Три точки

Часть 12 А я остался. Закуривая уже, наверное, десятую по счёту сигарету с тех пор как я добыл пачку. Веселее мне не становилось, понятнее тоже. Муримах… Муримах, Муримах… Я знал, что завтра в полдень как миленький прибуду на этот смешной маленький остров. И буду молодцом и сделаю всё как надо. Восстановить равновесие, вернуть этому Миру всё, что исчезло и сделать всё, что должен. Это так знакомо, это так понятно. Именно для этого меня и создавали. Именно на это я годен, только для этого и нужен. Я даже и не думал сопротивляться. Я понимал, что это моя плата. Плата за то, что я могу жить-быть в Ехо. В этом невероятном мире, в котором есть Шурф! Не так уж и дорого. Меня обожгло странное невероятное чувство, такое незнакомое, такое удивительное. Узнавание. Шурф! Да, именно так. Этого не было ни с Меламори, ни с Теххи, ни с Гуригом. Конечно, каждого из них я любил. Очень по-разному, но совершенно искренне. А тут… Я просто знал, что Шурф и я – это нечто особенное. Я знал, что он мой. Я чувствовал это каким-то теневым своим нутром, не подвластным логике и здравому смыслу. Я знал, что хочу тут быть, в этом мире и готов на очень многое, если не на всё только потому и только для того, чтобы в этом мире был именно этот человек. Раньше я считал его просто неотъемлемой частью Ехо, моего города, моего любимого Мира. Сейчас я понял, что это Мир – неотъемлемая часть моего Шурфа. Ну, то есть, мне бы очень не хотелось обходиться без Мира Стержня и Ехо, и я сделаю всё, что возможно и что невозможно, чтобы этот волшебный трогательный Мир, в котором я так счастлив, длился бесконечно, но вот если мне придётся выбирать между Миром и Шурфом, я, не раздумывая ни секунды, выберу Шурфа. Грешные Магистры! Это понимание просто ошеломило меня. Я медленно стёк на жёлтый кеттарийский ковёр, прильнув виском к холодной ножке стола. Какой же я дурак! Как я мог этого не понимать? Не замечать? И сейчас… у меня было совершенно странное чувство, будто бы я долго и мучительно собирал сложную головоломку, которая на поверку оказалась элементарной. Просто нужно было сделать одно точное плавное выверенное действие – и всё. Всё сложилось и совпало, как детский паззл, в который добавили всего одну деталь – и картина стала полной. Простой и понятной. Идеальной. Я засмеялся. На душе было легко. Я просто люблю его. Причём, кажется, уже давно. Я люблю его – это оказалось совершенно невероятным, но таким естественным, как дышать. Я вспомнил, как практически не раздумывая полез на Мост Времени, чтобы вернуть ему его лиса и развязать тот прОклятый узел судьбы, который он так неосторожно затянул, будучи ещё совсем молодым и глупым. И как мне это было легко, просто потому что я совершенно не представлял, как можно было этого НЕ сделать. Я вспомнил, как несколько раз рассеянно заглядывался на него. Спроси меня, например, какого цвета глаза у Мелифаро – я и не отвечу, ну, кажется карие (или зелёные?), а какие глаза у Шурфа я знал всегда, потому что любил смотреть в эти глаза, в эти прозрачные серые озёра, и находить там что-то, чего не видел и не понимал раньше, и что на самом деле мне было очень дорого. И только с ним я мог быть абсолютно самим собой, расслабленным и неуклюжим, порывистым и эмоциональным, словом, таким, какой я есть, ничего из себя не изображая. Я улыбался, вспоминая, как он обнимал меня этой ночью, как притискивал к себе, сгребая, устраивая мою голову на своём плече, спрашивая, удобно ли мне. У меня перехватило дыхание, очень хотелось всё ему рассказать. Тут же, немедленно, и я послал ему зов: «Шурф, ты занят? Привет». После небольшой паузы я услышал, как у меня в голове звучит его размеренный голос: «Что-то срочное, Макс? Привет». Мне хотелось закричать, что не просто срочное, а настолько срочное, что откладывать уже совсем никак нельзя, но я сдержался, потому что голос моего друга звучал уж как-то очень спокойно и ровно. Я, конечно, понимаю, что Безмолвная речь практически не передаёт эмоций, да у Шурфа они, эмоции и так