Tossin' and turnin' the star of so many scenes It’s only an illusion Illusion, Uriah Heep
Тому нужно было на все про все уложиться в три года, а половина срока уже прошла, поэтому Газ помимо бытовых забот о доме стала брать на себя немалую часть обязанностей по менеджменту и маркетингу. В том числе он доверил ей некоторые вопросы закупки арматуры, аренды складов, а также аудита по новому космическому проекту ВКП, на который Том бросил всю прибыль от предыдущих нацеленных на массовый спрос разработок. Кроме того он заручился поддержкой НАСА, а также нескольких других крупных аэрокосмических агентств по всему миру и продал часть акций холдинга тем спонсорам, от которых ему были нужны незаконные, как для негосударственной неправительственной организации, вмененные только в пользование военными, засекреченные материалы и технологии. Сам Том занимался исключительно научной деятельностью, а официально был оформлен как «консультант Эндрю Сассекс» в некую исследовательскую группу по изучению сверхпроводников и практического применения в макроскопических системах туннелирования носителей зарядов, которая числилась в составе Калифорнийского университета в Беркли. На самом деле большую часть времени он работал в пристройке к дому на сваях или ездил на полигон, где уже начали монтировать периметр установки. В остальное время он висел в люфт-кресле на чердаке, где был оборудован сферический кинозал с эффектом присутствия 7Д, перед многочисленными видеопанелями-ячейками и пил ящиками виски. По утрам, нервно меряя шагами их с Газ спальню, оформленную в стиле барокко, он часто рассуждал о том, что, к сожалению, степень развития земных технологий пока что не дотягивает до того уровня, что он изначально рассчитывал, поэтому возникает масса осложнений и слишком много времени уходит на поиск альтернативных вариантов. Задержка его сильно удручала, и Газ считала, что именно поэтому он продолжал употреблять большое количество алкоголя. Виски и коньяк сделали его издерганным и нетерпимым, таким же стал и секс, а сама она стала чаще нюхать кокаин, и только тогда Газ могла, как и Том, по нескольку дней обходиться без сна и плодотворно работать. До знакомства с Томом она плыла по течению, жила в свое удовольствие и позволяла себе раздражаться, быть грубой и несдержанной или, наоборот, для разнообразия плевать на всех и вести себя хладнокровно-апатично вне зависимости от окружения и обстоятельств. Но время, проведенное с ним, научило ее ставить перед собой определенные цели. Главной из которых, разумеется, была организация надежного тыла. Но для того, что задумал Том, одного ее содействия было мало. К счастью, если Оливер Фарнсворт был гениальным стратегом в области размножения денег Тома, то, к сожалению, в научном плане найти подходящих помощников для реализации его сверхмасштабного космического проекта было проблематично. Поэтому Газ особо не удивилась, когда Том ей рассказал, что Проспектс стало филиалом ВКП. Но одно дело, что отец стал работать на другого хозяина, другое дело, что когда проект Тома стал приближаться к завершению второй стадии, она услышала, как он по телефону требует от Фарнсворта перевести большую часть штата ведущих научных сотрудников из Проспектс в инженерный комплекс закрытого типа при центральной научно-исследовательской базе ВКП, расположенный в 40 милях от их с Томом дома. Он был построен на территории заброшенного военного конструкторского бюро. Больше всего удивило Газ то, что вместо группы профессора Мембрейн в списке научных сотрудников значился Диб, который, насколько она понимала, в последние несколько лет занимался исключительно административной работой и не имел к разработкам научной группы отца и фундаментальным исследованиям в общем никакого отношения. И, пока Том с утра пораньше не набрался виски и плохого настроения, она решила поделиться с ним своими мыслями. …Своего гражданского мужа она нашла на кухне, где он, покуривая косяк, устанавливал новый фильтр для воды. - Том, я не уверена в целесообразности участия Диба непосредственно в этом проекте. - Почему? – нахмурился он, вытирая руки об очиститель и протягивая ей окурок. Газ взяла его и, сделав последнюю