***
Кира перекатилась на кровати, простонав в унисон с будильником. Вставать не хотелось, даже не «моглось». За последние две недели каждую свободную минутку она проводила с Хейлами, прорабатывая те крупицы информации, может им удалось найти. И если остальные в стае, полностью погрузившись в создание плана по спасению Лидии, отодвинул все заботы на второй план, то Кира находила время для всего. На занятиях она не пропускала ни единого слова учителей, дома выполняла все задания, а утром молча вручали свои тетрадки друзьям. Спать ей удавалось лишь в случайно выпавшие свободные промежутки между всем этим. Нет, жаловаться она не собиралась – не из тех людей. Тем более в такое тяжёлое для остальных время. Но каждый раз, когда она протягивала свои тетрадки друзьям, в голову приходила одна-единственная мысль: только на это она и способна. Никто не ждал от неё большего. В реальность её вернул резкий стук в окно. Рука не произвольно потянулась под матрас, за клинком. Раздавший во второй раз стук заставил её поднять голову и посмотреть в окно. Каково же было её удивление, когда за стеклом она увидела Малию. Она быстро соскользнула с постели и распахнула окно пошире, позволяя подруге влезть в комнату. – Привет, – неуверенно произнесла Малия, выпрямившись и посмотрев на Киру. – Привет, – и после недолгого молчания: – Не хочу показаться невежливой, но что ты тут делаешь? Кира бросила взгляд на часы, которые показывали одну минуту седьмого. Утра. – Я ведь тебя не разбудила? – извиняющимся тоном спросила Малия. Кира отрицательно кивнула, прикрыв рот рукой, пытаясь подавить зевок. – Нет, я уже собираюсь в школу. Так почему ты пришла? Всё в порядке? Повисла недолгая пауза. Малия смущалась, думая, стоит ли говорить что-либо. – Мы со Стайлзом расстались, – наконец, объяснила она. – Мне очень жаль, – тут же выпалила явно не ожидавшая этого Кира. Слёзы, выступившие на глазах подруги стали для неё полным шоком. Она приобняла её за талию и пригласила присесть. Кира никогда не задумывалась, что Малия была так же уязвима в плане простых человеческих слабостей, как и все остальные. Она боролась со своими чувствами, пыталась злиться, но всех её усилий было недостаточно, чтобы скрыть всю боль. – Я всегда знала, – приглушённо выдохнула Малия, стараясь унять дрожь в голосе. – Я ведь всегда знала, что он любит её. – Он что-то сказал тебе? Или ты?.. – Кира тут же замолчала, пожалев, что вообще решила что-то спросить. – Я просто пришла к нему, как делала это раньше, до… Лидии. Я пыталась наладить всё, хотела дать ему шанс, но он не захотел… Поэтому я просто попросила его признать, что это из-за его чувств к ней. Он признался, – последние слова прозвучали рыком. – Мне жаль, – Кира положила руку на плечо подруги и чуть сжала её в знак поддержки. – Почему ты извиняешься? Ты ведь ничего не сделала. – Я не извиняюсь, – Кира покачала головой, пытаясь сдержать улыбку. – Я сожалею о том, что произошло между вами. Я не хотела, чтобы так вышло, и понимаю, что тебе сейчас нелегко. Малия застыла, но затем неуверенно кивнула – вроде бы, поняла. В комнате воцарилось молчание на несколько долгих минут. – От него исходила такая любовь. Каждый раз, когда мы виделись, я чувствовала её. Но только недавно я поняла, что это его любовь не ко мне. Когда я всё осознала, я всё равно осталась рядом с ним, пыталась поддерживать и быть хорошей подругой, – слёзы, до этого только блестевшие в глазах, теперь покатились по щекам. – Я думала, что он полюбит меня так же, как её. Я так хотела почувствовать его любовь, но… этого не случилось. Теперь я понимаю, что это, скорее всего, вообще невозможно… Кира ощутила внезапную