Заставь меня

Когда прозвучали последние слова, когда группа закончила играть, а зрители сопроводили уходящих музыкантов со сцены криками и аплодисментами, Дилан бросился через толпу за кулисы. Пробраться через неё было не так-то просто, но вскоре парень вырвался и побежал в нужном направлении. Немногие из выступавших ранее групп остались за сценой — кто-то покинул это место, кто-то, может быть, влился в толпу зрителей, чтобы посмотреть на выступления других. Дилан почему-то не сомневался, что Томас уехал домой, как только закончил своё выступление. Может быть, поэтому парня было так трудно найти. Может, он уже ушёл? ОʼБрайен увидел троих людей в масках, но по силуэтам никто из них не напоминал Томаса. Хотя, он предполагал, что среди них есть Ки Хонг Ли, поэтому Дилан бросился вперёд. — Где Томас? — громко спросил парень, посмотрев на маски каждого из присутствующих. Кто-то решил показать своё лицо, и этим кем-то оказался никто иной, как друг Сангстера. — Зачем он тебе? — спросил парень, с удивлением посмотрев на Дилана. — Раз спрашиваю, значит, нужен. Скажи мне! Дилан вцепился в плечи Ли и потормошил парня за них. Его голос прозвучал так громко и надрывно, что остальные посмотрели на него с недоумением. ОʼБрайену было не до этих двух усмехающихся людей в стороне; ему нужен Томас, им надо поговорить. Плевал он на то, что понятия не имеет, как завязать с ним разговор. Дилан надеялся, что нужные слова сами найдутся, и так же немного рассчитывал на импровизацию. — Воу, воу, полегче, ОʼБрайен, — Ки отпрянул от него, выставив руки вперёд. — Сначала объясни, зачем он тебе нужен. Дилан закатил глаза и мысленно заскулил. Ну почему просто нельзя сказать, где Томас? Какого чёрта всё усложнять? Он хотел что-нибудь ответить, как-то отмазаться, но осознал, что сам не знает истинной причины, почему хочет поговорить с Томасом. Признаться в чувствах прямо здесь и прямо сейчас? Гениально. — Я хотел ему сказать, что он замечательно поёт, — вякнул Дилан очень тихим голосом, словно боялся, что последует за этим ответом. — Ну, мы ему это передадим, — сказала какая-то девушка, снимающая маску. Дилан уставился на неё во все глаза. Не то чтобы он был удивлён, нет. Даже больше. Парень был шокирован тем, что в группе «The Plexus» есть девушка. В свете, который исходил прожекторов и фонарей неподалёку, удалось рассмотреть её синие глаза, улыбку, играющую на губах и тёмные волосы, собранные в пучок; почему-то раньше он его не приметил. Он только сейчас обнаружил взглядом, что в другой руке у неё были зажаты барабанные палочки. — Охринеть, — едва выдавил он из себя. — Приятно познакомиться, я — Кая. — Дилан, — заикаясь, ответил ОʼБрайен. — Я знаю. Ки Хонг и стоящий рядом парень рассмеялись. Для Дилана как-то жутко выглядел второй незнакомец, смеющийся в маске. Никак иначе, но они смеялись над ним; ОʼБрайен поспешил перевести тему, а точнее, снова спросить о Томасе. — Ну, так ты мне ответишь? — Нет, — Ки Хонг прыснул со смеху. — Он какой-то странный, — сказал парень, чьё лицо всё ещё скрывала маска. — Ага, я-то странный, — бросил Дилан, взмахнув руками. Кажется, он едва не треснул Ли по лицу. — Ты, вообще, передо мной в маске стоишь. — Нет смысла её снимать для тебя, — засмеялся парень в ответ. За ним следом рассмеялись Кая и Ки; Дилан почувствовал себя полным идиотом и решил удалиться, чтобы над ним больше не смеялись. Всё было не так. Когда-то, когда ОʼБрайен ещё не был влюблён в Томаса, он бы с лёгкостью положил словами всех троих, но сейчас всё изменилось. Изменилось отношение Дилана не только к Томасу, а также и к самому себе; ему так надоело быть другим, хотелось стать открытым. Но только перед одним человеком — Томасом. Медленно удаляясь от ребят, Дилан смотрел себе под ноги, поэтому не заметил, что перед ним кто-то есть. Внезапно врезавшись в чью-то спину, парень отскочил обратно и поднял взгляд на этого человека, который от неожиданности повернулся, приоткрыв рот, чтобы что-то сказать, но ничего не сделав. Томас держал одной рукой телефон возле уха, во второй — маску. — Я тебе завтра позвоню, сестрёнка, — проговорил парень, посмотрев на Дилана. Тот почувствовал себя не очень приятно; это из-за него Томас оборвал разговор с сестрой, о которой ОʼБрайен слышал во второй раз в жизни. Где же она, эта девушка? Взгляд карих глаз показался ему настолько печальным, что он захотел прямо здесь притянуть парня к себе и выяснить, в чём причина его грусти. Может быть, что-то не так с сестрой? Что заставило Томаса замолчать и не сказать ничего по поводу того, что на него налетели? Дилан так хотел это знать, но понимал, что ему пора бы спуститься с небес и перестать витать в фантазии, где Томас раскрывается ему и рассказывает обо всем, что его тревожит; пора перестать смотреть на парня так, будто сгорает; пора перестать задаваться вопросом, почему сам Томас смотрит на него таким