошла! Ты – лучшее лекарство! Оби-Ван смотрел молча, пряча улыбку в бороде. *** Он задержался чуть больше, чем рассчитывал, и они уже ждали его. Энакин посадил СИД-истребитель на свободной площадке рядом с легкой яхтой Падме, на которой они улетели с Корусанта, и несколько секунд смотрел на четыре фигурки внизу. Оби-Ван, как обычно, впереди, Шпилька справа, руки сжимают лайтсэйберы. Рекс чуть в отдалении, делает вид, что он тут просто для массовки, но на самом деле готов в любую секунду схватиться за винтовку. И не колеблясь использовать ее против своего генерала, что за дикая ирония. А рядом с ним – Падме, закутанная в плащ, его ангел с растрепанными ветром волосами. Энакин не мог поверить, что сомневался. Она все время была рядом, а он оскорблял ее, унижал и чуть не убил, слишком уверенный в той правде, которую ему подсунули под нос. Он был слепым, не доверял ей и своему чутью, он не хотел, чтобы Падме оказалась жива, потому что слишком глубоко увяз во лжи и преступлениях. Энакин медленно спустился и подошел к ним, чувствуя, как взгляды режут его, будто ножи. Повезло еще, что император не стал тратить время, чтобы наказать своего нерадивого ученика второй раз за последнюю неделю, и после недолгих переговоров, суть которых сводилась к привычному Ты меня подвел, Я очень недоволен, Плохая работа, Вейдер, оставил Энакина в покое. Ну, в относительном покое – ментальный удар был отработанно точным и сильным, и Энакину пришлось собрать все остатки сил, чтобы долететь до Иктотча не отрубившись по дороге. Но теперь, когда до цели оставалось несколько шагов, он не мог заставить себя проделать их. Энакин споткнулся и рухнул на колени перед Оби-Ваном, чувствуя себя жалким и ничтожным. – Мастер… мне очень жаль… Слова застревали в горле, и он замолчал, не зная, что еще сказать, как извиниться и заставить поверить, что он и вправду раскаивается. – Энакин, не надо сцен, – сухо сказал Оби-Ван. – Пожалуйста, давай оставим разбор причин твоего поведения на потом. У нас есть дела и поважнее. – Да, мастер, – едва слышно отозвался он. Оби-Ван поморщился: – И прекрати называть меня мастер. Я одну пытаюсь отучить… Кеноби покосился назад, на Асоку. Она фыркнула, и, кажется, чуть ослабила пальцы на рукояти лайтсэйбера. – Поднимайся, Скайгай. У нас есть план – правда, я еще не очень понимаю, какой именно, но Оби обещал все рассказать, а влиятельные друзья Падме устроили целый заговор… Он перестал слышать что-либо после имени Падме. Он боялся смотреть на нее – потому что видеть ее по голопроектору – одно, а находиться рядом, вот так, близко – совершенно другое. Она молчала все время, и Энакин не осмеливался заговорить первым, и подняться тоже не мог, потому что ему было слишком стыдно и слишком плохо. Падме подошла сама – он слышал шорох ее шагов по гравию – и обняла, запустила пальцы в волосы, прижимая головой к своему животу, выдохнула, прощая раз и навсегда: – Ох, Эни… И стало немного легче. *** Разговоры и планы решено было отложить на продолжительное время – Энакин едва не терял сознание, а потому толку в деле противостояния императору от него было чуть больше, чем от пустого пространства. Им пришлось разойтись по отсекам, чтобы отдохнуть. Рекс вызвался первым нести вахту – они хоть и выбрали самую пустующую область планеты, все же предпочитали совсем бездумно не рисковать. Асока свернулась подмышкой у Оби-Вана, и постоянно интересуясь, не тычет ли монтралом в глаз, вертела головой. Кеноби тактично уворачивался от довольно серьезного природного оружия, отвечал, что нет, она ему не навредит, целовал в лоб и гладил лекку. – Ты все еще встревожен. Я так не смогу заснуть, – прошептала она, засовывая ладонь в рукав широкого, тяжелого плаща. Они не раздевались, слишком напряженные для такой роскоши как сон, и тем более секс. Оби-Ван перевернул руку, подставляя ей мозолистые бугорки своей ладони. – Почему ты чувствуешь? Я экранирую, но ты все еще чувствуешь… – Еще и экранируешь? – Асока снова дернула головой. – Ты до инфаркта себя хочешь довести? Выкладывай, что придумал, почему так баламутит Силу! – Нет. Я еще не готов. – Классно, тогда мы оба не будем спать, – вздохнула Тано. Она даже не почувствовала раздражения, просто отодвинула на задний план это свербящее чувство. – Мне так пригодились бы архивы Храма, – признался Оби-Ван. – Я осознаю, что происходит что-то важное, но не могу понять, что именно. – Все из-за меня, – сказала Асока. – Я сама чувствую это. Но не бойся, мой Оби-Ван, еще один Избранный на