It's everything you wanted.

— Нам надо поговорить, Нина. Я больше не могу тебе врать. — Что случилось, Йен? — Пожалуйста, только выслушай до конца. — Сомерхолдер! — Ты обещаешь? — Хорошо. — Это…все это было пиар-ходом. — Йен еле слышно прошептал, было видно, что говорить это для него тяжело. — Я не… Я не люблю тебя, Нина. — Что? — Болгарка почувствовала, что в горле стоит ком, а глаза застилает пелена слез. — Нина, пожалуйста, дослушай. — Пожалуйста… пожалуйста, скажи, что это розыгрыш. Пожалуйста, Йен! — Нина… — Ясно. Прости, но я не хочу тебя видеть, Йен. — Девушка взяла себя в руки, хотя внутри все разрывалось от боли. — Ты обещала, что выслушаешь. — А ты обещал, что всегда будешь рядом и что любишь! — Крикнула Добрев и не в силах сдерживаться, зарыдала. — Нина, пожалуйста, дослушай. — Сомерхолдер подошёл ближе к девушке, в попытках успокоить ее.Вдруг девушка подняла глаза и спокойным, каким-то безжизненным тоном, произнесла. — Убирайся, Сомерхолдер. Я не хочу тебя видеть. — Слова больно отпечатались в сердце брюнета. Он ненавидел то, что сейчас делает. Ненавидел то, что не может прямо здесь и прямо сейчас сказать девушке, что он чувствует к ней. Но больше всего он ненавидел себя за то, что сейчас, перед ним, сидит девушка, которая еще пару минут назад смеялась и освещала своей улыбкой всех вокруг. А сейчас в ее глазах отчетливо видно боль, обиду и ненависть к одному единственному человеку. И этим человеком был он. Он ненавидел себя за то, что сделал.За то, что согласился. Но больше всего за то, что сломал это солнышко, которое теперь перестало светить. — Нина, мы с тобой официальная пара. Я не могу уехать. — Он готов был сам ударить себя так сильно, как только мог за то, что снова причиняет девушке боль, но он не может отступить. Слишком много на кону. — Хорошо. Надеюсь, хотя бы перейти в другую комнату ты сможешь. — Да, конечно. Нина, я понимаю, тебе тяжело, но…будет легче. Хотя бы тогда, когда станет немного легче, позволь мне все объяснить. — Нет, Йен! Ты не понимаешь! Я ненавижу тебя! И мне не станет легче! Не через год, не через два! Потому что такое не вылечить! Мне нужен ты, Йен! Вот единственное лекарство. Вернее, нужен был… Прости, но больше ты — никто. Для меня. — Последние слова словно хлыстом ударили Йена. Он не мог поверить, но знал, что виноват лишь он сам. — Надеюсь, когда-нибудь я смогу тебе рассказать. — Честно говоря, слышать твои оправдания я не хочу. Обойдусь без «Я не хотел, меня заставили». — Ты не знаешь всего, Нина. — Я и не хочу, Йен. Пожалуйста, давай поговорим завтра. За ночь успеешь придумать более убедительное оправдание. — Девушка не хотела и не собиралась выслушивать оправдания Йена, но она понимала, что сейчас лучше сказать так, иначе этот разговор не закончится. А сейчас она к нему не готова. Да что там. Она в принципе к такому не готова. Поднявшись с дивана, Нина направилась к лестнице, чтобы подняться на второй этаж. Она чувствовала на себе взгляд Йена, но не собиралась оборачиваться. У нее начала кружиться голова и появилась слабость в ногах. Но сейчас болгарка меньше всего хотела говорить и показывать Йену, что ей плохо.Но на лестнице ее состояние резко ухудшилось и ноги подкосились. Она больно подвернула ногу и на глазах появились слезы от резкой боли. Идти дальше она не могла. Каждое движение болью отдавалось в ноге. — Нина.! — Сомерхолдер очутился рядом с ней так быстро, что девушка даже не успела сообразить. Не задавая лишних вопросов Йен аккуратно взял девушку на руки и понес в сторону спальни. Нина смотрела на парня, который сейчас бережно, словно сокровище, нес ее и не верила, что этот человек буквально пару минут назад сломал ее жизнь. И сломал так, что окончательно вылечить сможет только он. Он был, есть и будет единственным лекарством, что бы она ему не говорила.