Искупление (Atonement)

Пятнадцать минут спустя он все еще ждал, поглядывая в сторону лифтов. Никак не мог определиться, как ему себя чувствовать по поводу происходящего. Смешно как-то, как будто прибежал щенок и решил, что им попути - а как откажешь?.. Пришла вся в черном, в спортивнных ботинках и очках от солнца - он и не узнал ее сразу. Подпрыгнул от ее улыбки. - Пошли, что ли? - Cказал он неуверенно. - Пошли, - согласилась она. ...- Вот, значит, что ты делаешь, - проговорила она, когда они удалялись от гостиницы, а он мучался, не зная, что сказать. - Я делаю - что? - Ну, когда, не приходишь на наши вечеринки, например…Ретро фильмы идешь смотреть. - Мало чего я делаю. Гуляю. Может быть, и сплю. - Хотел сам пошутить, а вышло как-то неловко. - Я знаю, что ты не любишь вечеринок, - сказала она, тихонько усмехаясь. - Я не люблю, ты - любишь. Все в порядке, - пробормотал он, поглядел на нее искоса. Ее острое личико светилось в относительной темноте улицы; похоже было, что она сняла часть макияжа. Вроде было уже не далеко; oн вытащил из кармана рекламный листочек с адресом и картой, чтобы удостовериться, что идут правильно. - Какой будет фильм? - Я не знаю даже. - Он отодвинул листок от себя. “Луна” Данкана Джоунса. Класс. Не совсем “ретро,” - он хмыкнул. - Но – класс, и я как -то умудрился не посмотреть до сих пор. А ты? Она заморгала растерянно – конечно, зря спросил. - Не жалеешь, что ушла? - Cпросил озабоченно. - Bся ваша компания там. Она продолжала шагать молча. - Я всегда для тебя буду маленькой девочкой, да? Несмышленышем? - Нет, конечно нет, - не очень уверенно сказал он ей в спину. - Мне девятнадцать. Я училась, фильмы смотрела. Я люблю кино. Я, знаешь, сама актриса. Я люблю свою профессию. – Помолчала. - Только теперь вот трудно любить. Не могу, ненавижу все. - Да? - Как они слили самого интересного персонажа! - Ну, это ты пристрастна, - Cказал он, невольно усмехаясь, хотя смешно вообще-то не было. Абсурд какой-то - шли по залитой неоном улице, не глядя друг на друга, обсуждая жизни и смерти вымышленных людей; еще хорошо, что прохожие в этой шикарной части города не обращали особого внимания… - Они решили взять другое направление. Им не нужны теперь дворцовые интриги. - Какой ты понимающий. Разве у тебя нет никакой актерской гордости? - Cпросила она с усмешкой. - Ведь свели на нет всю твою работу! - Знаешь что? - Он переждал, пока улеглась первая волнa острого раздражения. Для этого ему нужно было встать посреди тротуара, и она была вынуждена остановиться тоже. - Хочешь, совершенно честно? Мне пора. Давно пора. Мне все уже вот так, если хочешь знать. - Он постучал краем ладони себе по горлу. - Мне надоел цирк этот ...ваш. Вечеринки эти, - выплюнул, не заботясь уже о приличиях или как ее не обидеть. – Представления. Премьеры. Блядские волосы Джона Сноу! Знаешь, сколько мне лет? Мне будет поздно для чего-то другого. - Инстинктивно приглушaл голос, но все равно получалось, что вдавливал слова в ее застывшее, бледное лицо, которое съеживалось под его взглядом. - Если тебе от этого легче… Она ничем не ответила, ни голосом, ни взглядом, повернулась и пошла. А он догонял, расталкивая прохожих, внутренне приготавливаясь. Но она не плакала. Еще нет. Он втянул ее под брезентовым балдакимом какого-то магазина. Ночное освещение придавало месту потустороннюю уютность. Она смотрела на него как призрак. - Ты, ты - все ты. А я? - Что – ты? - Он опять терял нить. - Я не хочу, чтобы ты ушел! - Ее черты потрескались, скомкались, но она сумела разгладить их болшым усилием воли. Он втянул воздух, медленно выдохнул. - Кто - Петир или я? - Как можно спокойнее спросил он. - Я не знаю! Ты…- Она выговорила слово, как будто не была уверена, что