***
Сегодня я начинаю новый том моей жизни и, пока пишу эти слова на белоснежно-чистых страницах, понимаю, что прошлое не вернуть, а слова не исчезнут просто так. Все, что я совершу в будущем, что совершил в прошлом, будет преследовать меня до гроба, но моя жизнь - как книга начинающего писателя: предложения очень простые, а главы короткие. Но я не писатель, а главный герой, которому подкидывают массовку и второстепенных героев. Недавно мне приснилось, что автор моей книги долго думал над продолжением, и тут, внезапно встав со стула, он закричал: «Нужна драма! Интрига! Нужен второй главный герой!». Может, этот сон был вещим, но мне кажется, что моя судьба с появлением второго главного героя перевернётся с ног на голову. Но меня мучает вопрос: какую роль будет играть он? Может, он будет хорошим другом, без которого я буду тосковать? Тем, ради которого я буду готов предать всех и всё, ради которого я брошу свою любовь, ради которого я смогу спокойно умереть. А может.ю это будет мой соперник, которого я захочу обойти, и тем самым буду совершенствоваться сам. А если это будет моя первая любовь? Нет, точно не первая, …но искренняя. Любовь, в глазах которой я буду тонуть. Не хочу я гадать, просто буду ждать и внимательно смотреть, куда поведёт меня сюжет.***
Уже прошел месяц с моей последней записи в дневнике. Всё идет своим чередом. Такая жизнь начинает мне поднадоедать. Я уже не верю, что когда-нибудь моя жизнь примет какие-нибудь яркие краски, неожиданные сочетания или просто раскрасится. Не смотря на однотипные дни, я заметил, что моя мама стала как-то сиять. Может, это просто галлюцинации, но она стала веселее, и, тем самым, с каждым днем отдаляется от меня. Мне временами становится одиноко. Проходя мимо неё или просто говоря с ней, мама пропускает мои слова мимо ушей. Быть может, я что-то натворил? Я волнуюсь за нее.***
Скоро уже лето, мои записи в дневнике появляются все реже и реже. Мне нечего было писать, ведь каждый день был однообразен, но сегодня я понял, что наши отношения с мамой улучшились. Она начинает, как и раньше, интересоваться моей жизнью, но её перемены настроения меня пугают. Я уже которую неделю подозреваю, что она беременна. Это меня пугает, но в тоже время мне кажется, что с рождением брата или сестры все поменяется, каждый день будет новой нотой моей песни. Всё-таки, может я и не прав, и мама просто потолстела. В лицо я у неё не спрошу, потому что мне папа говорил: «Женщин нельзя спрашивать о возрасте и весе!». Женщины такие странные люди, что такого, что вы потолстели? Вы всё равно женщины, и от этого вас не перестанут любить, особенно родные души.***
Сейчас середина лета. На улице духота и единственное, что мне остается, это сидеть дома. Я не жалею об этом, но помимо того, что я сижу дома, я ухаживаю за мамой. Заменяю отца, проще говоря. Ухаживать за беременными непросто, у них каждую секунду меняется настроение. Они очень много едят, да и частые истерики о том, как же страшно рожать. Родила меня и ничего не стряслось, и что с того, что ты на несколько лет постарела? Ну, это заморочки беременных. Мне не понять… и, слава Богу. Не знаю почему, но, не смотря на нашу с мамой близость, у меня пропало ощущение родни. Я не чувствую с ней родственной связи и часто начинаю ловить себя на мысли: «Быть может, я не родной?». Меня это озадачивает, но я не зацикливаюсь, быть может, это и есть «побочный эффект беременности», и после родов все вернется на круги своя?***
Уже скоро конец лета. Я чувствую, что осень наступит очень рано. Скоро время родов. В нашем доме все на иголках, а отца все ещё не видно. Здоровье мамы как всегда хорошое, но, не смотря на свое физическое состояние, психическое у неё хуже некуда. Каждую секунду она повторяет себе под нос, что беременность и роды могут иметь летальный исход. Она пугает меня. Мне самому от этих мыслей страшно, но нам не нужно в доме две истерички, так что я стараюсь держать голову выше.***
