***
И проведя в таком пространственном состоянии две недели, девушка была отвлечена своими одноклассниками, решившими навестить её и узнать, почему же она неустанно прогуливает школу вот уже который месяц подряд, с небольшими перерывами всё-таки там появляясь. Стук в дверь поднял Снежану и-за письменного стола. Запустив гостей внутрь, старшая сестра Снежаны с нескрываемой злостью в голосе, ибо она всё ещё злилась на сестричку за её наплевательское отношение к жизни и пропуски важных для будущей карьеры и успешного общественного роста школьных занятий. — М-мы к Снежане, — без запинки произнесла Алина — самая бойкая и смелая из ребят. Пропустив их, девушка вновь вернулась к своим обыденным дневным обязанностям. Попав в комнату, только часть которой была освещена лишь экраном монитора, школьники почувствовали на себе пронзительный, полный ненависти взгляд. — Привет. Мы так переживали за тебя. Почему ты забросила школу? — не обратив на этот взгляд абсолютного никакого внимания, весело защебетала Алина. Остальные, однако, предпочли попятиться. От них не ускользнул злобный огонь в глазах Снежаны. — Ты и вправду волновалась, — безэмоционально буркнула девушка, словно бы ответила самой себе, не заметив при этом, что из глаз хлынули солёные слёзы, и она сама слизнула их с губ языком. Подруги подошли к ней в надежде на обнимашки, она тоже подалась на встречу им и потянула к ним руки. — Но как же всё-таки вы все достали меня своей любовью, — извлекая из-под одеяла хитроумно спрятанную под ним биту, Снежана кинулась к ближайшей из них и со всей дури ударила школьницу по черепной коробке. Другие же, на миг замерев, кинулись прочь, оглашая квартиру испуганными воплями. Снежана всегда была неуравновешенной, тогда же на неё нахлынула волна беспричинной агрессии и ярости. Она готова была ненавидеть всех: сестру, вечно командующую ей и указывающей, что и когда делать, и которой Снежана вынуждена была подчиняться, родителей, бросивших её после её рождения и предавших тем, что подали на развод, этих сопливых деток, бредящих пустым и мелочным, вместо того, чтоб заниматься поистине важным делом — жить для себя. То есть они проматывали жизнь в пустую и влачили жалкое существование. — Неужели вы думаете, что так просто отмажетесь? Как бы не так! — расправившись с тремя одноклассницами, Снежана кинулась на поиски четвёртого — вечно затюканного всеми пацана, который даже не мог дать сдачи или ответить на оскорбление. — Ты думал, что сумеешь легко спрятаться от меня? Что ж, не вышло, дурачок, — вытянув паренька из шкафа, она без труда уложила его на обе лопатки, впрочем и не ожидая большего от маменькиного сынка и подхалима, любимчика девушек и женщин, и забила насмерть. Она знала, что сестра не слышит её, не может слышать. Когда она готовит, то забывает обо всём на свете, слушая на максимуме музыку через наушники. И поэтому ей не составило труда неслышно прокрасться на кухню и со спины ударить сестру чем-то потяжелее биты. А именно, фарфоровой вазой, взятой из прихожей, стоящей как память о родителях, которые её подарили Снежане на последний день рождения, который они отмечали всей семьёй. После удара, когда сестра упала оглушённая на пол, Снежана молча подошла к ней и удушила кожаным ремнём, вытянутым из мини-юбки.***
Девушка рухнула на колени с полными слёз глазами, но она смеялась, и этот смех был похож на смех от радости. Это было совсем как тогда, когда она вырезала всех тех, кто был ей по-настоящему дорог. Потом этот смех перерос в нестерпимый крик загнанного в ловушку и корчившегося в предсмертных муках животного. Подбежавший к ней Асано встречался с подобным раньше и поэтому прижал её к широкой груди, положив голову на плечо. — Пожалуйста, не плачь. Мне нестерпимы твои страдания, — шёпот парня успокаивал девушку, размеренно дышащую и по временам истерично всхлипывая ему в ниспадающие до плеч волосы. Она сильнее прижалась к нему, обвив руками торс и не хотела отпускать, однако в тоже время убеждала себя поступить так, чтобы уберечь его, пока его не найдут остальные. Снежана всегда могла ранить словом так что осколок останется в сердце навсегда. И поэтому она судорожно подыскивала фразы, отдалившие бы Гакушу от неё на все времена. Она давно ранила самое себя и поэтому разучилась любить. Её родные и друзья не представляли, что возможно убить любовью, такой любовью, какой они любили её, и что эта любовь выжгет её разум безвозвратно. Воспоминания возвращались…***
Она шла по улице. Шла в никуда, вся перепачканная кровью, с опущенной головой и сжатыми в кулаки руками. Было довольно темно, и её совершенно не волновали пьяные компании или парочки, вовсю таращившиеся на неё. В глазах читались боль и безразличие, пока она, сама того не замечая, не врезалась в человека в тёмном плаще с закрывающем лицо капюшоном. — Пойдём со мной, и я покажу тебе новый мир, где ты сможешь убить кого захочешь. Я обучу тебя всему, что знаю, не предам и не покажу любви, — проговорил он, и словно песок зашелестел в пустыне. Он увёл девушку за собой и был ей, как отец, но никогда не показывал своей любови к ней, обучая и тренируя её до изнеможения, до упаду. Снежана прожила так, пока ей не исполнилось шестнадцать, и её не отправили в институт, намеренно увеличив возраст. Напоследок сэнсэй ещё раз строго предупредил её, что ей ни за что нельзя влюбляться, иначе наказание будет очень жестоким. Девушка была не более чем марионеткой, с которой играли в криминальную игру или с которой забавлялись на сцене перед публикой, что она и пронесла через всю учёбу в универе.***
— Бесит! — с остервенением прокричала Снежана, вырываясь из объятий парня и убегая на кухню. Ей категорически противопоказано влюбляться из-за психической травмы, нанесённой ею себе во время совершения массового убийства. Тогда она совершенно перестаёт себя контролировать Выхватив из ящика тумбочки нож для разделывания мяса, она бросилась навстречу бежавшему к ней парню и взмахнула рукой. Блеснуло зажатое в ладони холодное лезвие стали…