Заставь меня

Пять дней в палате для парня тянулись чертовски долго. Идеальная возможность, чтобы сойти с ума, полезть на стену или потолок от скуки. За эти дни у него было достаточно времени, что поговорить с самим собой, чтобы принять ещё больше свою ненормальность, построить в голове диалоги с Томасом, как будто они встретились в больничном коридоре, и Дилан набросился на него с расспросами. Ни о чём другом, как о том, почему Сангстер ушёл, парень знать не хотел. Хорошо, хотел. Хотел знать о нём многое, об этом светловолосом заносчивом идиоте, который топил его в красоте собственных глаз, загонял в угол клетки, сам же подготавливаясь к нападению. «Ты сбежал от меня, Томми? Чего ты испугался?» — спрашивал мысленно Дилан образ Томаса перед глазами. ОʼБрайен мечтал о дружбе и доверии с ним, и даже представлял, как задает вопросы, которые, наверное, не каждый посмел бы задать такому, как Сангстер. «Кто ты, чёрт возьми, такой? Что за группа? Для чего тебе нужны деньги, ты же и так мажор?» Если бы не друг Тайлер, то Дилан сбежал бы через окно, чтобы всё выяснить самому, потому что любопытство разрывало на части. Но, вряд ли, парень убежал бы далеко, скорее всего, он нашёл бы окно в палату Томаса и, если она на первом этаже здания, то вломился бы в него; в случае, если второй или третий этаж, то либо заорал бы «Томми, покажись мне. Это я пришёл», либо бросал бы камни, кирпичи (если мог, и себя бы забросил) в окно, надеясь не разбить стекло. Поэтому Пози узнал про ближайшие благотворительные концерты в городе, где будет выступать несколько музыкальных групп в конце недели. Тайлер сказал, что понятия не имеет, в какой из них Томас, потому что списки участников не оглашались. Но даже за эту информацию Дилан был благодарен своему другу. Парень сидел на краю аккуратно заправленной кровати и смотрел в окно на солнечный весенний день. Он просто не мог поверить, что совсем скоро покинет это злополучную палату, где провёл все эти дни. Конечно, Дилан до конца ещё не вылечился; синяки остались на теле вместе с ссадинами, и немного болела голова. Но, как сказал врач, держать его здесь нет смысла, поэтому дальнейшее восстановление будет дома. Всего на пару дней, а дальше, после выходных, ему предназначено было вернуться в школу. Дилан немало обрадовался этой новости, что его выписывают, и что у него теперь будет возможность не прозевать концерт групп. Вот только его терзали сомнения, будет ли там Томас, как парень сможет попасть на выступление, если сам ещё лежит в больнице? О том, что он был всё ещё в этом здании для Дилана вынюхал Тайлер и сказал, что ОʼБрайен теперь его должник до гроба. Он хрустел пальцами рук в тот момент, когда дверь кто-то со всей силы открыл, скорее всего с ноги. Дилан резко повернулся в сторону выхода и заметил своего улыбающегося друга. — Чувак, кое-кто по тебе соскучился! — воскликнул Пози и подбежал к парню, чтобы его обнять. Находясь в объятиях, парень подумал, что его сжимают так сильно, что он может задохнуться. Что бы ты сказал, узнав о моей ориентации, дружище? — мысленно бросил он вопрос Тайлеру. Когда Пози прекратил обниматься, он взял вещи друга, собранные в портфель. — Ты соскучился? — спросил Дилан, выгнув брови. — Ага, — радостно ответил Тайлер. — Но… ты же был у меня вчера. — И что? Я же люблю тебя, — парень ещё сильнее растянул губы в улыбке. Дилан, без сомнений, тоже любил своего друга, но они никогда не говорили друг другу такие слова, поэтому сейчас он уставился на Тайлера, не зная, что ответить. К его же счастью, Пози не нужны были слова; парень хлопнул его по плечу и сказал: — Пошли уже, эти стены на меня давят. Как ты ещё не сдох здесь за эти дни? — в шутку бросил Тайлер, на что ОʼБрайен сам себя спросил: «Действительно, как?» Тащась за другом по пустому коридору, Дилан смотрел себе под ноги, как обычно погружаясь в свои мысли, где его поджидал один человек. Может быть, ему повезло, что Тайлер шагал впереди и не поднимал никакие темы для разговора, может быть, думал о чём-то своем, или задумал что-то, потому что для парня проявление такой нежности было необычным действием со стороны Пози. Но он решил об этом не думать, да в принципе, и не смог бы, потому что в своей голове Дилан уже столкнулся с Томасом где-нибудь в