волну смешанных чувств – ей показалось подходящим поддержать подругу именно так. – Мне это знакомо, – призналась она. – Наши со Скоттом отношения только начинались, когда Эллисон погибла. Когда это случилось, я понятия не имела, что мне делать: я была новенькой, отношения с парнем для меня были в новинку, было столько всего, чего я о нём и не подозревала. И он стал закрываться, отдаляться. Она покачала головой, вспоминая те недели после гибели Эллисон. – Но сейчас-то вы вместе, – Малия посмотрела на неё с неподдельным непониманием. – Да, мы вместе. Но до сих пор я чувствую её присутствие в наших отношениях. И я знаю, что никогда не стану такой же невероятной, такой же смелой, какой была она. Это естественно, я уже смирилась. Меня пугает лишь то, что мы никогда не станем с ним так же близки. Теперь они поменялись местами – Малия заботливо утирала катившиеся по щекам Киры капли. – Я не была с ней знакома, – тихо сказала она, – но, думаю, тебе не стоит пытаться соревноваться с ней. Вы разные люди. Так почему ты считаешь, что должна быть, как она? Это против твоей природы. – Нелегко признать, что мы разные, – Кира усмехнулась, – потому что она была идеальной. – Но ты не хуже, – убедительно заявила Малия, – ты просто другая. И Скотт не был бы с тобой, если бы видел в тебе чего-то особенного, а только её отражение. Ведомая порывом эмоций, Кира придвинулась ближе и мягко обняла Малию. Она была удивлена тем, как крепко та обвила свои руки вокруг неё. Почувствовав, что Малия снова плачет, она дала ей столько времени, сколько требовалось, чтобы успокоиться, мысленно коря себя за то, что так эгоистично перевела тему. – Если хочешь, я могу подвезти тебя до школы, – предложила Малия, успокоившись и отстранившись. Кира согласно кивнула. – Думаю, Скотт сегодня опять пропустит занятия, да и я, если честно, не хотела бы его просить. Не хочешь позавтракать с нами? Папа купил такое вкусное печенье.***
После разговора с Мередит уверенности, что она всё-таки не сошла с ума, в Лидии стало куда больше. Однако этого нельзя было сказать о двух неделях, проведённых в чёртовой психлечебнице, вновь ставившей её благоразумие под сомнение. Все принимаемые ей препараты делали только хуже. Она часто и неконтролируемо моргала – один из побочных эффектов. К счастью, это должно было пройти после отмены нейролептиков. Но вот можно ли было сказать то же про неотступно пробирающую её лёгкую дрожь, она не знала. На это могло сказаться и её стремительное нездоровое похудение. Пациентам было запрещено взвешиваться (а у Лидии не было никаких привилегий перед остальными), но судя по выступающим рёбрам и острым коленкам… впрочем, здесь нечем было гордиться. Она бы с радостью набрала обратно эти десять килограмм, если бы могла, потому что собственная болезненная худоба становилась пугающей. Постоянная головная боль стала уже неотъемлемой частью пребывания в Эйкене, как и присутствие Эллисон, которая постоянно шептала ей, что всё будет хорошо. Лидия перевернулась на кровати, услышав в очередной раз шёпот подруги (её перестали привязывать после того, как поняли, что она слишком слаба, чтобы оказывать сопротивление), и стала разглядывать её лицо, которое в последнее время становилось всё более живым. Кожа приобрела более нежный оттенок и стала теплее на ощупь. Даже руки, раньше заставлявшие только ёжиться от холода, теперь согревали лучше больничных одеял. Когда Лидия осмелилась поделиться своими наблюдениями с Эллисон, та в ужасе уставилась на неё. Сама же Лидия спокойно восприняла это, задаваясь вопросом, означало ли это её скорую смерть. – Эллисон, – внезапно начала она, – каково это – умирать? Эллисон заметно расстроилась, услышав, судя по всему, предсказуемый вопрос. – Ты ведь знаешь. Ты почувствовала, когда это случилось со мной. Лидия задрожала сильнее, вспоминая острую боль от вонзившегося в тело подруги меча. – Я знаю. Но что потом? – продолжала настаивать она. Отвечать на это Эллисон не спешила. Она взяла подругу за руки, пытаясь отогреть её окоченевшие пальцы и параллельно придумывая достойный ответ. – Боль отступила. Это позволило мне соображать, что происходит, но я всё ещё была очень слаба. Всё было словно в тумане. Мне до сих пор кажется, что в моих воспоминаниях чего-то не хватает. Помню только, что точно знала, что умираю, - призналась она. По щекам Лидии покатились слёзы, но она не обращала на них внимания. – Тебе было страшно? – спросила она. – Я хотела бы сказать нет, – призналась Эллисон, тяжело вздыхая. – Я бы хотела быть храброй до конца, но не смогла. Это было жутко страшно. Но Скотт был рядом. Скотт и Айзек. И я рада, что смогла попрощаться с ним. И передать отцу, что люблю его. Если честно, я очень боялась, что с ним что-то случится. Но случилось со мной. Она замолчала и отняла руки, отчего Лидия моментально стала замерзать. Но пока это её не волновало – разговор был не окончен. – Почему ты пыталась спасти меня? Ведь я просила тебя не делать этого? – снова спросила она, стуча от холода зубами. – Потому что нельзя было позволить чему-либо случиться с тобой. И неважно, какой ценой. – Но я ведь просила тебя… – Знаешь, для гения ты иногда бываешь глупой, даже слишком. Ты моя лучшая подруга, – ответила Эллисон, по-доброму усмехаясь. – И если моя смерть что-то значила для тебя, ты должна начать жить. Понимаешь, Лидия, только в этом случае моя смерть не будет напрасной. Лидия смогла только кивнуть в ответ, глядя на хлынувшие из глаз подруги слёзы. Она должна была выбраться из Эйкена живой, так или иначе. И хотелось верить, что ей не придётся делать это в одиночку.***
Потребовался всего один звонок от Скотта – четыре несчастных слова – чтобы к Стайлзу вернулась надежда. «Дереку удалось кое-что выяснить». Стайлз потратил на сборы меньше минуты, ещё восемь – обычно не менее пятнадцати – чтобы добраться до лофта. Скотт и Дерек ждали его снаружи. Скотт радостно улыбался, а Хейл чуть ухмылялся, глядя на Стайлза сквозь стёкла очков и сжимая в руках новую пачку каких-то бумаг. – Каков план? – выкрикнул Стилински, не заглушая двигатель, когда припарковался у лофта. – Я нашёл кое-какие расхождения в материал похожих дел. За последние сорок лет было три случая, когда суд принимал сторону истцов, – заявил Дерек. – Нам нужно пойти к твоему отцу и моей маме, а затем вместе – к миссис Мартин, – коротко объяснил Скотт. – Что? Зачем? – Стайлз практически выпрыгнул из джипа и вмиг оказался у входа. Он никак не мог отделаться от постоянных «что, если…». Кто мог знать, что решит миссис Мартин? – Мы объясним по пути, – Скотт хлопнул его по плечу. – Просто поехали к дому Лидии. – Ладно, хорошо, – Стайлз коротко кивнул, не желая терять время на пустые разговоры, и быстро вернулся на водительское сидение. Как только все заняли свои места, он резко вырулил на дорогу и, не обращая внимания на правила дорожного движения, помчался к дому Мартинов. – Итак, мы знаем, что мать Лидии определила её в Эйкен на как минимум четыре недели, ради её же безопасности, – начал Дерек. – И, как мы знаем, сделала она это, не предупредив саму Лидию. Диагноз «шизофрения» был поставлен ей на основании наблюдений матери, а не на личной беседе. Всё это значит, что мы, как друзья, имеем полное право предложить наиболее подходящее место пребывания Лидии. А если Мелисса и твой