Кактус эльфу не помеха, или С Рождеством, мистер Ли!

– А где Донхэ? – в который раз отыскав своего любимого дядю в зрительном зале, подлетели к Хёкджэ Кюхён и Молли, выглядящие слишком мило в своих костюмах рождественских подарков – одних из тех костюмов, что для них по вечерам любовно и старательно клеил Донхэ. – Куда он ушел? Ты позвонил ему? Все скоро уже начнется, а он опаздывает! Вдруг что-то случилось?! Донхэ никогда никуда не опаздывает! – наперебой накинулись на бедного несчастного дядю двойняшки, даже не подозревая, что он переживает не меньше их, если даже не больше. Ведь… за все то время, что Донхэ жил у них, Хёкджэ и не помнил, чтобы тот уходил хоть куда-нибудь вот так вот, не сообщив, куда он идет, зачем и на сколько, а еще телефон Донхэ никогда не был отключен, и он всегда отвечал на все звонки и сообщения Хёкджэ, а тут… девушка-оператор механическим голосом уже в который раз сообщила Хёкджэ о том, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, каждым своим словом усиливая плохое предчувствие мужчины в десятки, нет, даже в сотни раз, медленно, но верно погружая Хёкджэ в пучину самой настоящей первобытной паники. Неожиданно Хёкджэ подумалось о том, что Донхэ вел себя как-то слишком странно сегодня утром: слишком долго шептался и обнимался с Кюхёном и Молли, слишком много улыбался, но не совсем так, как обычно, а как-то… задумчиво и грустно? Но так казалось Хёкджэ только сейчас. А утром… утром он, ослепленный собственным счастьем, влюбленностью и до невозможности прекрасным настроением, буквально бурлящими внутри него после одного из самых лучших свиданий в его жизни, так вот, утром Хёкджэ, абсолютно ослепленный смесью этих чувств, не замечал ничего подобного. И даже то, что Донхэ, вечно смущающийся и краснеющий даже от самого невинного прикосновения ребенок, сам взял и поцеловал его, ничуть не смутило Хёкджэ, ведь ему казалось, что их отношения после вчерашнего вечера, начавшегося пусть и не так хорошо, как он планировал, но впоследствии ставшего по меньшей мере изумительным, вышли на новый уровень и этот поцелуй – всего лишь закономерное следствие их сближения друг с другом, однако… что если все не так? И что если это свидание было идеальным лишь для Хёкджэ? Но не для Донхэ? Нет-нет-нет! Этого просто быть не могло! Вчера все было и правда идеально, и Хёкджэ прекрасно знал это! Ведь он сам видел, как горели глаза Донхэ, когда им наконец-то удалось разговориться в кофейне, и с каким энтузиазмом он рассказывал ему о своих любимых музыке и исполнителях, о городах и странах, в которых он так хотел побывать, и о фильмах и книгах, которые ему так нравились смотреть и читать и большая часть из которых, к удивлению Хёкджэ, была вовсе не про Рождество; Донхэ рассказывал Хёкджэ о своем совершенно счастливом детстве и своей огромной семье, а Хёкджэ, неожиданно даже для самого себя, с чего-то вдруг рассказал этому мальчишке о своей сестре и о том, что иногда он совершенно не понимает ее, ее поведение и приоритеты, на что Донхэ сказал ему лишь одну до невозможности правильную вещь: Соре нужно просто дать время на то, чтобы повзрослеть и понять, что действительно важно в этой жизни. Хёкджэ и сам догадывался об этом, но услышать этот простой совет со стороны почему-то оказалось неожиданно важно. Может, потому, что его дал Донхэ? Ведь, кажется, этот мальчишка разбирался в женской психологии и в том, что может твориться внутри семьи, намного лучше самого Хёкджэ, да и многих семейных психотерапевтов, по которым они в свое время достаточно протаскались с Сорой, но так и не получили должной помощи и ответов на свои вопросы. Обсуждать такие темы с Донхэ почему-то оказалось неожиданно легко, как и любые другие, и Хёкджэ с удивлением понял, что этот мальчишка очень даже приятный собеседник, особенно когда не смущается и не выдавливает из себя слова. И Хёкджэ видел, что Донхэ тоже нравилось общаться с ним! А еще он прекрасно видел, как мило смущался и краснел этот мальчишка, когда он брал его за руку; Хёкджэ слышал его искренний, совершенно неподдельный смех, когда они пошли в кино смотреть один из этих очередных новомодных мультиков, вдруг оказавшийся очень даже ничего; и... Хёкджэ видел настоящий, ненаигранный восторг и тепло в глазах мальчишки всякий раз, когда Донхэ смотрел на него. Так что… Нет, дело здесь было точно не в их вчерашнем свидании и не в них самих, но… утреннее поведение Донхэ от этого стало лишь еще более подозрительным, и то, что он непростительно опаздывал сейчас и даже