безлюдном месте, чтобы молча смотреть в чужие карие глаза напротив, поджидать дальнейших выпадов Сангстера в свою сторону, возможных оскорблений или избиений, а возможно чего-то большего. Дилан не заметил перед собой ног Тайлера, поэтому прибавил шаг, сообразив, что заметно отстал, как вдруг столкнулся с кем-то и полетел на пол, приземлившись на кафель пятой точкой. — Я тебя убью, ублюдок, если на нём будет хоть одна царапина! — громко заговорил кто-то знакомым голосом. ОʼБрайен поднял взгляд на Томаса, который поднимал с пола свой телефон, но до этого сам встал, потирая лоб. Заметив этот жест, Дилан почувствовал, как у самого голова разболелась в этой области сильнее из-за столкновения с Сангстером. Он не успел толком ничего понять, не заметил обернувшегося Тайлера с вылупленными глазами на происходящее, как вдруг Томас пнул его с ноги. Схватив себя за живот и рефлекторно подтянув колени к груди, Дилан заскулил от боли. — Он, сука, разбился! — воскликнул парень, поднеся свой телефон к лицу ОʼБрайена. — Жаль, что не ты, — прохрипел сквозь боль Дилан в ответ. Томас присел рядом, провёл кончиками пальцев по щеке парня, вызвав у того табун мурашек и кучу вопросов, и очень тихо сказал: — Наверное. — Ты, тварь, какого хрена ты делаешь?! — Тайлер, всё в порядке, — ответил Дилан, поднимаясь. — По тебе не скажешь, — бросил Пози, прожигая взглядом Томаса, вертящего в руках телефон. — Объясниться не хочешь? — Идите вы к чёрту, — нагрубил парень и тут же быстрым шагом удалился от Дилана и Тайлера. Последний покрывал его матом до тех пор, пока тот не скрылся за поворотом. — Что случилось? — спросил в растерянности Пози. Дилан пожал плечами и коротко рассказал, что столкнулся с Томасом, а у того вылетел телефон из рук и разбился, за что он сам получил пару ласковых слов и удар в живот. — Странный он какой-то, — подытожил Тайлер, выходя из больницы и направляясь в сторону машины. Парень мысленно согласился с ним и ничего не сказал по этому поводу, оставив всё произошедшее для размышлений наедине с собой. Тем временем Пози объяснил, что Патрик попросил его забрать Дилана из больницы и предоставил машину с водителем, боясь доверять автомобиль подростку, он и своему-то сыну не давал права управлять ничем, кроме мотоцикла. Забравшись внутрь, ОʼБрайен-младший поздоровался с незнакомым мужчиной и отвернулся к окну. Сначала Тайлер донимал своей болтовнёй Дилана, но тот попросил его не беспокоить, парень пожал плечами и переключился на водителя, заводя с ним беседу. Дилан хотел понять, зачем Томас коснулся его щеки (стоит отметить, что этот жест был для парня очень приятным) и ответил одним словом, как будто играл в какую-то игру, где ОʼБрайену нужно найти скрытый смысл услышанного, да и вообще понять логику всех действий человека, которого он любит. Тайлер прав — Томас странный. — Наверное. — Ты что-то сказал? — спросил Пози, повернувшись к Дилану. — Нет, тебе послышалось. — Ну ладно. Он знал, что совсем скоро всё закончится. Закончатся перепалки и ссоры в школе, да и не только там, с Томасом, придёт конец их вражде и даже небольшому общению, потому что приближался последний месяц учебного года и выпускной. Это значило только то, что их пути разойдутся, так и не соединившись однажды в этом городе. Они не останутся в памяти друг друга в счастливых моментах, и Дилан никогда не признается в чувствах. Печально провожая взглядом пейзаж за окном, ОʼБрайен почувствовал отчаяние и тоску; он не хотел оставлять всё вот так, сходить с ума по Томасу, копаясь в собственном разуме в поисках ответов на вопросы, на которые должен отвечать друг человек. Внезапно к нему пришла уверенность в себе и вера в правильность своих будущих поступков — Дилан заставит Томаса ответить, какие бы меры ни пришлось принять. Главное, чтобы эта решительность не покинула его, когда придёт подходящий момент. Тайлер предложил парню пойти к нему домой, но тот ответил, что нуждается в тишине и отдыхе, поэтому они могут встретиться позже. Понимающий всё Пози не обиделся и сел обратно в машину, когда Дилан сказал водителю, чтобы он отвёз друга домой. Парень постоял какое-то время около дома, рассматривая его и смиряясь с мыслью, что совсем скоро придётся покинуть это место. Он надеялся, что отца или матери нет