Dear Diary, my name is...

— Хэйтем. — Что, прости? — Я не тебе. Он выдыхает раздраженно. И так уже не в первый раз, черт возьми. С тех пор, как Шэй притащил в квартиру этого кота, их совместная жизнь превратилась вот в это «хэйтем — что — я не тебе». Не то чтобы он совсем против животных — просто именно этот конкретно взятый представитель кошачий будто бы специально выводит его из себя. А Кормак ему потакает — берет животину в постель, носится с ним, как наседка, целует чуть ли не чаще, чем любовника. Хэйтем не хочет признаваться самому себе, но он неплохо так ревнует. А еще его раздражает, что на его — его — имя отзывается еще кто-то. Он не уверен, что коты понимают человеческую речь, но звуки тот улавливает и явно издевается. Он поднимает взгляд над газетой — Шэй сидит на полу в офисных брюках, устроив это чудовище у себя на коленях и тискает пушистого засранца. Хэйтем старательно вслушивается в шум закипающего чайника, а не в эти кормаковы «мой хороший» и прочие сюсюканья. Он радостно вскакивает, заслышав звонок телефона, оставшегося в комнате. Звонит Коннор и, в общем-то, ничего нового не говорит: привет, до универа добрался, все нормально, нет, доехал с Джорджем, люблю, пока. Тем не менее даже слышать про Вашингтона ему приятнее, чем наблюдать эти милования. Он даже готов признать, что он ужасный собственник. На работу ему сегодня не надо — небольшой внеплановый выходной, но ранний подъем уже вошел в привычку, тем более, раннее утро — единственное время, когда можно, не опасаясь кота, урвать хотя бы быстрый поцелуй в губы. Шэй уделяет вниманию кота об их отношениях гораздо больше внимания, чем следовало бы — и оттого плюсов к карме животного в глазах Хэйтема не добавляется. Он возвращается на кухню, захватив с собой телефон — Шэй наливает в свою кружку с корабликами кофе из кофеварки, отпивает немного и наливает чай в рядом стоящую кружку. Хэйтем коротко благодарит. — У тебя озабоченный вид, — зачем-то начинает Шэй, и Хэйтем кивает. Врать о том, что «все хорошо» нет смысла. — Что-то случилось? — Случилось, — покорно соглашается он. Кот крутится у ног Кормака и урчит. — Он случился. — Хэйти? — Шэй стоит, уперевшись бедром в столешницу, и вскидывает брови, обхватив кружку ладонями, а голос у него полон искреннего удивления. — Он ведь даже когти об мебель не точит. Хэйтем вздрагивает, представив, что эта мерзость могла сотворить с его любимым диваном. Шэй отставляет кружку и, ногой подвинув стул, садится рядом. — Или проблема не в этом? Хэйтем в который раз удивляется чужой проницательности. Хотя, вполне возможно, это он размяк за эти два года. Он тоже отставляет кружку. — Этот кот испытывает мои нервы. Шэй смотрит на него очень долго, а потом смеется коротко. — Да ты просто ревнуешь. Хэйтем пожимает плечами. — Возможно. Но это не отменяет того факта, что… — Хэйтем. Вид у Шэя осуждающий, и он заметно стушевывается под этим взглядом — на ум даже не приходит съязвить на тему клички кота. — Выбрось очередную глупость из своей головы. Хэйтем встает, собираясь добавить в чай сахара — лишь бы не смотреть на ухмыляющегося любовника — но тот поднимается следом. Они целуются достаточно, чтобы, по мнению Шэя, кот сложил о них неправильно мнение, но Хэйтему как-то плевать. Кормак отстраняет его, будучи уже прижатым к холодильнику. — Эй. Я на работу опоздаю. Хэйтем закатывает глаза. — К черту работу. — Я это запомню, мистер Я-ревную-любовника-к-его-коту. — Заткнись.