Метр девяносто сплошного недоразумения

- Иди сюда, недоразумение! Вручив мне камеру, Лукас довольно бесцеремонно подтолкнул смущенного Марка к уже расстеленной кровати и начал стаскивать с него футболку. - Эй, Лакки, поосторожнее, нечего изображать Джека-потрошителя, сам говоришь, что мы на извращениях не специализируемся, а снимаем фильмы исключительно романтические и душевные. Помимо воли я постоянно норовил защитить Марка. Даже тогда, когда этого и не требовалось. - Ну да, ну да, романтика, уси-пуси, конфеты-букеты, любовь до гроба! Значит, насиловать буду нежно и романтично. Спасибо тебе, Тони, что позаботился о моём склерозе и напомнил старику, что и как делать надо. Лукас раздраженно сверкнул глазами в мою сторону и с утробным рычанием повалил Марка на кровать. Обалдевшая физиономия малыша выглядела столь комично, что я, забыв про камеру, не выдержал и расхохотался. Следом за мной всхлипнул и затрясся от смеха Лакки. В конце концов, и до Марка дошло, что Риджестон по своему обыкновению над ним подшучивает. - Любой каприз, бэби! Ни в чем себе не отказывай! Марку очень удачно скопировал интонацию Лакки, что вызвало у нас новый приступ хохота. – Вот так всегда: только соберешься кого-нибудь оттрахать от души, тут тебе и облом, - засокрушался еле отдышавшийся Лукас. - Неужели не стоит? – посочувствовал я. В меня полетела подушка. - С такими партнерами только волосы и встают. Дыбом! - Чем это я тебя не устраиваю? – забарахтался под Риджестоном Марк, пытаясь то ли выползти из-под него, то ли принять соблазнительную позу. - Тем, что смотришь как сирота из сугроба! – отрезал Лукас. - А зачем тогда вообще нужна эта репетиция, если у тебя на меня не стоит? Марк, кажется, всерьез обиделся, что делало ситуацию еще смешнее. - Затем, мой юный друг, что у Бастиана вдруг проснулся рефлекс Отелло, и он пообещал кастрировать завтра и меня, и Дано сразу же, как только мы попытаемся к тебе прикоснуться. Вот я, наивный, и понадеялся немного приучить этого ревнивца к мысли, что тебе придется побывать не только в его заботливых ручках, но и перетрахаться с половиной студии. - Я не ревнивый, я – собственник! Нет, ну правда! А кому понравится зрелище любимого в чужих объятиях?! Я, конечно, доверяю друзьям, но… - Бастиан, моя чаша терпения самая полная в мире! Лакки прямо-таки излучал холод и раздражение. Марк всё-таки выкарабкался из-под Лукаса и, выпутавшись из уже расстегнутых и оттого падающих шортов, обнял меня, жарко дыша в ухо. - Не волнуйся, Себастиан, всё будет хорошо, я справлюсь! Главное, помни, что люблю я только тебя, а всё остальное просто работа. Чувствую себя полным идиотом: стоит этому парню меня обнять, как я просто растекаюсь безвольной лужицей у его ног. А в голове стучит набатом: «Моё! Моё! Моё!» Кошмар! Я, кажется, влип. По-крупному влип. И, самое смешное – абсолютно при этом счастлив. - А почему бы мне не быть этим самым «третьим» завтра? – поинтересовался я у Лукаса, не выпуская из рук Марка. - Ты на свою физиономию посмотри! Не дрался бы со стеной, был бы третьим, а теперь будешь с камерой бегать, – Лукас зарычал уже в прямом смысле этого слова и выдернул меня из объятий Марка. Взлетев ласточкой, я приземлился на кровать, едва не разбив при этом камеру. Убрав ее на столик, Лакки без тени смущения принялся стаскивать с меня джинсы. - Э-э-э… Лукас, ты… вот это сейчас чего делаешь? Я был в легком недоумении. Марк, судя по выражению его лица – тоже. Нет, я не то чтобы стесняюсь, но хотелось бы всё-таки знать, какого черта?! - Надоели вы мне оба. Спать я хочу, ясно?! Риджестон возмущенно сверкнул на меня глазами, и без того не слишком пухлые губы его сжались в ниточку. - А что, без моих штанов тебя бессонница замучает? – не удержался я. - Убью!!! – Лукас схватил подушку и начал меня ею колошматить. Я извернулся и дернул его под коленками. В результате он всем своим немалым весом плюхнулся прямо на меня, и мы тут же начали кататься по кровати и возиться, как щенки в корзинке, щекоча, тиская друг друга и кидаясь подушками. - Вот теперь я понял, почему терпеть не могу вторую часть «Безумного лета»! - с отвращением сообщил нам Марк, перестав, наконец, изображать памятник неизвестному нудисту. - Почему? Я искренне удивился и даже прекратил щекотать Лукаса за ухом. - Да потому, что в этом фильме вам слишком хорошо вместе!!! - А разве плохо, когда есть взаимопонимание с партнером? – поинтересовался Лакки, сползая с меня. Я, признаться, вздохнул с облегчением – весит его тушка нехило. - Наверное, неплохо... Но… вы же хотите друг друга! Ревность Марка была такой явной и такой необоснованной, что я просто не знал, что ему сказать. Про себя, конечно, хорошо смеяться и умиляться, что мы ведем себя как два по уши влюбленных идиота. Но шутки постепенно перерастают в серьезную проблему! - Посмотри сюда! - Лукас перевернулся на спину и указал сначала на свой абсолютно не возбужденный член, а потом кивнул на моё, тоже вполне равнодушное к ситуации хозяйство. – Это, по-твоему, «хотите»? Да если я буду так хотеть, то придется уйти на пенсию и лечиться от импотенции, дурень! Лукас был прав: мы с ним никогда не испытывали страсти по отношению друг к другу. Ласку, заботу, доверие, немного нежности, но не желание. Искры между нами не было, скорее уж родственные чувства. Хотя признаюсь честно – целуется Лакки замечательно. Ну… когда дает себе труд озаботиться партнером. Жаль, что это бывает редко: воодушевленный Лукас выглядит просто сногсшибательно, сразу понимаешь, за что он получил титул самой-самой порно-звезды 2000 года. - Ты мне еще про монтаж расскажи! – целиком и полностью вошел в роль ревнивой жены Марк. - Хорошая, кстати, штука этот самый пресловутый монтаж! Очень, знаешь ли, помогает создать видимость бурного продолжительного секса, когда его и в помине нет. Лакки не повелся на вызывающий тон Марка и выглядел на удивление спокойно. Но мне-то было отнюдь не спокойно! - Лукас, я не