взглядом, словно пытается ухватиться за него, найти во взгляде чужих глаз поддержку, опору и, может, любовь? Прекращай придумывать, — подумал ОʼБрайен, заставив себя отвернуться и посмотреть куда угодно, только не на Томаса. — Извини, — пробормотал Дилан, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. — За что ты извиняешься? — усмехнулся Томас. Может, Дилану казалось, но он был уверен, что Сангстер сделал это против себя. Может, опять убеждал себя в этом, потому что так хотелось, чтобы это было таковым. Но кривая усмешка быстро сошла с губ, заставляя ОʼБрайена убедиться в верности своих предположений. Томас приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но парня опередили. — За то, что налетел на тебя? — его слова больше прозвучали, как вопрос, нежели ответ. — Ясно, — бросил Томас и прошёл мимо Дилана в сторону друзей. Даже не толкнув в плечо, совершенно ничего не сказав, как будто пребывал в прострации. И, что? Всё вот так? — спросил мысленно парень, поймав себя на грустной мысли того, что не хотел, чтобы Томас вот так ушёл. Хотелось привычных издевок, грубых слов и усмешек, но ничего не произошло. Его даже ни о чём не спросили, когда вопросов было достаточно, извлекаемых из одного лишь факта — присутствия Дилана на этом месте. Но внезапно Томас остановился, опустил голову и, наверняка, о чём-то подумал или прочитал мысли парня позади себя, потому что затем медленно повернулся, подошёл к Дилану и спросил:  — Погоди, а что ты здесь делаешь? — Пришёл на концерт, как все. — Нет, — Томас приблизился вплотную, заставив Дилана смутиться. — Что ты делаешь именно здесь, за сценой? — пояснил Сангстер свой вопрос. В принципе, ему не нужно было это делать. Дилан и так понял, что он имел в виду, просто решил притвориться, что не понял, чтобы не вызывать лишние вопросы; он сам не знал, зачем побежал сюда. Да, решил броситься в бой, чтобы бороться за любовь, но как начать? Сразу накинуться на Томаса с поцелуями и признаниями? Всё так паршиво, неправильно и запутанно, что Дилан мысленно завопил от досады. За что это всё ему? Почему так сложно? Нельзя было стоять вот так, как немой и не понимающий ничего человек. Задали вопрос, есть рот — отвечай. — Я… кхм, — пробормотал Дилан. — Что ты? — Томас потер нос. ОʼБрайен проследил взглядом за рукой и в воображении приблизился к нему, коснулся его щеки кончиками своих пальцев, а другой взлохматил его растрёпанные волосы ещё сильнее. Всё так прекрасно, так нереально и несправедливо. — Так и будешь молчать? — спросил Томас, нарушив между ними тишину. Дилан уже забыл, о чём его спрашивали, пока смотрел в эти пленяющие глаза и предавался своей фантазии. Ещё немного, и парень точно не выдержит. Если бы он был в этот момент пьян, то у Томаса было бы два варианта для действий: либо отбиваться от него, а может, избивать бы, либо охотно отвечать на желанные поцелуи. Но последний вариант невозможен, поэтому Дилан обрадовался мысли, что в голову не ударил алкоголь; были бы большие неприятности. Но, стоп. Вот она же, его неприятность, его алкоголь (наркотик?), его любовь в лице Томаса, который даже не его. — Почему ты на меня так смотришь? Парень мотнул головой. Действительно, сейчас он вёл себя, как никогда, странно. Но ведь Томас тоже всё время смотрел на него. Неужели только Дилану казалось, что иначе? — Смотрю как? Больше всего на свете он хотел бы услышать в ответ «Как будто я — твоё всё». Но это мечта, а мечты, как известно и чаще всего, не сбываются. Томас не был, но внезапно стал для него всем. Изменил мысли, привычный мир, заставил принять себя таким, какой есть. Дилан не знал, привлёк бы его другой парень, влюбился бы он в человека своего пола так, как в Томаса. Он сомневался во многих вещах, даже в своих чувствах к нему, но через какое-то время всё осознал и понял, что просто начинает погибать от этой любви. Его терзали сомнения, казалось, что такое невозможно. Дилан порой смеялся, когда понимал, что его натуральность полетела к хренам, что больше его не привлекают девушки, а только он — единственный человек, взгляд которого настолько пронзительный и прекрасный, что он забывал, как дышать. Странным являлось то, что в ответ молчали. Дилан едва не сказал что-то, как вдруг Томас переступил с ноги на ногу, посмотрел по сторонам и, наконец-таки, ответил: — Как будто хочешь меня. Дилан чуть ли не подавился воздухом. Где былая ухмылка? Где презрение с неприязнью во взгляде? Где прежний Томас? Вот так парень и замер со своими вопросами, которые, конечно же, не задаст. Казалось, что вокруг всё застыло, и Дилан ждал, когда чужие губы растянутся в улыбке. Он хотел, чтобы это произошло, чтобы вернулся тот Томас, вечно издевающийся над ним. Да, подобное было в больнице, когда они провели в палате вместе весь день. Парень был другим, менялся его взгляд, ухмылка была улыбкой, а взгляд сжигал Дилана дотла. Но, когда