дома, потому что хотелось избегать как можно дольше тот самый разговор, который его родители откладывали в больнице, говоря о том, что не стоит пока что об этом говорить. К счастью и большому везению, их не было дома, там не было даже Джулии. Сначала Дилан не понял, куда та могла деться, а потом посмотрел на время и вспомнил день недели — однозначно, сестра ещё в школе. Служанка поинтересовалась, не нуждается ли парень в чём-либо, на что ОʼБрайен-младший отрицательно ответил и попросил не беспокоить его весь оставшийся день. Зайдя в комнату и бросив портфель, не глядя куда, юноша завалился на кровать и уставился в полок. Воображение снова начало разыгрывать свои представления и подбрасывать картинки перед глазами, которые Дилан видел во всех деталях. И сейчас он представлял, что на его груди лежит голова Томаса, а сам он возится рукой в светлых волосах, осторожно перебирая пряди. Дилан, ты псих, — сказало парню его сознание, мыслящее здраво. — Нет, со мной всё в порядке. — Ты разговариваешь сам с собой? Дилан резко сел и потёр глаза. — Я либо сошёл с ума, либо не знаю, что, но, судя по времени, ты должна быть ещё в школе, — сказал парень, уставившись на Джулию. Девушка, проходя к кровати, ответила: — Меня отпустили пораньше, я сказала, что мне нужно присмотреть за тобой. — За мной не надо присматривать. Я не ребёнок, — буркнул Дилан в ответ. — И, кстати, ты младше меня. Джулия наигранно засмеялась и вцепилась брату в щеки, чтобы потрепать его за них. — Ты такой милый, когда сердишься. — Джулия, мне больно, — вырвался Дилан. — Злюка. — Ты даже меня не обнимешь? — Ой, ну как на тебя можно злиться, Бэмби? — ответила девушка, набросившись на парня. Вместе они повалились на кровать и засмеялись. Какое-то время никто из них ничего не говорил, но Дилан так хотел нарушить эту тишину и поделиться своими секретами с сестрой. Ему с трудом удавалось держать в тайне такое от самого близкого (ближе, чем Тайлер) человека, но он ни за что не признается, нет. Парень боялся последствий, пугался неизвестности. Поэтому, Дилан просто спросил об этом, как будто говоря не о себе, осторожно, подбирая каждое слово. — Можно ли любить одного человека, но внезапно переключиться на другого? Это нормально, что чувства к тому, кому ты признавался в любви, внезапно остыли, что пришло осознание того, что всё это влюбленность, даже очень слабая? Джулия повернулась к Дилану, который всё это время смотрел на неё, и посмотрела ему прямо в глаза. — Думаю, всё возможно. — Но это неправильно. — В каком смысле? Дилан, ты полюбил другую? — спросила девушка, хитро улыбаясь. Он молчал, Джулия решила, что на этом их разговор закончится, но внезапно парень не сдержался и начал выплёскивать всё эмоции, озвучивать мысли. — Неправильно не только для запрещенной любви, это как будто предательство что ли, а в тоже самое время и нет, но я чувствую себя потерянным и не знаю, как поступить правильно. Всё кажется таким странным и непонятным, а ведь любовь…она же не существует. Люди всё сгребли под одну гребёнку: желание слышать голос любимого человека, его смех, видеть его лицо, прикосновения, близость. Это на самом деле привязанность, просто мы даём всему этому одно точное определение — любовь. Но, ведь, любовь тоже бывает разной, я говорю не только о запрещённой любви, с которой столкнулся сам, но и об остальной — любовь к семье, друзьям. — Запрещенная любовь? Дилан, о чём ты говоришь? — О любви, — ответил парень, сев на кровати. — Это не девушка, верно? — Нет. — Воу, — Джулия села рядом. — И давно ты его любишь? — Порядочно. — Офигеть, — на выдохе ответила девушка. — А он, тот парень, знает об этом? — Ты что?! — воскликнул Дилан, встав с кровати. — Если узнает, то… — То, что? — Не знаю. Высмеет меня и прибьёт. К тому же, я не могу бросить Бритт. — Ты запутался, — Джулия подошла к Дилану и обняла его. — Так, кто же он? — Я пока не могу тебе сказать. — Хорошо, но ты только не наделай глупостей. Ладно? Дилан кивнул и почувствовал, как уголки глаз защипало от слёз, то ли от осознания того, что его не оттолкнули после признания, то ли от того, что у него неразделённая любовь, о которой пишут песни и стихи. Но, так или иначе, ему хотелось сейчас просто отвлечься ото всего. К счастью, рядом была Джулия.

