Семейные ценности

Ночное происшествие не осталось незамеченным. Первые семь минут третьего урока прошли в спокойствии, пока по громкой связи вежливо не попросили Геноса явиться к директору. Не ожидая подвоха, он поднялся и пошел по пустым коридорам, хранившим эхо ученической активности и суеты. Когда возле знакомых дверей замаячила фигура знакомого охранника, нужно было сразу же развернуться и бежать. Но гордость не позволила струсить. Тем более Генос жаждал ответов, которые нужно было вытрясти из ублюдка, называвшего себя братом Соника. И, вне всяких сомнений, охранник тут не просто так стоял. Директор встретила его лично, кивнула охраннику рядом с дверью и сказала: — На сегодня ты свободен. За тобой приехала машина, так что выполни все, что от тебя требуется. Не подведи меня, ладно? Непонимание отразилось на лице. Оно пробежало легким муаром, сползло по телу и сжалось вокруг сердца. Что-то происходило, но Генос не понимал, что именно. — Вы согласны, чтобы меня увезли куда-то? — попробовал он возмутиться. — Тебя доставят с комфортом и позаботятся о твоей безопасности, — сказала директор. Она старалась не показывать волнения, но влияние семьи Соника отражалось на ней сжатыми в тонкую полоску губами и складкой между бровей. У нее не было выхода, кроме как согласиться с некими условиями, из-за которых Генос должен был оставить свой класс и пойти неизвестно куда и с кем. — Завтра встретимся. Об остальном я договорюсь, не переживай о прогулах. Самое меньшее, о чем Генос волновался в данный момент, это прогулы. — Идем, — позвал охранник и пошел вперед. Ощущение тугой веревки на шее становилось с каждым шагом слишком реальным. Еще несколько шагов, и он не в черный автомобиль сядет, а взойдет на эшафот. В машине по-прежнему пахло зеленым яблоком, кресла скрипели от каждого движения, а охранники молчали. В отличие от прошлого раза, сейчас тихо играло радио. Генос вслушивался в мягкие тянущие звуки скрипки, которые воспринимались ничем иным, как похоронным маршем. Те же самые ворота, тот же идеально стриженый газон, высокая лестница, двери, коридор. Ничего не изменилось. И все же его повели в другом направлении. Шли недолго. На пути никого не встретили. Создавалось ощущение заброшенного дома, в котором вынужденно держали Соника. Знал ли он, что Геноса привезли? С братца станется ничего не рассказать. Может, Соника вовсе выслали на время с каким-нибудь поручением. — Прошу, — охранник легко поклонился и открыл двери. Генос вступил в залитую ярким светом комнату. У дальней стены сидел брат Соника и что-то печатал на ноутбуке. Его ловкие пальцы прыгали над клавишами — громкий частый стук больше напоминал проливной дождь. Генос как-то встречался с девушкой, которая работала в клубе журналистики. После секса, обнимая и целуя Геноса, она сказала, что к ней пришло вдохновение. Чмокнув еще раз его в щеку, она села за стол, раскрыла ноутбук и с невероятной скоростью застучала клавишами, вплетая его в шум дождя за окном. Генос уснул, убаюканный этим монотонным звуком, который остался в памяти именно такой ассоциацией. Пока на него не обращали никакого внимания, Генос осмотрелся. Ничего интересного, кроме картины с цветущей сакурой и аквариума с пираньями. Генос насчитал двенадцать штук. Они плавали в огромном, примерно три метра шириной аквариуме, наполненном различными водорослями, камнями и небольшими замками. Захоти братец от него избавиться, то тело расчленят и скормят этим самым рыбкам, не оставив никаких следов. Когда звук печати прекратился Генос не сразу уловил. Он слишком ясно представил свою кончину в пастях рыб, полных острых маленьких зубов. — Вчера кое-что произошло, — начал брат Соника без приветствия. Генос даже головы не повернул, но внимательно слушал. — Соника я уже наказал за своеволие. Сволочь, знал, чем привлечь внимание. — А я здесь при чем? — Все-таки пришлось посмотреть в лицо ублюдку, который распоряжался жизнью Соника, как своей. — При всем. — Братец поднялся, и Генос подавил желание отступить ближе к двери. С виду он был обычным, ничего пугающего, но каждое слово имело стокилограммовый вес, давивший к земле, заставлявший пригибаться и уступать. Одним своим видом он сразу говорил, как к нему