Томас становился прежним, когда доказывал, что только издевается над ОʼБрайеном, для него всё становилось на свои места. Прошло меньше минуты, но ушедшие секунды растянулись до бесконечности. Дилан внешне сохранял спокойствие и невозмутимость, но внутри падал куда-то в бездну, всеми силами пытаясь вернуться обратно. Сангстер выглядел подавленным и растерянным, таким другой не видел его прежде, и это сводило с ума. В этот момент, когда между ними было расстояние с вытянутую руку, Дилану хотелось одного — притянуть к себе Томаса и поцеловать. Но не так, как желал раньше, с напором и страстью, а с легкостью и нежностью, невесомо касаясь губ, давая понять: что бы ни произошло, что бы ни послужило причиной печали, кто-то будет рядом с ним, будучи ко всему готовым. — Ты не… — пробормотал Дилан, но замолчал, думая, правильно ли сказать то, что хотел сказать. Он здесь для того, чтобы что-то сделать для их возможной дружбы. Не было времени медлить, вернее, это нельзя было делать. — Ты не представляешь… На последних словах Дилан застыл, понимая, что скажи он то, что хочет, а не то, что нужно, всё изменится. А ведь изменилось бы всё во всех случаях. И пока эти секунды парень думал, смотря в глаза напротив, возможность что-то сказать оказалась упущенной. Взгляд Сангстера устремился куда-то за спину парня, губы растянулись в слабой улыбке, а Дилан не успел повернуться, как кто-то хлопнул его по плечу. — Томас, хватит с ним разговаривать, что-то слишком долго он тебе говорит о том, как впечатлён твоим пением. Пошли быстрее, у нас ещё вечеринка! Голос Ки Хонга вырвал Дилана из оцепенения. Он посмотрел на Томаса, и тот усмехнулся: — О да-а-а, — протянул парень, улыбаясь сильнее. — Он мне говорил, как сильно влюблён в мой голос, — проговорив это, Томас поджал губы и закачал головой. — Верно, милый? Сердце и желудок Дилана поменялись местами, а мир вокруг исчез. Он замер, не выражая никаких эмоций, но внутри его разрывала стая волков. Томас улыбался, и это была привычная ухмылка, издевка, но от этого парню было не по себе. Да, он хотел, чтобы Сангстер стал таким, но не при других. Исчезла его грусть, его потерянный и безразличный взгляд ко всему, исчез тот Томас, каким редко видел его Дилан. Парень хотел впиться в его шею руками и задушить за всё то, что творил. Прибить бы Томаса за его поведение и отношение к себе, а затем самому убиться. Неплохой таки вариант, когда живыми им всё равно не суждено быть вместе. Что ты, мать твою за ногу, творишь?! — Дилан прожигал Томаса взглядом, ничего не отвечая на его сарказм. Ответ был нужен, но верные слова для данной ситуации засели где-то глубоко в сознании и не хотели вырываться, чтобы стать озвученными. ОʼБрайен желал провалиться сквозь землю, чтобы скрыться от взглядов Томаса и его друзей. — Пошли уже, — нарушила молчание Кая и взяла Сангстера под руку. Томас посмотрел на Дилана и усмехнулся, а затем позволил девушке утащить себя вслед за Ки Хонгом и ещё одним участником группы, лицо которого ОʼБрайен так и не видел. Дилан провожал его взглядом и думал, стоит ли ему последовать за ним, за этим резким и странным Томасом, который ушёл, недосказав что-то и не услышав кое-что важное от самого ОʼБрайена. И пока светлая макушка парня исчезала в толпе, Дилан шагнул вперёд, следуя по пятам ушедших. Парень надеялся, что дом, где будет проходить вечеринка, не очень далеко отсюда, и Томас со своими друзьями доберутся до нужного места пешком; что ему не придётся ловить такси и просить водителя следовать за данной машиной. Вопросы. Они сейчас были так ему не нужны, когда их в голове и без того целая куча. Выходя из парка, Дилан не выпускал из виду Томаса. Он чувствовал себя просто преследователем с благими намерениями (какими же? — спрашивал ОʼБрайен свой разум, но не мог найти ответ), а вот кто-нибудь точно сказал бы, что парень маньяк, и у него проблемы. Дилан, у тебя проблемы. С головой. Заткнись! Дилан зажмурился и потёр виски, продолжая идти, наплевав на всех, кто как посмотрит и что подумает о нём. Ему было на всё и всех наплевать, кроме одного. И эта единственная, из плоти и крови, причина шагала впереди с другими людьми, явно обсуждающими что-то весёлое, потому что Дилан слышал смех Томаса. Сходят ли все безответно влюблённые с ума подобным образом? Представляют ли себе близость с тем человеком или, хотя бы, мысленно разговаривают? Если бы только Дилан знал, то, может быть, дальше продолжал болтать со своим разумом. Прямо здесь ему хотелось сесть и схватиться за голову, каким-нибудь образом попытаться избавиться от разговоров с самим собой. Парень уверял себя в том, что это нормально. Но это не было нормальным. Наверное, не может быть таковым. Пока Дилан находился не рядом с Томасом, то был готов; уверял себя в этом, но сейчас без сомнений знал, что это преследование ни к чему не приведёт. А Томас? Что он сделает в