затяжку, присела на ближайший деревянный табурет. - Диб ненавидел ВКП еще с тех пор, как ты обошел его с системами сигнализации. И то, как он стремился попасть в нее после банкротства Проспектс, наводит на определенные рассуждения. Диб что-то хочет. Я отлично помню его частые в подростковом возрасте экзальтированные состояния, когда он находился в плену какой-то очередной паранойи. Сейчас я вижу то же самое… Ты общался с ним лично? - Еще нет. С ним разговаривал Оливер. Работая с ВКП, твой брат уже успел зарекомендовать себя как превосходный специалист, увлеченный своим делом, в нужной мне области. - Мне все же кажется, что у Диба есть собственные соображения насчет проекта… Но в любом случае, он не должен узнать про меня. Том подошел ближе и присел перед Газ, положив локти ей на колени, а подбородок зажав в собственных ладонях, и посмотрел вверх. Он не собирался улыбаться. - Боюсь, это вопрос времени. - Он действительно так важен для работы над капсулой? - Думаю, да. Газ не глядя бросила докуренный бычок в сторону самонаводящегося мусорного ведра, после чего наклонилась и обняла своего гражданского мужа. А он по привычке, когда ему была нужна поддержка, спрятал лицо в локоны ее биозавивки. Они могли просидеть так очень долго. Газ знала, что ему очень нравился ее новый, русый цвет волос.***
На следующий день Газ поехала вместе с Томом на очередной плановый смотр площадки. Обычно дорога туда на служебном Хаммере занимала около полутора часов. Том по-прежнему не выносил быструю езду и предпочитал управлять авто не сам, а пользоваться услугами водителя. Газ любила как раз все наоборот: скорость и управление ею при помощи педали газа под правой ногой, однако она была вовсе не против проводить с Томом время так, как было более удобно ему. Как правило, в дороге он не был погружен в работу и не употреблял алкоголь или наркотики, так как в противном случае при езде ему становилось совсем плохо. Газ называла совместные поездки восстановленными минутами откровения между ними – казалось, будто больше не существовало никаких проблем, было только одно бесконечное дорожное полотно и их безмолвный союз, когда, обнявшись на заднем сиденье машины или просто держась за руки и обозревая из бокового окна мелькающие ландшафты, они обменивались друг с другом эмоциональными волнами. Если абстрагироваться от фальшивого сближения на фоне обоюдного приема стимуляторов и транквилизаторов, это была почти единственная возможность нащупать провисающий между ними контакт. Почти всегда Том был закрыт ото всех, включая и Газ, и смириться с этим ей было бы очень тяжело, если бы не погруженность в работу. Газ считала, что когда миссия Тома воплотить в жизнь свой проект будет завершена, его собственная жизнь изменится в лучшую сторону. И их жизнь изменится. Впрочем, масштабы и значимость воплощаемой Томом чуть ли не со сверхзвуковой скоростью идеи до сих пор не переставали ее удивлять. На пустынной местности он в кратчайшие сроки выстроил несколько комплексов огромных инженерных сооружений. На него работали лучшие специалисты из области естественных наук. Его исследования поддерживало государство. Революционные открытия Тома в области квантовой механики должны были перевернуть все существующие представления о понимании пространственно-временных взаимосвязей, и аппарат, который он собирался построить, должен был послужить прямым доказательством современных возможностей человечества выйти за ограниченность научно-технического прогресса в области покорения космоса реактивными двигателями. Конкретно Газ многого не понимала, так же, как она считала, и ближайший помощник Тома – Фарнсворт. Однако она знала, что пожилой юрист, как и она, всеми силами стремится помогать Тому, и он им обоим доверяет. Оливера Фарнсворта вживую Газ видела не часто. Обычно Том общался с ним по рации на засекреченной частоте, реже - по голограммо-конференциям, в которых она наряду с другими подрядчиками тоже иногда принимала участие. За последние несколько месяцев Газ видела его раз-два мельком, и поэтому при встрече – когда Том и Газ въехали за периметр космодрома и Оливер Фарнсворт уже ждал их в приемной конструкторского цеха номер три - сразу отметила, как