думаю, что эта наша сегодняшняя репетиция была хорошей идеей. Я тебе обещаю, что буду завтра держать себя в руках, так что давай разойдемся, уже поздно, а вам с Марком перед съемкой надо выспаться. - Нет, Бастиан, рано еще расходиться. Ну-ка, ляг вот сюда, - Лукас показал на край кровати. - И перевернись на живот. - Лакки, ты что, соскучился по моей заднице? Я хихикнул, но смешок получился каким-то нервным и был тут же прерван смачным шлепком по моему ничем не защищенному заду. - Блин, больно же! Ей-богу, ситуация до ужаса напоминала далекое теперь уже лето португальских съемок, когда Джордж всеми правдами и неправдами уговорил меня принять участие в создании второй серии «Безумного лета». Тогда Риджестон взял меня под свое, уже звездное, крылышко и опекал и заботился так, что вся съемочная группа начала подозревать, что у нас роман. Только сейчас Лукас возился не со мной одним, а еще и с Марком. Ну просто отец семейства! Я, кстати, вполне серьезно уверен, что из Лукаса получится прекрасный отец. Если он, конечно, когда-нибудь рискнет и обзаведется ребенком, как рискнул Йон. Рискнул – и ни минуты не жалеет – все письма переполнены восторгами по поводу сынишки, на всех фотографиях и видео они вместе. И самое удивительное, что Йон в кругу семьи выглядит совсем другим: расслабленным, счастливым, мягким. Даже улыбка у него стала нежнее. И глаза… те самые, которые до заикания пугали когда-то новичков и вводили в ступор даже опытных его партнеров, те самые знаменитые глаза Йона теперь смотрят на мир спокойно и ласково. Хотелось бы мне, чтобы и с Лукасом произошла такая же метаморфоза, и наша «снежная королева» растаял, ожил, стал счастливым. Он этого заслуживает! Пока я предавался мечтам о многодетном отце семейства Лукасе Риджестоне, сам Лукас слез с кровати, разложил меня на ее краю и вытянул мои руки вдоль тела. А потом… потом он начал разминать мне плечи и спину. Это было божественно! Многие наши парни умеют делать массаж и частенько помогают друг другу расслабиться, но Лакки массажист от бога, про этот его талант я узнал во время съемок первой же сцены «Безумного лета-2». Тогда именно массажем он приводил в порядок мои растрепанные историей с Анджеем нервы, доводил до состояния дрожащего желе, равнодушного ко всему окружающему миру, и только потом отпускал на съемочную площадку. Когда я выползал из номера Лакки, мне было абсолютно всё равно, кто и что будет со мной делать. Я был на вершине блаженства, нервы мои ни на что не реагировали, а тело… тело жаждало ласки и любви. Да что там любви, я был согласен и на банальный трах. Тот самый трах, которого так боялся мой мозг. Иногда мне казалось, что я сошел с ума, так противоречивы были раздирающие меня желания и сомнения. Джулиан тогда вволю посмеялся надо мной, говоря, что после получаса, проведенного с Лакки наедине, я появляюсь на свет божий с совершенно затраханным видом. Мне было немного неловко от этих его подколок и всеобщей уверенности в наших с Лукасом близких отношениях. На самом деле мы с ним даже ни разу не поцеловались, кроме как перед камерой – тут я не солгал Марку, сказав, что мы с Лакки всегда были только друзьями. А вот с Джулианом был секс и не по работе. Меня тогда, в Португалии, почти вся съемочная группа опекала как младенца. Я чувствовал себя новичком, хотя на самом деле это был далеко не первый мой фильм. Но моя неуверенность в себе и боязнь секса сыграли свою роль – я вел себя как истинный девственник, ничего не знающий и не умеющий. Иногда на пленке видны мои абсолютно по-детски распахнутые глаза и неловкие, скованные движения – всего мастерства Марти не хватало, чтобы скрыть метания моей души. Мы тогда, с грехом пополам отсняв наш с Лукасом взаимный минет в пещере, долго не могли снять сцену, в которой вчетвером с Лакки, Джулианом и Эриком развлекаемся в отеле. Я был ключевой фигурой всего фильма, естественно, что и эта сцена крутилась вокруг меня. И именно я с удручающей постоянностью запарывал дубли. А время поджимало – Джордж тогда еще не раскрутился, и тур в Португалию был самым дешевым из возможных, длиной всего в неделю. И в тот же вечер Арманис подпоил меня и попросту соблазнил. Как он рассказывал впоследствии, это был акт отчаяния с его стороны – настолько я был зажат и непрошибаем в своей скорлупе страха. Если бы я тогда знал, чем закончится его рассказ о недавнем посещении местного стрип-бара, я вряд ли пошел к нему в номер и согласился выпить по бутылочке пива. Но в искусстве заговаривать зубы Джулиану просто нет равных, он и мертвого уболтает. В результате он весьма неумело попытался показать несколько виденных им па, которые ему понравились. Я с хохотом наблюдал за вдруг растерявшим всю свою гибкость и грацию пловца Арманисом, и, в конце концов, сам попытался повторить движения. Веселое настроение, музыка, пиво и начавшее зарождаться в моей душе доверие к Джулиану не замедлили сказаться – наш танец становился всё более соблазняющим, мы словно бы соревновались в том, кто из нас более сексуален. К тому моменту, когда мы оба оказались без штанов, исход вечера был предрешен – томные взгляды и украдкой сорванные с моих губ поцелуи заставили мою кровь бурлить от желания. В тот вечер я впервые за почти полгода захотел секса. Полноценного, страстного секса. Я жаждал вспомнить ощущение большого, горячего члена, скользящего по моей простате и тяжелого, сильного тела, прижавшего меня к кровати. Каково же было моё удивление, когда я понял, что Джулиан отдал ведущую роль мне! И сколько наслаждения я получил от обладания его телом! Я до сих пор благодарен Джулиану за ту пляжную интрижку, в которую он меня вовлек, щедро даря самого себя каждый вечер и не давая скучать и раздумывать днем. Кто знает, что со мной было бы, не вытащи они с Лукасом и Дано меня из мутного болота равнодушного отчаяния, в котором я захлебывался и тонул. Там, в Португалии, Джулиан и Лукас словно бы соревновались, опекая меня. Один