***

Всего лишь пару часов назад ОʼБрайен-младший вместе с Джулией смотрел фильмы, и вместе они закидывали друг друга попкорном, после чего попросили служанку за ними убрать. А теперь Дилан выбрал один из любимых вариантов времяпровождения и бегал вместе с Джеком. И плевал парень на то, что ему пока что стоило бы отлежаться; он прекрасно себя чувствовал, поэтому не упустил возможность устроить вечернюю пробежку вместе со своей собакой. После разговора с сестрой ему стало немного легче, какой-то приятный осадок от того, что его поняли и выслушали. Это только радовало. И теперь на бегу парня посещали только хорошие мысли, Дилан думал о предстоящем концерте Томаса, на который он обязательно попадёт в это воскресенье. Может быть, он скажет Джулии, кто этот человек, в которого он безответно влюбился, может быть, когда-нибудь, но не сейчас. Спустя время, когда воспоминания о подростковой жизни будут казаться очень весёлыми рассказами, когда пройдёт не один год прежде чем, чувства остынут. Дилан принимал для себя эту действительность, старался не воображать, хотя у него не получалось противиться собственной фантазии, делая себе только хуже. Это не приносило болезненные чувства, только грусть, но, на самом деле, реальность была таковой, и ОʼБрайен перестал поддаваться печали. Любовь, какой бы она не являлась, должна окрылять и приносить хорошие эмоции. Думай так, Дилан. Думай. Когда сумерки опускались на город, ОʼБрайен возвращался домой, слушая музыку в наушниках, прислушиваясь к словам песни «The World Is Ugly» своей любимой распавшейся группы «My Chemical Romance». Этот мир ужасен, но для меня ты прекрасен, Томми. Смотря на плетущегося перед собой лохматого друга, Дилан представил, как озвучил свою мысль Томасу, увидел его улыбку и сам улыбнулся. Вскоре ОʼБрайен-младший зашёл домой и услышал голос отца. Вздохнув, парень направился в гостиную, пропустив вперёд Джека, где встретил не только Патрика, но и маму. Поднимая мысленно свою челюсть с пола, Дилан поздоровался и прошёл внутрь комнаты и уселся подальше ото всех, за рояль, повернувшись спиной к клавишам, к которым сейчас так хотелось развернуться и заиграть, чтобы избавиться от закрадывающихся мыслей и вопросов в голову. Пришло время разговора, Дилан это осознал, когда Джулия вышла из гостиной, а Патрик заговорил: — Что я тебе говорил про гонки? Парень сглотнул и почесал затылок. Единственный вариант — говорить правду. К тому же, ему хотелось скорее сбежать отсюда в свою комнату, проспать ночь и ещё сутки до концерта. — Никто не знал, что я умею ездить на мотоцикле, ну кроме вас, Джулии, Бритт и Тайлера, разумеется. — Мы в курсе этого, — его перебил отец. — Слушай, — сквозь сомкнутые зубы пробормотал Дилан. — Ты сказал мне, чтобы я наладил отношения с Томасом, — дождавшись кивка головы от Патрика, он продолжил: — Он всегда участвует в гонках и чаще всего побеждает… что-то я и не помню, чтобы Томас проигрывал, но не суть. Так вот… Дилан продолжил свой рассказ, наблюдая, как оба родителя внимают каждому слову. Он говорил, что Тайлер предлагал ему способ подступить на два шага вперёд к Томасу, и идея эта пришла, благодаря глупости Ки Хонга Ли; ОʼБрайену-младшему пришлось пояснить, кто этот парень. Спонтанный план не казался ему гениальным, пока он не выиграл гонку. — Дальше вы знаете, — закончил Дилан. Его мама сложила руки на груди и начала ходить по комнате, маяча перед Патриком, раздражая своим действием мужа. Тот не выдержал и попросил её перестать это делать. — Ладно. Главное, что ты жив, — сказал он, встав с дивана. — Ха, даже не накажешь меня за это? — поинтересовался Дилан. — Тебе мало, что ли, досталось? — усмехнулся мужчина. — Не волнуйся, можешь вздохнуть спокойно. — Тогда почему не спросил об этом раньше? — Попугать тебя хотел. — Ладно, Патрик. Оставим его, — сказала Лиза, взяв мужа под руку и выводя из гостиной. У Дилана гора с плеч упала от радости, что всё обошлось. Хотя, что могли ему сделать? Запереть дома? Лишить мотоцикла? Может быть, ограничить общение с Тайлером? Последнее точно может сойти за наказание, самое страшное и безумное. Развернувшись к роялю, парень прикоснулся к клавишам и вместо гамм или классических произведений заиграл одну из любимых песен, иногда попадая в такт и подпевая. Дилан делал так прежде, и на этот раз получилось довольно неплохо, но внезапно он услышал, как на куплете кто-то начинает подпевать ему. Этим кто-то оказалась его любимая сестра. Размахивая руками, девушка медленно приближалась к Дилану. — Продолжай. И он продолжил играть, удивляясь тому, как с первого раза им удалось обоим спеться в этой песне. Парень и подумать не мог, что Джулия знает эту композицию. Но теперь этот факт выяснился, и Дилан с улыбкой пел вместе с ней. — Не знала, что ты поёшь, — сказала девушка, сев рядом с братом. — А я не знал, что ты знаешь эту песню и тоже поёшь, — Дилан засмеялся, и Джулия вместе с ним. — Видимо, мы многое не знали друг о друге. — Ага. Забавно, не правда ли? — Это точно.

