Дыхание осени

Октябрь встречал их холодным пронизывающим до костей ветром и беспощадным дождем. Они были где-то в неделе от того места, где их наконец выследили. Арей с Пелькой успели заранее покинуть жилище, и скорее всего, от избушки осталось лишь пепелище. Арею было все равно на дождь и холод, костер он разводил лишь для отпугивания разного рода тварей и чтобы согреть девушку. Он видел, как она всячески старалась казаться сильнее и выносливее, но осень брала свое. Стражу Мрака никогда до этого не приходилось думать о таких вещах, как воспаление легких или любой другой инфекции, человеческий мир был для него далек и не особо-то и интересен, теперь он напрягался от ее кашля или ночного озноба. Хватало того, что на нее охотился Мрак, Арей не хотел растрачивать свое внимание на что-то еще. Поэтому им снова нужно было более или менее постоянное пристанище. И болота подошли, как никогда, кстати. Первые несколько дней Пелька вздрагивала от каждого шороха, но потом осмелела. Арей улыбался, когда замечал, как все, до чего она касается, начинает словно светиться. Ему было тепло рядом с ней. Он чувствовал счастье, и сравнить это счастье можно было разве лишь с минутами полета. Девочка, найденная под мостом, окрыляла его. Но рано или поздно их всегда находили. И тогда все рушилось, разбивалось, рвалось. Жизнь будто хотела разметать их как пыль, с каждым порывом ветра судьбы забрасывая их все дальше и дальше в глухую беспросветную темноту.  — Я хотела увидеть подснежники. Там… Это время было лучшим, что у нас было.  — Мы еще туда вернемся, — Арей говорил уверенно, потому что сам еще в это верил. *** Быть одному было скучно, но проще простого. Живешь и хорошо, просто замечательно. Убьют? Ну, всякое бывает. Арей не боялся смерти, ему всегда было нечего терять, наверное, поэтому он был чертовски живуч и удачлив. Зато теперь, когда он стал ответственен не только за себя, но еще и за Пельку… Стало сложнее. Всегда прикрывать не только свою спину, но и ее. Но это того стоило. Тех ночей, проведенных наедине с ней, ее смеха, ее тихого и нетерпящего возражений «я тебя люблю». Лед таял, и Арею сначала это не нравилось. Их бега не были похожи на медовый месяц, скорее, наоборот. Это были месяцы горькие. И тяжелые.  — Раз тебе не нравится со мной, так уходи! Сколько лет одна жила и ничего! Катись, раз тебе так сложно со мной! Арей внимательно посмотрел на девушку и широкими шагами ушел в лес. У него и в мыслях не было ее проучить этим, просто нужно было выплеснуть свою злость, а шастающих мертвяков было пруд пруди. Страж вернулся только за полночь, уверенный, что девушка уже давно успокоилась и легла спать без него. Но вместо этого Арей застал забаррикадированную дверь и трясущуюся от рыданий Пельку.  — Я ж-же сказала «катись», а ты взял и все, ушел, я и подумала, что ты… навсегда ушел, а потом… — Пелька что-то сбивчиво объясняла, а Арей все крепче прижимал ее к себе. В груди что-то неотвратимо сжималось.  — Я здесь, все хорошо.  — В этом-то и проблема: мне с тобой хорошо, а тебе со мной сложно, — всхлипы, чуть затихшие, вновь стали судорожнее и сильнее. Мечник вздохнул, развернул ее к себе лицом и заставил посмотреть в глаза.  — Мне с тобой хорошо, но нелегко, а без тебя будет еще сложнее. И вообще, это все меркнет перед тем… — Арей на несколько секунд замолчал, подбирая слова, — перед тем, насколько ты мне дорога. Он редко говорил Пельке о своих чувствах, и этой фразы девушке было более, чем достаточно.