окутывал нежностью и лаской как коконом, а другой ненавязчиво учил тонкостям ремесла порноактера и почти ревниво наблюдал за моим душевным состоянием, оберегал от любого стресса, любого намека на моё недавнее прошлое. С того лета, которое и на самом деле было для меня безумным, они, да еще Дано, оставшийся в Праге, стали самыми моими близкими друзьями, но то соревнование, которое началось на португальском пляже, длится и по сей день, постепенно превратившись в холодную войну. Я не знаю ее причин, но помню, как удивился, нечаянно подслушав разговор Джулиана и Джорджа, в котором Арманис категорически отказался сниматься в паре со звездой Лукасом Риджестоном, заявив, что фильм является практически моим бенефисом, а значит, он будет играть сцену со мной. Или вообще разорвет контракт. Он так и заявил опешившему от подобной наглости боссу: «Под Лукаса я не лягу! Под Тони – пожалуйста, сколько угодно!». У меня до сих пор сохранилась уверенность в особом отношении Джорджа к Джулиану – так неожиданен был положительный ответ нашего босса на ультиматум никому еще не известного актера, которым тогда являлся Арманис. Еще большей странностью было поведение Джулиана, который и вне съемочной площадки, да и на ней тоже, не упускал возможности пообщаться с отвергнутым им партнером. Не знаю, был ли Лукас в курсе абсолютно однозначного отказа Джулиана, но внешне это никак не отразилось на его поведении – Риджестон был ровно приветлив и доброжелателен как с Арманисом, так и со всеми остальными ребятами, выделяя лишь меня. Джулиан же не упускал случая поговорить с Лакки, прикоснуться к нему, оказаться на одном сиденье машины или просто на соседнем стуле в кафе. А на съемочной площадке поведение Джулиана и вовсе выглядело как почти откровенный флирт. Особенно заметно это стало в той самой сцене в отеле, где Лукас имеет меня, а Эрик – Джулиана. Во время самой съемки мне было не до наблюдения, но, просмотрев пленку, я поразился тому, как откровенно заигрывает Джулиан с Лукасом, как, перегнувшись через меня, тянется к Лакки с поцелуями, ласкает губами его живот и млеет от руки Риджестона в своих волосах. Да он просто по-кошачьи терся об мою спину щекой и губами, абсолютно не обращая внимания на размазанную по моей коже сперму Лукаса, он сам растирал ее рукой! А Лукас словно закаменел, не опуская глаз на него, не реагируя вообще ни на что. Он потерялся в собственных ощущениях. И я до сих пор задаюсь вопросом: а что же его тогда так проняло – моя, довольно умело подставленная задница, или мимолетные ласки Джулиана?.. *** Пока я, заблудившись в воспоминаниях, бродил по португальскому пляжу, Лукас не только сам вплотную занялся моими перенапряженными мышцами, но и пристроил Марка к делу. Ощущение сразу двух пар умелых рук, разминающих, ласкающих моё тело, было просто великолепным. А они именно ласкали, соблазняли, уговаривали… Как будто меня нужно уговаривать… Как будто я мог сказать «нет» рукам и губам Марка… Я уже почти мурлыкал от удовольствия, когда над ухом раздался сдавленный смешок, и Лукас ехидно поинтересовался: - Марк, хочешь, покажу фокус? - Хочу! Что-то мне не нравится торжество в голосе одного и чрезмерный энтузиазм в голосе другого. Но так лениво открывать глаза… Лакки прекратил массаж и жарко задышал мне в ухо. - Учись, пригодится! После чего принялся тщательно вылизывать мне ушную раковину. Подлый прием – я плавился от наслаждения и был полностью в его власти. А ведь зараза Риджестон знал про эту мою маленькую слабость! Знал, и всё равно устроил мне такую подставу! Марк явственно хихикнул – гадкий мальчишка, я с ним еще разберусь! Потом... Когда немного отдышусь… - Знаешь, Лукас, вот так тоже будет хорошо. С этими словами Марк приподнял меня за бедра, почти поставив на четвереньки, сжал в руках мои ягодицы и, сильно нажимая языком, принялся вылизывать ложбинку между ними, постепенно поднимаясь всё выше, к пояснице. - М-м-м-м-м-Марку-у-у-у-у! Меня пробила крупная дрожь, тело непроизвольно выгнулось – настолько неожиданной и приятной была эта ласка. Я даже не подозревал, каким властным во время секса может быть мой нежный и покорный малыш. - Да, неплохо получается! Лукас явно одобрял эти издевательства над моей бедной тушкой, подбивая Марка на еще больший садизм. Я сделал усилие над собой и открыл глаза. Мне даже поворачиваться не было нужды – зеркальные дверцы шкафа позволяли видеть всё, что эти мучители творили с моим беззащитным телом. Они великолепно смотрелись рядом: мужественная, сильная зрелость Лукаса и какая-то трогательно нежная, и в то же время задорная юность Марка. Поймав себя на подобной сентиментальности, я скривился. Дожил! Рассуждаю как герой слезливого дамского романа. Мало того, герой явно ревнующий! Утешало только то, что друг на друга эти двое обращали ничтожно мало внимания, занимаясь в основном мной. Пока я разглядывал в зеркале этих доморощенных поклонников маркиза де Сада, они слаженно перевернули меня на спину и удовлетворенно изучали впечатляющий результат своих действий – стоял у меня так, что хоть пиджак вешай. - Ты прав, Марк, действительно неплохо получилось. Лукас довольно улыбнулся и взял со столика презерватив. - Бастиан, я рад, что тебе хорошо, но пора и делом заняться, не забывай, зачем мы здесь собрались. Кинув мне блестящий пакетик, он подтолкнул Марка к кровати и начал его целовать, одновременно лаская везде, куда мог дотянуться. Марк прикрыл глаза и очень спокойно, как-то… непринужденно, естественно, что ли, растворился в удовольствии, которое ему дарил Лукас. С трудом вытряхнув из головы остатки дурмана наслаждения, подаренного моими партнерами, я привстал и принялся доводить моего непредсказуемого любимого до того же полубессознательного состояния, в котором совсем недавно находился сам. Не люблю быть должен… Да и не использовать лишний раз возможность прикоснуться к столь желанному телу я просто не мог – руки сами по себе тянулись