***

Дилан специально смотрел фильмы до поздней ночи, чтобы потом уснуть без задних ног и проспать до половины следующего дня. Сон был глубокий и без сновидений, что только обрадовало ОʼБрайена, когда он проснулся и не вспомнил образы Томаса во снах. Только этого ему ещё не хватало. Парень готов был смириться с тем, что весь день придётся провести в скуке или одиночестве, потому что, во-первых — Тайлер сказал, что он занят, а точнее, послал ОʼБрайена до завтрашнего дня, во-вторых — Джулия утащила за собой куда-то Бритт. Но его ожидания не оправдались, и, когда парень поднимался наверх к себе, Патрик его позвал: — Я смотрю, ты выспался. — Ну, да, — ответил Дилан, остановившись на лестнице. — Вот и замечательно. Собирайся, Сангстеры нас ждут. — Что? — Сегодня мы ужинаем у Сангстеров, чего не понятно? — недовольно переспросил Патрик. — Томас же в больнице. — Уже нет. Одевайся, Дилан. У тебя есть пятнадцать минут. — А что, если я не хочу? — Да плевал я, понял? Патрик скрылся в гостиной, а Дилан, опустив голову, забрался к себе в комнату и упал на кровать. Как влюблённая девочка-подросток собираешься бегать от него? — спросил себя ОʼБрайен. Сам же решил поговорить с ним. И вот тут всей былой решительности пришёл конец, Дилан буквально почувствовал на себе прожигающий и злой взгляд Томаса, каким он будет смотреть на него, как только увидит. Всё ведь не так просто, как кажется, как порой думается. ОʼБрайен помнил, как вчера получил от Сангстера-младшего пинок, что, если он до сих пор злится? А если нет? Что вообще вчера за выходка была, когда взгляд глаз изменился и с губ сорвались еле слышимые слова? Отбросив мысли, когда он снова заставил себя поговорить вскоре с Томасом обо всем этом наедине, Дилан решил не медлить и не злить своего отца. Поэтому быстро переоделся в джинсы и белую рубашку, закатав рукава и расстегнув верхние две пуговицы, обул туфли и устроил на своей голове ещё больший бардак, взлохматив волосы. Внизу его уже поджидал отец. Дилан спросил, будут ли с ними сегодня Джулия и Лиза, на что ему ответили, что нет, не будут. Пожав плечами, парень поплёлся за отцом, думая о том, что, наверное, это хорошо, что сестры не будет, а то, спалился бы своим влюбленным взглядом, обращенным в сторону Томаса. Парень устроился на одном из задних сидений и уставился в окно, чтобы наблюдать за вечерним городом, как зажигаются фонари, из-за которых не видно звёзд, чтобы тонуть в своих мыслях, чувствуя, как напрягаются нервы перед предстоящей встречей. Теперь Дилана волновало многое, как будет выглядеть Томас, что будут выражать его глаза, переговорит ли он со своим отцом о концерте? Не только ОʼБрайен имел свои секреты, что-то держал этот парень в тайне от других. Единственное, что всегда знал о людях Дилан, так это то, что не все такие, какими кажутся на первый взгляд, что за счастливой улыбкой могут скрываться сломленные люди, и что за их гневом стоит множество причин, о которых никто и никогда не узнает. Не менее роскошный дом, так же с прислугой и охраной, находящийся на другом конце города, где поблизости мало людей. Дилана вылез из машины и медленным шагом направился за отцом. — Ты в порядке? — спросил Патрик, заметив, как его сын хрустит костяшками пальцев и переступает с ноги на ногу. — Да, всё нормально, — нервно бросил парень в ответ, противореча словам. — Ты какой-то дерганный, успокойся. — Угу. Дилан снова заговорил сам с собой в мыслях. Вот так просто взять и успокоиться. Твою мать, ОʼБрайен, это же просто Томас. Чего ты боишься? Действительно, чего же я боюсь? Парень не заметил, как перед ними открыл дверь мистер Сангстер и пригласил войти. Его отец вместе с отцом Томаса скрылся где-то в доме, а