Почему же так сложно просто жить?

What I shouldnʼt do I will, They say Iʼm emotional. What I want to save Iʼll kill, Is that who I truly am? I truly donʼt have a chance. Tomorrow Iʼll keep a beat, And repeat yesterdayʼs dance. *** Чего мне не стоило бы делать, я сделаю. Говорят, я эмоционален, То, что я хочу сберечь, я убью. Это ли настоящий я? У меня действительно нет шанса — Завтра я продолжу в том же ритме И повторю вчерашний танец. *** Twenty one pilots — fairly local

Просиживать ночами, записывая все мысли, так хорошо появляющиеся именно в это время, в блокнот, освещая небольшое пространство вокруг лишь тусклой лампой, казалось Ларри единственным способом скрытия факта существования такого блокнота. Нет, это не какой-то девчачий личный дневник. Непримечательный маленький блокнот, весь исписанный чем попало. Не всегда под рукой была ручка, а идеи все уходили. Потому темноволосому приходилось писать всем, что попадется под руку. В блокнот были и напиханы огрызки бумаги, также содержащие на своих строках такую важную для парня информацию. Он взрослел, все сильнее ощущая вину за то, что его единственный друг, по его вине, далеко не пьет чай рядом, запивая им мягкие булочки, купленные Лизой, которая все не могла толком найти времени даже на приготовление ужина. Она приходила домой слишком уставшей и уходила рано, наскоро готовя и оставляя сыну завтрак. Далеко не прекрасное расписание, но даже и к этому она умудрилась привыкнуть. Бедная женщина. Еще один лист в широкую клетку, в скомканном виде, полетел в небольшое ведро, предназначенное для мусора. Рокер откинулся на спинку стула, сжимая зубы и немного жмурясь, после впиваясь взглядом в потолок. Грязно-серый потолок. Примерно таким же цветом Ларри, в последнее время, стал описывать свою жизнь. Многие, по инициативе, конечно же, матери, старались подружиться с парнем. Многие были гораздо младше. Некоторые были интересны, а некоторые, даже просто увидев обстановку, удалялись прочь. Но темноволосому и не нужно было лишнее внимание. Ему было необходимо лишь внимание Сэла. Его образ без конца всплывал в голове, терзая разум. Рокер хотел вновь сходить к нему и увидеть его. Он считал, что тот, быть может, хотя бы, взял его слова на ум. Но обстоятельства просто не позволяли ему этого, держа в рамках. Обычно Ларри любил ломать эти самые рамки и добиваться своего любой ценой, но не сейчас. Не тот случай. Потому темноволосому оставалось лишь стоически держаться от резких, но и настолько же редких, приступов тихой истерики и писать по ночам в блокнот. Бумага вмещала в себя все. Мысли, чувства, планы и, даже, рисунки. Рисунки, которыми голубоволосый бы восхищался. Парень не понимал такого стремления друга к похвале его работ, но он не мог сказать, что это ему не нравилось. Очень даже. Он чувствовал поддержку, заглядывая в голубые глаза, являющиеся единственной видимой частью лица, скрытого за протезом. А ведь Ларри так и не узнал, что привело к такому. Но стоит ли об этом вообще думать? Вряд ли. Бесполезно. Потому рокер лишь вновь склонился над столом, почти роняя ручку из пальцев. Он должен был что-то придумать.