таком случае? У него не было ответа, не мог предположить, поэтому продолжал идти, всё больше убеждаясь в том, что это неправильно, что придётся объясниться перед парнем. Но он снова будет молчать, как будто бы если бы ему зашили рот; не сможет даже мычать, словно вообще не способен издавать звуки. Он не думал о Тайлере, которого оставил. Может быть, друг уже ушёл к себе домой, может быть, что маловероятно, искал Дилана. Он и не думал о том человеке, которого увидел ночью. Хотя, об этом следовало бы рассказать родителям, потому что это относится к числу ненормальных вещей. Он не заметил, как появился перед ним дом, где громко играла музыка. Но, когда всё же понял, что на месте, то пробежался взглядом по людям, подходившим ближе к территории, где явно всем весело (и тем, кто не пришёл, а только продвигается в этом процессе), кроме Дилана. Теперь намного ближе — тропинка, за ней ступеньки, а впереди дверь, которую, вряд ли закроют по собственному желанию, если только соседи не вызовут полицию. Но в этом районе мало домов поблизости, так что, такой вариант подвержен исключению. Яркий свет фонарей возле дома, свет во многих окнах двухэтажного дома, крики, вопли людей — но это не вопли, а жалкая пародия на умение петь. От всех этих звуков, накрывших ОʼБрайена с головой, хотелось скрыться. От этого света хотелось спрятаться, накрыться тёмным покрывалом, чтобы никто его не заметил, чтобы его не заметил Томас. Вопрос появился сам по себе. Тогда какого хрена ты здесь забыл? Пришёл, чтобы… Дилан не мог ответить на свой же вопрос. Просто пошёл следом за ним. Это было единственное объяснение. Но его уже заметили. Спустя минут десять, может быть. Такого, как Дилан, трудно не заметить, даже если он стоит у стены и делает вид, что вообще попал сюда случайно. Вот если бы он не был популярным, то вполне возможно остаться в стороне. Да — о Боже! — парень не знал большую часть из всех присутствующих. Ну, может быть, если бы присмотрелся к лицам, то заметил бы знакомых. Но это ему было не нужно, об этом не было смысла думать, не было нужным теперь делать что-то, потому что парень в маске приближался к нему. Тот парень, за макушкой которого он наблюдал всё время, пока на пару песен не исчез где-то в толпе. Может, скрылся в какой-то из комнат. Дилану было всё равно. Нет, он говорил себе, что ему плевать, но это не так. Кто-то резко с силой толкнул его в стену. Не кто-то — Томас. Дилан прокрутил в памяти прошедшие минуты и был уверен, что Сангстер входил в помещение без неё. Зачем же она тогда ему? Пока Дилан выискивал за спиной Томаса Каю, Ки и ещё одного музыканта, блондин подошёл к нему непозволительно близко. Парень успел напомнить себе, что он дурак и озабоченный, потому что эта близость была для того, чтобы что-то сказать на ухо, чтобы перекричать эту громкую музыку и чёртовых подпевающих подростков, которые вдобавок кричат, создавая невообразимую для Дилана какофонию. Единственное пение, которое он слушал бы и слушал с большим удовольствием — пение Томаса. — Что ты здесь делаешь? В его голосе не было ноток презрения или злости, он спросил так, как будто удивлён, что нашёл Дилана здесь. Словно они разошлись на час-два, сказав друг другу, что это поход к другу или родителям, а затем нашлись там, где не должны быть, спалившись для самих себя. Он спросил так, словно ждал оправданий, словно они обязаны чем-то друг другу, как пара. — Не твоего ума дело! — крикнул Дилан в ответ и попытался отойти, как вдруг Томас его прижал сильнее к стене, надавив больнее на плечи. Маску сняли с лица и бросили куда-то в сторону. Дилан увидел его лицо так близко, как никогда прежде. В углу комнаты у стены не так много света, но цветомузыки, что отбрасывала лучи во все стороны, было достаточно, чтобы увидеть его лицо, а не только глаза. Парень понял, что Сангстер что-то принял. Это объяснило в один миг всё, что сейчас он делает, как говорит. Но зачем просит уйти? Взгляд сам упал на чужие подрагивающие губы, парень безумно желал попробовать их укусить в поцелуе. Что же ты делаешь, Томас? Он заставил себя закрыть глаза, чтобы не выдать свой взгляд. Может, Томас и не идиот и видит, как на него смотрят со страстью и похотью. Но, лучше, чтобы он был идиотом, и этого не замечал. Кажется, Сангстеру вообще было всё равно, учитывая его состояние. — Дилан, уходи! — громко проговорил ему на ухо Томас, нечаянно коснувшись губами мочки. Ты сводишь меня с ума своим до ужаса странным поведением! Так хотелось крикнуть ему это на ухо, тоже коснувшись губами, но специально. А специально ли это сделал ты? — мелькнула запоздалая мысль. Вопросы, вопросы и снова вопросы. Как же Дилан устал. Устал о того, что настраивается вести себя, как желает, а в итоге просто теряется, не в силах вымолвить нужных слов, уже давно разучившись отвечать на выпады, которых давно не было. В один миг Дилан не понял, что