твою голову не свалится. Эни останется одним-единственным. – Думаешь, он все еще Избранный? – задумался Кеноби. Ему-то казалось, что Скайуокер перечеркнул все пророчества своей смертельной выходкой. – Уверена. А я просто докопалась до чего-то, но никогда не пойму… – Брось, уверен, ты все поймешь. У тебя с когнитивными способностями проблем никогда не было. – Пока не было, – хихикнула она. – До тебя вот не было. Сейчас я уже не так уверена. – Сожаления? – голос Оби-Вана был веселым, но Тано ощущала, как он волнуется. Взрослый, уверенный, сдержанный и выдержанный, но в глубине души все еще мальчишка. – Никаких, Оби. Только не о тебе и не о том, что мы сделали. Асока вытащила руку из его рукава и засунула под плащ, обнимая его за талию, целуя горло. Она втянула носом его запах, жмурясь от удовольствия. – Попробуй заснуть, Асока, – шепнул Кеноби, поцеловав кончик монтрала. – Я постараюсь сдержать свое беспокойство. – Когда проснемся – все расскажешь! – Может быть, дорогая, может быть. *** Энакин горел. Падме и прикасаться не нужно было, чтобы почувствовать. Он следил за каждым движением своими жуткими глазами, но она не ощущала угрозы – его присутствие стало похожим на прежнюю ауру Энакина. Амидала принесла воды и помогла напиться, придерживая голову. – Что он с тобой делает? – выдохнула она. С одной стороны, она хотела услышать абсолютно о всех действиях Палпатина, но с другой не была уверена, что удержится и не пойдет сейчас же мочить ублюдка с одним бластером в руке. – Ненавижу мерзавца! – Ненависть ведет на Темную сторону, – прохрипел Скайуокер, приподнимая уголок губ в ухмылке. – Тебе смешно? – прищурилась Падме. – Думаешь, нашел удачный повод для шуток, Эни? – Нет, – тут же залепетал он, пытаясь встать. – Прости, я не подумал, прости. – Лежи, Силой тебя молю! Лежи и не усугубляй ситуацию. Энакин, что ты натворил… Я даже не знаю… Но… Знаешь, что? Меня, уверена, проклянет каждый житель галактики, друзья будут крутить пальцем у виска, но я… я люблю тебя. Люблю так, что готова драться за тебя с кем угодно. Включая тебя самого. И хватит скалиться тут! – Падме, – Энакин протянул к ней руку. Он выглядел даже не больным, он выглядел, будто стоял на пороге смерти – синяки под глазами, впалые щеки, насупленные брови. Ей казалось, что даже губы сжались в тонкую линию, пряча те пухлые лепестки, от которых она не могла глаз отвести с первой встречи. Она села у кровати, убрала волнистую прядь со лба, коснулась влажной от испарины кожи, провела ладонью по заострившейся скуле, погладила большим пальцем подбородок. Склонилась и тронула его губы своими. Энакин затаил дыхание, отвечал неловко, будто боясь, что она причинит боль. Признаться, ей хотелось и этого – укусить, ударить его, встряхнуть как следует, чтобы голова как у тряпичной куклы болталась на плечах. А потом обнять и больше никогда не оставлять одного и не отпускать. Она сделала сразу последнее: упала Скайуокеру на грудь и обхватила руками его широченные плечи. – Никогда меня больше не оставляй! Никогда! И никогда не хорони меня раньше времени, дурной татуинский мальчишка! Ты понял? – всхлипнула она, подняв мокрые глаза. – Понял, моя королева, – Энакин опустил голову и снова потянулся за поцелуем. – Не оставлю. Если простишь, я клянусь… Тут она снова одарила его поцелуем, лишь бы не слушать этих лихорадочных клятв. – Спи. Ты нам нужен, но ты не в себе от боли, – приказала Падме, укладываясь рядом с ним. – Я присмотрю за тобой, муженек. – Только можно мне еще воды? – сложив брови домиком, попросил – теперь уже ясно – несостоявшийся ситх. – Можно, – Амидале снова пришлось встать. *** Проснулась Падме одна. Половина кровати, которую занимал ее муж, была смята, но тепло его тела уже рассеялось. Она поднялась, повела головой по кругу, чтобы расслабить шею. Ей казалось, что они поспали всего ничего. Если не хватило ей, то Энакину и подавно – он, похоже, полгода не спал по-человечески. Дверь с шипением отодвинулась в сторону, выпуская ее в узкий коридор. В кубрике, украшенном как парадный зал для приемов, она нашла всех джедаев. Скрестив ноги и устроив ладони на согнутых коленях, они медитировали, сидя лицами друг к другу. Расстояние между их коленями – острыми Асокиными, мощными и почти квадратными Энакина и по-мужски изящными Оби-Вана – было почти одинаковым. Почти. Если присмотреться, то можно было заметить, как Кеноби и Тано тянутся друг к другу и осторожно отстраняются от Скайуокера. Падме замерла, вглядываясь в их лица, такие