Слово о Драконе

Дин проснулся уже на подступах к Солитьюду. Возчик поворачивать назад отказался, стал требовать за обратный путь денег, которых у Дина не было, а на подсунутый под нос кулак отреагировал излишне бурно и ссадил пассажира с телеги, оставив бутылки с мёдом в качестве компенсации. Провожая взглядом удаляющуюся повозку, Дину ничего не оставалось, кроме как смириться и пойти дальше пешком. За время пути ему всё-таки удалось вспомнить, что вчера произошло, и что он забыл так далеко от дома. Возвращаться было слишком долго, оставался один путь – в Солитьюд, в Коллегию Бардов. Изнутри респектабельная и уважаемая обитель музыкантов представляла собой сущий вертеп. Просторный дом был наполнен суетящимися людьми и мерами, речь их сливалась в единый монотонный гул, в котором изредка можно было вычленить отдельные фразы вроде: «Пирожки, кто обещал пирогов напечь?» – или: «Кто-нибудь, сделайте уже заказ на вино и успокойтесь!». Посреди этого хаоса царил альтмер, встрёпанный, будто не видел расчёски уже неделю и не спал дня три. Дин посчитал его главным, подошёл поближе и прокашлялся, привлекая внимание. Альтмер подпрыгнул и развернулся на месте, грозно нахмурив брови. – Почему бездельничаем? – строго спросил он. Дин выглядел весьма растерянным от такого подхода и единственным, что он выдал в ответ на реплику, было глубокомысленное: «Эээээ…» Альтмер почти уже было вернулся к своему ответственному делу по раздаче указаний, но скользнул взглядом по торчащим из рыжих волос заостренным ушам и сбился с мысли. – Бретау, здесь?.. – Сам ты бретау, – Дин насупился и сунул кулак эльфу под нос. – Я не бретон, я норд, не видно, что ли? – Да-да, конечно, – рассеянно проговорил альтмер, ладонью отводя кулак в сторону. – Не мешайте, юноша, я занят. Кто вы, и что вы вообще здесь делаете? – Ну, меня зовут Дин, я того, в барды записаться хочу. На лютне играть, песни петь, баллады сочинять, людей радовать. Альтмер открыл было рот, чтобы произнести что-то резкое, но передумал и посмотрел на Дина уже более осмысленно, цепким оценивающим взглядом. – Моё имя Виармо, я директор Коллегии Бардов. Думаю, ваше поступление вполне возможно. Вам только нужно пройти вступительное испытание. – Хорошо, я готов, – кивнул Дин. – Что от меня требуется? – Через неделю должен состояться наш традиционный праздник, Сожжение короля Оглафа, но проблема в том, что ярл на этот раз не дала разрешения на его проведение. Бедняжка недавно потеряла мужа, но это же не повод! – Виармо возмущённо взмахнул руками. – Стоп-стоп, а с этого момента поподробнее, – сказал Дин, вклинившись в эмоциональную речь. – Чегой-то с Торугом случилось? Виармо бросил на него такой взгляд, словно Дин был каким-то необразованным и невоспитанным варваром. Впрочем, альтмеры считали таковыми всех остальных, это любому известно! – Как, вы не слышали? – с возмущением и удивлением спросил Виармо. – Это же такой кошмар, такой ужас! Его убил этот бунтовщик, как же его… Гульфик? – Может, Ульфрик?.. – Да-да, он самый, спасибо, юноша. Представляете, этот преступник! Он вызвал короля на поединок прямо на совете и убил! Я не был тому свидетелем, к моему величайшему сожалению, но люди поговаривают, что Ульфрик победил нечестно. Он выкрикнул какое-то заклинание, и нашего короля просто разорвало на куски! Ах, какая из этого может выйти баллада… Дин рискнул вклиниться в поток слов, пока и сам не забыл, что ему было нужно от Виармо. – Ах да, ваше вступительное испытание. Я полагаю, что объяснить Элисиф всю важность этого праздника смогла бы старинная Песнь о короле Олафе, но, вот беда, записи с текстом были утеряны, а наизусть её никто не помнит. Скорее всего, книга находится в Упокоище, где и похоронен король Олаф. Принесите её, и вы будете приняты в коллегию. – Да ты издеваешься! – воскликнул Дин. – Туда же три дня в одну сторону только идти, и ты предлагаешь мне успеть за неделю? – Ну, ты ведь хочешь стать бардом, уверен, что-нибудь