произошло, не успел спросить что-то, ответить. Томас не сказал ничего, он сделал только то, что заставило ОʼБрайена сжать кулаки, сильно впившись ногтями в ладони. Парень задержал дыхание, а затем выдохнул; он перевёл взгляд на лестницу, по которой наверх бежал Томас. Дилан не понимал, что с ним; хотел знать, но чувствовал, что не стоит этого делать. Ты делаешь большую ошибку, ты будешь в полной заднице, — предостерегло сознание, когда он поднялся на две ступеньки. Но нельзя было это оставлять без объяснений. Пора прекратить эти игры и, в конце концов, сказать Томасу правду. Так будет лучше; плевать на последствия. Я уже в полной заднице. И чтобы за секунду не передумать, Дилан побежал наверх. Здесь мало людей: все толпились внизу или на улице. Томас нашёлся не сразу, и не нашёлся бы, если бы Дилан не повернул голову и не заметил бы, как чья-то фигура в сумраке исчезает, как будто её засасывает в потолок. Парень не знал, кто хозяин этого дома, но, Томас, видимо, с ним неплохо общается, поэтому знает так хорошо дом. Ну, или просто делал, что хотел. Подбежав к стремянке, Дилан не раздумывая забрался по ней. Преследуя Томаса. Намеренно. Ты решил сбежать от меня снова? На этот раз у тебя ничего не выйдет, — Дилан усмехнулся своим мыслям. Никогда он не был так доволен собой. Оказавшись на чердаке в ещё больше темноте, он решил подождать, когда зрение привыкнет и что-то (кого-то) получится разглядеть. Дилан хотел позвать Томаса, но тот сам появился. — Убирайся! — прошипел парень, толкнув ОʼБрайена в плечо. Дилан пошатнулся и чуть не упал вниз, а если бы и упал, то снёс бы стремянку и расшиб голову, но Томас придержал его за руку. — Что ты делаешь?! — воскликнул парень, напугав пьяного или укуренного Томаса, потому что тот попятился. — Ты о чём? Небольшое окно, что было в конце чердака, спасало от темноты сумраком, поэтому он видел Томаса, его блестящие и пленяющие глаза, легкую улыбку и лохматые волосы. Он любовался им, как делал это всегда. В такие моменты на него смотрели в ответ, вот только кто-то считал идиота Томаса, что тот не видит ничего, но, если кто и не видел ничего, так это сам Дилан. Парень осмотрелся и заметил диван. Отлично. Посидим. Поговорим, — подумав, он пожал плечами и пошёл к цели, зная, что его провожает взглядом Томас. Дилан построил собственный вымышленный мир, в котором есть только он, и только Томас. Но он не спускался с небес, а быстро падал с облаков, когда возвращался в реальность. С чего это им говорить? Что Томас должен ответить? Парень просто пьяный, поэтому ведёт себя так странно. А что если, прося уйти, защищал Дилана от чего-то? Пока он думал, Томас медленно прошёл к дивану и сел рядом. Парень придвинулся ближе к ОʼБрайену; их бедра соприкасались. Дилан удивлённо уставился на Томаса. Улыбка так и не сходила с уголков его тонких губ, взглядом он изучал лицо Дилана, как будто видел впервые. Для него это самое опасное — находиться рядом с ним, где их никто не видит. Пускай играла музыка, а внизу была куча людей, для Дилана они все просто исчезли. Но если быть точным, то это он и Томас скрылись ото всех. Такое случалось редко, и эти моменты, не важно, что происходило между ними, он чувствовал себя немного счастливым. Хотелось порой выговориться, рассказать правду, но решительность подводила, а в последние дни стало тяжело молчать. Дилан начнет с какой-нибудь темы, с дурацкого вопроса, чтобы затем сказать то, что хотел. — Я не договорил тогда, — начал он, заинтересовав Томаса; тот наклонил голову и положил руки на колени. — Да, — сглотнул Сангстер. Дилан посмотрел на его шею, на двигающийся кадык и едва не подавился воздухом. — Ты сказал, что я чего-то не представляю. Так чего же? Соберись, — мысленно приказал себе парень и отвёл взгляд куда-то вглубь комнаты. Нужно ещё раз это обдумать, подобрать правильные слова, глубоко вздохнуть, а затем озвучить мысли. Это нелегко. Это самое сложное решение в его жизни. Может быть, Томас будет долго смеяться, пойдёт напьётся и в итоге забудет всё то, что услышит. — Я… Слова не потерялись где-то в сознании, он был готов, но внезапно замер, ощутив, как Томас — это точно сон! — держит руку на его щеке. Чужая ладонь — тёплая, до жути приятная. Этот жест, проявленный так внезапно, резко и неизвестно почему, ввёл Дилана в ступор. Он не собирался отрицать, что ему неприятно, напротив — ещё как приятно! Любые касания Томаса возбуждали; у ОʼБрайена не было другого выхода из ситуаций, в которые его затаскивал своими действиями Томас, кроме одного — не самого радостного, но всё же приятного. Иногда с мыслями о человеке, которого он безумно хотел, Дилан убивался мысленно, потому что больше не мог. Что будет дальше? Секунды перевернули законы физики, время буквально остановилось. Дилан перевёл взгляд на Томаса, посмотрел в его глаза, в его глаза, в которых выражалось заинтересованность и, может ему