обнять, погладить, приласкать. Губы покрывали поцелуями нежную кожу, атласно поблескивающую от испарины. Глаза жадно ловили каждое движение, каждый взмах ресниц, каждую улыбку. А стоны Марка… я был бы счастлив слушать их всю ночь, если бы не знал, что его состояние не только моя заслуга, но и результат работы Лукаса, который так же, как и я, уделял всё свое внимание Марку. Черт, ну как тут сдержишь почти истерическое «Моё!», так и рвущееся с языка, если Риджестон так воодушевился от поцелуев и ответных ласк Марка, что пришел в полную боевую готовность и уже терся увлажнившейся головкой члена о ногу моего персонального наказания? Видно, проклятия всех когда-либо брошенных мною любовников всё-таки достигли цели, и я теперь на себе испытывал все те муки ревности, которые когда-то причинял своим равнодушием и не-любовью. Лукас тем временем оторвался от губ Марка и, взяв пузырек любриканта, развел его ноги пошире. Несмотря на явное возбуждение, лицо у Лакки было спокойное и какое-то даже сосредоточенное. Я попытался забрать у него смазку, чтобы самому подготовить Марка, но Лукас отвел мою руку в сторону и подмигнул: - Бастиан, воспринимай это как массаж. Массаж простаты. Марк хихикнул и подсунул себе под задницу подушку: - Ну да, Себастиан, тебе же мы делали массаж! А я тоже хочу расслабиться. Блин, они что, издеваются что ли??? И когда только спеться успели? Я наблюдал за ловкими, аккуратными пальцами Лукаса, ласкающими и разминающими анус моего мальчика, и ловил себя на том, что любуюсь этим зрелищем. Может, уже пора идти в психушку сдаваться? Но мне и правда нравилось то, что я видел! Меня это заводило, возбуждало до дрожи в коленках, до пересохшего горла, до сбившегося дыхания и цветных кругов перед глазами. Марку потянул меня за руку. В его глазах мне померещилась просьба о помощи и какая-то беззащитность, словно бы ему, несмотря на всю его браваду, было необходимо хоть немного отвлечься от того, что Лукас творил с его телом. - Себастиан, поцелуй меня! Я с некоторым трудом оторвался от завораживающей по своей красоте картины и выполнил его просьбу. И не пожалел! Целовать моего малыша было неизмеримо слаще, чем просто смотреть на него. Очень скоро мы составили почти классический треугольник, в котором Марк ублажал сразу двоих партнеров. Лукас, внимательно поглядывая то на меня, то на него, удовольствовался минетом, а я… я растворился в ласке, неге и покое, которые испытывал, овладевая Марком. Никогда еще секс не действовал на меня так умиротворяюще! Как бы это ни банально звучало, но этот парень был рожден специально для меня! А я – для него. Словно подтверждая мои мысли, Марк протяжно застонал и кончил. Он был потрясающе красив с румянцем возбуждения во всю щеку и довольной улыбкой на обращенном ко мне лице! Расслабившись после только что испытанного оргазма, Марку с хрустом потянулся, выгнув спину и непринужденно помотав ногами. Лукас заржал: - Кот ты мартовский! Мой малыш в ответ чуть смущенно, но в то же время с некоторой долей вызова улыбнулся: - Ну да, я люблю секс. И анальный, как выяснилось, в том числе. Тем более, это не кто-нибудь, а Себастиан! Марку обнял меня и поцеловал. Сладкий! Какой же он сладкий, мой мальчик! Мой! Лакки проявил чудеса тактичности и не стал нам мешать, наоборот, решил позаботиться о своих партнерах: дождавшись, когда мы закончим целоваться, он протянул нам влажные салфетки. - Вытирайтесь, на душ прерываться не будем. С ума сойти! Уж не заболела ли наша суперзвезда?!! Впрочем, уточнять я не стал, еще нарвешься на внезапно прорвавшийся поток ехидства. А так вполне можно представить, что Лукас - милое и кроткое в обиходе существо. Ну… имея некоторую долю воображения, естественно! Пока я таращился на Риджестона, гадая, какая муха его укусила, он вновь вернулся к своей привычной манере общения с окружающими: - Продолжаем! И дернул Марка за руку, заставляя опять встать на четвереньки. Тот сгустком ртути перетек в требуемое положение и призывно оглянулся на меня. О, да! Пару таких взглядов в камеру – и мой малыш потеснит на пьедестале звезды и Лукаса, и Йохана, не говоря уж обо мне. Вот только мне не хочется, чтобы на него дрочил любой, купивший диск или зашедший на сайт «Bel Ami». Глупо? Может быть, но я хочу, чтобы он так улыбался мне и только мне! Потому что не хотеть парня с такой улыбкой и таким телом просто невозможно. А Марку, продолжая улыбаться, зазывно покрутил попкой, то сжимая, то расслабляя ягодицы. Чертов мальчишка, я чуть не кончил от этого зрелища! Но и этого ему оказалось мало: не переставая выгибать спину и дразнить меня зажигательным «танцем» упругих половинок, Марк вновь занялся членом Лукаса, обрабатывая его юрким язычком. Крышу у меня снесло окончательно, и даже не задумываясь об осторожности, наплевав на нежность и ласку, я единым слитным движением притянул его к себе за бедра и вошел на всю длину. Мой мальчик издал низкий, горловой стон и замер. Но не отстранился, лишь прогнулся еще сильнее, приспосабливаясь ко мне. А я и рад был бы остановиться, дать ему время расслабиться, но не мог. Я просто не мог больше держать в узде свои желания, свою ревность, свою любовь. Лукас перегнулся через голову Марка, стиснул мои пальцы и выдохнул мне прямо в губы. - Успокойся, Тони. Ведь это же Марк. Твой Марк! И поцеловал меня. Черт, он знал, что делал! Знал, что я люблю целоваться, знал, что губы – моя самая сильная эрогенная зона. Знал, что если меня поцеловать по-настоящему, я становлюсь податливым куском воска: умиротворенным, ласковым, нежным. А Лукас умел целоваться. В студии среди новичков ходят легенды о поцелуях Риджестона, о том, что он может заставить партнера кончить, даже не прикасаясь к нему руками. Не знаю, правда это или нет, на мне он таких экспериментов не ставил, но в любом случае, губы Лакки – это нечто! Непонятно откуда нахлынувшая агрессия отступила как волна во время отлива, выпуская на свободу совсем иные чувства: нежность