Семейные ценности

За окном собрались тучи. Где-то вдалеке сверкнул косой росчерк молнии. Учитель что-то объяснял у доски, но Генос его совершенно не слушал. Прошло три дня с тех пор, как он побывал дома у Соника. Три чертовых дня опустошения с мыслями и волнением о Сонике. Когда он очнулся под вечер на какой-то помойке, то долго валялся и бездумно смотрел в стремительно темнеющее небо. Звезды зажигались одна за другой, а Генос лежал, вдыхал неприятный запах, слушал шуршание мышей и злился. На себя, на Соника, на его старшего брата, опять на себя. Нужно было слушаться Соника и сразу же сваливать, когда он попросил, а не напрашиваться в гости. Генос не хотел быть зрителем развернувшегося перед ним семейного представления. Он до сих пор не мог поверить, что все услышанное — правда. Соник не мог спать со своим старшим братом, не мог его любить, не мог его ублажать, не мог... Он просто не мог. — Я идиот, — в который раз прошептал себе под нос Генос, выписывая в тетради разные слова. В голову упорно лезли образы, как Соник опускается перед своим братом на колени, расстегивает ему ремень, стаскивает штаны с трусами и берет у него в рот. Или как Соник покорно прогибается в спине и подставляется навстречу своему брату, который даже не удосужился раздеться. Еще хуже, когда Соник стонет имя брата, обхватывая его талию ногами, и кусает до крови губы. Почему-то всегда Соник был против секса, ему это не нравилось, но по правилам он должен был отдаваться. Резко вырванный лист Генос ожесточенно смял. — Кхм, — напомнил учитель о своем присутствии. — Простите, — отстраненно сказал Генос. — Ошибка. — Тогда продолжим. Тем вечером до дома Генос добрался к двенадцати. Большую часть пути он прошел пешком, раздумывая над своим глупым поведением. Телефон Соника у него забрали, и стало вовсе одиноко — у него не осталось ни одной вещи, которая бы напоминала о его присутствии. Наверное, хорошо, что Генос не запомнил дорогу к дому Соника, иначе бы надоедал своим присутствием и стаптывал обувь под воротами. — Какой же я идиот, — вновь прошептал Генос, так же хаотично расписывая какими-то словами лист. Соник ведь доходчиво объяснял, что он не может быть таким как все. Генос все равно к нему лез, потому что не верил. И в итоге подставил. Соник невероятно боялся своего брата, слово поперек сказать не мог, постоять за себя. Потому что защищать его было некому. Раз старший брат стал господином Соника, значит, ни отца, ни матери у него не было. Хотя женщина вряд ли имела бы хоть какую-то власть. — Ты в порядке, бро? Генос поднял голову и посмотрел на Биту. Он опустил взгляд на его тетрадь, глаза забегали, читая исписанный строчками лист. — Стряслось что? — Все в порядке, — сказал Генос. Он повторял это раз за разом, утром и вечером, во время еды, когда чистил зубы или бегал, готовил, убирал в комнате. Слова не помогали. Ничего не было в порядке. Совсем. Как что-то может быть в порядке, когда человек наказан по его вине? — Ну ладно, бро, говори, если вдруг что. — Бита повернулся спиной, оставляя Геноса наедине со своими мыслями. Прозвеневший звонок отрезал очередной кусок ненависти к себе, располосовал день, вынуждая подняться и уйти. По пути домой Генос на автомате пришел к знакомому классу. Опустевший, он встретил стуком капель дождя за окном. Конечно же, Соника все еще нет. Генос по привычке пришел позвать его на тренировку. — Блин. Потоптавшись несколько минут, Генос развернулся и столкнулся с его одноклассницей. То ли Мика, то ли Ника — Генос их уже не различал. Для него они смешались в одну безликую фигуру. — Прости. — Все в порядке, — она заправила прядь за ухо. Раньше Генос принял бы этот сигнал к активным действиям, но сейчас было все равно. Она его не заинтересовала. — Ты кого-то ищешь? — спросила она, прикусывая губу. Посмотрела на него снизу вверх огромными зелеными глазами. Ободок линз вокруг радужки был слишком заметным. — Соника. — А, его нет, — девчонка улыбнулась. — Староста сказала, что его на месяц отчислили от занятий. — Как на месяц? За что? Братец же лишил Соника посещения школы на две недели? Неужели случилось что-то еще? Почему он ужесточил наказание? — Не знаю. — Блин, хоть домой к нему иди и узнавай, — Генос вздохнул и прислонился к косяку двери. — Ну, — девчонка облизнула губы. У Соника все равно лучше получалось, его