не особенно-то в чести, но… но так, чтобы совсем ничего... Как и не было этой сумасшедшей ночи, и будто бы не он поделился со мной силой. И его никак не удивило, что я могу теперь послать ему зов, во всяком случае никакого удивления на этот счёт он не выказал. Ничего. Ровный, безмятежный голос. Поэтому я ответил так же нейтрально: «Не так чтобы срочное, но в общем… - я стушевался, ну не рассказывать же ему о своих чувствах вот так вскользь, в Безмолвной речи, - да, надо бы поговорить. Ты когда освободишься?» «Ты по поводу завтрашнего Муримаха?», - вполне деловым тоном осведомился Великий Магистр. Я готов был зарычать и разорвать его на кусочки. Шурф, дырку над тобой в небе! Ну какой к драным вурдалакам Муримах! Это что сейчас самое важное? «И об этом тоже, - я едва сдерживался, - просто скажи, когда ты освободишься, это что так сложно?» «Через два часа», - коротко ответил Шурф. «Хорошо», - так же коротко буркнул я и отключился. Ну, да, мило так поговорили. Следующие два часа до нашей с ним встречи вполне могли стать для меня просто чистым безумием. Я метался от крылатой надежды, которая кружила мне голову, до полной безысходности, когда в пору топиться в Хуроне. Я не знал, любит ли меня ОН. Я совершенно не понимал его поступков, хотя обычно сэр Лонли-Локли всегда был более чем логичен и последователен в своих действиях. А вот сейчас… он сбежал утром. Почему? Зачем? От чего? Неужели совершенно не хотел меня видеть? После всего того что было? Да и потом никак не искал меня. И вот минуту назад тоже разговаривал со мной так, словно это ночь была всего лишь сном. Причём только моим. Одновременно с этим я, краснея, вспоминал, как Шурф реагировал на мой роман с Гуригом. Сейчас, ретроспективно вспоминая, многое становилось понятнее. И его холодность, и его закрытость, и его резкая нехватка времени, которая внезапно обнаружилась, как только я рассказал ему, что влюблён в мужчину. И эта треснувшая стена замка Рулх, когда он узнал, что этот мужчина – наш монарх! Так ведь не ведут себя просто друзья. Наверное. Может быть… Ч-ч-чёрт! Успев передумать и попредставлять всё самое жуткое и самое прекрасное, выкурив при этом три сигареты, и быстренько добыв из Щели ещё пару пачек, я понял, что прошло всего лишь минут пятнадцать или даже меньше. Грешные Магистры! Да я так за остальное время себя точно до цугундера доведу. Причём при таких скоростях – несколько раз. И да, что там говорил Джуффин – не нервничать, расслабиться и хотеть вернуть радуги Муримаху. Ага. Точно. Я рассмеялся. Нужно было придумать себе какое-нибудь занятие, причём срочно! Лимух! Вот же точно! Идея подарить Шурфу этот много означающий цветок, мне показалась совершенно гениальной. И я отправил зов Нумминориху: «Привет, дружище. Ты где?» Наш нюхач отозвался мгновенно, впрочем, как и всегда: «Я дома. У меня сегодня день Свободы от забот!» Я скривился. Дни Свободы от забот у нас в Тайном Сыске на вес золота, и дёргать своего коллегу в такой день, было как-то не очень хорошо, поэтому я сразу сказал как есть, чтобы у Нумминориха был шанс тут же отказаться: «У меня к тебе дело, не требующее много времени, но оно очень важное для меня. И пойму, если ты откажешься, потому что всё-таки это не вопрос жизни и смерти, и дело не служебное, а моё. Личное. Да и вполне может ограничится моим простым вопросом и твоим простым ответом». «Конечно, говори, я готов», - тут же отозвался этот удивительный парень. «Мне нужно купить цветок. Редкий. Фиолетовый стебель лимуха. Ты не знаешь, где их берут?» «Ого! - отозвался Нумминорих, - да, это редкое растение. Дорогое. И дарят его в исключительных случаях. Например, когда собираются сделать предложение или признаться в любви. Или и то и другое. Или просто таким способом сказать, что человек, которому ты даришь такой цветок, очень дорог и важен тебе». «Всё так и есть, Нумминорих, так и есть», - я почувствовал, что к щекам приливает кровь, и я смущаюсь. «А ты у себя дома? - спросил сэр Кута и тут же через секунду. - О, Макс! Ты