взамен страсти, любовь, сменившую желание. И, не переставая целовать Лукаса, я постарался показать моему малышу, как сильно я его люблю, как схожу от него с ума. Каким бы всепоглощающим ни было моё желание продержаться подольше, как бы я ни старался сдерживаться, чтобы доставить любимому больше удовольствия, всё равно оргазм наступил быстро. Слишком быстро! Лежа на спине и пытаясь отдышаться, я понял, что был груб, непозволительно груб с Марком. И, несмотря на это, он сейчас аккуратными, ласковыми движениями приводил меня в порядок. Черт, какая же я всё-таки сволочь! Взяв его лицо в ладони, я притянул его поближе. - Марку, с тобой всё в порядке? Он погладил меня по щеке и легонько коснулся губами виска: - Всё хорошо. Зато теперь я точно знаю, что ты меня хочешь. - Глупый, я тебя всегда хочу. Это не было красивой фразой, я действительно постоянно испытывал желание. Желание защищать его, заботиться о нем, холить и лелеять. И, конечно же, любить, куда ж без этого! Лукас в очередной раз вмешался в нашу идиллию. - Марк! И дождавшись, когда тот обернулся, указал ему на столик, на котором лежали презервативы и стоял флакон с любрикантом. Есть у Лакки такая привычка: щелкнет пальцами и показывает на предмет. Молча. И вот ведь парадокс – все злятся, но подают требуемое. Все! Даже Джордж. И Марк не стал исключением: еще раз чмокнув меня, он дотянулся до яркой разноцветной коробочки и протянул Лукасу блестящий пакетик. Тот отрицательно покачал головой: - Сам надевай. После чего лег на середину кровати, чуть раскинув ноги и давая Марку свободный доступ к своему полностью эрегированному члену. Марк фыркнул, разрывая скользкую фольгу: - А я уж было решил, что ты мне им воспользоваться предлагаешь. Лукас невозмутимо подсунул под голову подушку: - Ну, это не со мной. К своей заднице я никого не подпущу. Даже ради Тони. И повернувшись ко мне, кивнул на прикроватный столик: - Бастиан, бери камеру. Пожалуй, Лакки прав: руки мне стоит чем-нибудь занять, чтобы не тянулись оттащить Марка в сторону, отпихнуть Лукаса от него, прервать мучительное для меня действо. Пока я включал камеру и искал подходящий ракурс, Риджестон с невозмутимым лицом, так не сочетавшимся с его явно возбужденным членом, усадил Марка на себя сверху. Уроки Марти не прошли даром: во мне проснулся оператор. - Лакки, и долго ты собираешься бревно изображать? Марк застыл на полудвижении и внимательно посмотрел на меня, словно проверяя мою реакцию. Потрясающе! Мой малыш настолько профессионально абстрагируется от собственных действий, что кажется, будто сейчас передо мной совершенно другой человек. Да, собственно, так оно и было: на меня смотрел не Марк, а Стив. - Всё нормально, Тони, не волнуйся! Цирк. Комедия абсурда какая-то. Мой любимый сидит с членом моего друга в заднице и уговаривает меня, что всё хорошо. Я не выдержал и расхохотался – вот такое у меня нетривиальное чувство юмора. Марк тут же потянулся ко мне, вставая с Лукаса, но тот придержал его за бедра и бесстрастно поинтересовался: - А чем ты, собственно, недоволен, Бастиан? Мы работаем. И, по-моему, неплохо получается. Смех помог мне немного расслабиться. Вообще-то, гораздо больше помогало явное безразличие Лукаса к партнеру. Впрочем, спокойное, сосредоточенное лицо Марка тоже сыграло свою роль: я взял себя в руки и снова склонился к камере. - Ладно, работаем, парни! И они начали работать. Ну ладно Лукас – к его невозмутимой степенности перед камерой я давно привык, он и в юности никогда особо не резвился во время съемок. Но Марку! Мой малыш Марку! Впрочем, как раз малыша-то и не было: передо мной был спокойный, серьезный, немного даже вальяжный красавец, который знает себе цену и умеет, что называется, показать товар лицом. Они были безупречно красивы и… бесстрастны, как манекены в витрине дорогого магазина. Глядя на эту картину, я не знал, плакать или смеяться, настолько чужим показался мне в этот момент Марк. Не успел я определиться, как отношусь к такому, новому для меня Марку, как Лукас спихнул его с себя и кончил. Зрелище как всегда было потрясающее: тягуче-густые, насыщенно белого цвета капли спермы фонтанчиками вырывались из подрагивающего члена, а Лукас, задержав дыхание и зажмурившись, ощерился во все свои тридцать два великолепных зуба. Он был в этот момент так похож на дикое животное, сексуальность из него просто била, ослепляя, притягивая, очаровывая. Почти забыв о сидящем в двух шагах от меня Марке, я снимал, снимал и снимал эту феерию страсти. И в который уже раз задавался вопросом: если Лукас таков перед камерой, то каким же он бывает за закрытыми дверями спальни? Выплеснув последние капли, Лукас устало откинулся на подушку: – Досуха выжал. Виртуоз, блин! И он шутливо пихнул кулаком сидящего рядом Марка. А потом подмигнул мне: - Великолепный экземпляр: радует глаз, удовлетворяет тело. Чего ж еще желать? Ты счастливчик, Тони. Марк заполыхал сердитым румянцем: - Я не экземпляр! - Ну да, ты у нас эксклюзивный вариант, как же я забыл! Хохоча во всё горло и уворачиваясь от ответных тумаков, Лукас сполз с кровати и направился в ванную. По дороге он подтолкнул меня к Марку: - А ты-то чего застыл как неродной? Помоги уже мальчику, хватит с камерой обниматься, она этого не оценит. А я в душ и спать! Я и сам видел, что Марк возбужден до предела: любуясь кончающим Лукасом и переругиваясь с ним, он машинально продолжал ласкать себя. Улегшись рядом, я накрыл его руку своей. - Ну как ты? - Хочу тебя… твои руки… Марк перекатился на спину и потянул меня на себя. Он был так откровенен в своем желании, так безыскусно прекрасен! - Только руки? Я не удержался от соблазна немного подразнить своего малыша и чуть прикусил крошечный сосок. Он застонал: - Всё, что хочешь!.. Хоть что-нибудь… пожалуйста, Себастиан… Разве мог я продолжать его мучить? Разве мог я продолжать мучить себя? *** Много времени нам не понадобилось, несколько движений, парочка поцелуев – и мы оба