Метр девяносто сплошного недоразумения

Поездка к Стефану не заняла много времени. Посмотрев рентгеновский снимок, он сообщил мне, что дуракам везет, и со мной всё в порядке. После чего выписал пару рецептов и отдал их Марку. Из их весьма бурного диалога я понял хорошо если третью часть, впрочем, лечить меня будут по полной программе, это было ясно. Вся эта возня с лечением меня волновала мало: рука совершенно не беспокоила. Гораздо больше мне хотелось остаться наконец-то с Марком наедине и любить, любить, любить его. Я – сексуально озабоченный псих? Да наплевать! Я его хочу! Он меня хочет! И весь мир может катиться к черту. - Домой? Я тронул Марка за плечо, отвлекая от штудирования рекомендаций, написанных мелким, убористым почерком Стефана, и поймал его понимающий взгляд. - Домой. Улыбка малыша была явно предвкушающей: он совершенно не скрывал своего желания, заводя меня этим до безумия. Купив в аптечном киоске, стоящем в холле больницы, мазь и какие-то таблетки, Марк решительно направился к выходу. Я шел чуть позади и любовался плавными движениями его тела, игрой мышц под тонкой тканью футболки, представлял, как стяну с него шорты и сожму в руках упругую, гладкую плоть до безобразия соблазнительной задницы, маячившей прямо передо мной... Бля-я-я... маньяк несчастный! Ну, и как теперь идти к машине через весь двор с таким стояком в штанах?! На моё счастье жара разогнала всех посетителей больницы и заставила искать убежища в тени нескольких раскидистых лип, растущих довольно далеко от стоянки. Даже интересно: я теперь постоянно буду находиться в состоянии «полной боевой готовности» или это у меня так специфично стресс проходит?.. *** Машину Марк вел весьма и весьма небрежно: держа руль одной рукой. Может, и стоило бы ему намекнуть на осторожность и правила дорожного движения, всё-таки забота о себе любимом у меня находится практически на первом месте, но... но вторую руку гадкий мальчишка положил на спинку моего сиденья и принялся ласково ерошить мои волосы. Ухоженные, изящные пальцы прирожденного пианиста нежно массировали мой затылок, поглаживали шею и плечо, и я млел, напрочь забыв обо всём на свете. Тормознув на светофоре, Марк был вынужден прерваться, но взамен тут же согрел меня сияющей улыбкой. - Ничего не могу с собой поделать, мне просто необходимо прикасаться к тебе. - Да я и не возражаю! Я не удержался от довольно ехидного смешка в лучших традициях Лакки. Но от сердца отлегло: похоже, что объяснение с Дано стало гораздо бОльшим моральным потрясением для меня, чем для Марка. Мне бы ту уверенность, с которой он шел по жизни! Надеюсь, что при более тесном и близком общении я сумею перенять эту черту его характера. А общаться мы будем очень близко, ближе некуда – уж об этом я позабочусь! И в первую очередь я сделаю всё необходимое, чтобы уговорить моего малыша переехать ко мне. Тяга к независимости у него, конечно, гипертрофированная, но и я умею настоять на своём, было бы желание. А желания у меня хоть отбавляй, джинсы по-прежнему немилосердно жмут. Так что два предстоящих выходных дня я намерен провести, совмещая полезное и приятное: не выпущу Марка из постели ни на миг и постараюсь как можно убедительнее обрисовать ему прелести совместной жизни. Добраться бы до квартиры! *** Едва захлопнув за собой дверь, я принялся лихорадочно, жадно целовать Марка. Он отвечал мне тем же, наглядно демонстрируя единство наших помыслов. В рекордно короткие сроки избавившись от одежды и натянув презерватив, очень удачно завалявшийся у меня в кармане, я развернул Марка спиной к себе и надавил ему на плечи, заставляя наклониться над тумбочкой. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль, что я веду себя слишком грубо, что малыш еще не привык, и его надо бы подготовить, но сил терпеть уже не было. Да и как тут сдержаться, если перед глазами маячит по-кошачьи прогнувшаяся спина и бесстыже оттопыренная задница, а Марк, закусив губу, смотрит на меня через плечо и нетерпеливо подается назад всем телом, ерзая раздвинутыми ягодицами по моему члену. Да уж, мой малыш умеет себя предлагать! И отказаться я не могу, да и не хочу: моё тело уже буквально звенит от напряжения, еще чуть-чуть, и я сорвусь, кончу, не начав. Святая Магдалена, что он со мной делает?!! Мы не произнесли ни слова, только пыхтели и стонали. Со стороны это выглядело, наверное, как удовлетворение животной похоти. Не знаю... мне, если честно, было без разницы, мозги отключились, я действовал на одних инстинктах. Прикасаться, сминая пальцами гладкую, чуть влажную от испарины кожу, зарыться носом в волосы на шее и вдыхать терпкий запах его пота, прикусить напряженную мышцу плеча и вслушиваться в протяжный, откровенно-просящий стон, которым Марку поощряет мои действия, требует продолжения. Стискивать движущиеся мне навстречу бедра, видеть дрожь наслаждения, заставляющую его выгибаться подо мной, накрыть его руку своей как раз вовремя, чтобы почувствовать, как он выплескивает на наши сплетенные пальцы сперму, и тут же кончить следом за ним, притиснувшись к нему всем телом, желая, чтобы эти мгновения никогда не кончались, мечтая остаться навсегда вот так: спаянными воедино, вместе... Это просто похоть? Ни хрена подобного, это счастье! Моё счастье. Наше с Марком на двоих. Когда в голове перестало звенеть, а ноги вернули былую устойчивость, я отлепился от спины Марка и осторожненько вышел из гостеприимно подставленной задницы. Угу, вот теперь мозги вновь взяли гормоны под контроль, и я могу быть осторожным! Молодец, Себастиан, очень вовремя! - Малыш, ты как? Я зализал довольно отчетливый след собственных зубов на его плече и, не удержавшись, поцеловал за ухом. Марку развернулся – движения его были свободными и как обычно плавными, что немного успокоило мою совесть – и, усевшись на такую, оказывается, многофункциональную тумбочку, обнял меня. - Лучше не бывает! Потом сверкнул задорной улыбкой. - Хотя нет, бывает. На кровати! Тумбочка мне по габаритам не катит. У меня отлегло от сердца: шутит, значит, моя грубость его не отпугнула. Я погладил его по покрасневшей, потной щеке и потянул вглубь квартиры. - Пойдем в душ. Марку склонил голову и потерся о мою ладонь. - Пойдем. Простой, совершенно безыскусный жест, но у меня перехватило дыхание от этой простоты. В его поведении не было ничего наигранного, он естественен в своём желании ласки и любви, полностью открыт и беззащитен передо мной. На какой-то миг мне стало страшно: готовность, с которой Марку доверился мне, одновременно и грела сердце, и вызывала беспокойство. Он словно бы полностью, безоговорочно вручал мне себя. Справлюсь ли я с такой ответственностью? Достоин ли такой любви? *** Красота моего малыша меня просто завораживала. Скользить намыленными ладонями по его груди, собирать губами капельки воды с маленьких, затвердевших от возбуждения сосков, ощущать под руками напряженные мышцы, любоваться блаженной улыбкой на запрокинутом лице, прижиматься всем телом и слышать, чувствовать стук его сердца... Он великолепен в своём откровенном наслаждении моими ласками. И он весь мой! Я не мог объяснить свою уверенность в его чувствах, я просто знал это. И это знание делало меня счастливым. Я неспешно ласкал Марка и буквально захлебывался в щемящей сердце нежности. Мне хотелось лелеять его как какое-то экзотическое хрупкое растение, удовлетворять все, пусть даже самые сумасшедшие желания; его