следовало обращаться, и что ошибок не потерпит. — Он был у тебя. Единственное, что выбивалось из образа — те самые голубые заколки в виде снежинок. По какой-то неведомой причине братец носил эти девчачьи украшения и делал вид, что все хорошо. Так обычно счастливые папаши носят разноцветные браслеты-кольца-цепочки своих дочек, сделанные маленькими ручками. Слабо верилось, что у братца есть дочка, однако заколки откуда-то взялись. — Всего на пару минут заскочил отдать мою вещь, — ответил прямо Генос. Зачем врать, когда все и так известно? И тем не менее, как он узнал? Соник бы точно не рассказал, он же боится до дрожи брата и его гнева. Следил, что ли? — И нарушил тем самым прямой приказ не приближаться к тебе. — Что я здесь делаю? — четко выговорил Генос, подталкивая к сути незапланированной встречи. Брат вздохнул, недобро усмехнулся — заколки опасно сверкнули под стать хозяину, — и твердо сказал: — Ты ведь хочешь его. Соника. — И был уверен в своем выводе. Братец не спрашивал, утверждал. Генос едва не подавился от такой прямоты. И как на это заявление отвечать? Правду? Соврать? Какого ответа от него ждали? — Да, — Генос встретился взглядом с братом. Врать не имело смысла, да и бесполезно. — Я его хочу. — Если я дам тебе желаемое, — спокойно продолжал братец, — ты от него отстанешь? Он торговался? Предлагал своего младшего брата как вещь? И делал это с таким спокойствием, словно угощал мороженым. — Я могу все устроить, — продолжал равнодушно его брат, видя растерянность Геноса. — Конечно, наедине вас никто не оставит. Мысли сбивались и путались. Генос не верил в услышанное, оно не желало обрабатываться и укладываться в голове. Как можно собственного брата уложить под кого-то только по прихоти? И, что более ужасно, неужели братец делал нечто подобное не в первый раз? — Ты вообще о чем? — Генос помотал головой, не желая верить. Брат Соника еще более сумасшедший, чем можно представить. Дверь за спиной с тихим шумом открылась. — Ты меня звал?.. — Соник замер вытянутой струной, пораженно уставившись на Геноса. Он перевел взгляд на брата, сдержанно сглотнул. Все повторялось, как и тогда — страх медленно овладевал Соником, заставляя дерганно двигаться, как марионетка. Одет Соник был в домашнее юката темно-синего цвета. Собранные на затылке в хвост волосы обнажали шею, у ключиц на светлой коже выделялось маленькое красное пятнышко — след Геноса, оставленный ночью. Его захотелось прикрыть руками, чтобы братец не видел ничего. — Твой друг, кажется, ясно ночью сказал, что хочет тебя. — Не было такого, — прошептал Соник, склонив голову. — Не ври мне, Соник. Думаешь, я мог отпустить тебя не удостоверившись, что ты не собьешься с пути? Я слежу за каждым твоим шагом, где бы ты ни находился. Знаю все о тебе, поэтому не надо меня обманывать. — Ты мне не доверяешь. — Соник, — вздохнул его брат, — как тебе можно доверять, когда ты вчера изменил мне с ним? — Между нами ничего не было. — Неужели? Генос начинал ненавидеть это слово, произнесенное братцем с интонацией, перечеркивающей все красным, тем самым обезличивая. Оно одно ставило размашистую подпись "Виновен" под всеми воспоминаниями без возможности оправдаться и объясниться. — Мне поставить запись разговора, как ты, Генос, хотел купить Соника? Так вот, считай это актом доброй воли. Сегодня, сейчас, в этой комнате ты можешь ее исполнить. Соник, будь добр, обслужи нашего гостя по всем правилам. Соник вздрогнул, обернулся, посмотрел неверяще на брата, прикусил губу и выдохнул короткое и бесцветное: — Как скажешь, брат. Его руки легли на оби, медленно потянули за края. — Подождите, — опомнился Генос и шагнул к Сонику, перехватил его ладони. — Что все это значит? — Ты еще не понял? — холодно произнес братец. — Он с тобой переспит. — Мне это не надо, — в тон ему ответил Генос. — Ты соображаешь, что торгуешь собственным братом? Как у тебя вообще совести хватает так себя с ним вести? Соник не валюта, которой можно рассчитаться. Генос пропустил момент, когда пояс соскользнул к их ногам, словно разделяя желание Геноса и безвольность Соника. Полы юката ослабленно разъехались, приоткрывая вырез на груди. — Собственным братом я торгую, — брат поморщился от формулировки, — с тех