показалось, любовь. Это был не Томас, просто он не мог быть таким сейчас, если бы что-то на него не действовало. Сангстер провёл пальцем по нижней губе Дилана и улыбнулся, и, чёрт возьми, последний потерялся в мыслях, запутался в словах, почти потерял контроль. Почти. — Молчи, — прошептал Томас; Дилан проглотил даже мысли. Томас пододвинулся немного ближе и убрал руку. Он просто сидел напротив, любуясь глазами Дилана, изредка бросая взгляд на его губы. А тот… ждал. Ждал, какой следующий будет выходка Сангтера. Без сомнений, это была ошибка. ОʼБрайен это понял, потому что Томас тихо засмеялся и отстранился, а затем облокотился на спинку дивана, закрыв глаза. Дилан почувствовал небольшую боль, убедился, что не спит. Не имеет значения, что это он как придурок ущипнул себя за руку. Надо же было проверить, сон это или нет? Имело значение много вещей, но они потеряли важность после прикосновения Томаса. Зачем он это сделал? Не наигрался ещё? Дилан коснулся его руки, заставляя открыть глаза. — Молчи. Ничего не говори, — пробормотал Томас, так и не посмотрев на парня. Он сжал его руку, а затем отпустил, как-то небрежно расцепив хватку. — Лучше ударь меня. — Я не хочу тебя бить. — Ты должен был это сделать! Его взгляд выражал множество эмоций, но очевидным была печаль. Томас смотрел на него так, словно видел в последний раз в жизни, или прощался на долгое время. Может быть, да нет, скорее всего так и есть, Дилан снова всё себе напридумывал. — Мне, — сглотнул парень, думая, стоит ли это вообще говорить. — Мне нравится, как ты поёшь. Томас медленно повернул голову, закрыл глаза и вздохнул. Между ними в тишине было столько напряжения, что ещё немного, и можно будет увидеть искры. — Спасибо, — Томас усмехнулся, а после внезапно спросил, буквально простонав. — Что ты делаешь, ОʼБрайен? — В смысле? Я не делаю ничего. А вот что делаешь ты? — А, — он махнул рукой, — это алкоголь и… не важно. Я просто не в себе. — Это я уже заметил. — Пожалуйста, заткнись! — воскликнул Томас, поднявшись с Дилана. — Из-за тебя… я… — он не договорил. Это какое-то недоразумение, чёртово дерьмо, в которое вляпался ОʼБрайен. Что вообще происходит? Что с Томасом? Никто, кроме самого парня, не ответит Дилану на вопросы. Ну, может быть только на один. — Почему это я должен заткнуться? Слушай, Томас, ты уже меня достал! — воскликнул ОʼБрайен. Он собирался продолжить высказывать всё, пусть парень это знает, пусть услышит. Он же этого и добивается, разве нет? Что-то хочет сделать, может, унизить? Всё не с проста. Дилан в этом уверен. Томас, стоявший спиной, резко развернулся, быстро приблизился к ОʼБрайену и толкнул руками в грудь. Дилан повалился на диван, и в короткое мгновение он почувствовал, как Томас на него сел. — Это ты меня достал! — прокричал Сангстер, зачем-то сделав движение бедрами. Отлично устроился, прямо на паху Дилана! Эта коварная улыбка, эти глаза. Томас почувствовал эрекцию парня, и толкнулся ещё раз. ОʼБрайен попытался освободить руки, но ему не позволяли это сделать; руки были прижаты коленями Томаса. Он закрыл глаза, чтобы не видеть. Дилану стало стыдно. — Посмотри на меня. ОʼБрайен, не открывая глаза, отвернул голову. — Посмотри, я сказал! — Что ты делаешь? Томас, пожалуйста слезь с меня, — пробормотал Дилан отчаянным голосом. — Зачем? Ты же хочешь меня, — прошептал Сангстер на ухо ОʼБрайена. — Нет, не хочу. Томас схватил его за подбородок и повернул к себе, Дилан открыл глаза и встретился со взглядом парня. Пошлая улыбка, играющая на губах, эти блестящие в темноте глаза; наверно, Сангстер просто сильно опьянел и не понимает, что делает, и всё для него просто игра воображения. Но для Дилана всё было настоящим, он чувствовал напряжение в паху, слышал, как бьётся собственное сердце, и как часто и неровно дышит Томас. Он сосредоточился только на нём, на его лице, на его теле. Дилан снова в клетке и ждёт, когда же придёт его конец, когда его разорвут на части. Хотелось, чтобы это было быстрее, но парень знал, что всё будет тянуться адски медленно. Это происходило сейчас, меняющийся взгляд Томаса, его дыхание, которое Дилан почувствовал на собственной шее, когда Сангстер приблизился к его уху. Наверное, чтобы что-то сказать. Словно кто-то поставил реальность на медленную скорость, чтобы Дилан сходил с ума и едва не завывал от досады. Кажется, Томас хочет сделать что-то, что невозможно было представить, несовместимо с реальностью, далеко от правды. Всё так неправильно. — Да неужели? На моём месте ты бы сам не справился с этим. Ты не представляешь, как я устал, и как сильно… — прошептал на ухо Томас Дилану. — Ты не был на моём месте, идиот! — воскликнул парень. Действительно, не был и не знал, какого живется Дилану с мыслями о нём, как ему тяжело смотреть в чужие глаза и слышать приятный голос. Он не мог знать и представить, как это невообразимо любить кого-то безответно. По