улыбка, сияющие доверием и счастьем глаза были мне дороже всего в этом мире. Я вдруг вспомнил, как недоумевал по поводу странных, на мой взгляд, поступков моего первого любовника, который носил меня на руках, неизменно называл мою задницу попочкой, целовал мне пальцы на руках и ногах. Я смеялся над сентиментальностью Ладислава, не понимая его, и не особо задумываясь над грустью, которая иногда проскальзывала в его глазах. Мне, шестнадцатилетнему оболтусу, только-только познавшему радость секса, было непонятно, как взрослый, тридцатилетний мужчина может вести себя так откровенно «немужественно». И вот теперь до меня, наконец-то, дошло, что в любви нет ничего постыдного. Настоящее чувство не может быть «мужественным» или «немужественным». То, что идет от сердца, всегда верно и единственно правильно! Сейчас я сам с огромным удовольствием и, наплевав на то, как выгляжу со стороны, ласкал языком подушечки пальцев Марка, посасывал их, имитируя минет, и, чего уж скрывать, предвкушал, как буду целовать и нежить в руках упругую плоть его... - да гори всё синим пламенем! – попки, задницей назвать это сводящее меня с ума чудо просто язык не поворачивается. Я с радостью и, ничуть не смущаясь, готов каждое утро приносить ему в постель завтрак, лишь бы он каждый вечер засыпал в моих руках. Я бы и на руках носил моего малыша, если бы был уверен, что смогу поднять парня, который весит как минимум на десять килограмм больше, чем я сам. Пробудь мы в душе чуть дольше, точно еще раз занялись бы любовью: желание никуда не делось, я чувствовал, как оно бурлит во мне, несмотря на то, что кончил я буквально пятнадцать минут назад. Да и у Марка член стоял уже вовсю. Но всю романтику момента испортило очень приземленное бурчание, которое издал мой возмущенный желудок. Марк хихикнул, погладив меня по животу. - Тони, ты голодный! Я и правда был зверски голоден: позавтракать у Лакки мне не удалось, да и не до того было утром. Но сейчас, когда все проблемы уже решены, организм настойчиво требовал своего. Вот только оторваться от Марка не было сил, и я продолжал медленно, провоцирующе ласкать его член. - А ты разве не голоден? - Безумно! И Марку начал меня целовать. Его губы были нежными и требовательными одновременно. Я тонул в его ласке, впитывал его любовь и не мог насытиться ею. Прижав меня к стене, Марку лихорадочно зашептал, перемежая слова поцелуями. - Я хочу тебя, Тони! Я просто с ума схожу, как хочу тебя... Все мысли о еде мгновенно вылетели из моей головы, какая к черту еда, когда он рядом со мной, трется об меня, как большая кошка, жалобно стонет мне в ухо, цепляется за мои плечи, как утопающий за соломинку! Видимо, все мои инстинкты были настроены на Марка идеально: ему для оргазма не потребовалось ничего, кроме поцелуев и моих рук на члене, верно определивших нужный ему темп. Отдышавшись, он чуть смущенно улыбнулся. - Кажется, я могу кончить, даже просто глядя на тебя. - Я тоже, малыш, я тоже! Сила испытанного оргазма потрясла меня, как и сам факт того, что я кончил вместе с ним: я ведь даже не прикасался к собственному члену, просто терся о бедро Марка! Что ж, надо признаться хотя бы самому себе: мои гормоны просто взбесились. И виной всему парень, стоящий рядом и ласково гладящий меня по волосам. Мой парень. Мой любимый. Не думал, что когда-нибудь кого-нибудь так назову, а вот поди ж ты... *** Марку очень естественно смотрелся на моей кухне. Босиком, с мокрыми после душа волосами, он был таким расслабленно-домашним, абсолютно довольным ситуацией, что я вновь задумался о том, как бы поубедительнее предложить ему жить вместе. Чтобы он с полным правом называл мою квартиру домом. Я просто не могу себе представить, что