кончили, забрызгав и себя, и кровать спермой. Душ был явно необходим, и я не отказал себе в удовольствии вымыть Марка со всей тщательностью. Мой мальчик тоже не остался не у дел, и я получил свою долю чувственных радостей в виде ласковых рук, скользящих по моей коже. Тратить время на поездку домой было безумием, это стало ясно, когда я посмотрел на часы. Марк был согласен со мной, и мы вернулись в спальню, решив последовать примеру Лукаса. Игнорируя традиционные подушки, Марк расположился по диагонали кровати, используя вместо них мой живот. Я не возражал. Такая поза давала мне беспрепятственный доступ к его шевелюре, чем я мгновенно воспользовался. Пропускать сквозь пальцы густые, шелковистые пряди его волос было не меньшим наслаждением, чем прижиматься всем телом. Марк переплел пальцы наших рук замком и начал легонько, едва прикасаясь губами, целовать мне костяшки. От этой нехитрой ласки у меня все внутренности завязывались узлом – столько нежности и любви было в каждом его движении, каждом вздохе. Нужно было срочно что-то делать: я опять хотел моего малыша. Но отдых гораздо важнее – завтра у Марка съемка. - Марку, давай спать. У тебя завтра тяжелый день – Дано требовательный партнер, он выжимает напарника подчистую. Я по себе знаю. Я улыбнулся, вспоминая съемки нашей с Дано сцены для пресловутой второй части «Безумного лета». И нашу ночь. Ту единственную ночь, когда мы были не просто партнерами по фильму, мы в ту ночь были любовниками, были парой. - Дано ведь был твоим бойфрендом, да? Ты поэтому так о нем заботишься. И Джулиан тоже. Я видел это в его глазах, когда он мне рассказывал… Марк осекся и, вскочив, впился в меня испуганными глазами. Мне было смешно и одновременно грустно – это кем же надо меня считать, чтобы вот так пугаться, что я узнаю о его разговоре с Джулианом. Уж кому и стоило бы испугаться, так это балаболке Арманису. Но от него я как раз и не дождусь никакого чувства вины – Джулиан всегда уверен в своей правоте. А Марку, мой Марку, боится ранить мои чувства, и за это я его люблю еще сильнее. - Не пугайся так, Марку, я слышал ваш разговор. И Джулиан в очередной раз оказался прав – мне стоило самому рассказать тебе о своем прошлом, а не выгонять без объяснений. Глупо скрывать то, о чем знают практически все, с кем я начинал работать в «Bel Ami». - Нет, вовсе не глупо стараться не ворошить прошлое, когда воспоминания причиняют боль. Знаешь, я ведь тоже пытаюсь забыть презрение в глазах мамы и синяки от побоев отца и братьев. Они просто-напросто вышвырнули меня из дома, из своей жизни, когда узнали, что я гей. Избавиться от этих воспоминаний я не могу, как бы мне ни хотелось. Но и пережевывать всё это… да и рассказывать кому-либо… Голос у Марка прервался, и он отвернулся, явно пытаясь скрыть слезы на глазах. Я молча обнял его и прижал к себе покрепче. Что тут скажешь? Мои родители понимали и принимали меня таким, какой я есть. Но они погибли, оставив меня круглым сиротой. А родители Марка живы, но не для него. Он тоже сирота, как и я. Но гораздо важнее, что теперь мы есть друг у друга! Марку слишком дорог мне, и поэтому я никому не позволю причинить боль моему малышу. Даже смешно – Марк был почти на целую голову выше меня и шире в плечах, но я воспринимал его именно как малыша. Нечто хрупкое и нежное, что хочется холить, лелеять и оберегать. Одним своим присутствием он будил во мне такое, давно, казалось бы, забытое чувство, как нежность. Ощущая, как все внутри меня замирает от счастья, я склонился над вздрагивающим в моих руках телом любимого. Осторожно, едва прикасаясь, я целовал маленькое изящное ухо Марка, шею, плечо – всё, до чего мог дотянуться, не размыкая рук, и ощущал, как постепенно успокаивается заполошно стучавшее сердце парня. Наконец он приподнял голову и смущенно улыбнулся. - Спасибо. И снова эта сводящая меня с ума, дразнящая, манящая и обещающая рай на земле улыбка. Святая Магдалена, дай мне сил держать себя в руках! Если дело так пойдет дальше, то я его сейчас просто и без затей трахну. Мало того - буду этим заниматься всю ночь напролет. И хрен меня кто остановит! - На здоровье. Иногда полезно немного поплакать и выпустить на волю боль и страх, я это по себе знаю. А плечо друга или любовника – самое подходящее место для этого. - И часто ты рыдал на плече у Лукаса? Марк по-прежнему настойчиво жаждет знать все мои прошлые связи. Вот же упрямец! Впрочем, он прав. Лучше уж я сам ему скажу правду, чем он что-то такое услышит в случайном разговоре и навоображает себе невесть что. Я тоже не хочу начинать наши отношения со лжи и недомолвок. Что ж… хочет знать – пусть знает. У меня нет причин скрывать свои прошлые связи. Вернее, одной и стоило бы устыдиться, но про нее Марк уже в курсе благодаря Джулиану. - Я тебе уже сказал и повторяю еще раз: Лукас не был моим любовником. С Дано у нас была всего одна ночь, когда он потакал своей прихоти, а я окончательно избавлялся от страха. Это была не любовь, нет! Страсть, желание, чистой воды похоть. Но это было прекрасно, и я никогда не откажусь от этих воспоминаний и не стыжусь их. Это было. И я рад, что это было. А Джулиан… - я невольно улыбнулся, вспоминая нарочито невинные глаза Арманиса и его плутоватую улыбку наутро после нашей первой ночи. - Если бы Джулиан не соблазнил меня тогда, в Португалии, я никогда не смог бы сниматься в порно. Впрочем… речь шла уже не столько о моей карьере порноактера, сколько о моей дальнейшей жизни вообще. Наверное, я так и остался бы кем-то вроде уборщика в «Макдоналдсе», боящимся секса и шарахающимся от любых, даже самых невинных, прикосновений, а, может быть, и вовсе скатился на самое дно… Я тогда подошел к самому краю, сломался… На миг я снова окунулся в липкий, засасывающий омут боли, который почти поглотил меня после предательства Анджея, но ласковые, внимательные глаза Марка вернули меня в настоящее. - И не было бы второй части «Безумного лета», не было бы много