Кактус эльфу не помеха, или С Рождеством, мистер Ли!

– Итак, я надеюсь, ты осознаешь весь масштаб того, что ты натворил?! – Хичоль наградил сидящего напротив него эльфёнка очередным уничижительным взглядом и продолжил читать свою нотацию, которая длилась уже больше двух часов, но он совершенно не собирался останавливаться на этом, решив установить свой личный морализаторский рекорд и окончательно промыть этому малолетнему неувязку, не ведающему, что он творит, мозги, чтобы тот наконец-то понял, что в этом мире живут по правилам и что эти самые правила написаны для ВСЕХ и в них нет и не может быть исключений. О, как Хичоль был зол! Нет, он с самого первого дня появления этого эльфёнка в Академии кончиками ушей знал, что тот принесет ему очень много проблем, но Ли Донхэ, разумеется, сумел превзойти все его ожидания! Мало того, что он умудрился превратить один из редчайших амулетов в кактус (разумеется, необратимо!), так еще и этот дурацкий снегопад! А уж когда Хичоль кратко пролистал перед воспитательной беседой дневник практики этого магического неувязка и выяснил, что тот умудрился проявить свою истинную суть едва ли не перед всеми своими человеческими знакомыми и по уши влюбиться в своего подопечного, то он едва дар речи не потерял от изумления и злости! У него даже выпало целых два волоска от нервного потрясения! Да уж, теперь ректор Ким точно знал, что следует включить в методическое пособие по прохождению практики как самый неудачный ее пример, но еще лучше он знал то, что ни за что и никогда не расскажет никому об этом позоре, ведь если слухи об этой практике дойдут до Санты и его правой руки – сурового мистера Ханя, то вряд ли Хичолю удастся продержаться еще хотя бы чуть-чуть на тепленьком месте ректора, поэтому все, что ему оставалось, – замолчать эту историю и сделать вид, что ее никогда не было. Уволить Ли Джуна за профнепригодность и сплавить его в игрушечные мастерские, отчислить Ли Донхэ и отправить его на рудники под начало сурового мастера Каулитца, который быстро выбьет из этой очаровательной головки все дурные мысли, и с помощью одного крайне полезного амулета и заклинания стереть из памяти всех людей, когда-либо знавших Ли Донхэ, любые воспоминания о нем. И все. Дело сделано. Этот план был настолько прост и изящен, что Хичоль гордился бы сам собой, если бы не злился на это жалкое подобие эльфа и не переживал за свое собственное будущее так сильно. – Да еще бы чуть-чуть – и этот твой дурацкий снегопад мог стать причиной международного скандала! Но, слава Санте, все обошлось, – тяжело вздохнул эльф, опускаясь в ректорское кресло и пристально глядя на выглядящего таким несчастным сейчас эльфёнка, который, судя по всему, уже прекрасно знал, какая судьба ждет его в самом ближайшем будущем. – Но это совсем не отменяет твоего наказания, как и проваленной практики, итоги которой логично будет подвести сегодня, раз уж мы собрались здесь. Стоп-стоп-стоп, только вот не надо пытаться мне тут возражать! – недовольно шикнул на уже собирающего что-то возразить эльфёнка Хичоль и, не желая даже слышать его голос, ловко наложил на уже почти бывшего студента Академии легкое заклинание безмолвия, созданное специально для того, чтобы поддерживать тишину в классах и сохранять бедные преподавательские нервы. – До окончания твоей практики остался всего один день, и если судить по твоему дневнику и по данным, которые поступали с твоего амулета до того, как ты решил уничтожить один из редчайших магических артефактов, то успешным окончанием там и не пахнет, так что… Как бы мне ни прискорбно было сообщать тебе эту новость, но думаю, что нам уже пора готовить твой официальный приказ об отчислении из Академии и переводе на шахты, – наигранно тяжело вздохнув, пропел Хичоль, едва-едва сдерживая бушующее внутри ликование и насмешливо глядя на сидящего напротив него и смотрящего огромными, полными ужаса, злости и возмущения глазами юного эльфа, который как бы ни хотел и как бы ни старался, но все равно не мог выдавить из себя ни слова. – Да не переживай ты так сильно, Донхэ, – поспешил «утешить» своего горе-студента ректор Ким, с легкостью надевая маску заботливого и переживающего педагога: – Рудники не такое уже и плохое место, просто не нужно верить всем слухам, что ходят о них. Это нужная и важная работа, ведь уголь нужен всем нам, даже