«Люблю тебя и ненавижу, Спешу к тебе и прочь бегу, Зову тебя, но слов не слышу, Хочу забыть и — не могу!» © Виталий Овчинников — Люблю и ненавижу
Чацкий раскинувшись в беседке, спокойно пил чай и с интересом наблюдал за мной. Веселые блики, которые все-таки смогли пробраться через купол беседки, играли с его тёмно-русыми волосами. Он был одет легко: легкие брюки, простая хлопковая белоснежная сорочка, которая позволяла видеть ключицу. Я застыл в непозволительной позе, непозволительно раскрыв рот. Все это зрелище будоражило мою кровь, непонятное чувство охватило все мое естество. — Молчалин, может вы разогнетесь или мне вам помочь? — приподняв бровь, ехидно спросил Чацкий. То прекрасное чувство, которое у меня зародилось, неожиданно пропало, на место него пришло вновь раздражение. Опять он усмехается надо мной! — Нет-с, — покорно ответил я ему и выпрямился. — Ну, раз так, то подойдите, — приказал он, поманив меня указательным пальцем. Я не медленно исполнил его приказ, Александр Андреевич поставил чашку на столик и показал рукой на место рядом с ним, тем самым приглашая меня сесть. Я удивленно на него поглядел и покачал головой, мол, не дело слуги моего положения сидеть рядом с господином. Чацкий легко улыбнулся, заставляя меня впасть в ступор, взял мою руку и с интересом начал смотреть на нее, поглаживая. Мне стало неловко и я перевел свой взгляд с мужчины на цветы, которые были рядом с беседкой. Александр Андреевич издал смешок. — Если я вам прикажу сесть рядом со мной, вы сядете, Молчалин? — Да-с. — А если я попрошу? Неужто он глумиться надо мной? Я снова посмотрел на него и столкнулся с его задумчивым взглядом. Его умиротворенное лицо, легкая лукавая улыбка, какой-то странный блеск, присущий лишь одному Чацкому - все это выбило меня из колеи. Его приятные черты так и притягивали к себе, однако поддаваться своим странным порывам будет не правильно. Вопрос, который Александр Андреевич задал мне, вылетел из головы. Мужчина снисходительно взглянул на меня, словно понял, что я не отвечу на его вопрос. Его снисходительность меня не удовлетворила, а лишь удвоила мое негодование и раздражение к этому человеку. - Я... - замешкался Молчалин.*повествование ведется от лица автора, дабы раскрыть чувства персонажей*
Алексей Степанович не знал, что ответить, и Чацкий понимал это. Ему доставляло наслаждение смотреть на замешательство на столь самоуверенной, но покорной мордашке. Молчалин всегда скрывал свои чувства в отличие от Александра, который был предельно искренен. Он всегда делал то, что считал нужным, как и сейчас: сжал руку Алексея и потянул на себя. Молчалин не сразу осознал, что теперь он ютиться на коленях Чацкого, осознав это, Алексей хотел вскочить, однако ему мешала мертвая хватка Александра. Уткнувшись носом в шею Молчалина, от чего у последнего перехватило дыхание, Александр Андреевич закрыл глаза. И снова голову Алексея заполнили мысли об этом проклятом Чацком, снова внизу живота, что-то затрепетало. Счастье неожиданно накрыло его с головой, Молчалин не хотел, чтобы это прекращалось, и это его пугало. Он не понимал, что с ним твориться. Алексей Степанович хотел прямо сейчас вырваться и убежать, даже если он снова будет бродить грязным по улицам. Однако он хотел остаться и прижаться, как можно ближе к столь противному для него человеку. Их идиллию прервал звук разбивающегося фарфора. Молчалин вздрогнул и вырвался из ослабевшей хватки Чацкого, который сейчас смотрел, как и Молчалин, на удивленную служанку Александра - Надю. Она сначала посмотрела с непониманием на Александра Андреевича, а потом с пылающим от злости взглядом на Алексея. - Простите, Александр Андреевич, - произнесла она робко, снова посмотрев на Чацкого. Она быстро села на корточки и начала собирать осколки чашки. Сказать, что девушка была зла - это ничего не сказать. Ей с самого начала не нравилось, что объект ее обожания привел, какую-то крысу с улицы, дал ему одежду качества лучше, чем одежда на ней. А теперь этот нагло сидел на его коленках и краснеет, томно приоткрыв губы. Что за наглец?! И тут ей в голову пришла идея, как заставить своего любимого посмотреть на нее. Взяв осколок она порезалась, будто случайно, и вскрикнула. И, к ее счастью, это подействовало. Чацкий вскочил, подбежал к ней и, встав на одно колено, взял ее за тонкое запястье. - Очень больно? - спросил он, осмотрев достаточно глубокий порез. - Угу, - выдавила Надя из себя, всхлипывая. Молчалин сжал руки в кулаки. Сейчас он снова возненавидел Чацкого. Зачем так прижимать к себе, нежно обнимать, если тебя интересует кто-то другой? Зачем тогда все это было? Зачем Чацкий играл над ним? Не выдержав этой картины, он убежал отсюда, пока Александр был занят своей служанкой. Молчалин не побежал в свою новую комнату, он решил вернуться на улицу. Уж лучше так, чем жить с этим мерзким Чацким. Выбежав из дома, он бежал до тех пор пока, по его мнению, не оказался далеко от дома Александра Андреевича и совсем выдохся. Поставив руки на колени, Алексей тяжело дышал, восстанавливая нормальный ритм сердца. Молчалин снова вспомнил то недолгое время с Чацким и его сердце предательски сжалось. Оперевшись на стену дома, он сполз на землю и уткнулся носом в колени. Он не понимал почему ему так больно, как и не понимал почему он плачет из-за Александра. И что самое противное - он не мог остановить их.