не соизволил позвонить и объясниться… Нет, этого просто не могло быть! Хёкджэ просидел все время до начала рождественского представления как на иголках, раз за разом набирая его телефонный номер, цифры которого, кажется, уже просто врезались в память, но тот был все так же недоступен и недоступен. Если бы не Кюхён и Молли и их спектакль, то он сорвался бы искать Донхэ прямо сейчас, дав полную волю своим беспокойству и панике, но этот спектакль был так важен для них, и если уж Донхэ, который и заварил всю эту кашу, умудрился не прийти, то Хёкджэ был просто обязан поддержать своих племянников. От начала и до конца. Наверное, это представление было очень даже милым, нет, не так, прекрасным, но Хёкджэ был слишком взволнован и обеспокоен, чтобы сосредоточиться на том, что происходит на сцене, поэтому в его памяти остались лишь какие-то обрывки да парочка фотографий и видеозаписей на телефоне, которые он все-таки успел сделать дрожащими от волнения руками, ведь Донхэ... так и не пришел. И не позвонил. Ни разу за все те два часа, что шло представление, и за тот час, что они добирались с взбудораженными и счастливыми своим сценическим дебютом Кюхёном и Молли. Хёкджэ поймал себя на мысли, что он сейчас даже немного завидует своим племянникам, ведь их головы в данный момент были заняты лишь мыслями о представлении и о том, что у них правда все получилось, и они, казалось бы, совершенно не переживали из-за исчезновения их любимого няня, будучи целиком поглощенными своими радостными переживаниями, в отличие от своего дяди, который первым делом, оказавшись возле дома, увидел, что ни в одном из окон не горит свет и что вся иллюминация отключена, ведь она… ведь ее всегда включал Донхэ. Донхэ, который по-прежнему не отвечал на звонки, не был дома и… чьи вещи бесследно исчезли из их дома – так, словно его там и не было. Никогда. Хёкджэ едва не задохнулся от собственного волнения и ужаса, когда увидел идеально чистые полки шкафа, прикроватные тумбочки и стол в гостевой комнате, в которой жил Донхэ. Ни одной вещи, даже ни одной крошки, намекающей на то, что еще утром в этой комнате кто-то жил. Словно тут никого и не было. Никогда. Даже кровать была заправлена настолько идеально, словно это была не настоящая кровать, а всего лишь картинка из мебельного каталога. И только мелкий узор из кактусов, проявляющийся буквально повсюду: на обоях, на покрывале, на легких шторах на окне и даже на полу и потолке – явно свидетельствовали о том, что Хёкджэ все еще не сошел с ума и что Донхэ вовсе не был плодом его больного воображения, а существовал на самом деле. Но как он мог исчезнуть вот так вот?! Неужели что-то случилось? Что-то серьезное?! Но… почему он тогда не рассказал об этом Хёкджэ?! А просто сбежал?! Нет-нет-нет, Донхэ не мог так поступить с ними, с ним… Просто не мог! Хёкджэ был уверен в этом даже больше, чем в самом себе, и его интуиция буквально вопила о том, что здесь что-то не так. Капитально не так. – Дядя Хёкки, дядя Хёкки! – громкие вопли двойняшек и топот на лестнице заставили Хёкджэ вздрогнуть и выйти из того странного ступора, в котором он созерцал опустевшую комнату Донхэ последние десять, а может, и все двадцать минут. – Что такое? – Хёкджэ резко обернулся к влетевшим в комнату раскрасневшимся и тяжело дышащим Кюхёну и Молли, отчаянно надеясь на то, что они сейчас скажут ему, что Донхэ вернулся и ждет его с кучей дурацких объяснений и извинений внизу, но… вместо этого Кюхён и Молли лишь молча протянули ему мятый листок бумаги, на котором неаккуратным, но до боли знакомым Хёкджэ почерком была выведена всего лишь пара строк: «Мистер Ли! Простите меня, пожалуйста, но у меня кое-что случилось дома, и мне срочно нужно уехать. Я постараюсь вернуться поскорее, обещаю, и все-все расскажу вам. Донхэ. P.S. Надеюсь, представление Кюхёна и Молли прошло хорошо. Передайте им, пожалуйста, что мне очень жаль, что я не смог прийти. P.P.S. Мое отсутствие вовсе не означает, что вам нужно отлынивать от исполнения желаний, вы же понимаете это?» Чувствуя себя последним идиотом, Хёкджэ перечитывал эту идиотскую записку раз пять, прежде чем до него наконец-то дошла одна простая истина: он не верит ни единому написанному слову. Если у Донхэ и правда что-то случилось дома, то почему он не сказал ему об этом? Хотя бы почему лично не предупредил, что ему нужно ехать домой? Зачем отключать телефон и исчезать вот так? Нет, здесь явно было что-то нечисто, и Хёкджэ знал, что он не сможет успокоиться и перестать переживать, пока