Сегодня мы узнали пол ребенка, и это мальчик. Получается, мой младший брат. Позвонили мне рано утром и сообщили новость, что у меня родился сын. Тогда эта новость чуть-чуть шокировала, но я сразу понял, что они ошиблись и, не размышляя, поехал в больницу, чтобы увидеть маму. Сегодня последний день лета, который принес новую жизнь. Не только новую жизнь, но и родную. По пути в клинику я купил букет цветов на деньги с подработки. Начал я подрабатывать в тот период, когда маму положили в больницу. Тогда наступили мои бедные дни. Деньги от отца перестали приходить и, чтобы не беспокоить маму, я ей об этом не сообщал. В то же время мне они были нужны, чтобы привозить фрукты в клинику и платить за палату. Может, сейчас это и прозвучит странно, но в больнице меня считали мужем моей мамы. Я был этому рад, но муж, который не может обеспечить семью - не муж. Каждый день я больше и больше заменял отца и незаконно начал подрабатывать в одной фирме курьером. Хоть там и платили мало, я попросил хозяина войти в моё положение, а он только спросил: «Где твой отец сейчас?». Я сам был озадачен этим вопросом, и из глаз чуть накатились слезы. Я думал уже развернуться и уйти из его кабинета, как он взял и обнял меня за спину. Это тепло я запомню навсегда. Ни одни объятья в мире, даже мамины, не были настолько родными. Пока я плакал ему в грудь, он сказал то, что сам оплатит мамину беременность, начиная с палаты, заканчивая апельсинами, но только при нескольких условиях. Одно запрещало мне рассказывать о том, что не я оплачиваю это все, а второе он не сообщил, но сказал, что через несколько лет я узнаю о втором условии. Всё так и было, расходы меня не волновали, но меня очень напрягало то, что мне кто-то помогает, я не хотел осознавать, что я бесполезен. Но всё-таки я молчал, и все шло по течению. Придя в клинику, я не мог дождаться, чтобы увидеть своего брата. Каждая секунда текла очень медленно, а сердце билось быстрее. Счастье съедало меня изнутри. И этот момент, когда я увидел маму, всю обвешанную трубками… вся радость, исчезла в миг, и я чуть не разревелся прямо в палате. Мне казалось, что она умирает и никого, кроме меня, нет рядом. Было очень страшно. Я вышел в коридор и сел на стул, глубоко погрузившись в свои мысли. Слёзы не текли из глаз, я понимал, что будущее не изменить, но тут ко мне подошел один мальчик. Может, он сам болеет, а может, его родные тут лежат, меня это особо не волновало. Мальчик просто сел рядом со мной, посмотрел в глаза, улыбнулся и сказал: «А если и я сейчас заплачу, то тут будут еще две ревущие ляльки!». Я не понимал, как он догадался, что я хочу плакать, но его слова меня рассмешили, и я на секунду забыл обо всём, что тревожило моё сердце. Может, мы никогда с этим мальчиком больше не пересечёмся, но я жалею, что тогда не поблагодарил его.***
Прошел уже месяц, брат подрос и на его голове, по-моему, появляются первые волосы. Он блондин … по-моему. И в кого ему таким быть, ведь все в семье у нас тёмные… кроме меня. Может, он в меня? Хех, но я не отец. Неделю назад к нам на короткое время вернулся отец и вручил пачку денег. Непонятно откуда приехав, и не сказав, куда на этот раз летит, он исчез. Опять квартира опустела, и только голос Микки раздается эхом в нашем доме. Поскольку денег на этот раз было много, я уволился из конторы, и так и не поняв, каково было второе условие. Может, это он просто так сказал? А может, забыл? Мне никогда этого не узнать. Маму же выписали в это время из больницы и приковали к домашней постели. Теперь я и мама, и папа, и домработница, и кухарка … В общем, всё и все. А тем более - для Микки. Я не знаю, помнит ли он лицо своей мамы, и знает ли, что у него есть папа. Но это меня не волнует, у него есть я. Я очень люблю его, и он единственный в моей жизни. Из-за всего, что происходит, мне пришлось бросить учебу, но учителя вошли в моё положение и сказали, чтобы я хотя бы на тесты приходил. Но мне страшно, ведь даже во время тестов, в небольшой промежуток времени всёё что угодно может произойти с Микки. Слава Богу, что у нас помимо родителей есть его названная крёстная. Я ей не доверяю, от неё часто разит отцовскими духами, и каждый раз это меня смущает. Но выбирать не приходится… Время идет, и перемены настают быстрее, чем я ожидал.***