он уйдет куда-то, и я останусь один, не видя его, не зная, где он, с кем, и чем занимается! Он – мой. И его место рядом со мной. Но как убедить этого упрямца, что я не посягаю на его независимость? Как доказать, что жить вместе вовсе не значит быть на содержании? Мне не нужна подстилка, боже упаси! Мне нужен партнер. Равный мне во всем. Тот, кто будет мне опорой в той же мере, что и я ему. Человек, к которому я буду спешить по вечерам, с кем буду обсуждать новости за ужином и делиться мыслями, смотреть футбол, лежа на одном диване и потягивая пиво из одной бутылки, покупать подарки к праздникам. С кем я буду каждый день засыпать и просыпаться не в одиночестве, а обнимая любимого человека. Тот, кто будет наполнять мою жизнь смыслом, и для кого я сам стану центром Вселенной. И этот человек – Марк, я всё для себя решил. Но как объяснить собственные чувства и желания ему, какими словами убедить? - Тони, ты что, живешь на одной колбасе? Марку, нарезав бутерброды, с явным неодобрением рассматривал недра моего почти пустого холодильника. Я невольно хмыкнул, вспомнив проповеди Стефана о здоровой пище. Интересно, это как-то связано с выбором медицины как профессии, или просто совпадение? - Нет, конечно, просто не успел еще в магазине побывать. Хочешь, вечером вместе сходим? И тут меня осенило! Вот же оно! Вот он, предлог заговорить с Марком о переезде. - А если тебе не нравится, как я питаюсь, почему бы тебе самому не позаботиться об этом? Марку застыл с чайной чашкой в руках. Напряженная поза, чуть прищуренные, внимательные глаза, из которых мгновенно исчезли смешинки. Он пытался сообразить, о чем я говорю, и не понимал, не верил, боялся поверить. А я безумно боялся спугнуть, не хотел торопиться, но и остановиться уже не мог. - Я серьезно, Марку, переезжай ко мне. Пожалуйста! Не выдержав пустоты в руках, я подошел к нему и обнял, всем телом впитывая его тепло и беззастенчиво им наслаждаясь. - Я не понимаю, Тони... Голос у него сорвался, парень явно нервничал. Да и меня потряхивало от напряжения, но отступать я не намерен. Какого черта, в самом деле?! Он сказал, что любит меня, значит, должен хотеть быть со мной рядом всегда. Я же этого хочу! - А что тут непонятного? Я хочу, чтобы мы всегда были вместе, чего уж проще. Марк отстранился и плюхнулся на стул, словно ноги перестали его держать. Дернул пару раз кадыком в попытке сглотнуть и пристально глянул мне прямо в глаза. - Ты меня простил. Ты меня принял. Я не понимаю: почему? Я же ничего для этого не сделал. Угу, хороший вопрос. Судьбоносный, можно сказать. И что я должен ответить? Был бы я героем какого-нибудь слезливого сериала, которые так любит смотреть Линда, самое время было бы признаться в любви. Только вот я не герой. И подобным признанием подавлюсь нахрен. Хоть и люблю. - Я не могу позволить себе тебя потерять. Тьфу, блядь, выкрутился. Аж самому тошно. Впрочем, всё по существу, я и в самом деле не собираюсь отказываться от моего малыша. Марку машинально хлебнул чаю, осмысливая услышанное, а потом улыбнулся. Улыбка его, вначале робкая, становилась всё увереннее, наполнялась торжеством победы и откровенным счастьем. - Если ты думаешь, что я откажусь, то напрасно. Я слишком долго об этом мечтал, и свой шанс не упущу. Марку как-то расслабился, словно отпустил внутренние вожжи – так выглядит человек, абсолютно уверенный в своей правоте. А я не мог поверить в свою удачу. Что, неужели вот так просто, всего лишь один полушутливый вопрос, и всё? Никаких долгих уговоров, железобетонных доводов, завуалированного, а может, и не очень, шантажа, достаточно было предложить, и он согласился? Вот уж точно: ходячее недоразумение! Я тут голову сломал, как бы его