оно означает. - Когда я впервые тебя увидела на первой встрече каста, я подумала, что ты еще мальчишка, только седой. - Oн усмехнулся несмотря на все. - И ты сидел, ну, как ты часто сидишь. - А как я сижу? – Спросил с невольным любопытством. - Как маленький мальчик, - просто ответила Софи, и в ее словах уже чувствовалась тень улыбки. – Сcутулясь, косо как-то, с таким выражением… Как мальчик, которому хочется убежать. Да ты и убежал, помнишь? - Он закатил глаза, позволил и себе улыбкy. - Софи, - мягко проговорил. - А потом, - заторопилась она, - ты вышел в костюме и…- она улыбалась , глаза были обращены внутрь, в глубину воспоминаний. - Ты был самым клевым. Самым клевым, - повторила она с тихой гордостью. - Самым умным. Сaмым крутым... - Это не я – Петир, - терпеливо напомнил он. - Нет, ты. У никого другого он таким не получился бы. Он промолчал, прислонился к стеклу витрины. - А я была совсем еще девченкой. А ты так серьезно ко мне относился. Bсегда был таким собранным, милым, чудным…Зонтик носил, - oн грустно улыбулся. - И знаешь, когда Санса в первый раз играла в игру престолов - на допросе после смерти Лизы… Я тоже… мне тоже казалось, что я в первый раз так хорошо играла. Ну, допустим, это не обязательно так. Но тогда я так явственно почувствовала, что я хорошая актриса, что я могу играть эту игру …знаешь, лучше… лучше, чем многие другие. Я на самом деле не знаю, так ли это. Простo ты.. Ты будешь смеяться… - Я не буду смеяться, - глухо отозвался он. - Ты меня никогда не учил, но я всегда на тебя смотрела, как ты все делаешь…И мне кажется, понимаешь, что я так и научилась… Что я так и выросла, cтала взрослой… С тобой. - А теперь ты уходишь! - Выкрикнула она с большой обидой. - Ладно, ладно. Иди сюда.- Он обнял ее за плечи и прислонил к себе. Закрыл глаза, вслушался в себя, ждал и надеялся, что может быть еще удастся избежать, хотя бы отодвинуть то, что близилось и подступало с сокрушительной силой. Нежность. - А может так и надо. - Прошептал он в ее красное, пылающее жаром ухо - Ты выросла, научилась… И надо двигаться дальше. И я тебе больше не нужен. - Нет, не смей такого говорить! - Eе дыхание тоже было жарким, почти лихорадочным. - Вот ты вернешся назад, будешь танцевать в вечеринках, будешь очень веселой… Будешь думать обо мне сначала много, а потом совсем чуть-чуть…- Она трясла головой, наверное, опасаясь, что зарыдает голосом, если заговорит, усиленно глотала, пытаясь запихнуть сотрясающие рыдания обратно в грудь. Вцепилась пальцами в лацканы куртки, а потом крепко крепко скрестила их у него за затылком. У него возникла идея, которая ничем не былa глупее других, порожденных нежностью. - Хочешь развязки? - Зашептал в ее другое ухо, которое тоже ярко пылало в темноте, как и ее щека. - Я тщательно продумал все свои шаги и я сделал все возможное и невозможное, чтобы их осуществить. Я даже вернулся из царства мертвых. И наш план удался, моя королева. Я восседаю на Железном троне, а ты - рядом со мной. Глупость, конечно, глупая ошибка. На троне восседает королева Санса Старк, и ее желания - мне зa – Ее губы были такими, как он ожидал – оказывается, ожидал, – сухие, горящие лихорадочным жаpом. Он прижал к себе ее гибкое, жаркое тонкое тело, у которoго были четкие, ясные очертания, ему немедленно знакомые и понятные, и даже ее маленькие, острые груди, сразу легшие в его ладони, подходили ему размером - терлись об шерпшавую кожу рук и горели. B eе телe были другие горячие места, в которых скопился таиственный лихорадочнный жар, и его руки все добирались до него, но не могли достичь, поэтому он просто прижался и внимал в себя ее дрожь, пока оба не застыли, с досадой осознавая, где находяться. Нежность - это хаос. И пропасть.