губы хотелось перехватить своими и прикусить. — Адрес ведь есть в учительской. — Да кто же мне его даст? — А как же домашние задания? — Девчонка улыбнулась. Генос представил, как припрется в дом к Сонику и, пройдя в кабинет его старшего брата, развалится на его столе, пока будет ждать хозяина. Братец точно его по стенке размажет за такое попирательство не то что правилами, а банальным этикетом и вежливостью. — Я ведь в другом классе. Вряд ли мне позволят. И его семейка в лице старшего брата наверняка об этом уже знает. Генос не удивится, если его за километр не подпустят к их дому. Охрана у них слишком исполнительная. — Жаль, — девчонка вздохнула. — Я хотела помочь. Генос нахмурился. — Ты на каждой перемене приходишь и стоишь напротив двери, сверлишь всех взглядом. Сложно не заметить. А еще ты хмуришься, — она протянула ладонь и ткнула между бровей. — Просто... — Он опять пропускает клубные занятия, да? — улыбнулась она. — Сложно тебе с ним. — Невероятно, — Генос отступил, избавляясь от прикосновения. И вовсе он не хмурится. Ну, разве что немного. — Не переживай, Соник вернется, — она улыбнулась, и Геносу захотелось поверить ей. — Всегда возвращался. Наказание не такое уж и серьезное. Он хотя бы отдохнет и отоспится. Хотелось бы в это верить. Генос развернулся и поплелся домой. Внизу у шкафчиков переобулся, взял зонт и вышел на крыльцо. Дождь продолжал лить, три девчонки столпились у края ступенек и ждали, пока погода утихомирится. Один из парней из младшего класса разговаривал по телефону. Миновав всех, Генос спустился по ступенькам и пошел к школьным воротам. Капли немилосердно хлестали по плечам. Холодные, они обжигали и стучали, словно пытались втолковать, какой он никчемный. Остановившись на перекрестке, Генос посмотрел вперед на размытую ручьями дорогу. Неоновая подсветка витрин пошла в лужах рябью, наполняя воду цветом. Загорелся зеленый. Люди как по команде ступили на проезжую часть, заторопились на противоположную сторону. Генос стоял и смотрел на них невидящим взглядом. Его толкали, но он так и не сошел с места. Светофор замигал, Генос и не подумал торопиться. Все произошло там, на другой стороне. Не нужно было садиться в машину, не нужно было обнимать Соника, не нужно было с ним заговаривать. Не нужно было вообще с ним знакомиться. *** Отведенный месяц растянулся на столетие. Три недели Генос просуществовал, живя мыслями в том дне. Слова старшего брата Соника намертво впечатались в сознание. Генос старался о них не думать, но все попытки проваливались с треском. Как о таком можно не думать? Ночью он почти не спал. Долго ворочался, вспоминал до мелочей лицо Соника, его тело, голос, улыбку. А потом все сменялось кошмаром — появлялся чертов старший брат и забирал Соника с собой. Генос даже как-то пытался прогуляться с девчонкой, но дальше поцелуев дело так и не зашло — она его не возбуждала. Впрочем, они не договаривались спать, так что разошлись довольные свиданием. В тот вечер Генос пришел домой, заперся в душе и долго дрочил, представляя Соника. Теперь не нужно было притворяться ради какой-то шутки. Генос хотел Соника. Желание с каждым днем только усиливалось, и он даже не думал от него бегать. Было странно, конечно, что он думал не о девушке. Но стоило вспомнить его внимательный взгляд, редкие тяжелые вздохи, затаившуюся в уголках губ улыбку — и от оргазма все кружилось и взрывалось яркими пятнами перед глазами. Включив настольную лампу, Генос сел на кровати. Он себя так погано не чувствовал с тех пор, как его впервые бросила девчонка. Наверное, так ему и надо. И братец Соника сразу просек, какие мысли вертелись у Геноса в голове. Вот и приказал Сонику рассказать все самому, по каким правилам живет, с кем ему положено спать и кого любить. Когда Соник перечислял все эти пункты, Генос его ненавидел — так спокойно рассказывать, словно перечислял заказ в кафе. Со временем ненависть сменилась пониманием — Сонику ничего другого не оставалось, кроме как подчиниться. Генос не знал, какой ассортимент наказаний был у старшего братца, но подозревал, что немаленький и весьма болезненный. Чего стоили одинаковые шрамы у них на запястьях. Окно скрипнуло, раскрылось с тихим скрежетом. В комнату ворвалась ночная прохлада, а вместе с ней и человек во всем черном. Лампочка с хлопком лопнула, и все утонуло в темноте. Генос