Уравнение со всеми неизвестными

Остаток воскресенья я жду, что на меня буквально обрушатся небеса. Пока я чувствую твои прикосновения - в хорошем смысле, а потом, когда ты уходишь, в плохом. Когда ты уходишь, я всячески запрещаю себе думать о том, что произошло, но выходит так себе. Волны самобичевания накатывают слишком часто, а у меня совсем не осталось сил им противостоять. Мне припоминается все. И тщательно лелеемая ненависть, которая оказалась слишком слабой, чтобы противостоять тебе. И так оберегаемая гордость, которая не спасла меня от положения подстилки, платы за долг. И практически возводимый в культ интеллект, который не позволил мне разглядеть с самого начала истинный предмет спора. И вроде бы все кошмарно и ужасно. Но ключевое слово здесь «вроде бы»: мои губы не покидает легкая улыбка, а все гадости, которые так усердно нашептывает мне совесть, проходят как-то мимо, ненавязчивым фоном, белым шумом. Нет, мне, конечно, очень стыдно и все такое, но разве обязательно думать о своей дурости сейчас, когда на губах еще горят твои поцелуи, а тело помнит ласку твоих рук? Я блаженно вытягиваюсь на кровати. В сущности, очень глупо корить себя за то, что уже произошло, особенно, если в глубине души прекрасно знаешь, что не изменила бы ничего, даже если выпала такая возможность. Да, я по-прежнему хочу тебе отомстить, ты меня ужасно раздражаешь и далее по списку. Но почему бы не порадоваться удачному стечению обстоятельств? В понедельник я запираюсь в своем кабинете с кипой бухгалтерских отчетов. С трудом вспоминая все то немногое, что вообще знаю о бухучете, я начинаю медленно продираться сквозь частокол балансов, сводок и прочей неведомой ерунды. Судьба благоволит мне: на счастье сегодня ты держишься подальше от меня, очевидно, мучаясь совестью, если таковая вообще у тебя имеется. «Хотя сильно в этом сомневаюсь». Пару раз стучатся девчонки из соседних кабинетов, но я стоически игнорирую всякое общество, боясь, что потом просто не сумею заново вникнуть во все тонкости. Неравный бой продолжается с переменным успехом вплоть до самого обеда. Я с удивлением отмечаю, что прошло всего несколько часов, хотя мне-то казалось, что я тут сижу уже пару месяцев. Когда в дверь в очередной раз поскреблись, и я бросила через плечо, что меня нет, у меня зазвонил телефон: - Разведка донесла, что некто твоим голосом вещает, что тебя нет на рабочем месте, и я решил убедиться в этом сам. Поделишься чудесным приборчиком? «Что ты вообще несешь?» - Я занята, попозже поговорим. Я собираюсь уже сбросить вызов, как ты вдруг спрашиваешь: - А зачем тебе наша отчетность? Сердце подрыгивает и несется вскачь, подгоняемое напором адреналина, резко выстрелившего в кровь. У меня такое чувство, что меня застукали на месте преступления и сейчас накажут. Глупости. «Я не сделала ничего плохого». Сделав глубокий вдох как можно тише, я, зажмурившись, отвечаю, стараясь, чтобы голос не дрожал: - А в чем дело? Она тебе нужна? «Отлично, голос практически не дрожит» - Нет, мне интересно, зачем она нужна тебе? - Я просто смотрю некоторые данные, - я мысленно заклинаю тебя повесить трубку, но ты остаешься глух к моей телепатии. Ничего удивительного: ее же нет. - Может, ты все-таки откроешь дверь, или мне так и подпирать твой косяк? - Я же сказала тебе, что занята, - в моем голосе сквозит раздражение, то есть, я надеюсь, что оно есть, и неочень бросается в глаза моя легкая паника, от которой я не могу отделаться. - Открой, - тише говоришь ты, но даже искаженный механикой твой голос звучит угрожающе. Я преувеличенно тяжело вздыхаю, быстро пряча половину документов в стол, и сбрасываю вызов. Бросив взгляд на свой стол и удостоверившись, что все выглядит нормально (если это слово вообще применимо в данной ситуации), я открываю тебе дверь. Хоть ты и улыбаешься, глаза смотрят насторожено. - Ну и как это все понимать? - Что - это? – пытаюсь прикинуться дурочкой я, а ты обводишь широким жестом помещение, останавливая руку в направлении стола. - Например, то, что тебя вдруг заинтересовала эта отчетность. - А что в этом такого? – воинственно спрашиваю я, уперев руки в бока, - и вообще, чего ты ко мне с этим пристал? Еще и девчонок прислал на разведку, - передразниваю я тебя. Выстрел был сделан наугад, но судя по тому, как ты молчишь, я вдруг понимаю, что оказалась права. - Что, по-твоему, я тут могу найти? – я подхожу к столу и наугад беру несколько листов. - Ничего, - ты абсолютно спокоен, но именно это и выдает твое волнение. «Хотя, может, у меня просто паранойя». - Ну и о чем мы вообще тогда сейчас говорим? Я же не пристаю к тебе с вопросом, зачем ты со мной переспал, - я делаю титаническое усилие, чтобы не покраснеть и заставить свой голос звучать непринужденно. - А почему кстати? – улыбаешься ты, а я чувствую, как изменилась атмосфера в кабинете. Если раньше в нем было жарко от напряжения, то теперь совсем по другой причине… А может просто потому, что за окном слишком жарко для сентября. - Мне это абсолютно все равно, - это только сначала врать сложно, потом гораздо проще: мне удается даже изобразить на лице скуку. - Да что ты говоришь? – пакостно улыбаешься ты, медленно приближаясь ко мне. Мне хочется отпрянуть или сказать, чтобы ты оставался на месте, но я знаю, что тогда весь мой спектакль окажется бесполезным. Ведь мне отнюдь не все равно. Поэтому я лишь приподнимаю брови в издевательском жесте, словно спрашивая: «Ну и что дальше?». Что случилось дальше, предугадать было совсем не сложно… … позже, застегивая пуговицы на блузке и безрезультатно борясь с идиотской улыбкой, которая то и дело появлялась на губах, я пришла к выводу, что все-таки обзавелась новыми данными. Да, в этих документах содержится что-то очень важное. И нет, мне абсолютно не все равно, когда ты ко мне прикасаешься.