самому Санте, и, как ни крути, а плохих детей в последнее время становится все больше и больше, и если все будет и дальше идти такими темпами, то он скоро станет основным подарком, – горестно закатив глаза, воздел палец к потолку ректор Ким, едва-едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться от нелепости и пафоса собственных речей, но вместо этого, лишь сделав свой тон еще поучительнее и заботливее, продолжил: – К тому же ты попадешь под командование отличного мастера, который поможет тебе наконец-то разобраться с дисциплиной и самодисциплиной, а также привьет тебе должное почтение к принятым правилам и, конечно же, поможет развить физическую силу, – ободряюще улыбнулся Хичоль и еще целых полчаса расписывал смотрящему на него огромными, полными паники глазами Донхэ все прелести перспективы работы на рудниках, а затем, вызвав Хонки и еще двух эльфов-воспитателей, призванных следить за порядком в Академии, попросил проводить юного эльфа в одну из комнат для наказаний, которые всегда использовались лишь затем, чтобы немного проучить и присмирить расшалившихся юных эльфят, и больше всего напоминали нечто похожее на человеческие камеры, разве что с чуть более комфортной и уютной обстановкой. Так вот, сейчас Хичолю казалось, что поместить туда Ли Донхэ под некое подобие домашнего ареста ровно до того самого момента, как мастер Каулитц приедет в Академию и возьмет его под свою теплую опеку, – просто-таки прекрасная идея, однако спустя два часа, когда к нему в кабинет вломился серый от ужаса Хонки, на голове которого красовались два до невозможности изящных, зеленых и колючих кактуса, которые издалека с легкостью можно было принять за рождественские рожки, то он понял, что, кажется, этот пункт его плана был не так уж и хорош, но… Хичоль решительно не собирался менять его. Ни в коем случае. И дело было вовсе не в Ли Донхэ и в том, что этот эльф окончательно достал его своим поведением и этой бесконечной чередой совершенно нелепейших неурядиц с разрушительными последствиями разной силы, и даже не в несчастном Хибоме и травмированных о колючки совершенных губ, а кое в чем еще… В чем-то, в чем Хичоль не хотел признаваться даже самому себе и о чем в этом мире знали лишь два существа: он сам и старая фея-предсказательница, уже давно канувшая в Лету где-то на юге Франции, которая сделала ректору Киму в одно горячее юное лето много столетий назад очень много любопытных предсказаний, большая часть которых уже исполнилась, но одно, самое жуткое для гордого, самовлюбленного и считающего себя самым лучшим эльфом в этой вселенной Хичоля, все еще не исполнилось, и, если Хичоль хорошенько постарается и сделает все, чтобы воплотить свой нынешний план в действительность, безупречно выполняя пункт за пунктом, то и не исполнится. Ни за что. И никогда. Ну уж нет, какой-то там малолетний эльф-неудачник ни за что не станет причиной краха его уже так идеально сложившегося уклада жизни! Уж об этом-то Хичоль точно сможет позаботиться. Уже позаботился, если быть точнее. И, разумеется, все продумал и просчитал. Разве что кроме рожек в форме кактусов на голове своего приятеля, но… это даже мило. Ну, по крайней мере оригинально, да и может стать отличным поводом для знакомства с феями и нимфами не самого тяжелого поведения… Интересно, а их, эти рожки… нужно будет поливать или они будут питаться… несколько иначе? Из этого мог бы выйти отличный эксперимент и прекрасная тема для научной статьи! Как все удачно пока выходит: столько плюсов и практически ни единого минуса! Хотя, конечно же, главный плюс этих рожек все же заключался в том, что росли они на голове вовсе не у Хичоля. И да, кажется, ему пока все же стоит держаться подальше от крыла для наказанных эльфов и, в частности, от Ли Донхэ, а то мало ли… Кто знает, насколько на самом деле может быть сильна магия этого неувязка, не хватало еще Хичолю обзавестись каким-нибудь зеленым колючим аксессуаром. Хотя… кажется, этой зимой кактусы едва ли не главный модный тренд, но… увольте, только не для Хичоля, который предпочитал более мягкие, розовые и блестящие штучки и всей душой ненавидел всю эту пустынную растительность, как, впрочем, и того, кто ее колдовал налево и направо по всей Академии, начиная ровно с момента своего появления в этих стенах. Того, кто должен был одним фактом своего существования