убедить, а он, оказывается, сам об этом мечтал. И это после столь категоричной декларации о независимости. Не знаю, какой будет наша совместная жизнь, но скуки и однообразия в ней точно не будет! - Нет, Марку, отказа бы я не принял в любом случае, я слишком упрям. И слишком тебя хочу. Вообще-то я говорил о жизни в целом. Но малыш понял меня буквально, сверкнул довольной улыбкой и весьма ехидно хмыкнул. - Может, сначала всё же поедим? Чтобы сил на «хочу» хватило. *** Я, в общем-то, никогда не жаловался на собственную потенцию, но не был уверен, что в ближайшие пару часов буду способен на что-то путное. Как оказалось, напрасно. Стоило Марку утянуть меня в спальню и, повалив на кровать, поцеловать, как желание вспыхнуло с новой силой. Жажда, которая светилась в его глазах, сила и нежность ласкающих меня рук пьянили, заставляли сходить с ума, будили где-то глубоко внутри меня такое, о чём я давно и благополучно забыл. Его руки и губы, казалось, не пропустили ни единого кусочка моей кожи, всё моё тело целиком и полностью было зацеловано и обласкано, но мне было мало. В висках стучало набатом «Еще! Еще! Хочу!!!» Я никак не мог толком понять, чего именно мне не хватало, в голове назойливо крутилась какая-то мысль, но сосредоточиться не получалось. И лишь когда язык Марка коснулся моего ануса, а его ладони принялись всё настойчивее и настойчивее мять мою задницу, я сначала выдохнул, озвучив свою жажду, и только потом понял, что именно сказал. - Стив, трахни меня! Я и сам не ожидал, что когда-нибудь скажу такое, но факт оставался фактом: для полного счастья мне не хватало члена в заднице. Его члена. Мне ведь действительно очень нравится анальный секс, какой смысл лгать самому себе? Когда-то давно, в юности, я предпочитал его всем остальным. Но после истории с Анджеем смог перебороть себя только во время съемок, в присутствии кучи народу. А вот один на один с партнером мне так и не удалось расслабиться настолько, чтобы подпустить кого-то к своей многострадальной заднице. Жизненный опыт, мать его! Я никому так и не рискнул довериться. Но сейчас со мной не кто-то, а Стив! Мой малыш Стив. Человек, который пошел ва-банк ради меня. И я ему верю. Может быть, глупо, наивно с моей стороны, но я ему верю настолько, что могу позволить всё. Потому что Стив – не Анджей! Это с Анджеем моё подчинение было единственно возможным вариантом отношений. Но со Стивом я могу позволить себе роскошь добровольного подчинения. - Тони... Я... Я точно знал, что он собрался сказать. Восторг, обожание, любовь просто выплескивались из моего малыша. Но слова «я люблю тебя» в такой момент не предполагают иного ответа, кроме «я тоже тебя люблю». И отвертеться в этот раз не получится. Не после того, как я предложил ему свою задницу. Сам предложил, добровольно. А признаться... Вот такое я дерьмо: раздвинуть ноги, оказывается, гораздо проще, чем произнести три паршивых слова. И я трусливо зажал Стиву рот поцелуем, вложив в это действие всё то, что не смог сказать вслух. - Не заставляй меня ждать, малыш! Или ты хочешь, чтобы я умолял? Стив и так уже еле держал себя в руках, а от моих слов, выдохнутых прямо в ухо, его пробила дрожь, и всё-таки он медлил, словно не мог до конца осознать то, что услышал. - Тони, ты уверен? - Более чем. Давай, Стив, ты знаешь, что нужно делать. Я действительно ни разу в жизни не ощущал такой уверенности в правильности принятого решения, как в тот момент, когда, подхватив ноги под коленками, раскрылся перед ним по максимуму. - Тони... Мой Тони... Его глаза постепенно наполнялись светом, он просто сиял от счастья и переполнявшей его любви. Весьма опытный порно-актер с роскошной внешностью и повадками бляди уступил