ОʼБрайен-младший продолжал стоять на пороге, лелея мысль о побеге отсюда, пока его никто не заметил. Но не тут-то было, когда какая-то незнакомая парню девушка пронеслась мимо, выбегая на площадку возле дома. — Пока, красавчик! — крикнула она и ускорила шаг. Дилан провожал её взглядом, усмехаясь растрёпанному виду и думая, зачем она ему это сказала, а затем повернул голову и наткнулся на Томаса. Теперь стало ясно, с кем из них попрощались. — Твою ж мать! — воскликнул парень от неожиданности. — И тебе привет. — Как зовут твою девушку? — Не знаю, — буркнул Томас. — В смысле? — Это проститутка. Дилан подавился воздухом и закашлял. Только выписали из больницы и уже… Это Томас. Это нормально. Тот с довольным видом стоял в двери и второпях застёгивал пуговицы на светлой рубашке, пряча обнажённое тело. Дилан завороженно смотрел на его пальцы, перебирающие пуговицы, и он заметил, что Томас пропустил одну, а потом в конце выругался и начал расстёгивать их обратно. Парень обхватил своими руками чужие запястья, останавливая действия Сангстера. Он был готов услышать какие-нибудь слова оскорблений, таких привычных, без которых уже обычный день не день, но вместо этого Томас удивлённым взглядом смотрел на него и не вырывал свои руки. Дилан не разрывал с ним зрительный контакт, расстёгивая пуговицы, чтобы затем застегнуть их правильно. Он специально делал это медленно, касаясь своими пальцами чужого тела, под которым в своём воображении не раз извивался, которое в своей фантазии подминал под себя, когда они боролись за доминирование; ему сейчас было всё равно, о чём свидетельствовала убежавшая девушка и вид Томаса перед ним. С кем бы ни был этот парень в постели, Дилан хотел оказаться на месте этого счастливчика. ОʼБрайен ушёл в свои мысли с головой, помахав рукой реальности и проведя кончиками пальцев по груди Томаса. Где-то на закоулках сознания разумный и не опьянённый любовью Дилан кричал и спрашивал, какого хрена Сангстер молчит? Но эти мысли ушли на задний план, потому что в молчании между ними было столько напряжения, что даже этого было достаточно, чтобы парень мог осознать вожделение к Томасу. — Ты выглядишь, как педик. Дилан только обрадовался тому, что Сангстер подколол его, потому что сейчас натворил бы дел, если бы его поцеловал. Он понял, что совершил бы самую большую ошибку, а Томас повалил бы его, чтобы избить, или убить. Один вариант лучше другого. — Ну так, я же для тебя выряжался, — бросил Дилан с усмешкой в ответ. Томас потянулся к его шее. Сначала ОʼБрайен не понял, что тот собирается сделать, но, когда почувствовал, что ему расстегнули ещё одну пуговицу, то вообще выпал из реальности. Ну, вот. Прямо здесь. Серьёзно? — Тогда одевайся для меня более откровенно. Ненавижу пуговицы, с ними долго разделываться приходится. Дилан слушал этот нежный голос, в котором звучали нотки соблазна, словно Томас намекал ему о том, что хотел сам ОʼБрайен. Но он знал, помнил, что вытворял Сангстер. Это всё его игра, в которой над ним посмеются. «Игра Томаса»… Каким будет следующий раунд? — спросил себя Дилан. Томас забрался руками в его волосы и быстро взлохматил их сильнее. И этого было достаточно, чтобы ОʼБрайен не выдержал. Парень напротив вёл себя непросто странно, он всегда вытворял, что взбредёт ему в голову, и Дилану только оставалось гадать, когда это скрытое издевательство. — Теперь точно гей. Дилан почувствовал возбуждение и тут же толкнул Сангстера в сторону, забегая в дом, направляясь в сторону уборной, о местонахождении которой всегда знал. Больше не было сил смотреть в эти карие глаза напротив, видеть чужое тело, близость с которым он до безумия хотел почувствовать, а слышать его голос стало пыткой. ОʼБрайен