***
Привет, Микки. Как поживаешь? Хотя… мне неважно. Честно, это письмо меня заставил написать Джордж. Вы с ним знакомы, ведь так? Поблагодари его. В общем… даже не знаю, с чего начать. Сейчас я нахожусь в Нью-Йорке и живу у знакомого. Может, тебе это уже Джордж и рассказал, а может, и нет, но я помолвлен. Зачем я это рассказываю? Да сам не знаю. Сбежал как трус, не сказал ни слова, а сейчас вместо того, чтобы позвонить, пишу слова от руки. Ты не подумай, я сбежал не от тебя, не от мамы и даже не от отца. Я просто не мог оставаться рядом. Да и вообще, я там лишний. Может, Лиана и рассказала уже тебе или ты сам догадался, что я не твой брат. Точнее не твой кровный, а брат по бумаге. Я был усыновлен в детском доме, когда тебя не было и в мыслях. Я не помню ни этот день, ни то, что происходило тогда. Так что до твоего рождения я даже не предполагал, что эта семья мне не родная. А как я узнал? Да очень просто, как-то раз рылся в вещах, да и наткнулся на документы. В тот момент жалел о своем любопытстве, но в тоже время, сделанного не воротишь. Но можешь сделать мне одолжение, спроси у Лианы: «Почему она сама не родила тогда ребенка, а пришла в детдом?» и «Почему именно я?». Кстати, мне интересно, тебе понравился подарок? В отличие от моих рисунков в столе, эта картина намного красивей. Ты ведь давно мечтал о собственном портрете, я прав? Да даже если и не прав, извинится лично я не смогу. А если тебе что-то будет интересно узнать, передай Джорджу, что я дал добро. Пусть ответит на все твои вопросы, на которые я не дал ответ.***
Эта открытка была единственная с более серьезными словами. На ее обороте была фотография девушки, очень красивой. Ее улыбка ярче солнца, а глаза голубые как небо. Братишка, и как ты ухватил такое счастье? В глубине души я не хотел верить, что Льюис исчез навсегда. Я думал, что не сегодня, так завтра он вернется, но этой открытке уже месяц. Если за месяц ничего не изменилось, то и за год ничего не произойдет. Надежда умирает последней, а вера бессмертна. Так я прожил год, второй и потихоньку начал забывать о брате, до того, как я начал терять, то что имел. Первым был отец. Он начал пропадать, не на пару месяцев, а на год, и срок его пребывания у нас составлял не более недели, но с каждым его приездом мы с мамой начинали понимать, что с отцом что-то не так. Каждый раз он приезжал в новых шмотках, на которые даже его годовой зарплаты бы не хватало, а деньги от него приходили все реже, иногда и раз в полгода. Но мама верила ему и не поддавалась панике, она себе внушала, что на всё, что сейчас происходит, есть логическое объяснение. Из-за нужды в деньгах я рассказал ей о том, что после исчезновения Льюиса он мне кое-что оставил в подарок. Никогда не думал, но моя мама оказалась жадной женщиной. Узнав, о кругленькой сумме с продажи всех подарков от Льюиса, она нашла Джорджа, и, не знаю, какими методами, но убедила его о передаче всех документов с несовершеннолетнего лица на его родителей. Так что, собрав все деньги, она оплатила кредит за дом и переехала в одну из тех квартир, которые полагалась мне. Я же продолжал жить в домике на окраине один. Она объясняла мне, что так я научусь самостоятельности, но я понимал, что ей уже стало наплевать на всё и всех, она просто бежит туда, куда глаза глядят. В первый год моей одиночной жизни умер отец. Его смерть так и остается тайной для меня, ведь единственное, что её доказывало - это звонок Джорджа со словами: «Твоего отца сегодня не стало». На похоронах я не был, да и не уверен, что на них ходила мать. Ведь, если я с ней не виделся с того момента, как она нагло сбежала, что говорить уж об отце, который неизвестно, любил ли ее. Потом через год началась полоса смерти. Такое ощущение, что смерть посчитала, что нашу фамилию нужно просеять. Сначала умер единственный из близких родственников мамы - это моя бабушка. Вроде как у нее случился инфаркт. Потом в автокатастрофе умерли родственники Уилла. Его сестра и её муж везли родителей на год смерти моего папы. Тогда шёл дождь, и они вылетели с дороги. Я с ними не имел тесных связей, да и общались мы редко, так что я особо не горевал о них, ведь каждый день умирали тысячи людей, и эти четверо - одни из них. Во время этих смертей я просто сидел дома и получал информацию от Джорджа. Не знаю, откуда она у него, и зачем он сообщал это мне, но его поддержка со стороны - единственное, что не дало мне съехать с катушек от одиночества. Джордж каждый день приходил ко мне домой и приносил пакеты с едой. Так как мама исчезла вместе с деньгами, я не мог себя содержать. Работать мне нельзя, еще мал. Тогда я впал в отчаяние и не знал, что делать. Ища поддержку, но нигде не находя, я отправился в компанию Джорджа и начал обвинять его во всём, что творится в моей жизни. В глубине души я понимал, что он тут ни при чём, но это просто накипело у меня в душе. Может, из доброты, может из чувства вины, но он мне помогал, чем мог. Так я и жил до последних семейных похорон.