Два клоуна

Граф/Аллен, Граф наблюдает за Алленом во время выступления в цирке и после представления дарит ему жёлтую розу. Движения ловкие, отточенные, уверенные — сразу чувствуется профессионал, не любитель. Да и удержаться на трёх поставленных друг на друга шарах не так-то и просто. Клоунский костюм явно велик танцору, но движется он так легко и быстро, что ветер раздувает огромные шаровары, и вся фигура кажется летящей, воздушной, свободной от притяжения, а чудные трюки только усиливают это ощущение. Клоун, балансируя на шаткой и ненадежной основе, жонглирует кеглями и крупными красными яблоками, переступает с одной ноги на вторую, выполняя немыслимые финты, и каждую секунду кажется, что он вот-вот дрогнет и упадет, и каждую секунду толпа задерживает дыхание, но — нет. Равновесие снова и снова восстанавливается, и ни одна кегля не касается пола. Адам наблюдает издалека, сбоку. Мог бы подойти и ближе, но не хочет: не стоит этому артисту видеть его вблизи. Мог бы уйти и отвернуться, чтобы уж точно не попасться на глаза, но как можно отвернуться от такого прелестного выступления? Танцуй, клоун. Ты слишком прекрасно танцуешь. Цветок — жёлтая роза, купленная у пробегающей мимо девочки-торговки — неприятно колет пальцы. Артист танцует. Вертится, гнётся, летяще подпрыгивает и опускается снова, и, словно играя, яркие шары летят из-под его ног. Толпа задерживает дыхание: неужели? Но нет. Он не падает. Перепрыгивает с одного шара на другой, пускает их лёгким движением ноги по спирали вокруг себя, и толпа неловко расступается, освобождая им дорогу, восхищённо охая и вздыхая: какая грация! Какой баланс! Какая красота! А потом, когда все шары один за другим разбежались, прекрасный клоун мягко, словно неведомая сила приподнимает его над землей, спрыгивает и летящей походкой подбегает к стоящей в первом ряду девочке. Девочка смотрит горящими глазами, тянется, а клоун улыбается и протягивает ей красное яблоко — одно из тех, которыми жонглировал, и Адам готов поспорить, что это выступление девочка запомнит навсегда. Толпа взрывается аплодисментами, бурлит, собирается вокруг стоящего на мостовой чёрного цилиндра, и блестящие монеты падают в него. Клоун раскланивается, легко взмахивая светлыми ресницами. Подчиняясь движению толпы, захватившей его, Адам тоже неловко переступает, и розу прижимает поближе к себе, чтоб не измяли, а потом вдруг люди куда-то рассеиваются, и он обнаруживает, что артист — вот он, совсем рядом, и ему стоит только повернуться, чтобы увидеть лицо, которое видеть нельзя: рано. Клоун поворачивается медленно, не спеша, рассеянно оглядывая расходящуюся толпу и вертя в руках оставшиеся яблоки. Ветер больше не раздувает его костюм, создавая волшебную воздушность, и яркие тряпки бессильно облегают фигуру, неловко-нищенскими складками свисают вниз. С окончанием танца фея превратилась в золушку; это так грустно и так красиво. Клоун поворачивается. Клоун поворачивается, и всё его лицо, обмазанное гримом, искажается шоком узнавания, глаза распахиваются широко, и руки дрожат. Адам подходит и протягивает артисту цветок, который всё это время вертел в руках. Клоун шевелит губами, но ни один звук не вырывается из них. — Это магия, — шепчет Адам, и прикладывает палец к губам, обозначая: молчи. Говорить нельзя. Скажешь слово — магия растает. Аллен смотрит — смотрит так, как смотрел бы на второе пришествие. Для него это оно и есть — в какой-то мере. Адам сам берёт его ладонь и вкладывает в неё цветок; шипы оставляют на коже почти незаметные белые царапинки. — Ты создал для своих зрителей сказку, и сам в неё попал. Так бывает, знаешь? Тебе всё это кажется. На замершем, как каменная маска, лице не отображается ни нотки понимания. — Сказка, — повторяет Адам одними губами. — Всего этого не существует, — и быстро разворачивается и уходит, надеясь, что клоун выйдет из ступора не раньше, чем он сможет скрыться из глаз.

***

Клоун бежал по улицам, расталкивал людей, оглядывался по сторонам, судорожно пытаясь кого-то найти. Пожилой полный господин, которого он толкнул, остановился и начал было читать нравоучение, но его никто не стал слушать. Клоун бежал. Останавливался, бросался в переулки, смотрел, смотрел, смотрел, искал потерянное и невосполнимое, а люди смотрели и старались обойти стороной сумасшедшего. А потом он остановился, словно потеряв разом все силы, медленно сполз вниз и так и остался сидеть на корточках, как надломленная кукла, с опущенным лицом и сжатыми руками. Потом — словно бы вспомнил про цветок, всё это время сжимаемый в правой руке, вдохнул его запах и с силой уткнулся в него лицом, стирая грим.