Сегодня Микки уже год. Я прожил уже целый год. Время первых зубок, время первого шага, даже время первого слова. И какое оно было? Папа! Представляете, ПАПА! Я его папа! А ещё кто-то мне говорил: «Первое слово - мама! Первое слово - мама!» А вот фиг вам, первое слово - папа, и я папа! Может это и странно, но всё же я ближе всех к Микки, и меня это радует. Всё, что происходит в его жизни, принадлежит мне. Может, я сейчас и переборщил, но возможно, он жив благодаря мне. В нашем доме единственное изменение: топот маленьких ножек. Этот звук просто услада для моих ушей. С месяца Микки отец ещё не прилетал, его командировка затянулась, но в деньгах мы особо не нуждаемся. И то, слава Богу. Я вот думаю переделать свою комнату в комнату Микки, но сам-то я где буду? Ему с возрастом понадобится личное пространство, да и денег на ремонт может не хватать. Мама уже поправляется, начинает выходить на улицу и гулять, но работа по дому ещё слишком утомительна для неё. Честно, я хочу вернуть ее в колею. Я хочу, чтобы Микки признал её мамой. Не смотря на быстрый темп перемен, всё начинает устаканиваться, и ранее волнующие меня события становятся обыкновением.***
Сегодня я сбежал из дома. Оказывается, я не имею родителей. Все начиналось так хорошо. Мама пошла на поправку, я устроился на подработку, и сделал в комнате ремонт, а сам же поселился в отцовском кабинете. Дни и ночи шли своей последовательностью, было тихо. После полного выздоровления и выписки, мама отмечала с крёстной. Я уже укладывал Микки спать, и эта пьяница зашла к нам в комнату посмотреть на Микки. Крёстная начала меня хвалить и говорить, что я сильно отличаюсь и характером и видом от отца, но это знали все. Микки же, как всегда, назвал меня папой и уснул. Сколько бы я ему не объяснял, он не воспринимает меня как брата. После того, как я уложил наверху младшего, я пошел приглядывать за старшими. Этот день был началом моих выходных. Каждый день мама заменяла меня в жизни Микки всё больше и больше. Я ведь этого хотел? Правда ведь? Я не знал, куда направить свободное время. Начал учиться, записался в кружки, но его всё равно было много. Тут я вспомнил о сейфе и решил: « А почему бы и нет?». Ненадолго я нашел себе занятие. Примерно через три дня я уже открыл этот сейф. Он случайно открылся, методом тыка, как сказать. Лучше бы я не открывал. Сейф был пустой, почти пустой. Лежала одна серая невзрачная с надписью: « фотографии из детдома». Я листал эти фотографии с интересом, и под ними была краткая информация о ребенке. Хорошо учится, хорош в спорте, одаренный и т.д.. Мне было жалко этих детей: в раннем возрасте лишиться родителей очень страшно, а может, они даже не знают об их существовании. На середине альбома я увидел знакомые лица, они снились мне в кошмарах. Тут я напрягся и начал подумывать, что я тоже из детдома. Тогда все сходилось, но только моей фотографии в альбоме не было. Я уже вздохнул свободно и хотел положить папку на место, как вдруг я заметил лист бумаги, смешавшийся с сейфом. На нем было моё досье. Мир перевернулся, но я продолжал изображать, как будто ничего не знаю. Дни текли быстро, я стал смотреть на всё по-другому. Я начал замечать, что мои отношения с мамой совершенно отличаются от отношений Лианы и Микки. Они были более тёплые. Зная больше, чем нужно, я переосмыслил все и понял, что испытываю к Микки совершенно не те эмоции, что нужно. Мне было страшно. Никто мне не мог помочь, и не к кому было бежать, так что я просто собрал вещи и пошёл прямо. Пусть судьба меня сама ведёт.***
Я мельком читал отрывки из его дневника, и эта запись была последняя. Каждая дата, прочитанная мной, эхом звучала в моей голове. Этот дневник ответил на многие мои вопросы, но также создал много новых, но он не подсказал мне, где может находиться Льюис. Куча эмоций проносились за секунду в моей голове, и глаза были на мокром месте. Мне очень не нравилась концовка этой книги, и я всей душой верил, что есть другая, но где? Это мне еще предстоит узнать.