пор, как он научился убивать людей. Соник вздрогнул, сжал руки в кулаки и посмотрел в сторону. Тонкие брови сошлись к переносице. — И сколько же ему было? — спросил Генос. Очередной засекреченный кусочек жизни Соника, который хотелось знать. Геноса уже не волновало его содержание. Важнее другое — узнать все, что только возможно, чтобы братец потом не смог шантажировать Соника. Генос ожидал услышать что-то вроде "Ему было тринадцать лет" или около того, но ответ наждачкой прошелся по сознанию: — Десять. До этого он учился владеть своим телом и тяжело тренировался. Первую жертву он убил, конечно, намного раньше, но моим — именно моим — товаром он стал в десять. Соник упорно смотрел в сторону. О нем говорили, как о вещи, словно его в комнате не было. Его ладони дрожали, но продолжали тянуть за юката, обнажая завернутое в него тело, как в какую-то яркую поздравительную обертку. Скинув одежду, Соник остался в таби и фундоши. В любое другое время Генос бы порадовался такому виду и постарался запомнить в мельчайших подробностях для очередной фантазии. Сейчас же тошнило от обстановки и того, как получилось, что Соник предлагает себя на глазах у братца. — Умница, — похвалил братец за послушание. Он бы еще кусок сахара дал Сонику за чудесно исполненный номер. — Что делать дальше ты знаешь. Медленно кивнув, Соник повернулся к Геносу и протянул к нему руку, чтобы обнять. Генос отшатнулся, запутался в собственных ногах и упал. Соник не растерялся — опустился следом на четвереньки, нависая. Его колено почти вплотную примостилось между разведенных ног Геноса. Ладонь легла на бедро — Генос ощутил ее холод и дрожь даже сквозь ткань школьных штанов. Медленно повела вверх, спотыкаясь об складки. Они оба наблюдали за ее гипнотизирующим движением в ожидании, что же случится дальше. — Соник, — тихо позвал Генос. Рука вздрогнула, замерла в нерешительности в районе груди. — Это неправильно. Неправильно сейчас было все: и Соник, и его обнаженность, и готовность заняться сексом на глазах у брата, и отсутствие стыда, и реакция Геноса. Конечно, открывавшийся вид будоражил сознание, но равнодушно-послушный Соник скребся в сердце, как замерзший котенок в дверь. На него было жалко смотреть, особенно зная, каким он мог быть вне поля зрения братца. Хотелось подхватить юката, накинуть на Соника и забрать к себе домой. И обязательно откормить, а то выступающие ребра не очень красиво смотрелись в его фигуре. Генос заметил только сейчас и именно с такого ракурса. Черт, о чем он вообще думает. — Соник, хватит медлить, — напомнил о себе братец. Он смотрел на них как на двух случайно встреченных по пути спаривающихся собак — без интереса, с раздражением и ожиданием, когда все закончится. Только глаза не отводил, следя за происходящим. — Да, прости, — прошептал обезличенно Соник. Его ладони вернулись к животу Геноса, принялись поспешно высвобождать ремень из петель. Когда Соник приспустил с него штаны и потянул за резинку трусов, Генос отмер. — Подожди, — он ударил по рукам, которые замерли в ожидании, когда смогут продолжить начатое. — Соник, тебе не надо этого делать. Ты не должен его слушаться. Я не такого хочу. Вспомни, что ты... — Соник, — перебил братец. — Заканчивай с ним. Нежность и осторожность ему совершенно не нужны. Прикусив губу, Соник все же опустил ладонь на полутвердый член Геноса, сжал. Пробежавшая по телу волна дрожи возбудила не хуже пошлых фантазий в душе. Нет. Он не должен получать от этого удовольствие, должен противостоять, но тело предательски подчинялось умелым рукам. Геноса это раздирало в клочья, выворачивало наизнанку, но, выпотрошив все чувства и мысли, оставило в покое. Он наблюдал с какой-то тупостью, как Соник через ткань гладит выпирающий член, обводит пальцем головку. Следил, как опускается перед ним все ниже, как между губ появляется язык и лижет головку. Генос положил ему ладонь на плечо, но так и не определился с причиной: то ли оттолкнуть, то ли притянуть ближе. Взгляд упал на плечи, прошелся цепочкой к лопаткам и сконцентрировался в одной точке. Всю спину покрывала вспухшая сетка свежих розовых шрамов. Некоторые были настолько глубокими, что покрылись коркой крови. Генос подозревал, что Сонику даже не