спустил с себя штаны и сел на унитаз. — Ты просто псих, конченный придурок, ОʼБрайен, — сказал парень, прикасаясь к собственному члену. Парень схватил туалетную бумагу, чтобы скрыть за собой следы. Пришло время для перекидывания парочкой фраз с собственным разумом. Ты дрочишь на Томаса в его же доме! О, да-а-а! — Чёртов Томми, — сорвалось с губ Дилана, когда он ускорил темп. Минут десять спустя, как будто ничего не случилось, парень вышел из уборной и направился в гостиную, где его отец и мистер Сангстер уже ужинали без своих сыновей. — А где Томас? — спросил Дилан, заметив, что парня нет. — Разве он не с тобой? — спросил Патрик. — Я здесь! — воскликнул Томас и прошёл мимо ОʼБрайена-младшего, толкнув его своим плечом. Дилан стоял, будто прирос ногами к этому месту, и смотрел на улыбающегося Томаса. На парня, который, видимо, сам куда-то ушёл, с мыслью о котором надрачивал себе Дилан. Тот прожигал его взглядом, вертя в руках вилку, а затем спросил: — Ты руки вымыл? — А ты заставь меня, — единственное, что смог парень ответить. — Где вы были? — спросил мистер Сангстер. — Мы… — замялся с ответом Дилан. Он был уверен, что все заметили, как он покраснел. — Говорили о кое-чём. Не важно, — бросил Сангстер и засмеялся. Дилан почувствовал, как мурашки пробежались по спине от этого смеха. Он сел за стол и приготовился к самому длинному ужину в этом доме за всю свою жизнь.

***

Мало того, что парень терпеть не мог ужины у Сангстеров, так ему ещё досталось по полной программе. Всё это только взгляды Томаса, которые он не выдерживал на себе, поэтому в итоге молча просидел весь вечер, ковыряясь в тарелке вилкой и не притрагиваясь к еде; хозяину дома он объяснил это тем, что не голоден и вообще плохо себя чувствует. Дилан сидел на подоконнике в своей комнате и смотрел в окно, на тёмное ночное небо, на котором были заметны самые яркие звёзды. Ему было стыдно вспоминать, что он сделал, когда забежал в уборную в чужом доме, но оправдывался тем, что так лучше для него, и, может быть, Томаса тоже, потому что ОʼБрайен не был бы в состоянии отвечать за свои действия, коснись его Сангстер ещё раз. Теперь он понял, почему боялся видеть с этим парнем — причина не в том, что они будут драться или обзывать друг друга, а в том, что Дилан мог сорваться. Спать совсем не хотелось, да и заняться тоже было нечем, поэтому он спустился на первый этаж и сел за рояль. Дилан знал, что в их доме хорошая звукоизоляция, поэтому никто его не услышит на третьем этаже, где все спят. Не успел парень притронуться к клавишам, как на него налетел пёс Джек и чуть не повалил его на пол. — Полегче, приятель. В сумеречной гостиной плохо было видно что-либо, но Дилан видел его глаза, на них падал единственный свет от фонаря с улицы. Потрепав своего друга за уши, ОʼБрайен решил вместе с ним прогуляться. Он так и вышел, в чём был: в пижаме и домашних тапочках. На улице же совсем тепло, даже ночью. Дилан вышел за пределы забора, выстроенного вокруг территории дома, и направился по дороге в сторону города. Поначалу всё было тихо, пока Джек не зарычал и парень не услышал, как заводится мотоцикл. В паре десятков метрах от него некто в темноте быстро развернулся и, быстро набирая скорость, скрылся от Дилана, становясь только светящейся точкой вдали. — Что это за придурок, чёрт возьми?! — спросил парень, посмотрев на собаку. Нашёл у кого спросить. ОʼБрайен испытывал различные чувства, но больше всего страх. Он вернулся в дом и забежал в свою комнату. Если это был грабитель, то этот человек идиот, потому что дом охраняется, но и другие варианты того, кем бы мог мотоциклист, Дилан исключал. Со всеми раздумьями он вскоре провалился в сон без сновидений.