спокойные, умиротворенные, такие родные. Она потерла заспанные глаза и провела по волосам: самое время причесаться. Амидала успела сделать даже больше: освежиться в соник-кабине, переодеться и заплести косы. Но внезапный вопль Энакина: – Ты сошел с ума! НЕТ! Никогда! Я этого не допущу, СЛЫШИШЬ ты, старый дурак! – заставил ее выронить расческу и броситься к кубрику. Энакин возвышался посередине с раскрасневшимся лицом и был готов вот-вот наброситься на Кеноби. Пальцы его правой руки подрагивали – он серьезно подумывал придушить своего бывшего учителя с помощью Силы. Асока стояла между ними, схватившись за мечи. В проходе напротив Амидалы прицеливался в Энакина Рекс. – Что здесь случилось? – мягко, чтобы не испугать Скайуокера, который еще неделю назад был самым страшным Темным Лордом новейшей истории, спросила Падме. – Ты знала, что они придумали? – развернулся он к ней. Его глаза полыхали. – Вернее, он придумал! Конечно, только он мог такое придумать, криффов интриган! – Нет, я не знаю, что они придумали, – Падме укоризненно посмотрела на Оби-Вана и Асоку. – Меня не посвятили ни в какие планы. Я даже не знала, что они у нас уже есть. – Падме, – начал было Кеноби. – Умолкни! – Прекрати с ним так разговаривать! – рявкнула Тано. – Как ты можешь его защищать? – вскричал опять Скайуокер. – Он хочет тебя убить и думает, что это игра! – Что ты несешь? – перебила его Падме. – Он хочет скормить Асоку Палпатину, посмотри на него! – Энакин сложил руки на груди, не замечая, что в точности повторяет позу своего учителя. – С ее согласия! – крикнула Тано. – Я знаю, на что иду. – Асока? – неверяще прошептала Амидала. – Что это еще такое? Оби-Ван? Вы же только начали? Рекс опустил винтовку, поняв, что никто не будет никого убивать. – Что они начали? – спросил Энакин. Кеноби и Тано одновременно опустили головы, как нашкодившие юнлинги. – Падме, что они начали? Скайуокер переводил взгляд с одного на другого, пока по покрасневшим щекам старшего джедая не вычислил. – Да я убью тебя, мастер! Клянусь! И вы еще хотите сказать, что самый чокнутый тут я? Оби-Ван, это же… Это же МОЙ падаван! – Я НИЧЕЙ падаван! Помнишь? Или совсем мозги свои ситхские растерял? Это тебя вообще не касается, понятно? Только пальцем шевельни в его сторону, я тебе башку снесу, понял?! – Успокойтесь все, – попросил Оби-Ван. – Давайте сядем за стол переговоров и поэтапно разберем все спорные моменты. – Может тебе еще и чайку с печеньками? – ядовито выплюнул Энакин. Его кудрявые волосы, потемневшие от грязи и пропитанные потом лихорадки во время сна, торчали дыбом во все стороны и вид он имел удручающе-устрашающий. – Это отличная идея. Озаботься посудой, мой юный друг, – спокойно заявил Оби-Ван, вздернув подбородок. Падме успела схватить Энакина за локоть и остановить, хотя его единственный порывистый шаг вперед заставил ее проехаться по покрытию кубрика около полуметра. – Пойдем, поможешь мне, – процедила она сквозь зубы, одновременно испепеляя Оби-Вана взглядом: ладно Эни, но ты-то? *** – Шикарный план, – Асока вздернула голову, с вызовом глядя на Оби-Вана. – Идеальный, без преуменьшений. Энакин скажет Палпатину, что нашел свою бывшую ученицу, Палпатин захочет сделать из меня ситха, мы заманим его в ловушку и уничтожим! – Асока… – он провел рукой по волосам, глядя куда угодно, только не на нее. – Это самая ужасная идея, которая только приходила мне в голову. – А по-моему, вполне ничего, – вставил Рекс. Они оба развернулись, и он пожал плечами. – На вас, генерал Кеноби, император точно не позарится. – Слишком старый? – возмутился Оби-Ван. – Слишком упрямый, – фыркнула Асока. Из соседней каюты доносились приглушенные голоса и звяканье посуды, что позволяло предположить скорое появление чая, а не чьего-нибудь трупа. Хоть это уже радовало. – Ты скорее умрешь, чем присоединишься к Палпатину. Я же, с другой стороны… – Бывший падаван, покинувший Орден и Храм, несколько лет в самоволке, – с готовностью обрисовал ситуацию Рекс. Оби-Ван закатил глаза и проворчал: – Своенравная тогрута с высокой чувствительностью к Силе и минимальным инстинктом самосохранения? – Эй!.. – Моя бывшая ученица, которую предали джедаи, – сказал Энакин, возникая на пороге с двумя кружками в руках. Его злая ухмылка Асоке не понравилась, но к желтым глазам она уже начинала привыкать. – Предали и заставили сомневаться в Кодексе, и где-то глубоко внутри она должна ненавидеть их за это и бояться, что кто-то еще когда-нибудь так же предаст ее… Правда ведь? – Энакин, прекрати, – устало