сможешь придумать, – Виармо тоже перешёл на более фамильярный тон. – Уже придумал. Вам праздник нужен куда больше, чем я хочу стать бардом. Песни за столом горланить я и без высшего образования могу. Так что с вас лошадь, а с меня книжка. Альтмер поперхнулся воздухом, завязался торг, но тут, в общем-то, и деться было некуда – или соглашаться на условия, или самому отправляться в кишащее нежитью подземелье. – Хорошо! – раздражённо воскликнул Виармо наконец. – Но если самое позднее через шесть дней лошадь не будет стоять в конюшне, а мне на стол не ляжет Песнь о Короле Олафе, твой портрет появится на каждом дорожном столбе, ты меня понял? – Зачем так нервничать-то? – Дин был полностью умиротворён. – Всё будет в лучшем виде, ты и оглянуться не успеешь. – Очень на это надеюсь, – Виармо проводил его взглядом и, наконец, вспомнил про свои обязанности распорядителя. В стенах коллегии вновь зазвучал его начальственный голос, задавая тон окружающему хаосу. Лошадь действительно оказалась хорошим подспорьем, и трое суток пешего пути превратились в одну ночёвку на природе – рядом воют волки, зато бесплатно! – и ещё несколько часов верхом после подъёма. Оставив лошадь привязанной неподалёку, Дин без страха толкнул массивные двери и шагнул в усыпальницу. Навстречу ему выплыл молчаливый призрак, не предпринимавший, впрочем, никаких активных действий. – А ты ещё кто? – поинтересовался Дин, но ответа не дождался, пожал плечами и пошёл вперёд. Призрак двигался следом, как привязанный. – Ну, и чего ты за мной увязался? – Я Свакнир. Бард, – сказал призрак и вновь скорбно замолчал. – А чего такой неразговорчивый, если бард? – спросил Дин. – Свакнир, говоришь? У тебя имечко почти как у моего старинного знакомого, обглодай Шор его кости. Что ты тут делаешь-то? Неужто тоже за Песнью явился, да так и сгинул? Свакнир же окончательно утратил тягу к общению, и в конечном итоге Дин махнул на него рукой. Идёт себе, есть не просит, обстановку освещает, не болтает по пустякам – вполне удобный спутник. В Упокоище даже спустя многие века пахло особыми составами, коими натирали мёртвые тела, прежде чем обернуть их в грубый лён и уложить в каменные ниши. Запах этот мешался с затхлостью давно не проветривавшегося помещения и запахом отсыревших, пришедших в негодность книг. Дин шёл по коридорам как по жилому дому, с интересом оглядываясь и не выказывая никаких признаков страха. В одном из залов на постаменте лежало украшение в форме трёхпалой лапы – драконий коготь. Стоило рыжему норду протянуть руку и коснуться холодного металла, как поблизости зашевелились мёртвые тела, обретая подобие жизни. Драугры пробуждались от своего векового сна, чтобы покарать нарушителя. Но встретил их не полный ужаса вопль трусливого воришки и не блеск стали в руках бывалого вояки, а тяжёлый взгляд золотых глаз и холодный голос, с рокотом прокатившийся по подземелью. – HUZRah NeyL ZUL, ZaaMME, – изрёк Дин, выпрямив спину и смотря на нежитей сверху вниз. Ещё пару мгновений драугры стояли недвижимо, но вот их стройные ряды дрогнули, и немёртвые воины начали опускаться на колени. – AaL, IN, – прошелестело несколько десятков мёртвых глоток. – BRUN HET KEL DaaR SONaaN, – Дин махнул рукой в сторону призрака барда, смотревшего на эту сцену с раскрытым ртом. Один из драугров отделился от общей группы и куда-то ушёл. Вернувшись, он вновь опустился перед Дином на колени и протянул ему потрёпанную книгу. – Но как?! – Что, решил заканчивать играть в молчанку? – незло усмехнулся Дин, повернувшись к Свакниру. – С любым можно найти общий язык, даже если это драугр. А тебе самому в Совнгард-то не пора, друг? – Да, ты прав, – кивнул призрак. – Песнь о короле Олафе не будет подвергнута забвению, а значит, я могу уйти. – Вечной пирушки тебе, бард, – пожелал Дин и засунул книгу за пазуху. – А мне не помешало бы и о презренном подумать. Тут наверняка найдётся пара-другая монеток. Эй, ZaaMME! BRUN HET YUVON!