***

Сцена находилась на улице в одном из больших парков в городе. Тайлер забыл сказать об этом Дилану, но тот даже не обратил внимания на это, в его голове сидел вчерашний мотоциклист, неизвестно что делающий возле чужого дома. Об этом ОʼБрайен-младший никому не сказал, даже Джулии, списывая всё на то, что ему могло показаться; не зря же сам с собой разговаривает, что-то с ним, определённо, не в порядке. Собралось много людей, заявились даже те, кто пришёл без билета, но, в принципе, их никто не проверял, главное, что все раскупили, и организаторы фонда были довольны. Тайлер и Дилан толпились возле сцены с другими, практически в первых рядах. ОʼБрайен пропускал мимо ушей, что исполняли другие группы (это были песни известных композиторов или музыкальных групп. Никто не выходил с собственными сочинениями), в которых он ещё не заметил Томаса. Ради него он здесь, и только после его выступления уйдёт отсюда, если, конечно же, его не задавит толпа. Прошло чуть больше часа, когда отыграли все, кто не нужен был Дилану. Он уже решил, что не заметил Томаса среди других, и тот уже спокойно сидит дома, а может развлекается со своей девушкой, или шлюхой. Это было не важно, как и всё остальное, пока он не услышал, как ведущий объявляет выход последней группы «The Plexus», по его словам, они — единственные, кто исполнит одну композицию. Дилан посмотрел на Тайлера, а тот вопросительно выгнул брови. Пози до сих пор не понимал, какого хрена его друг стал интересоваться жизнью Томаса и зачем пришёл сюда; сидел бы дома, играл в приставку, наслаждаясь вечером воскресенья. На сцене погас свет, но, спустя мгновение, он снова появился, освещая людей в масках. Дилан пытался вспомнить, где прежде видел подобные, как вдруг Тайлер ткнул его локтем в бок и прокричал на ухо: — Маски, как у Hollywood Undead. О, Боже, если они не загадят всё, я буду им аплодировать. Дилан уставился во все глаза на одного парня, по фигуре которого нельзя перепутать ни с кем. Человек с микрофоном и гитарой был только им, только Томасом. Заиграла музыка, и ОʼБрайен чуть не упал на месте, когда понял, что это его любимая песня. Совсем недавно он возвращался под неё домой, а затем пел вместе с Джулией. Когда Томас запел, все вокруг словно исчезли, и остались только они вдвоём, где-нибудь в другом месте. Он представил, как рядом с ним стоит Сангстер, а сам Дилан играет мелодию на клавишных, и вместе они сливаются в песне, затем в поцелуях, а после в чём-то большем. — These are the eyes and the lies of the taken All my friends are heathens, take it slow Wait for them to ask you who you know For every one of us, thereʼs an army of them Cross your heart and hope to die 'Cause I wanted you to know Дилан хотел подпевать, но на второй строчке услышал совсем другие слова и понял, что значит название группы, по крайней мере догадывался. «The Plexus» смешивают тексты различных песен, исполняя их под одну мелодию. Они сами играли минус, иногда Томас пел слова оригинальной песни, особенно на припевах. Его голос был настолько звонкий и мягкий, что Дилан на него залип. Падал в омут любви сильнее, чем представлял, тем это опаснее для Сангстера. ОʼБрайен в один момент всё решил, что дойдёт до конца; послал к чёрту все свои прошлые мысли о том, что с Томасом у них ничего не получится. За любовь нужно бороться, и Дилан бросится в бой, даже если потерпит поражение; зато он будет знать, что стояло за всеми двусмысленными шутками, долгими зрительными контактами и прикосновениями, будет уверен в том, что значат все короткие и тихие ответы Томаса, особенно, как тогда, в больнице. — That the world is ugly But youʼre beautiful to me Well are you thinking of me now (now) Дилан коснулся своего лба, того самого места, куда ранее легли пальцы Сангстера, он провел точно так же, представляя, что это делает сам Томас. Сейчас хотелось только одного — видеть лицо под маской. Но, Дилан мог довольствоваться тем, что, по крайней мере, слышит объект своего обожания. Он не сомневался, что Томас смотрел на него, они были так близко друг к другу и так далеки, словно живут в разных вселенных. — Welcome to the room of people Who have rooms of people That they loved one day, docked away You can drag me through Hell If it meant I could hold your hand… А дальше парень просто не слушал, растворялся в мелодии и так хотел, чтобы этот момент, пока он наблюдает за Томасом, длился вечно. Парень вкладывался в своё дело, пел с душою, как будто выплёскивая все эмоции наружу, Дилан это чувствовал, он чувствовал Томаса, и хотел знать, с чем это связано, почему он поёт так, как будто сейчас сорвётся и заплачет. Возможно, ему это казалось таковым, возможно, всё далеко от того, что он думает. Но, даже если это и так, Дилан просто сходил с ума от мысли, что частично Томас пел его любимую песню. Парень настроился на то, что, когда закончится музыка, он бросится в бой.