произнес Оби-Ван. – Вот именно, прекрати, – шикнула Падме и толкнула его в спину, заставляя пройти вперед. – Асока, вот, возьми, – она протянула ей кружку. – Рекс, держи… – Спасибо, сенатор, – он кивком поблагодарил ее и принял чашку. – Пойду, проветрюсь, пока вы тут все решаете. – Не думаю, что это скоро закончится, – извиняясь, сказала Амидала. Асока рассеянно сделала глоток – чай оказался горячим и сладким. Вкусно. Энакин отдал самую большую кружку Оби-Вану и пробормотал: – Здесь нет никаких печенек. Мы все обыскали. – Хм, – Кеноби на него и не посмотрел, слишком погруженный в мысли. Энакин уселся за стол, поставил перед собой чашку, поерзал немного и спросил: – Ну, и давно вы вместе? Падме только вздохнула. – Во-первых, как я уже сказала, тебя не касается, – выплюнула Асока, – а во-вторых – с тех самых пор, как я прилетела на Татуин, пытаясь избавиться от воплей в своей голове! Так что, можно сказать, все из-за тебя случилось! – Во-первых и во-вторых противоречат друг другу, – тихонько заметил Оби-Ван. – Я терпеть не могу Татуин, – пробормотал Энакин, – терпеть не могу песок, терпеть не могу… Ой! Падме, ты меня ущипнула?.. – Хватит ныть, – скомандовала она и повернулась к Оби-Вану и Асоке. – Может быть, вы все же посвятите меня в ваш план? – Тебе тоже придется поучаствовать, – Асока глянула на Оби-Вана. Он неохотно начал рассказывать – наверное, сто раз уже пожалел, но она не собиралась отступать и сдаваться. Только не сейчас. – В то время, пока мы отвлекаем Палпатина, Рекс летит на Камино и отключает чипы, а твои друзья-повстанцы отбивают Корусант. Как-то так, – он пожал плечами и сделал еще глоток чая. – На словах все гладко, но на деле – неоправданный риск и абсолютно самоубийственная миссия с огромным количеством… – Как и большинство наших миссий на войне, – напомнила Асока, пытаясь заглянуть в глаза Оби-Вану. – …Ненадежных факторов, каждый из которых может свести все усилия на нет, – он потер лицо рукой. – Это ты про меня? – ощетинился Энакин. – Я – самый главный ненадежный фактор? Оби-Ван промолчал. Падме, воодушевленная идеей возглавить восстание, вытащила датапад, собираясь немедленно начать раздавать инструкции, но остановилась, в замешательстве переводя взгляд с Оби-Вана на Энакина. – Он мне никогда не доверял, – продолжал обижаться Энакин, – с самого первого дня, с того момента, как ему пришлось взять меня в падаваны, с тех пор, как он понял, что я со многим справляюсь лучше него, что… – Прошу прощения, – Асоке больше всего хотелось сейчас ему врезать, но она сдержалась, подскочила к Скайуокеру и дернула за руку, заставляя подняться на ноги. – Пойдем-ка прогуляемся. – Я не хочу никуда с тобой идти, Шпилька, – он смерил ее тяжелым взглядом исподлобья. – А придется, – она вытащила его из отсека и отвела достаточно далеко, пока Энакин не затормозил, вырываясь из ее захвата, сложил руки на груди и привалился к ближайшей переборке. – Ты его любишь? – требовательно спросил он. – Ты правда любишь Оби-Вана? – А что тебя так удивляет? – ощетинилась Асока. – И не смей говорить мне о разнице в возрасте! Падме, между прочим, старше тебя на пять лет! – На четыре с половиной!.. – Какая разница! Мне плевать, и Оби плевать тоже! – Теперь он еще и Оби… – Не могу понять, кого ты больше ревнуешь, – припечатала Асока. – И вообще, разговор не о нас! Ты просто удачно переводишь тему! – Так не трогай меня, – огрызнулся он, – просто не трогай и все! – Ты первый нас сюда позвал, – напомнила Асока. – Ты предложил поговорить, Скайгай! Он прикусил губу, выглядя одновременно потерянным и разозленным. Помолчал несколько долгих минут, и в конце концов начал говорить, медленно, будто вспоминал, как звучит каждое слово перед тем, как произнести. – Я сожалею обо всем, что случилось. Что я сделал. Не уверен, что смогу искупить совершенные ошибки, но... больше всего я сейчас хочу, чтобы ничего этого не случилось. Чтобы все последние полгода оказались сном – очередным кошмаром, предупреждением о будущем, которое все еще можно изменить. Я хочу убить эту гадину, отомстить за все, что он сделал, – пробормотал Энакин, невидящими глазами глядя в пространство перед собой. – Он должен заплатить за то, что с ней сотворил, потому что я просто уверен, это его рук дело, его наемники в нее стреляли, и все это было сделано для того, чтобы контролировать меня… Асока вдруг обнаружила, что прекрасно понимает Падме, и, что самое удивительное, Энакина она тоже сейчас понимала. Если бы кто-то попытался отнять у нее