место неловкому, неуверенному в себе, влюбленному мальчишке: со мной сейчас был именно Стив, а не Марк. И я был несказанно рад этому, потому что тоже мог сбросить все маски и быть самим собой. Не знаю, откуда взялась у меня уверенность в том, что Стив всё знает и всё умеет, но я не ошибся. Лишь закушенная губа выдавала его волнение, а чуткие пальцы умело дарили мне почти позабытое ощущение заботы. И растворившись в этой заботе, моё тело постепенно вспоминало все радости анального секса. Поистине волшебные ощущения, когда все силы, всё умение и желание партнера сосредоточены лишь на том, чтобы приласкать всего тебя, доставить тебе удовольствие. Руки, жадно скользящие по моему телу, губы, неотрывно вылизывающие и посасывающие всё, до чего удалось дотянуться, стоны, которые я предчувствовал по вибрации его груди, трепет, с которым Стив прикасался ко мне, лихорадочный блеск глаз, заглядывающих куда-то в самую мою потаенную глубину, очень тщательно скрываемое, но всё же прорывающееся наружу торжество обладания, эйфория победы, кружащая ему голову и пьянящая сильнее любого вина... Мой малыш был счастлив. Счастлив просто потому, что был со мной. А я словно плыл в непрерывном потоке наслаждения, с трудом воспринимая действительность, я был лишь глиной, из которой Стив своим желанием творил саму Любовь. И эта любовь переполняла меня, сжигала изнутри, мне было почти больно от бурлящих во мне эмоций и желаний. - Стив... Я готов был умолять его, настолько нестерпимым сделалось ожидание. Его пальцы лишь дразнили моё воображение, распаляя жажду, делая моё тело требовательным, жадным, ненасытным. Любить и дарить себя, принадлежать тому, кого сам выбрал – сейчас это был уже не каприз, не прихоть, это стало насущной потребностью для меня, и Стив это понял. Он безошибочно уловил тот момент, после которого любая ласка, любая нежность стала бы лишь пыткой и, властно целуя меня, дал мне то, чего я так хотел. Черт! Это было... чувствительно, матушка-природа весьма щедро одарила Стива. Но он действительно знал, что и как делать, я в нём не ошибся. Не двигая бедрами, он дал мне возможность привыкнуть к ощущению его члена в заднице, а сам тем временем принялся методично вылизывать мне ухо, покусывая мочку и заставляя покрываться мурашками от горячего дыхания. - Хочу... Это была последняя связная мысль, и я снова «поплыл» от нахлынувшего на меня удовольствия. - Всё, что хочешь, Тони! Он еще что-то шептал, но я полностью отключился, будучи в состоянии лишь ощущать его сначала робкие, нерешительные движения, постепенно становящиеся всё более уверенными, властными, заявляющими на меня права, объявляющими меня своей собственностью. Никогда еще мной не владели так полно и безоговорочно. И никогда я не терялся в наслаждении настолько, чтобы утратить связь с реальностью. Мой мир был наполнен хриплым шепотом моего малыша, теплом его глаз, жаром его тела, сводящим с ума запахом яблок и Любовью. Впервые за долгое время я ни о чём не жалел и имел всё, к чему стремился. Я был полностью и безоговорочно счастлив. *** А когда всё закончилось, и мы, наконец, отдышались и отлепились друг от друга, Стив в очередной раз поразил меня своим преображением. Он снова стал зрелым, уверенным в себе парнем, чётко знающим, чего он хочет, и как этого добиться. Настолько уверенным, что, не спрашивая, как я к этому отнесусь, взял меня на руки и понес в ванную. Нет, брыкаться я не буду, потому что приятно, черт возьми! Но кто из нас малыш?!!! - Ощущаю себя замужней женщиной. Сначала трахнули, теперь на руках носят. Я ведь могу и привыкнуть! Не боишься, Стив? - Мне нравится, так что привыкай. Малыш! Черт, где он научился так язвить? И почему мне так хорошо?