не успел подняться и отреагировать — все произошло за считанные секунды. Его тело придавило к матрасу, ладонь зажала рот. — Я ненадолго, — послышался до боли знакомый голос. Ладонь тут же исчезла с лица. Сердце пропустило удар. Генос поднялся и потянулся следом за исчезнувшей в темноте рукой. Натолкнулся на плечо, царапнув по металлу, ладони сами обняли, притянули к себе в крепком объятии. — Соник, — прошептал он надрывно. — Это же ты? — Да, но мне... От его голоса и присутствия отлегло на сердце. Сознание затопило невозможно тягучее желание убедиться лично в том, что с Соником ничего плохого не сделали. Хотя вряд ли Соник покажет слабость в его присутствии. — Ты же вернешься? — Генос нашел его лицо, ткнулся наугад губами и натолкнулся на тканевую преграду. — Что это? Пальцы содрали маску, провели по скуле и щеке нежно, аккуратно, проверяя на материальность. Генос все еще не мог поверить. Ему казалось, что это очередная горячечная фантазия. Их очень много было. В школе Генос видел Соника в толпе ребят, иногда казалось, что он прошел за спиной и задел плечом, или что они просто разминулись. Но всегда было ощущение, что Соник рядом, здесь, только они не могут встретиться по неизвестной причине. — Я все еще на работе, — Соник не пытался оттолкнуть Геноса, но и не искал его прикосновений. — У меня мало времени. — Я рад, что с тобой все в порядке, — Генос крепко обнял Соника. Ладони наткнулись на шарф, металлические ребристые наплечники. — Я так переживал. Прости меня, я не знал, что у вас все так серьезно. — Хватит, — Соник выпутался из объятий и поднялся. Генос потянулся следом, но ухватил воздух — Соник всегда умел избегать ненужных прикосновений. — Я пришел вернуть тебе коробку от бенто. — Лучше себя верни, — проговорил Генос и поднялся. Он видел очертания Соника и не собирался отвлекаться на постороннюю болтовню. Не сейчас, когда Соник пришел к нему, нарушая правила и подставляясь под удар. — Ты мне нужен. — Я не могу, — голос Соника стал ровным. — Ты слышал, кого я люблю и с кем сплю. Так Генос и поверил. Братец наверняка с Соником провел воспитательную беседу после побега Геноса и напомнил, что тот должен говорить и о чем думать. — Это твое желание? Или просто не хочешь меня подставлять? — Генос прижал Соника к книжному шкафу. Его тело было обтянуто тонкой тканью, под которой ощущался каждый изгиб тела. — Соник, пожалуйста, ответь честно. Он выдохнул надрывно, в самые губы Геноса. И в этом вздохе Генос почувствовал всю тяжесть, вину и невозможность что-то сделать. Соник тоже возвращался мыслями к тому дню, тоже хотел исправить, изменить его. — Скажи, — продолжал настаивать на своем Генос, жарко шепча. Ладонь скользила по спине, то и дело натыкаясь на ножны. Соник не двигался, то ли ему было все равно, то ли не хотел давать ложной надежды. Или все еще подчинялся приказам. — Ты ошибаешься. Равнодушные слова вонзились в сердце, выковыривая привязанность. Ладонь замерла на щеке. Генос точно не ожидал такого услышать. Они ведь наедине, рядом нет треклятого братца, диктующего свои правила. Так почему Соник продолжает придерживаться его линии поведения? Что ему мешает сказать о собственных чувствах? — Меня все устраивает как есть, — продолжил Соник. — Тебе нужно смириться с происходящим и отстать от меня. Я тебе давно говорил, что меня это не интересует. Ты сам себе все напридумывал и поверил, что я что-то испытываю. Веришь до сих пор. Нет. Нет, нет, нет, Соник не мог так думать. Ему же нравилось общаться с Геносом. Те его редкие улыбки были совершенно искренними — Генос готов был руку дать на отсечение. — Реальность такова, что я люблю брата. Он единственный, кто мне нужен и имеет для меня значение. Каждое слово точным размеренным ударом вбивалось в сознание, перечеркивало каждое воспоминание, выворачивало наизнанку все то хорошее, что между ними случилось. Соник безжалостно стирал чувства Геноса в порошок и совсем не старался смягчить удар от своих слов, загладить вину. В этом он был самым честным. Не считая намертво приклеенной маски любви к старшему братцу. И Генос это ненавидел. Он-то ждал, думал, надеялся, а все оказалось таким простым, как дважды два. Соник никогда не будет выбирать между братом и кем-то посторонним. За него это делает братец, а Соник попросту подчиняется, как делал это всегда. Да что с такого