Оби, она бы уничтожила все на своем пути, и плевать на Силу. Это означало, что любовь сделала ее слабой?.. Заставила сомневаться во всем – снова, как и несколько лет назад, когда она спустилась по ступеням Храма, ни разу не обернувшись? Это было мучительно, и она не знала ответов на все вопросы. – Если я потеряю еще кого-то из вас – тебя или Оби-Вана, то я не знаю, как смогу жить, – признался Энакин. – Если Падме опять покинет меня… Если она отвернется, увидев чудовище, которым я стал… – Еще нет, – Асока поймала его взгляд и слабо улыбнулась. – Ты еще не до конца чудовище, раз боишься этого. *** Оби-Ван изумленно проследил за тем, как Асока обращается с Энакином, и покачал головой. – Кто бы мог подумать. Каких-то пять дней назад он обещал, что убьет нас всех, как только освободится от наручников, а теперь погляди... Прогресс налицо. – Кеноби, – Падме так произнесла его имя, что Оби-Ван на нее сразу же посмотрел. – Это ужасный план. Самый безрассудный из всех, что можно представить. Но мне кажется, он должен сработать. Он вздохнул, покачал головой. – Падме, мне так жаль. – Почему? Ее лицо казалось моложе без привычного макияжа и высокой прически, и Оби-Ван на мгновение задумался – сколько ей лет, двадцать шесть, двадцать семь? На вид и восемнадцать слишком много, они с Асокой могли бы быть ровесницами… О Сила, о чем он только думает! – Потому что я не уследил за ним. Потому что тоже смирился, поверил, что ты умерла, допустил все это, – он махнул рукой. – Не нужно было сдаваться раньше времени. Мы пустили все на самотек, и вот, что получилось. Я даже заподозрить не мог… Он оборвал себя на полуслове, и Падме осторожно предположила: – Ты сейчас о нас с Энакином? Оби-Ван кивнул, и Падме в ответ криво улыбнулась. – Я вот тоже не могла представить, что ты и Асока… – Ни слова больше. Пожалуйста, молчи, – он знал, что рано или поздно придется начать этот разговор, но, помоги ему Сила, меньше всего он был готов сейчас. – Поверь, я и сам прекрасно знаю, как это плохо. – Не говори ерунды, – фыркнула Падме. – Ты взрослый, умный, а несешь такое poodoo! Вы оба – взрослые люди, вам не нужно прятаться или стыдиться, или скрываться от кого-то, или ненавидеть себя только потому, что какие-то установки, вбитые в головы, противоречат вашим чувствам! И потом, если вам так легче – Орден пал, и не без помощи моего любимого человека, так что все правила, считай, не действуют! Почему любить кого-то – это плохо?! В какой-то мере она была права. Оби-Ван посмотрел на Падме и невольно ощутил уважение. В принципе, он всегда ее уважал, особенно в те моменты, когда она ставила на место его зарвавшегося ученика. Оплеухи она умела раздавать прочти профессионально. Жалко, что Падме не была чувствительна к Силе, из нее вышел бы неплохой джедай… – Ты должен позволить ей решать самой. В том, что касается тебя, и в том, что касается этого плана – он ужасный, и поэтом должен сработать. – Но будет опасно, – сказал Оби-Ван и сам удивился. Во время войны они не раз попадали в куда более опасные ситуации, и он не колеблясь посылал Асоку в гущу сражений. – Я просто хочу сказать, что Энакин не готов, слишком мало времени прошло, мы не можем полагаться… Падме перегнулась через стол, коснулась его сложенных рук своей рукой и негромко произнесла: – Но это наш единственный шанс, правда? А значит, мы должны использовать его. Оби-Ван поджал губы. – Только мы должны максимально обезопасить Асоку. Я не могу ее потерять. – Никто никого больше не потеряет. Ради этого мы и затеваем большую игру. – Это очень трудно: защищать общее благо, рискуя своим. В этом самая большая опасность, – произнес Кеноби. – Говоришь, как Йода, – бросил Энакин. Они с Асокой вернулись. – Плану нужна доработка. Палпатин не такой дурак, как нам бы хотелось. Как только все обсудим, придется разделиться. Возвращаться к юнлингам вам нельзя. Магистра Фисто нужно предупредить о риске – они должны найти возможность укрыть детей и предпринять все мыслимые меры. Фактически, с начала операции все мы, вне зависимости от местонахождения – в осаде. – С чего начнем? – спросила Асока, присаживаясь рядом с Кеноби. Она рукой огладила его коленку. Скайуокер закатил глаза. Она показала ему язык. – Я не могу просто притащить Асоку, – продолжил Энакин. – Наверняка, он просто про нее забыл. Но уже не раз говорил мне о колебаниях Силы. Теперь и я чувствую, что их причина ты, Асока. Я предлагаю поиграть – бурная деятельность по поимке бывшего ученика Скайуокера порадует его не меньше, чем