отец согласятся, у нас будет квалифицированная медсестра и официальное разрешение представителя закона, – как на духу выпалил он. – Это необходимо нам, так как мы хотим просто вернуть её сюда, в лофт, но нам нужно представить это как «достойную альтернативу» лечения в Эйкене. Поэтому нам нужно приложить все силы, чтобы доказать, что это так. Но без профессионального контроля Мелиссы и подтверждения шерифа, что лофт подходит для этого, нам не выиграть дело. Стайлз кивнул в знак понимания. – Чувак, твоя мама согласилась на это? – спросил он Скотта, который в течение всего монолога Дерека не проронил ни слова. – Это же касается Лидии. Конечно, она в деле. Стайлз знал, что и его отец согласится. Огонёк надежды снова затеплился в груди. – Так почему мы едем к миссис Мартин? – внезапно задумался он. В зеркале заднего вида он заметил, как замялись его пассажиры. – Потому что она должна подписать бумаги, – тихо проговорил Скотт. – Она должна забрать Лидию из Эйкена. Иначе наш план не сработает. Огонёк потух так же стремительно, как и появился. – И мы расскажем ей, кто её дочь? – Если будет нужно, – хмуро бросил Дерек. – Думаю, мы все согласимся с тем, что нужно вытащить Лидию оттуда во что бы то ни стало. Не думаю, что она может подождать ещё хотя бы несколько дней. До конца поездки никто больше не проронил ни звука. Когда они подъехали к дому Мартинов, шериф и Мелисса были уже там. Миссис Мартин, непривычно бледная и хмурая, стояла чуть поодаль, у входной двери. Все ещё молча, парни вышли из джипа и направились к ним. – Вы готовы? – Дерек обращался к родителям. Те слабо кивнули в знак согласия. – Тогда идём, – скомандовал Стайлз и вышел вперёд, но был остановлен Скоттом. – Мы согласились, что разговаривать с ней должен Дерек, – прошипел он, хватая друга за руку. – Постарайся держать себя в руках. Дерек обошёл подростков и оказался перед миссис Мартин. – Здравствуйте, я Дерек Хейл, – начал он и протянул руку. Стайлз с удивлением наблюдал за более чем человеческим поведением не самого дружелюбного из оборотней. Миссис Мартин же не оценила его манер – даже не подала руку в ответ. – Я знаю, кто Вы, – холодно произнесла она. – Вы все друзья Лидии. Мне очень жаль, но я вынуждена отказать вам. Сердце Стайлза бешено застучало в груди, и он совсем растерялся. Он так боялся отказа, что даже не мог придумать, что делать в этом случае. Скотт и Мелисса тоже совершенно поникли. Но Дерек и мистер Стилински, кажется, были готовы. – Миссис Мартин, мы понимаем, как это тяжело. И уверяю Вас, мы не пытаемся сделать хуже, мы хотим помочь, – без нажима в голосе продолжил Дерек. – Вы совершенно не понимаете. Эта болезнь убила мою мать, – ровный голос звучал в разрез с надвигающимися слезами. – Они написали, что она покончила с собой. Так и считается, ведь так, шериф? В заключении значилось, что она сама лишила себя жизни. – Да, так и было, мэм, – печально согласился Стилински-старший. – Когда кто-то умирает от рака, они умирают от рака. Никто не говорит, что всю жизнь из человека высосала опухоль, ставшая лишь признаком заболевания, – она говорила, не запинаясь и не вздыхая, но слёзы не переставая катились по её щекам. – Моя мать умерла от параноидальной шизофрении и депрессии, мистер Хейл. И я не могу из-за этого же потерять свою дочь. Я просто не могу, простите. Я не заберу её из Эйкена. Стайлз пытался сглотнуть ком, подступающий к горлу. Он никогда не видел в миссис Мартин никого, кроме чокнутой стервы, заперевшей родную дочь в психушке. Только теперь он стал понимать, что она просто боялась. И вовсе не за себя – за Лидию. Она хотела защитить её, зная, что могло произойти. Единственным