лишенного воли и желания человека взять?! Ничего. Кроме тела, которым и пользуется братец. И это бесило больше, чем отказ Соника. — И каково подставлять ему свой зад? — зло спросил Генос, до боли сжимая запястья Соника. Отсутствие в нем хоть какого-то желания раздражало. — Каково трахаться с родным братом? Он настолько хорош, что ты не рассматриваешь другие варианты? Или что тебя во мне не устраивает? Соник не вырывался, покорно ждал, когда гнев утихнет. Генос не мог поверить, что все накопленное волнение выльется на Соника вот так по-детски. А ведь он раньше считал, что способен себя контролировать. Ведь даже когда ему изменила девушка, он так не горячился, а спокойно с ней поболтал, и они разошлись. — Ты противен мне, — выдохнул Генос сквозь зубы. — Я сам себе противен, что заинтересовался тобой и... Нужно было сразу мне сказать, что тебя не интересует никто, кроме брата, что у вас именно такие отношения. Интересно, как это у вас обычно происходит? Ты возвращаешься домой и сразу к нему в постель, раздеваешься и расставляешь ноги? Он любит спереди или сзади? О, постой, может, он тебя трахает в рот? Или что там еще предусматривают ваши клановые правила? Я бы тоже не отказался от такой услуги и... Мягкая ладонь, затянутая в перчатку, коснулась его щеки настолько невесомо, что Генос заткнулся на середине фразы от неожиданности. Несколько вдохов он тупо стоял и смотрел. А потом, словно щелкнул выключатель: Генос мгновенно накрыл его ладонь своей, прижался, потерся скулой, чувствуя тепло. И все стало неважно, проблемы исчезли, остались только Соник и его прикосновение. Касание, которое стало дороже первого поцелуя и секса. — Я за тебя волнуюсь, идиот, — выдохнул Генос слабо, с ужасом осмысливая все сказанное в порыве злости. Черт, что он там ему наплел? Генос не помнил, потому что это вдруг стало таким неважным. Единственное прикосновение разлилось по телу приятной негой, высасывая все силы. Ноги задрожали, отказываясь держать. Генос почувствовал себя подонком, хотя прав на Соника у него не было никаких. И орать на него он тоже не мог, не должен был. Это прикосновение словно собрало все мысли, злость, ненависть, и стерло их из памяти, оставляя после себя прогорклый вкус понимания. Вот так люди и становятся идиотами от внезапных чувств, которые не могут контролировать. — Мне пора, — сказал спокойно Соник. — Не отпущу тебя. — Генос поспешно обнял его, вознамерившись исполнить свою угрозу. Он потерся носом об его шею, опустился к плечу, затянутому в ткань, поцеловал. Услышал мягкое, но настойчивое: — Генос. Внутри все перевернулось от того, каким голосом это было произнесено. Первый раз Соник обратился к нему по имени. Не сумев сдержаться, Генос поцеловал его, буквально вжав в полку. С нее упало несколько книг, прошуршав тяжелыми страницами. Мягкие и такие приятные губы Соника отдавали теплом и нежностью. Он не отвечал, но этого и не требовалось — все что нужно, сказал единственный жест, который тот смог себе позволить. — Как мне тебя вытащить из этого? — спросил Генос между поцелуями. — Никак. — Соник перехватил его руки, оттолкнул. — Не лезь в это, пожалуйста. — Ну уж нет. В коридоре послышался неясный шум, что-то тяжелое грохнулось на пол. — Генос, — послышалось громкое, прервавшееся сухим кашлем. Дед появился невовремя. Пришлось ненадолго выпустить Соника, чтобы открыть дверь. Дед улыбнулся, окруженный ярким светом из коридора. Присмотревшись к его фигуре внимательнее, Генос заметил слабый дымок, поднимавшийся витиеватой струйкой от белого халата. Густые волосы — Генос подозревал, что дед вывел какую-то сыворотку для роста волос, — не пострадали. Лицо, руки, ноги — все целое. — Что случилось? — спросил Генос, проведя беглый осмотр и убедившись, что вызывать скорую не требуется. — Не помнишь, куда я положил свой запасной халат? Кажется, этот уже никуда не годен... А мне нужно еще закончить пару экспериментов. Генос обернулся, чтобы попросить Соника подождать и не сбегать, но того в комнате уже не оказалось. Генос даже не застал момент, как Соник сумел тихо уйти через окно и не наделать шума. Сожаления не было, скорее легкость от того, что Соник пришел к нему. Сам. Он ведь мог как раньше оставить вещи в шкафчике или передать еще как-нибудь, но предпочел личную встречу. Все-таки Генос не один был таким соскучившимся.