не узнает, что же случилось на самом деле. И сейчас это можно было сделать лишь одним способом – узнать домашний адрес Донхэ, совершенно бесцеремонно завалиться к нему в гости и выяснить, что же все-таки произошло, вот только… это было вовсе не такой просто задачей, как казалось изначально. В резюме Донхэ, том самом резюме, что он отдал Хёкджэ при первой встрече и которое мужчина хранил в сейфе в своем кабинете, по какой-то невероятной случайности оказалась пропущенной графа с адресом; телефон в агентстве по найму персонала, в котором он якобы работал, не отвечал, а в справочной удивленная девушка-оператор сообщила Хёкджэ, что в Сеуле нет агентства по найму персонала с названием «Полярная звезда». И не было. Никогда. И почему Хёкджэ ничуть не был удивлен этим фактом? Как и тем, что у всех предыдущих работодателей Донхэ, что давали в первый день ему столь горячие положительные рекомендации, внезапно оказались отключены телефоны. Абсолютно все телефоны. Одновременно. Разве такое вообще может быть?! Но… это же был Донхэ, и, кажется, шлейф странностей был его постоянной одеждой. В отчаянии запустив пальцы в волосы, мужчина изо всех сил пытался придумать и понять, что ему стоит делать дальше, ведь найти Донхэ было задачей номер один сейчас, а со всем остальным, в том числе с чертовыми кактусами, фальшивым резюме и целью появления Донхэ в их доме, можно было разобраться чуть позже, но вот отыскать его и посмотреть ему в глаза еще хотя бы раз… Нет, Хёкджэ обязательно собирался сделать это! Чего бы это ему ни стоило! – Дядя Хёкки… – робкий голос Молли, настороженно наблюдающей из-за дверного косяка за сидящим за столом и отчаянно ищущим Донхэ дядей, заставил мужчину поднять глаза от лежащего на столе резюме и посмотреть на выглядевшую до безобразия растерянной и испуганной сейчас девочку, за спиной которой боязливо прятался ее брат. – Что-то случилось, милая? – как можно ласковее постарался улыбнуться Хёкджэ, мысленно проклиная на все лады Донхэ, умудрившегося исчезнуть в столь неподходящий момент, и самого себя за то, что он до сих пор так и не научился вести себя правильно с детьми, ведь Кюхён и Молли наверняка тоже переживали из-за исчезновения своего любимого няня, а тут еще и он со своей поисковой истерией… Да уж, а он еще смел за что-то осуждать Сору! – Нет, ничего не случилось, просто… просто, кажется… – смущенно замялась девочка, не зная, стоит ли им выдавать дяде секрет Донхэ, ведь он так сильно просил их держать самую страшную его тайну в секрете, но ее перебил куда более решительно настроенный Кюхён: – Мы знаем, где может быть Донхэ, – поджав губы, вышел из-за спины сестры мальчик, уверенно глядя на дядю. – Знаете? – изумленно вскинул брови Хёкджэ, недоуменно глядя на племянников, хотя… Донхэ же был всегда так близок с ними, так что… вполне возможно, что они и правда знали намного больше, чем Хёджэ. – Да. Мы думаем, что он вернулся домой, на Северный полюс… – Куда-куда? – ошеломленно переспросил мужчина, перебив племянника и думая, что он ослышался. Или сошел с ума. Хотя, судя по взгляду Кюхёна, оба эти варианта были не так уж и верны. – Мы думаем, что он на Северном полюсе, – выпалила на одном дыхании Молли, пристально глядя на с каждой секундой становящегося все ошарашеннее и ошарашеннее дядю Хёкки и с затаенным дыханием дожидаясь его ответа, вот только неожиданно в их разговор вмешался четвертый – внезапно появившийся в комнате, вальяжно рассевшийся на подоконнике мужчина, который, сдув с глаз рыжую челку, уверенно заявил: – Да, я тоже думаю, что он там и что нам очень и очень срочно нужно вызволять его, – а затем громко поскреб розовую проплешину на правом крыле и, поморщившись, выдрал из него еще парочку белоснежных перьев, на месте которых очень и очень скоро должны были вырасти новые, а это, скажем так, то еще удовольствие… как и объяснять этим человеческим скептикам, что магия не просто существует в этом мире, а является его неотъемлемой частью и увидеть ее может каждый, кто верит в нее или хотя бы хочет верить, но, как бы Чжоу Ми ни не любил этого делать, на этот раз ему пришлось вмешаться, чтобы все прошло действительно гладко и баланс сил и чувств в этом мире снова встал на свои места… Может, тогда и его зимняя линька пройдет куда безболезненнее и быстрее, так что можно сказать, что помимо мира и любви во всем мире у него в этом деле был свой, корыстный интерес, а если учесть, что и мистер Ли, и Донхэ были его хорошими друзьями, которых он просто не мог бросить в беде, то…