чего в «Bel Ami», к чему я имею отношение. И, вероятно, нас с тобой тоже не было бы. Но это была пляжная интрижка, не более того. Мы с Джулианом остались друзьями, однако, после возвращения из Португалии, даже не целовались ни разу. Как-то всё само собой прошло. Лукас издевался, что температура тогда у нас была от любовной лихорадки, вот мы и перегорели. - Температура? Круглые от возбуждения глаза Марка прямо-таки светятся в темноте. Ох, Святая Магдалена, какой же он еще ребенок! - Мы тогда с Джулианом так увлекались по ночам моим «исцелением», что днем просто падали от усталости и недосыпания. Вот и умудрились уснуть прямо на пляже и обгореть. При моей белой коже волдыри и сползающая лохмотьями шкура были мне обеспечены. Сам понимаешь, с такой «красотищей» меня и близко к съемочной площадке нельзя было подпускать. Но и успевший к тому времени подзагореть Джулиан тоже здорово обгорел. Мы почти двое суток провалялись в номере с температурой. Джордж готов был самолично растерзать нас, но толку от этого не было – съемки оказались фактически сорваны. Собственно, именно потому, что не удалось снять в Португалии всё, что было запланировано, за недельный тур, Джордж и выкупил у «Фалькон’а» пленку с «бойскаутами» - я там выгляжу форменной «королевой», столько партнеров ублажаю в одной-единственной сцене, а Дюрой решил сделать из второй части «Безумного лета» нечто вроде моего бенефиса. По той же причине уже позже, в Праге, сняли и нас с Дано – хронометраж у материала, который мы привезли из Португалии, был катастрофически маленьким. Мы же там только и успели, что побродить по городу, отыграть сцену в пещере и пляжный секс Джулиана и Эрика. Даже наша беготня по пляжу и закапывание Джулиана в песок – и те были сняты Марти просто так, для разминки, и вставлены потом в фильм почти от отчаяния. Марк как-то притих, призадумался, слушая мои воспоминания. - Ты так говоришь о них… О Дано, о Джулиане… Ты любил их? И хлопающие ресницы, будто загоняющие внутрь непрошенные слезы. И умоляющие глаза. Да что ж ты со мной делаешь, мальчик мой дорогой? Что тебе ответить, чтобы не причинить ненужной боли? Как объяснить, что всё это – давнее прошлое, а в настоящем есть только ты? - Тогда - может быть... Был влюблен – наверняка. Но сейчас они просто мои друзья, не более. Но и не менее, поэтому я и забочусь о Дано. Пойми меня, Марку! Пожалуйста, пойми!!! - Я никому тебя не отдам! И жаркое тело притиснуло меня к кровати. Требовательные губы целуют, клеймят, дурманят, сводят с ума. Настойчивые руки сжимают почти до боли. До предела возбужденный член недвусмысленно подталкивает к действиям, заставляет желать всё большего и большего. Можно ли тут устоять? Может быть, какой-нибудь святой и устоял. Но я не святой, я обычный мужчина, да еще и влюбленный. - Я и так твой… Безумная, всепоглощающая страсть затопила всё моё существо, и вкус чуть шершавых, немного подрагивающих, податливо раскрытых для меня губ навсегда связался в моем сознании с ощущением счастья. Не знаю, сколько времени я блаженствовал в персональном раю, всем телом ласкаясь о распростертого на мне парня, буквально впитывая желание, излучаемое каждым миллиметром кожи моего малыша, ликуя от его почти мгновенной эрекции, которую я просто не мог не почувствовать, и на которую радостно откликнулось моё естество… Был ли это лишь миг, стоящий намного дороже целой жизни, или несколько бесценных минут – не знаю. Но этого времени мне хватило, чтобы полностью, наконец-то, принять тот факт, что я люблю Марка. Не знаю как, не знаю почему. За что-то или вопреки всему – неважно. Я люблю его. Просто люблю. И осознание собственного чувства отнюдь не повергло меня в панику, нет! Оно лишь добавило сладости поцелую и силы желанию, от которого моё сердце бухало кузнечным молотом в груди, кровь стала жидким огнем и плавила меня, размазывая, растворяя в нём. Единственном. Любимом. Не было на свете ничего более важного в этот миг, чем наш поцелуй. - Ты сумасшедший. И я стал таким же рядом с тобой. Сквозь шепот, на каждом выдохе я продолжал целовать своё сокровище. Пальцы мои вплелись в мягкие, сейчас растрепанные волосы и ласкали затылок и виски Марка. А он был уже где-то на полпути к оргазму. Лихорадочный румянец, покрывший лицо, шею и верхнюю часть груди, беспрерывно подрагивающие, полуприкрытые ресницы, побелевшие костяшки вцепившихся в меня рук, дрожь, сотрясающая всё его тело и передающаяся мне вместе с опаляющим жаром, как будто мне недостаточно силы собственного желания. - Я хочу тебя, Себастиан… Тони! Пожалуйста! Господи, что он со мной делает? Подмяв Марка под себя и скользнув пониже, я невольно залюбовался совершенной красотой его тела. Я видел сотни красивых парней. Да мне и самому грех жаловаться на внешность. Но он! Он был действительно венцом творения природы, он был безупречен, и одна только мысль о том, что он мой, пьянила сильнее любого вина. Я мог бы часами, сутками лежать и просто любоваться Марком. Но его жалобный стон и подрагивание бедер подтолкнули меня к действию… Ну и куда я, спрашивается, засунул презерватив??? И какой садист сделал столько карманов в джинсах?.. - Тони… скорее… Черт, еще один такой стон – и я кончу, не успев даже резинку натянуть, не то что трахнуть моего малыша! А потом, склонившись над приглашающе раскинувшим ноги в стороны Марком, вглядываясь в его сияющие глаза и вколачиваясь в податливо принимающее меня тело, я понял, наконец-то, разницу между простым трахом и Любовью. Именно так, Любовью с большой буквы. И на меньшее я теперь не согласен! *** Отдышавшись и сходив в душ, я вновь воззвал к благоразумию Марка. - Давай всё же поспим. Утолив сиюминутное желание, парень был на удивление послушен и сговорчив. - Спокойной ночи… - чуть запнулся, но потом всё же решился, - Тони. Я развеселился: в порыве страсти Марку не задумывался о том, каким именем меня назвать, но сейчас, на трезвую голову, то ли никак не выберет, что ему