сам факт поимки. – Это даст нам время спланировать операцию на Корусанте, – пробормотала Падме. Ее глаза светились азартом и гордостью. – Укрытие и временную базу поможет найти Бейл. Уверена, у них есть несколько секретных точек. – Тебе, по понятным причинам, мы не скажем, где они, – сообщила Асока Энакину. – По понятным причинам, – передразнил он ее. – И вообще, император заказывал мне не нового ученичка – те еще рекомендации могу тебе дать, – а голову Оби-Вана. Падме вздрогнула, а Асока улыбнулась: – Борода ему сойдет? – Ха-ха, – Кеноби пытался казаться мрачным, но лучики морщинок вокруг глаз выдавали его с головой. – Вы можете быть хоть чуточку серьезными? – спросила Амидала. – Да они же подсели на серотонин, – махнул рукой Скайуокер. – Что с них взять? И план мастера джедая об этом говорит как нельзя громче! – В любом случае, у нас есть основные пункты плана, о которых необходимо позаботиться. Это уже гораздо лучше, чем совсем ничего, – сказала Падме. – Я свяжусь с Бейлом, и после этого картина станет еще яснее. – Больше всего придется готовиться Асоке, – сказал Энакин. – Твои щиты должны быть неимоверной толщины – Палпатин очень силен в играх разума. И это не те трюки, которыми балуются джедаи, – он скривился, как будто даже воспоминание об этом причиняло боль. Тано почувствовала, что канал связи между ними вдруг резко захлопнулся. И только спустя несколько секунд начал потихоньку приоткрываться снова. Вздрогнул рядом с нею и Оби-Ван – ему боль бывшего ученика тоже отдалась эхом. – Я помогу тебе, но моя техника лишь фильтрует. Я не могу с ним справиться. – Оби-Ван сумеет меня подстраховать, – вдруг заявила Асока. – Он может на расстоянии помочь мне, если не справлюсь. Так же, как помог с головой. – Это немного другое, Асока… – Практически то же самое. Ты просто закрыл нежелательное вторжение. Если мы углубим нашу связь… Энакин хрюкнул, а Падме дернула его за рукав. – Ну хватит уже. Ты не маленький! – Прости, просто я… – Эни! – Амидала ахнула и быстро вцепилась в его лицо обеими руками, разворачивая его к себе. Она пристально посмотрела в глаза, а потом разочарованно сжала губы. – Показалось… На секунду показалось, что у тебя глаза изменили цвет… Она коротко поцеловала его и снова сосредоточилась на датападе. – Значит, я прошу у Бейла организацию прикрытия и транспорт? – Это для начала, да. Энакин, ты выходишь на связь с Палпатином и забрасываешь информацию об Асоке. – По его реакции я смогу определить, можно ли продолжать эту безумную операцию. – Рекс на Камино мобилизует 501-х… – А что, если отрядить часть ребят на поиски других… тех, кто сейчас служит, но в сомнениях… – Давайте с Рексом посоветуемся для начала? – предложила Асока. – Резонно, – подняла палец Амидала, продолжая печатать. Она решила сама себя назначить секретарем их маленького собрания. – Заставить клонов бунтовать? – прищурился Энакин. – Не знаю. Соблазнительная, но маловероятная затея. – Но попробовать-то можно? Это возможная альтернатива нашим задумкам, – размышлял Оби-Ван. – Долгосрочно, но в результате может быть крайне эффективно. – Да-да. Но вернемся к линии Асоки. Нам придется играть в догонялки по всей галактике. И это должно выглядеть правдоподобно настолько, чтобы мне захотелось включиться в эту игру. На это уйдут недели. Мы все готовы так долго ждать? – Конечно, о ГОТОВНОСТИ речи быть не может, – заявила Асока. – Но похоже, у нас нет выбора – с противником ты знаком лучше нас всех. Доверимся тебе. После этого повисла неловкая пауза. Энакин взял свою кружку с давно остывшим чаем и в два глотка осушил ее. Потом поднялся и вышел из кубрика. – Я послала запрос Органе, – сказала Падме, откладывая пад. – Как только он отзовется, и мы поймем, на каком транспорте и куда двигаться, можно начинать. Подозреваю, что еще одну ночь придется провести здесь. Значит – привет, полевые пайки… Как-нибудь продержимся. – Очень хорошо, – отозвался Оби-Ван, откидываясь на спинку кресла. – Будет время, чтобы сосредоточиться. – Куда уж нам больше сосредоточиваться? – заметила Асока. – Воздух аж искрит от планов и ожидания. Мы все равно ничего не сможем контролировать. Тано встала и тоже ушла – в противоположном направлении от того, куда удалился Скайуокер. – И самая большая проблема, что мы не хотим с ними разделяться, да, Падме? – спросил Кеноби, беспомощно глядя на нее искристыми серо-синими глазами. – Но мы справимся. И не такое проходили, Оби-Ван, – улыбнулась Амидала. С этим они тоже разошлись по каютам. *** Как