сильно тот за это время постарел. Проплешина на голове расширилась, значительно увеличился процент седых волос. Под глазами наблюдались отеки, а кожа, казалось, еще больше потеряла упругость и еще больше приобрела пигментных пятен. Оливер Фарнсворт быстро старел. Газ подумала о том, что гендиректор ВКП, похоже, в последнее время основательно недосыпал и болел. Что же, она могла его понять. …Мистер Фарнсворт приветливо пожал Газ руку вслед за Томом, а затем пригласил их сесть за круглый стол в небольшом конференц-зале и представил доклад за последнюю неделю по основным опорным моментам проекта. В общем и целом Том был доволен и попросил мистера Фарнсворта внести некоторые поправки и рекомендации для дальнейшего. После этого их с Газ пригласили посмотреть уже готовые производственные образцы. Поскольку у нее были свои неотложные дела с руководством наносборочного модуля в соседнем корпусе, она попросила извинения удалиться и была очень удивлена, когда Оливер Фарнсворт пригласил ее увидеться с ним за обедом, так как им «следовало поговорить».***
Столовых для работников научного подразделения ВКП на базе первой научно-исследовательской станции при полигоне было несколько, но Газ и Оливер Фарнсворт встретились в пищеблоке второго корпуса, так как, по мнению юриста, здесь можно было встретить меньше всего нежелательных людей. Чувство тревоги, которое по неизвестной для Газ причине активно росло у нее в последние недели, снова о себе напомнило. Она прищурилась: - О чем вы хотели поговорить, мистер Фарнсворт? Собеседник, задумчиво дожевывая кусочек галетного печенья, мило улыбнулся в ответ уголками губ, но на контрасте его глаза казались пугающе-огромными под увеличивающими линзами массивных очков. Газ не представляла, почему на его носе не остается синяков от такой конструкции. И почему он не носит линз? Впрочем, в ее окружении итак было достаточно очкариков, которые не хотели или не могли вразумительно дать ответ на последний вопрос. Отец носил очки, которые позволяли в несколько десятков раз увеличивать предметы, что было важным для его научной работы, но Газ не понимала, зачем он их носит постоянно. Диб предпочитал круглое недоразумение в стиле Джона Леннона, уродующее лицо и делающее его похожим на ботаника-переростка, а не клерка на ответственной должности. Хотя, теперь-то он клерком больше не был, а занимался по своему исконному химическому профилю в одном из отделов подземного блока лабораторий на второй станции. Что касается Тома, то он надевал очки поверх линз для работы с бумагами. - Нам не часто доводилось общаться, а тем более обедать вместе, верно, мисс Мембрейн? - Да, - Газ пожала плечами. - И я, знаете, этому рад. Сегодняшнюю нашу встречу мы тоже расценим как случайную. Два сотрудника пересеклись в обеденное время в предназначенном для приема пищи месте, и в этом нет ничего особенного. Верно? Газ насторожилась. Собеседник разговаривал тихо, и, хотя выглядел весьма спокойным и уравновешенным сотрудником организации, который просто зашел в столовую пообедать с коллегой, толком ничего не съел; бездумно водил по тарелке вилкой, собирая макаронины в бессистемные хитросплетения. Газ вспомнила о том, что однажды Том пытался ей объяснить с помощью спагетти теорию струн. Сейчас же мистер Фарнсворт тоже хотел ей что-то рассказать, но, похоже, нервничал. - Итак? - Мисс Мембрейн… Знаете, случай поработать с таким человеком как Том Ньютон может представиться в лучшем случае раз в жизни или не представиться вовсе. Разумеется, я считаю себя счастливым человеком. И, в любом случае, как вся эта история не закончится, я благодарен судьбе за то, что в один прекрасный день он появился в моем офисе в своей старомодной шляпе и сказал, что 300 миллионов за год за его изобретения – это мало. Я удивился и его самоуверенности, когда он заявил, что я буду должен купить у него новую звуковую систему. В дальнейшем, помимо вызывающего цвета волос и целеустремленности, я успел удивиться еще многому: его прозорливости, его пониманию рынка спроса и предложений, его сверхчувствительности, его гениальности, в конце концов, ну и, по правде говоря, его особой исключительности. Скажем даже, неземной