Пятнадцатый пассаж

Очаровательно теплый и мягкий сентябрь весело шуршал травой и шептал морем. Ветер легко касался лица, однако солнечные лучи, резкие, совсем неласковые, определенно горячили сквозь сукно. Владимир Иванович скинул с головы кепи и огляделся по сторонам. На Графской пристани было людно, как во всякий другой день. Выйти на прогулку к морю еще некоторое время тому назад представлялось заманчивым. Теперь же было попросту жарко. Да на Южную бухту надвигалась черная туча. Быть шторму. Штормы он любил, хотя и видать доводилось нечасто. Любил замирание природы перед их наступлением. И любил ощущение того, как раскаленность берега сменяется холодом. Если бы только вокруг сновало народу поменьше. Гомон сердил его – ведь нет ничего острее одиночества среди людей. Он неторопливо спускался по ступенькам, глядя скучающим взглядом по сторонам. Как вдруг увидел ее. Она стояла у самого края и смотрела пристально вниз, на воду, глухо бьющуюся в стену причала. И не замечала вокруг себя больше ничего, кроме волны, пытающейся вырваться вверх и расползающейся каплями по ее юбке. Она не видела ни веселых подмигиваний матроса с пришвартованного у пристани баркаса, ни пристального взгляда, которым одарил ее офицер в темном мундире. Офицер, между тем, решительно вернул на голову кепи и быстро сбежал вниз, пересек расстояние до края пристани и оказался возле Ани. Сколько он видел ее за эти дни – не счесть. Она постоянно встречалась ему где-нибудь в городе. Может быть, лишь потому, что он сам хотел видеть ее. Всякий день, когда ее фигурка не мелькала где-то поблизости, можно было смело вычеркнуть. На зиму полк был расквартирован в городе. И здесь он пользовался некоторой свободой. Если уж честным быть до конца, он лишь затем и выбирался раз за разом на пристань – здесь бывала Аня Платонова. - Мадемуазель, - проговорил он, оказавшись возле нее, тем же голосом, что несколько недель назад, когда хотел помочь ей сойти с экипажа. Она вздрогнула, растерянно взглянула на окликнувшего ее молодого мужчину, и лицо ее стало непроницаемым. - Мы не знакомы, сударь, - даже голос ее оказался таким же ледяным, как и взгляд, который вновь достался офицеру. - Мы не были представлены и только-то. Но вас я знаю, - он улыбнулся, щелкнул каблуками сапог и кивнул: - Штабс-капитан барон Корф. Владимир Иванович. К вашим услугам, мадемуазель. Ответом ему стал шорох юбки и быстрый стук каблучков туфель удаляющейся барышни. Он снова смотрел ей вслед, как тогда, когда впервые увидел. И один уголок его губ медленно пополз вверх, искажая лицо кривой усмешкой. В его глазах цвета грозы отражались не люди на пристани, а единственная тонкая фигура в светлой накидке, которая спешно шагала прочь от него, ни разу не оглянувшись.