крайней мере, парень так думал. Он попытался скинуть с себя Сангстера. Это не хотелось делать, но можно воспользоваться тем, что Томас пьян и, наконец-таки, получить его. В себе, и себя в нём. Неважно, главное, что что-то невероятное могло произойти, до ужаса безумное и необдуманное, что будет терзать Дилана долгое время, потому что он знает, что Томас будет жалеть о содеянном. Да что там! ОʼБрайен сам будет жалеть. Он хотел задохнуться этим же воздухом, каким дышал вместе с Томасом; хотел перемотать назад время и остаться дома, чтобы не попасть на чёртов концерт; хотелось напиться, чтобы всё забыть. И ещё одно, хотелось сбежать отсюда раньше, чем они зайдут дальше. Но, кажется, слишком поздно. Томас коснулся губами его шеи и замер на мгновение. Дилан закрыл глаза, задержал дыхание и напрягся всем телом. Тяжело идти против собственных желаний, так не хочется не поддаваться чувствам и этим приятным ощущениям, что вызвал Томас своим поцелуем. Мокрое место на шее горело, но не буквально, а как будто под кожей; Дилан боялся открыть глаза и посмотреть на Томаса, дыхание которого он чувствовал на собственном лице. — Дилан, я же прав, да? — спросил Сангстер. Его голос был хриплым. Он успел всё обдумать, прежде чем открыть глаза. Насчёт чего прав? Нет, не прав. Ничего не знает и просто издевается над Диланом. Нельзя допустить того, чтобы Томас приблизился ещё больше, чтобы их губы соприкоснулись. Тогда полетело бы к чёрту самообладание ОʼБрайена, его контроль; он бы точно сорвался. До этой черты — ничтожный миг, одно действие Томаса. Хочет, но не сделает. Дилан мигом открыл глаза, вырвал руки и толкнул ими Томаса в грудь. Они быстро поменялись местами, и ОʼБрайен оказался сверху парня; тот этого не ожидал. В его глазах пылал страх и ужас, его улыбка больше не сводила с ума. — Господи, Дилан, прости… — пробормотал Томас, а Дилан растворялся в его отчаянном взгляде. За что прости? За то, что ты решил меня проверить? Что ты устроил? Ты не многословен, сказал бы всё как есть. О, чёрт, да я тоже не блещу способностью говорить. Томас выглядел подавленным и расстроенным, Дилан удивился, как быстро он переменился в лице. Это только подтолкнуло к желанию податься вперёд и сказать: «Да, ты прав, негодяй. Я хочу тебя. И уже очень давно. Давай сделаем это прямо сейчас, потому что я уже не могу сдерживаться». — Я так сильно ошибся? — спросил Томас. — Что? Дилан не зажимал его руки, он просто сидел на парне, нависнув над ним, смотря только в глаза. Томас ударил его по лицу, перед этим скинув с себя. — Я ненавижу тебя! — в его голосе больше не было приятных ноток, была только злость. Он ударил Дилана снова, а затем вскочил с дивана. Парень закрыл лицо руками и почувствовал боль в груди, словно кто-то пронзил его сердце кинжалом и покрутил рукоять несколько раз.

***

Лежа с закрытыми глазами на кровати, Дилан пытался понять, почему у него непреодолимое желание что-то принять, покурить или выпить, как так внезапно матрас стал твёрже, что лежать до ужаса не комфортно. Он попытался вспомнить вчерашний день, и вскоре в памяти восстановились все детали дня, даже совсем незначительные. Чуть позже Дилан вспомнил, что он был на концерте вместе с Тайлером, а затем куда-то ушёл, но уже без друга. Это и стало причиной резкого пробуждения и выплывания из омута полудрёма. Парень не мог вспомнить, что произошло, когда какая-то группа в масках перестала петь — ОʼБрайен не мог вспомнить название! Какое-то слово вертелось на языке, была какая-то суть, но в итоге совсем ничего. Дилан резко открыл глаза и уставился в белый потолок, и вроде всё так, как и должно быть. Плевать на название группы, парень вспомнил солиста, и этого было достаточно. Основная миссия — узнать, что было дальше, с треском провалилась. Хотя, кажется, назрел такой гениальный план, как всё вспомнить: позвонить Тайлеру и выяснить, что за чертовщина вчера случилась, и почему в памяти пустота. Но этот план полетел ко всем чертям, потому что, когда Дилан посмотрел на стены в комнате, стало необходимым сделать одно — выяснить своё местонахождение. С закрытыми глазами он скинул с себя одеяло, сел на кровати и поставил ноги на пол, почувствовав ступнёй какой-то мягкий ковёр. Затем ОʼБрайен встал с кровати и, потирая виски, потому что внезапно разболелась голова, и всё перед глазами потемнело, он медленно двинулся в сторону двери. Он не уделил внимание интерьеру комнаты, решил, что сделает это позже, когда найдёт хозяина этого уютного места. Выйдя из комнаты, парень подумал, как это было бы глупо кричать: «Эй, кто-нибудь есть?», потому что его примут за идиота. Поэтому, заметив лестницу, Дилан быстро направился к ней. Когда он спустился вниз и осмотрелся по сторонам, отмечая для себя, что все комнаты знакомые, то понял, где он находится. Я в доме Томаса! — пугаясь, осознал Дилан. А чуть позже пришло и ещё одно