позволили обработать спину или выпить обезболивающее. С братца станется так поиздеваться в сугубо профилактических целях. — Прекрати! — Генос оттолкнул от себя Соника и поспешно отполз подальше. Ладони неловко зазвенели молнией ширинки и пряжкой ремня, приводя в надлежащее состояние. — Что с тобой вообще? Как ты можешь перед ним... — Ты отказался, — перечеркнул сбивчивость мыслей Геноса братец. — Какое еще отказался? Да о чем ты вообще? — Он вскочил, стараясь не смотреть на сидевшего на коленях Соника в ожидании новой команды. Послушная кукла, с радостью готовая служить. Даже противно, не будь это Соник. — Это не должно происходить только потому, что ты вуайерист хренов. Братец поморщился. — Соник, вразуми его хотя бы ты. Соник дернулся, как от удара. Медленно поднялся, приблизился к Геносу. Но Генос увернулся и выскочил в дверь. Не хватало еще от всей этой тронувшейся семейки травмироваться. Вдруг тоже заболеет и будет слушаться только команд кого-нибудь одного. Выскочив во двор, Генос прикрылся от солнца, ослепившего глаза. Пронесся по дорожке к двери и только тогда успокоился, когда оказался за несколько улиц от злополучного дома. Обида и несправедливость рвали изнутри: Соник всего лишь подчинялся, а он сбежал от него, не смог открыто противостоять братцу. И еще удивлялся, как это Соник не мог дать отпор. — Блядь, — выругался Генос и сел на лавку. Обхватив голову руками, Генос ругал себя последними словами. Ощущение, словно на него вылили ушат помоев, крепло с каждой секундой. И не отмыться так просто, братец поиздевался над его чувствами, привязанностью при помощи самого Соника. И это было больнее всего. Как он мог сбежать? Сонику нужна помощь, и чем скорее, тем лучше. Братец же наверняка его накажет за то, что не сумел удержать Геноса. Да хотя бы за то, что не сумел ему как следует отсосать. — Черт. Впервые Генос осознал, какой же он слабый. Физическая составляющая вовсе не при чем, братец слишком умело играет чувствами, может надавить на слабое место и в итоге получить желаемый результат. Он знал, что Генос сбежит, оттолкнув Соника. А потом до Геноса дошло, что это не для него все было. Братец хотел показать Сонику, что его никто не спасет, даже влечение Геноса, который готов был бороться. Вот только вся борьба Геноса в итоге сошла на нет, стоило дать желаемое. В итоге Соник еще крепче будет связан с семьей и ее глупыми законами. Еще сильнее будет зависим от брата и его садистских наклонностей. — О, Генос, давненько не виделись. Генос поднял голову. Перед ним стоял учитель Сайтама в красно-белой майке с закатанными до плеча рукавами, шортах, и держал в руках пакет, из которого выглядывал багет. Сайтама был прав, они не виделись долгое время — Генос забил на тренировки и не приходил. Стало стыдно, что из-за собственных переживаний не сумел продолжать заниматься. — Простите, — Генос тут же поднялся и вежливо поклонился. — Я немного... — Да все в порядке, — отмахнулся Сайтама и присел рядом. Пошуршал пакетом и достал из него пакетик сока, протянул Геносу. — Держи, на такой жаре надо обязательно что-нибудь пить. — Спасибо, — Генос с благодарностью принял сок, но так и не смог его открыть. — Опять на распродажу ходили? Сайтама их очень любил и знал о них все. Это была его слабость. Пропущенная распродажа была трагедией похуже, нежели пропущенная серия дорамы. — Что-то вроде того. Дело было одно, вот и заскочил по пути. — А я осознал, что слишком слаб и не могу никого защитить, — невесело усмехнулся Генос. Сайтама никогда не спрашивал его о делах, поэтому Генос начинал разговор, делясь случившимся. Сайтама не любил, когда ему вываливали события из жизни, поэтому большую их часть пропускал. Если, конечно, не сокращать все до пары коротких предложений. — Может, не был к этому готов? Генос удивленно посмотрел на учителя, отрывающего кусок от торчавшего багета. Он разломал горбушку на крошечные части и кинул на тротуар. Тут же несколько голубей приземлилось и принялось спешно подбирать угощение. — Просто там такая запутанная история, — Генос вздохнул, — я не смогу уложиться в десять слов. — Главное не отступай, — Сайтама поднялся. — Заходи, когда разберешься со своими делами, что ли. Провожая спину учителя