больше нравится, то ли боится ошибиться. Ну что же, Тони так Тони. Какая по большому счету разница? Тогда, в Португалии, поняв, что все-таки смогу продолжать сниматься, я взял псевдоним, стараясь всеми способами отгородиться, избавиться от своего прошлого. Новое имя как символ новой жизни! Но теперь благодаря Марку я не то чтобы смирился с этим прошлым… Скорее примирился с самим собой, простил наивного восемнадцатилетнего дурачка, так сильно жаждавшего любви и так безоглядно доверившегося первому встречному… Через несколько мгновений, не дождавшись моих протестов по поводу обращения, Марк довольно засопел мне в ухо. А мне не спалось: какое-то смутное беспокойство не позволяло мне расслабиться. Промаявшись несколько минут, я, наконец, понял, в чем дело: предстоящий разговор Марка и Дано! Да, Лукас будет рядом с ними и постарается подстраховать моего упрямца! Да и я сам буду не столько думать о качестве съемки, сколько о реакции Дано. Но! Их было так много, этих самых «но», они были так непредсказуемы… Как и сам Дано, который, если чего и не любил, так это недомолвок и неясностей в отношениях. А ложь Марка создала столько проблем, что вряд ли Дано спустит это дело на тормозах, я помню его нервозность во время нашей с Марком сессии. Черт! Я просто сойду с ума, если не отговорю его от этого никому не нужного душевного стриптиза. - Марку! - А? Что? Встрепанный и немного очумелый со сна, Марк был таким соблазнительным, что я не удержался и поцеловал припухшие губы, и лишь потом попросил: - Пожалуйста, послушай меня! Не надо, не говори с Дано… ради меня, малыш! Я понимал, что это подло – манипулировать чувствами Марка, но удержаться не мог. Его безопасность была мне важнее собственной чистой совести. Марк совершенно по-детски потер сонные глаза кулаками и потряс головой. Немного помолчав, он всё-таки ответил. - Тони, ради тебя я способен на многое, очень многое, сам знаешь. Но я не смогу работать бок о бок с человеком, который из-за моей глупости считает себя насильником... А я-то наивно полагал, что сюрпризы на сегодня закончились! Неужели именно моя вскользь брошенная фраза о муках Дано заставила Марка так зациклиться на разговоре с ним?! И что теперь делать? Как убедить парня, что это были всего лишь сказанные в сердцах слова и ничего более? Видимо, сегодня такая ночь, когда нужно расставить все точки над «и». - Марку, ты так уперся из-за моих слов? Но я… вот черт! Я же совсем не это имел ввиду! Я был так зол и просто хотел... прости, малыш, но в тот момент мне было очень больно, и я старался сделать больно тебе. А Дано… Дано слишком профессионал, чтобы сломаться из-за отказа партнера продолжать съемку. Остается только надеяться, что Марк поймет моё тогдашнее состояние. - Нет, Тони. Я видел, КАК Дано смотрел на нас с тобой во время сессии. Профессионал он или нет, но бесследно мой отказ для него не прошел. Я должен с ним поговорить! Или мне не работать в «Бель Ами». Нет худа без добра: ляпнув, не подумав, глупость, я в результате добился того, что мой мальчик станет только моим, перестанет отдаваться за деньги, демонстрировать себя всем, купившим порно-фильм или зашедшим в интернет. А я-то ломал голову, как справиться со своей ревностью! Воистину, что ни делается, всё делается к лучшему. - Хорошо, завтра мы вместе пойдем к Джорджу, и ты расторгнешь свой контракт. А деньги… У меня есть деньги. Вполне достаточно, чтобы заплатить неустойку и оплатить твой университет. Марк помолчал, сжимая губы и кулаки, а потом довольно резко выдал: – Тони, никогда не предлагай мне денег: я тебя, конечно, люблю, но в глаз дам. Содержанкой я не был и не буду. Даже твоей! Рвущееся наружу беспокойство за упрямого мальчишку самопроизвольно трансформировалось в сарказм. - На тебя сегодня поутру свалилось миллионное наследство? Марк упрямо вздернул подбородок, избегая моего взгляда. - Деньги я найду. Заработаю. - Как, интересно? Собственной задницей? – я просто взбесился от его упрямства и глупости. Вернее, от перспективы подобной работы для Марка. МОЕГО Марка! Он сверлил взглядом кровать между нами. - Моя задница, что хочу, то и делаю! - На панель собрался? Меня захлестнула пелена ярости и страха. Да что там страха, я был в ужасе! - А ты хоть можешь себе представить, что это такое, когда тебя ебут во все дыры, не то что не заботясь о твоем удовольствии, а наоборот, жаждая причинить как можно больше боли? Тебя хоть раз пользовали как резиновую куклу ночь напролет, радуясь каждому твоему стону, хохоча в ответ на твою мольбу? Я уже не мог остановиться, волна воспоминаний накрыла меня и понесла с собой, сметая остатки контроля, выстроенного моим разумом… - Тони! Тони, не надо!!! Марк тряс меня за плечи, испуганно вглядываясь мне в лицо, очевидно, увидев нечто такое, о чем даже и не подозревал. Сделав над собой усилие, я всё же загнал демонов прошлого подальше в глубину. - Мальчишка, не говори о том, чего не знаешь! Я вцепился ему в запястья так, что наверняка останутся синяки. Пусть! Может, хоть так поймет, что жизнь не игра, и его «хочу-не хочу, буду-не буду» далеко не везде прокатят как должное. Немного успокоившись, я скривился от собственной несдержанности: закатил истерику, как кисейная барышня, вместо того, чтобы спокойно объясниться с Марком. - Марк, я не собираюсь делать тебя своей содержанкой! Но твоя работа в «Бель Ами», этот чертов эксклюзивный контракт, бесконечная череда партнеров… Марку крепко поцеловал меня, прервав сбивчивые попытки рассказать о бешеной ревности, рвущей меня на части. - Тони, я же терплю череду твоих партнеров, не говоря уж о влюбленности в тебя всех твоих «деток». Придется и тебе смириться с моей работой в «Бель Ами» - это же просто работа! А Дано… мы с ним поговорим, и всё будет хорошо. Поверь! После этого мой мальчик увалился на меня сверху, оплел руками и ногами и шепнул в ухо: - Спокойной ночи. Ну и что я на это мог ответить? На ум пришло только одно: - Спокойной…