осознание. Я проснулся в его кровати, я спал с ним? Что вчера случилось? Дилан не заметил в гостиной или кухне никого из родных парня, его самого тоже не было. ОʼБрайен почувствовал себя странно, его не покидало чувство, что произошло что-то ужасное, непоправимое. Хотя, проснуться в кровати Томаса он всегда хотел, вот только чтобы тот был рядом. Ему ужасно хотелось пить, поэтому парень решил на немного отложить попытки вспомнить, что произошло и найти Томаса. Чихал Дилан на приличие — никто же не видит! Он не стал искать стаканы и пил прямо из-под крана. — Томас, ты бы оделся. Чей-то женский голос заставил его резко прекратить своё занятие и повернуться к ней. Дилан никогда не видел маму Томаса, не был с ней знаком, и разговоры как-то не заходили о ней. Но та, которую он видел, не могла быть его матерью. Это молодая девушка, больше похожа на подростка. Стоп! — крикнул своему сознанию Дилан. Как она его назвала? — Как ты меня назвала? — спросил парень и почувствовал, как подкашивают колени. Это был не его голос. Он посмотрел на своё тело и понял, что находится в одних боксерах. Это не моё тело! Что происходит?! — Томас, с тобой всё нормально? — Да! Нет! Ты кто? Стоило спросить это вслух, но это выглядело бы куда ужаснее, чем-то, что Дилану кажется, что он не в своем теле и спит. Если она сейчас потребует деньги, то проститутка; если подойдёт и поцелует, значит, девушка Томаса. А если нет? — Ладно. Я пойду, твой отец меня в машине ждёт, — незнакомка махнула рукой и удалились. Когда Дилан услышал, что дверь захлопнулась, то бросился наверх, обратно в комнату Томаса. Он нашёл по пути ванную комнату и забежал внутрь. Не имело значения, кто эта девушка, зачем её ждёт Сангстер-старший. Важным было то, что сон казался Дилану слишком реальным. Стоя перед зеркалом, ОʼБрайен замер от шока, он не мог пошевелиться и что-то сказать. Язык не поворачивался сделать это, а все мышцы лица закаменели. Это было не его лицо, в отражении Дилан видел не себя, а Томаса. В панике, с надеждой на то, что это сон, он начал трогать волосы и лицо, а затем руки с торсом. Нет! Нет! Нет! Кричало сознание и реальность. Когда он успел так нажраться и пропустить погружение в царство Морфея? Когда это случилось? Дилан как ошпаренный выскочил из ванной и забежал в комнату. Он не бывал в ней прежде — Томас не пускал. Но, может быть, он всё ещё не здесь и попал сюда во сне? Нет, нет. Я сплю. Вот сейчас я закричу и проснусь. И он исчезнет. Я проснусь в своей собственной кровати, а Джек начнёт облизывать моё лицо; он же всегда так делает, когда я пробуждаюсь. — Проснись! Проснись! — кричал Дилан, хватаясь за голову. Он стоял посередине комнаты и метался взглядом по всему, что видел. Он рассматривал себя и понимал, что сходит с ума; что так безумно влюбился в Томаса, что желание прикоснуться к его телу вылилось вот таким чересчур реальным сном. Дилан не терял в это веру, что ещё спит. Скоро проснётся, осталось только подождать. Затем всё вернётся на свои места, и план по восстановлению вчерашнего вечера придёт в силу. Было так тихо, и в этой звенящей тишине прошло неизвестно сколько времени. Парень услышал, как кто-то на первом этаже распахнул дверь так сильно, что она со звуком врезалась в стену. Насторожившись, он подавил в себе зарождающийся страх и панику, что заполнили его полностью, и вышел из комнаты. Неплохой такой сон. В теле Томаса сейчас буду защищать его дом от грабителя.  — подумал ОʼБрайен, медленно шагая в сторону лестницы. Он успокаивал себя подобной мыслью. Почему бы и нет? Да потому что ты не спишь! Нет, это сон. Сон! — Дилан! Парень услышал собственный голос и быстро спустился по лестнице. Нет, теперь это не может быть сон про грабителя. Дилан не на шутку испугался, потому что голос того, кто его звал, был его голосом! О'Брайена будто приклеили к полу, заставив замереть с раскрытым ртом. Он видел себя, и он же надвигался ближе, сокращая расстояние до минимума. На секунду время остановилось. В ярко освещенном помещении Дилан стоял напротив самого себя, рассматривая собственное тело со стороны. В какой реальности он оставил бы на себе пижамные штаны, футболку и обулся бы в кеды? Когда Дилан стал таким идиотом, что решил во сне — даже во сне! — пересечь половину города в таком виде? Растрепанные волосы, испуганный взгляд. Это всё его, и это его тело, но он не в своём. Вздох, и секунды снова стали бежать. Его схватили за плечи и потормошили. — Убери от меня свою собаку! — воскликнул Дилан на самого себя, указав пальцем за спину. ОʼБрайен присмотрелся и увидел Джека. Что он тут делает? Хотя, не такой вопрос стоило задавать самому себе. Дилан смотрел в свои глаза глазами Томаса и понимал, что это не он; что он не спит. Это реальность, а перед ним… — Томас? — озвучил Дилан свою мысль. Томас в его же теле кивнул головой и, толкнув парня, громко сказал: — Дилан, верни мне моё тело!