же ей не хотелось его отпускать. Так бы вцепилась изо всех сил, прилипла к нему, только больше не расставаться, никогда-никогда. – Что мне сделать, – шептала Падме, целуя Энакина, гладя его по лицу, будто пытаясь прогнать тень, поселившуюся у него в сердце. – Что еще придумать, чтобы удержать тебя, что сделать?.. – Ты могла бы завязать с политикой, улететь на Набу и родить мне пару хорошеньких ребятишек, похожих на тебя, – предложил он с кривой ухмылкой. – Да ну, – она шлепнула его по плечу, – придумал тоже! Я нужна Республике! Тому, что еще осталось от Республики… Энакин перехватил ее руку, повернул ладонью вверх и прижался губами, чуть тронул языком, горячо и мокро, и у Падме на мгновение дыхание перехватило. – Не сейчас. Когда все уляжется. Мы могли бы просто уехать. Она разрывалась между желанием объяснить ему, насколько это невозможно – если все же удастся провернуть этот безумный план, то ей придется работать днями и ночами, собирая по камешку рассыпавшуюся систему, – и полыхающей необходимостью закричать «Да, я согласна!». Пообещать все и сразу – ему и себе – представить такую жизнь, насладиться идиллической картинкой и поверить в нее. Энакин смотрел на нее – и на лице у него было написано безграничное доверие, как когда-то давно, на Татуине, и одновременно отстраненная холодность. Наверное, все это из-за странного цвета глаз, решила Падме. Они больше не были яростно-желтыми, но и не вернулись к своему первоначальному цвету: ей постоянно хотелось вглядываться в значки, напряженно пытаясь уловить момент перемены. – Хорошо, – сказала она и удивилась, услышав свой голос. Она же не хотела соглашаться сразу, так ведь? – Хорошо, я обещаю, если нам удастся благополучно произвести переворот… – Когда. Когда, а не если, – упрямо заявил он. Падме не знала, смеяться ей или плакать. Она высвободила руку и обхватила ладонями лицо Энакина, заставляя его наклониться. – Когда все закончится, я обещаю, что пересмотрю место политики в своей жизни. Это было явно не то, что он ожидал, но и Падме не собиралась сдаваться просто так. – И ты должен мне тоже кое-что пообещать, – она зарылась пальцами в его спутанные, грязные волосы, с тоской вспоминая о временах, когда Энакин следил за собой. Сжала посильнее, так, что он издал тихий, удивленный звук. – Ты больше никогда меня не оставишь. Как бы далеко мы не находились друг от друга – не смей уходить. Один раз я уже вырвала тебя у темноты, и сделаю это еще сколько придется, но ты должен помочь. Не давай ему ни малейшего шанса выиграть, сопротивляйся, и я буду бороться вместе с тобой. Пусть у меня нет этих ваших джедайских способностей… – Падме, – пробормотал он, – моя королева… – Пообещай мне, – потребовала она, свирепо и отчаянно, – пообещай, что вернешься, и тогда мы улетим на Набу, на Альдеран, куда угодно, и неделю не будем вылезать из постели, совокупляясь как нуны на болотах в сезон спаривания, и я ни слова не скажу о политике! – Куда угодно, только чтобы там не было песка, – согласился он, улыбаясь краем рта. – Только не смей больше сходить с ума, слышишь? – прошептала Падме, и Энакин судорожно вздохнул, прижался губами к ее шее, там, где едва заметной тенью заживали синяки. – Прости меня, пожалуйста, если сможешь… – Эни, – она отодвинулась, чтобы заглянуть ему в лицо. – Я уже простила. Теперь нужно, чтобы ты сам себя простил. Это сложнее всего. Он прикусил губу и кивнул. – Надо лететь. А иначе он почувствует… Падме не сдержалась, поцеловала его еще раз – хотела бы она, чтобы у них осталось больше времени. Чтобы все они могли нормально выспаться, отдохнуть, как следует повторить все инструкции. Но о такой роскоши и мечтать не стоило. – Вот, держи, – она достала из потайного кармана на поясе лайтсэйбер и протянула Энакину. Его глаза удивленно распахнулись: – Ты его сохранила?.. – Конечно! Падме спрятала сэйбер на звездолете, когда бежала с Корусанта, лелея надежду когда-нибудь снова отдать его Энакину – и вот этот момент наступил. Она почувствовала удовлетворение, когда увидела, как он обхватил привычную рукоять пальцами правой руки, затянутой в перчатку. – Тебе он понадобится. Только помни, кто твой враг. Он ничего не сказал в ответ, только сжал губы и коротко кивнул. А потом повернулся и направился к своему черному истребителю. Падме стояла и смотрела, как ветер треплет плащ Энакина, и молилась всем богам, чтобы все их обещания были даны не напрасно, чтобы Сила позволила им увидеться снова и справиться со всеми монстрами на своем пути. *** – …Ты