задумчивым взглядом, Генос сомневался, что легко разберется с братом Соника. *** Полтора дня Генос думал, что может сделать для Соника. Ночью приснился кошмар, в котором Соник умер у него на руках от потери крови. Не до конца запечатленный в памяти сон сменился другим: братец насилует Соника, раздирает ему спину до костей и выкидывает лишнее мясо пираньям в аквариуме, а Соник послушно выносит все издевательства и даже стонет. Чем бы это закончилось – неизвестно, но Генос очнулся от громкого гудка машины, проезжавшей под окнами. Насколько минут попытавшись прийти в себя и осознать, что все это плод подсознания, Генос поднялся и поплелся в душ. Под струями горячей воды Геносу пришла гениальная идея. Позвонить братцу и попытаться выкупить Соника, благо телефон его Генос выучил наизусть. Он подозревал, что братец запросит условия, которые не под силу выполнить, конечно, если согласится на переговоры. Пока мысль не исчезла, а вся смелость не растерялась, Генос набрал номер. На удивление братец не только поднял трубку, но и выслушал Геноса. — Это все? — уточнил он скучающе. Был третий час ночи. Братец не спал, видно, доделывал свои дела. Генос расстроился, что не сумел выдернуть эту скотину из сна, чтобы хоть как-то насолить и отомстить. На краю сознания скользнула мысль, что Соник спит где-то рядом, в поле зрения этого мудака, с ноющей спиной без возможности ее залечить. — Тебе еще что-то надо? — осведомился Генос. — Невыгодно, — отрезал братец. — Придумай условия, в которых мы оба будем в выигрыше. Пока я не вижу плюсов для себя. Генос сжал челюсть, сдерживаясь от ругательств. Что еще придумать? Как братец будет их навещать, отводить Соника в пустую комнату и под присмотром Геноса проводить все эти клановые игры с наказанием? А Генос стоять и безучастно смотреть, стараясь сдержаться от комментариев про осторожность? Сцена слишком напомнила недавнюю, когда Соник готов был изнасиловать Геноса на глазах у братца. — Ну, он все еще может на тебя работать, но при этом не встречаться с тобой лично. — Или под твоим присмотром, — хмыкнули слишком понятливо в трубке. — Слишком по-детски, тебе не кажется? Ничего Геносу не казалось. Его условия устраивали, а то что они были слишком простыми, так и Генос ведь не мастер договоров и интриг. — Давай так. — В трубке послышался шорох, что-то проскрипело, больше похожее на окно. Сперва вернулось дыхание, а после твердый голос: — Он живет у тебя, но при этом две ночи в неделю пребывает у нас, продолжает выполнять свою работу и, конечно, никаких поползновений к его телу с твоей стороны. — А не пошел бы ты, а? Хриплый смех обдал слишком естественным дыханием, словно братец прижимался к его спине, а не находился на другом конце города. — Видишь, не так-то все и просто. Условия должны быть равными. Я лишаюсь Соника, ты лишаешься секса с ним, но при этом все остальное вполне выгодно. Генос не стал отрицать. Про секс с Соником он думал, но это стояло далеко от начала списка. Да и как можно прикасаться к Сонику, пока он в таком состоянии? Нужно, чтобы все было взаимно и без принуждения. Соник ведь толком и не говорил, что хотел, а догадки ничего не значили. — Но ты готов с ним расстаться? — уловил главную мысль Генос. — Конечно, — с подозрительной легкостью согласился братец. — Только не забывай про условия. Если хочешь, можем обговорить их завтра у нас. Разумеется, после школы. Верилось с трудом в выставленную напоказ щедрость. Что-то было не в порядке с этим приглашением, но Генос не хотел разбираться, что именно его насторожило. Главное, что братец согласился пойти на компромисс. Нужно пользоваться возможностью, пока она есть. — Тогда я передам охране, чтобы тебя не задерживали, — и отключился. Короткие сбивчивые гудки еще какое-то время заполняли ночную тишину. Генос упал на кровать и посмотрел в потолок. Один шаг к победе сделан. Осталось сыграть партию, чтобы получить желаемое. О том, что Соник приз в их игре, Генос старательно отгонял любые мысли. Они рисовали слишком опасные картины в воображении. Генос всерьез опасался, что со временем вполне может стать таким же, как братец, и использовать Соника только для собственного удовлетворения, позабыв о том, с чего все начиналось.