Картины.
***
Мне нравится рисовать картины. Они как вся моя жизнь. Они единственные, кто может передать мои чувства на бумагу без слов или красивых красок. Даже без красок я считаю, картина может существовать; может быть великолепной, может заворожить своими собственными картинками, даже если на ней будет лишь две разноцветные капли акварельной краски. Это даже иногда пугает, будто все картины оживают и превращаются во что-то прекрасное, обладающее личным чувством и красками. «Это волшебство» — повторяю я про себя каждый раз завидев новое своё творение. Поэтому я люблю искусство, эти чувства при преображении мольберта в живое нечто. Я пока не могу дать имя такому действию как рисование. Может кто-то и называет это просто: «плевки на мольберте», но я считаю, что это не дано понять каждому, не каждый уловит смысла в красках или в белом фоне, на котором суждено каждому сотворить своё чудо. Я никогда не искал себе человека, чтобы тот был таким же как и я, — ищущим прекрасное, и рисующем свой мир, который он представляет. Меня никогда не волновали люди, которые выставляли свои «шедевры» за искусство, не понимая, что они нарисовали или, что сотворили с белой пеленой яркого света. Но впервые увидев Нику я понял, что белый фон это не только начальная картинка, но и первая картина человека, — ведь она также может рассказать нам о чувствах, об эмоциях, о чём-то своём, даже если на ней не написано ничего. И каждый человек понимает этот белый фон по-своему, и никто не может изменить это решение. Каждый начинает свой художественный путь с нуля. Когда-то и я начинал с нуля, рисовал «плевки на мольберте», как говорили сверстники, но они не понимали, что я рисую, то, что вижу, представляю в своей голове. И это были не плевки, а краски моей души, которую я просто переносил на бумагу. На белый и пока безжизненный фон. Ника же нравится мне как человек и если бы я рисовал её, то фон обязательно был бы таким же как и глаза, — бесконечно синим как чистое, невинное небо, в котором нет ни единой птички. А солнце было бы как её улыбка, — белоснежным. Нику на мольберте я представляю как бабочку, свободно летающую в безграничном небе. Но это не любовь, это привязанность к прекрасному. К такому же, что я представляю в своей голове. Поэтому мы с Никой как две бабочки, по-своему воспринимающие этот безграничный мир.