сущности. Вы понимаете, о чем я? - Думаю, да, - осторожно согласилась Газ. - Поэтому Вы, думаю, понимаете, и почему я не мог не пойти за ним. И я ни о чем не жалею. Сотрудничество с Томом Ньютоном в корне изменило мою жизнь и раскрыло передо мной смысл существования, подарило мою вторую молодость. Но… - Но все яркое быстро сгорает? - Я искренне надеюсь, что у него получится то, к чему он так отчаянно стремится, что он успеет это сделать. Я неподдельно верю в его добрые намерения. И в то, что человеческие слабости, к которым он оказался столь же чувствителен, как и к коротковолновому излучению, не остановят его на полпути. Так же, как и человеческий фактор. Мистер Фарнсворт выделил последние слова, поперхнувшись слишком горячим чаем, затем отставил чашку в сторону и наклонился поближе к Газ. - Вы подозреваете кого-то конкретно? – неуверенно спросила она. - Увы, я всего лишь обычный человек и могу совершать ошибки. Иногда получается так, что этих ошибок нельзя избежать, или же ставишь все на кон, так как других вариантов нет. К тому же, здесь не может быть конкретики, так как речь идет о системе. Кто-то… один, другой – без разницы. Но я знаю, что мистер Ньютон всецело доверяет только вам, мисс Мембрейн, и поэтому мне очень важно сказать вам следующее… Буфетчица в это время куда-то отлучилась, а собеседник Газ достал из внутреннего кармана фляжку и сделал несколько больших глотков. Затем еще несколько. Газ только сейчас начала понимать, что и до их встречи в столовой он уже успел приложиться к бутылке. Оливер Фарнсворт, высморкавшись, продолжил: - Вы прекрасно понимаете, что даже тщательно продуманная: выстроенная самостоятельно, склеенная или купленная пирамида может рухнуть в любую минуту, да и в случае если вам подсовывают троянского коня всегда сложно вычислить, в чем именно кроется подвох. Но в данном случае, если вновь использовать метафоры, речь идет скорее о мыши, которая сама себе соорудила ловушку, положила в нее сыр и попалась в нее. Весь этот конгломерат просто не мог остаться незамеченным, даже если бы не было слежки с самого начала... Они знали, все знали, да. Возможно, видели его прибытие – у них свои методы контроля. И просто выжидали. Но пассивное наблюдение и заинтересованность прекратятся, как только все будет готово. Они не допустят стадии испытания проекта. Они не допустят и дальнейшего существования корпорации… Конечно, их можно понять - на кону госбезопасность и мировая экономика. Почти все ответы на их вопросы уже найдены, польза, которую можно было извлечь, максимально получена, так как они прекрасно понимают, что даже если нет угрозы, тянуть резину дальше нельзя, и под прикрытием выборов осталось только тихо разобраться с виновниками торжества… И забрать все. Газ поерзала на месте. То, что сумбурно сообщил ей взволнованный собеседник, казалось ей слишком… удручающим?.. вызывающим сомнения? - Вам не кажется, что вы несколько преувеличиваете? – наконец она нашлась как лучше спросить, не помутился ли слегка у главного помощника Тома рассудок на почве переработки и сопутствующего нервного стресса, заглушаемого алкоголем. - О, милая Газ! Я, конечно, очень надеюсь, что ошибаюсь, а на все угрозы не стоит обращать внимания. Однако, мисс Мембрейн, я реалист и прошу вас, будьте бдительны. - Том знает о ваших опасениях? – попыталась быть реалистом и Газ, так как этот разговор уже начал ей порядком надоедать своей бесперспективностью. - Он, конечно, понимает. Но ему некуда сворачивать. Если бы не неудачное приземление с утратой установки, которую он вез оттуда с собой, этот космический проект вообще не понадобился, и, возможно, все сложилось бы иначе. Для него и для тех, кому пришлось остаться… А теперь дорога уже вышла на финишную прямую, мисс Мембрейн. Газ хмыкнула: только фатализма ей сейчас и не хватало. - Можно задать вам нескромный вопрос, мистер Фарнсворт? - Да, пожалуйста. - Вы пьяны? Оливер Фарнсворт, сперва поправив очки, задумчиво почесал седую бровь. На лацканах его дорогого цвета берлинской лазури костюма отчетливо виднелись крошки печенья. - Пьян? Совсем чуть-чуть, мисс Мембрейн. Как я вам уже говорил, я обычный человек и мне немного страшно. Совсем чуть-чуть.