взяла достаточно еды?.. И теплое одеяло. И пожалуйста, не забывай медитировать. С каждым разом будет все сложнее, но ты все равно должна… – Оби, – перебила Асока и ухватила его за рукав. – Перестань беспокоиться, ладно? – Я не могу, – буркнул он в ответ, перерывая ее рюкзак, должно быть, уже раз в десятый. – Поверить не могу, что отправляю тебя в ад без всякого прикрытия! – Скайгай меня подстрахует. И потом, никакой это не ад, просто старая покинутая планета, там нет ничего страшного, кроме нескольких дряхлых призраков, – она положила ему руки на плечи и развернула к себе. – Все получится! Я в это верю, и Сила поддерживает меня, и… Оби-Ван двинулся вперед, преодолевая то небольшое расстояние, которое оставалось между ними, и нашел ее губы своими. Он прикрыл глаза, и Асока, ошеломленная напором, видела, как подрагивают светлые ресницы. Он целовал ее, как что-то драгоценное, хрупкое и невесомое, пил с ее губ, как умирающий от жажды пьет из чистейшего источника. У Асоки голова кружилась, когда она ощущала отзвуки этих его эмоций в Силе. Он бы хотел держать ее за руки и никогда не отпускать, спрятать в самой глубине Вселенной, где никто не смог бы причинить ей боль даже случайно. Асока не могла поверить, что Кеноби способен на подобное, но доказательство было перед ней. Она не могла даже подумать, что кто-то во всем мире способен любить ее так – ничего не требуя взамен, не ведя расчеты, не пытаясь загонять в рамки. Она просто не представляла, что такое может быть реально – но Оби-Ван целовал ее прямо сейчас, и его любовь заворачивала ее таким одеялом тепла, нежности и заботы, что Асоке плакать хотелось от счастья. Он оторвался только чтобы сообщить чрезвычайно серьезным тоном: – Будь очень осторожна. Там полным-полно хищников, и еще ситхи знают, что обитает в руинах… – О, только ситхи и знают! – Асока отняла у него рюкзак и затянула застежки. – И я узнаю, совсем уже скоро! Он оглядел ее внимательными голубыми глазами, поймал за талию рукой, приобнимая, скользнул чуть ниже по бедру. – Асока, девочка моя… – Я обещаю не рисковать по пустякам, – выдохнула она, прижимаясь к нему. – Обещаю медитировать как можно чаще и связываться с тобой, как только выдастся возможность. Но и ты обещай, если вдруг не почувствуешь меня… – Не слечу с катушек и не стану переходить на Темную сторону, – невесело ухмыльнулся он. – Вот именно, мастер-джедай Оби-Ван Кеноби, – подтвердила Асока, снова придвигаясь, чтобы поцеловать его. У них были только намеки. Только смутные данные, разрозненные факты о Дромунд-Каас, но Оби-Ван неохотно признал, что если они действительно хотят привлечь внимание Палпатина к Асоке, то начинать стоит именно оттуда, с Храма Темной Силы. – И ты тоже… – Оби-Ван обвел кончиками пальцев узоры на ее лице. – Ты тоже оставайся целой. – Всегда, – она прикусила его губу, чуть царапая острыми зубами, а потом демонстративно нахмурилась и отстранилась. – Что такое? – Пообещай, что когда я вернусь, ты сбреешь эту ужасную бороду! – И почему всем так не нравится моя борода… – он пригладил предмет спора ладонью, но тут же сдался. – Ладно, как скажешь! Тогда в твоих интересах возвратиться ко мне без единой царапины! – Постараюсь, мастер, – она подмигнула ему и вскинула рюкзак на плечо. – Пора. Рекс уже нас заждался. Оби-Ван проводил ее до открытого трапа – они не могли рисковать и сажать звездолет в топь, поэтому Асоке предстояло самостоятельно добираться до Храма. Падме уже стояла у переборки, зябко обхватив себя руками, и смотрела в темноту леса. С Рексом Асока попрощалась раньше, обняв его напоследок и пожелав удачи – он должен был расстаться с Амидалой и Оби-Ваном в ближайшем космопорту и лететь на Камино, чтобы перевербовывать клонов. – До свиданья, Падме. Они повисли друг на друге, боясь произнести все те слова, которые не успели раньше – береги его, позаботься о нем – пожалуйста, не дай ему снова соскользнуть в темноту. Асока вдруг заметила, что Амидала стала ниже ростом – нет, наверное, это она сама выросла за то время, пока они не виделись. – До встречи, Асока, – Оби-Ван глянул на нее напоследок – жадно, будто никак не мог наглядеться, – и отвернулся, сделал вид, что моргает от ветра. Асока подошла к краю трапа и глянула вниз, выбрала себе ствол дерева потолще, примерилась к прыжку. И кувыркнулась вперед, в темноту, послав на прощание одну-единственную мысль в направлении Кеноби. Не формулируя словами, не пытаясь объяснить, что-то доказать или опровергнуть – она знала, теперь он поймет.