сломать жизнь Хичоля и заставить его начать все с нуля ровно в тот год, когда на Сеул обрушится буря из снежных кактусов и когда тот, кто не верит и на ком замкнуты все дороги и пути, наконец-то обретет утраченный смысл, любовь и веру, и спасет жизнь и поможет обрести смысл тому, кто верит и кому суждено сохранить и его жизнь, и еще тысячи невинных жизней, исполняя то, для чего он и был рожден когда-то. И как бы ни старался ректор Ким избежать предсказанного, ему уже давно пора было понять, что даже он не в силах поспорить с судьбой и… чему быть, того не миновать. И уже никто и ничто этого не изменит. Разве что… кактусы? Хотя, кажется, в этот раз даже эти милейшие растения совсем не на его стороне…

***

– И какого черта мы вообще здесь делаем? – пробормотал себя под нос Хёкджэ, оглядываясь по сторонам и действительно понимая, что он совершенно не понимает, какого черта делает здесь, в международном аэропорту Гимпо, в ночь с 23-го на 24-е декабря и как вообще им удалось уговорить его на все это безумие, ведь он же взрослый, рациональный, трезвомыслящий мужчина, которому априори не положено верить в подобную чушь: рождественские эльфы, Санта, Северный полюс, амуры и любовь всей его жизни? Еще пару недель назад, услышав нечто подобное, Хёкджэ бы с удовольствием покрутил пальцем у виска и послал бы автора этой чуши на всякий случай провериться к психиатру, но сейчас… Почему-то у Хёкджэ даже не возникло сомнений в словах Чжоу Ми о том, что Донхэ эльф. Рождественский. Самый настоящий. Из тех остроухих типов в нелепых костюмах из зеленого бархата и колпаках, что живут на Северном полюсе и питаются исключительно леденцами. Может быть, дело было во всех этих милых странностях парня, к которым Хёкджэ уже привык, и в его ненормальной любви к Рождеству, а может быть, в том, что это ему сообщил лениво почесывающий облезлое крыло Чжоу Ми, который сейчас сидел рядом с Хёкджэ и насмешливо смотрел на все еще пытающегося прийти в себя и собраться с мыслями мужчину. Совсем по-человечески выглядящий без своих тщательно замаскированных крыльев Чжоу Ми, в глазах которого переливалась жгучая смесь любопытства и смеха, но ангел любви изо всех сил старался держать себя в руках, зная, насколько хрупко душевное равновесие людей в такие переломные и очень важные моменты. – Дядя Хёкки, ты же сам говорил, что такие слова говорить нельзя! – практически хором осекли дядю до безобразия счастливые Кюхён и Молли, уже предвкушающие увлекательное путешествие. Хёкджэ бы с удовольствием оставил их дома, да и, честно говоря, остался бы сам, но… они все были здесь и готовились к вылету в далекий русский город с непроизносимым названием, чтобы там сесть на корабль с еще более непроизносимым названием, который должен был доставить их на Северный полюс, и Хёкджэ все еще не знал почему, хотя… у всех его треволнений и проблем в последнее время была лишь одна причина – Донхэ. И она была слишком важной, чтобы упускать ее. – Ай-ай-ай, мистер Ли, – насмешливо цокнул языком Чжоу Ми, с большим любопытством наблюдая за тем, как его дорогой человеческий друг мучительно пытается принять и осмыслить происходящее. И… практически успешно. Но вряд ли дело здесь обошлось без истинной любви и ее магии, а еще одного пусть и плешивого, но все столь же шаловливого амура, который просто не мог не удержаться и не наложить на своего подопечного легкие чары, позволяющие ему воспринимать происходящее чуть проще и не впадать в истерику. – Как же так можно при детях-то? – тяжело вздохнул ангел и, не сдержавшись, с усмешкой добавил: – Но если вы вдруг забыли, то я напоминаю вам, что мы пытаемся добраться до Северного полюса, чтобы вызволить Донхэ, пока тот не вляпался в очередные неприятности, а зная его невезучесть… он уже вляпался в них, – тяжело вздохнул Чжоу Ми и, посмотрев на табло регистрации, резво подскочил с места: – Так, все, идем-идем, начинается регистрация на наш рейс, не хватало еще опоздать! Самолеты в этот Мурманск летают слишком редко, не иначе из-за того, что авиакомпании опасаются нападений этих странных русских на свой персонал. Говорят, что у каждого русского человека есть свой личный медведь, представляете? А если бы вы видели русских леших и сибирских эльфов… Хотя русалки и болотницы у них очень даже ничего, но у вас еще будет очень редкий шанс увидеть все свои глазами…