известным ей способом. Самое страшное для Стайлза было то, что он просто не мог найти в себе силы спорить с этой несчастной женщиной. К счастью, его отец мог. – Натали, я помню, как погибла Ваша мать. Я был там. – Да, я помню Вас. Тогда почему сейчас Вы пытаетесь заставить меня собственноручно обречь дочь на смерть? – неприкрытое обвинение сквозило в её тоне. – Всё не так, – спокойно продолжал шериф. – Я боюсь – мы боимся – что лечение в Эйкене не поможет ей. Это не то, что нужно Лидии. Лицо миссис Мартин вспыхнуло, и она резко стёрла мокрые дорожки со щёк. – Чего вы хотите от меня? – закричала она. – Я потеряла работу в фармацевтической компании, и теперь мне приходится работать учителем биологии в старшей школе. Мы с трудом выплачиваем все кредиты, а отец Лидии перестал помогать нам! Мы можем потерять дом… а я… я просто не могу уйти с работы и заботиться о своей малышке должным образом! Я знаю, что я ужасная мать, но я просто не знаю, что мне делать. Сотрясаясь от рыданий, она рухнула на ступени дома. Мелисса опустилась рядом с ней, приобняв за плечи. Скотт и Стайлз замерли в шоке, не в силах даже думать о чём-либо – все их разумные аргументы испарялись с катастрофической скоростью. – Миссис Мартин, – это снова был Дерек, – Натали, мы не пытаемся обвинять Вас. Мы всё понимаем. И мы не просим Вас забрать Лидию домой, мы просим разрешения самим заботиться о ней. Его слова звучали так профессионально и безэмоционально, как это вообще было возможно. Миссис Мартин, затихнув, подняла на него глаза. – У меня есть знакомый специалист, доктор Дитон. Он имел дело с подобными Лидии случаями. Поэтому мы хотим забрать её под ответственность четырёх взрослых, ответственных людей: меня, шерифа Стилински, который сможет обеспечить безопасность Вашей дочери, Мелиссы МакКол, которая обеспечит Лидию должным медицинским уходом, и доктора Алана Дитона, который будет работать непосредственно с её… шизофренией и депрессией, – он едва заметно запнулся, называя «диагнозы». Миссис Мартин металась взглядом между всеми присутствующими, как вдруг остановилась на парнях-подростках. – А почему вы здесь? – внезапно спросила она. – Мы её друзья, миссис Мартин. – Я не видела вас обоих после смерти Эллисон. А ведь ей так нужны были друзья. Скотт побледнел, и Стайлз почувствовал, как краска сошла с его лица. Тут же вернулись воспоминания о визите в Эйкен – он не был готов выслушивать все обвинения теперь от матери Лидии. – Мы знаем, и нам обоим очень жаль. Мы должны были быть более внимательны к ней. Поэтому мы и хотим помочь. Мы готовы делать всё от нас возможное. Возможно, будет легче, если она будет знать, что мы рядом. Миссис Мартин не торопилась с ответом. Но, кажется, Мелисса, шептавшая ей что-то, придавала больше уверенности. – Куда Вы хотите забрать её? Облегчение волной накатило на Стайлза – она уже была готова согласиться. Заметно оживившийся, он едва держал себя в руках, давая Дереку вести разговор. – У меня есть пустующий дом в пятнадцати минутах отсюда, но в пределах города. Я собирался отвести Лидии отдельную комнату. – А что требуется от меня? – Просто подписать разрешение. Мы бы хотели забрать её завтра утром. «Сегодня вечером», – подумал Стайлз, но влезать не стал. Миссис Мартин снова окинула всех взглядом, стирая влажные дорожки с лица, и принялась за изучение врученного ей бланка. – Я сделаю это, – произнесла она слабо, не скрывая собственного страха. – Пожалуйста, пообещайте мне, что позаботитесь о ней. – Обещаем. Стайлз и Скотт уже не слушали продолжение договора, касающееся исключительно формальностей. Они могли думать лишь о том, Лидия скоро окажется с ними.