же, ты же можешь послать мне зов! Мы же говорим на Безмолвной речи! Макс, это же так здорово! Твоя магия вернулась, ого! Здорово-то как!» Я улыбался. Мой друг и номинальный ученик Нумминорих. Самый жизнерадостный парень во вселенной! Во всех вселенных, в которых мне доводилось побывать. Только он умеет вот так ярко и непосредственно радоваться. Если бы я не знал, что вообще-то он взрослый состоявшийся человек, муж, отец семейства, в котором растёт двое сорванцов, и далеко не последний колдун в Соединённом Королевстве, я мог бы подумать, что сейчас со мной разговаривает восторженный ребёнок, который радуется чужому счастью, как своему и даже больше. Такой уж он, наш нюхач. «Да, дружище, я тоже этому очень рад! (Я не стал ему говорить, что вернувшаяся магия не совсем вернувшаяся и не очень-то моя, зачем зря расстраивать хорошего человека). А вот что касается дела… то, если это не очень на долго, и если тебе не трудно проконсультировать меня на предмет добычи этих невероятных фиолетовых растений, то приходи ко мне в Мохнатый дом. Я тут в гостиной сижу», - не успел я договорить, как сэр Кута тут же материализовался в вышеозначенной гостиной, буквально в двух шагах от меня. Взъерошенный, всклоченный, но со страшно любопытным выражением лица. Ещё бы! Он помахал мне рукой, тут же непроизвольно повёл своим чутким носом и замер, откровенно уставившись на меня круглыми как у буривуха глазами. И даже рот приоткрыл. - Нумминорих, что такое? – я уставился не него не менее вопросительно, но потом до меня начало доходить… ну, да, он же нюхач… А чем тут может сейчас пахнуть? Конечно Шурфом (и это при том, что как раз сэр Кута был первым, который «унюхал» от меня запах короля, да и было это не сказать, чтоб уж очень давно, а теперь вот Шурфа), да… и вероятно помимо Шурфа, тут ещё сильно пахнет Джуффином Халли. Я заржал, складываясь пополам и утирая слёзы. Кажется, для своего «номинального ученика» я был просто завзятым героем-любовником, соблазняющим всех без разбору! Глядя на меня, Нумминорих заражался моим весельем и тоже начинал смеяться. В итоге, мы оба сидели на диване, держась за животы, и пытались унять глупое хихиканье. Отсмеявшись, я всё-таки сказал Нумминориху: - Слушай, это всё не совсем так, как ты, вероятно, подумал. - Да, ладно, Макс, на самом деле неправильно подумать, я просто не могу. Как ты понимаешь, нос меня обмануть не способен. Ну разве что моё обоняние можно вывести из строя какой-нибудь специально для этого предназначенной гадостью, - мой коллега продолжал пребывать в весьма приподнятом состоянии духа, - ну и поскольку я уже всё знаю, и ты тоже знаешь, что я всё знаю, то позволь мне заметить, что Шурф будет очень доволен таким подарком. Он очень поэтическая натура и ценит знаки и символы. А сэр Халли, - добавил он, - просто видимо приходил к тебе разговаривать и пробыл здесь довольно долго. И ушёл недавно. - Именно так, - с улыбкой сказал я. Хорошо иметь дело с таким понятливым собеседником, - так что там с этими лимухами-то? Где их взять? - У моей жены есть подруга-цветочница, сейчас, погоди, - и сэр Кута замолчал, уставившись в одну точку, безмолвно разговаривая то ли с женой, то ли с её подругой-цветочницей. Через несколько минут он кивнул своему невидимому собеседнику и поднял на меня взгляд, - я как раз договорился, она нас будет ждать. - Нумминорих, да что ты, я сам вполне… Он не дал мне договорить: - Их ещё нужно уметь выбирать, так что пойдём вместе, потому что ты выбирать точно не умеешь. Я был полностью согласен, совершенно не возражая, встал и направился было к двери, но Нумминорих меня остановил: - Макс, это, конечно, не моё дело, но ты уверен, что хочешь пойти по городу в форменной одежде Ордена Семилистника? Дырку надо мной в небе! А я и забыл! Я как с утра напялил на себя эту бело-голубую одёжку, так и таскаюсь в ней весь день, хотя, судя по зажжённым грибным светильникам за окном, день уже закончился, плавно уступив место светлым летним сумеркам. Я быстро переоделся в своё лоохи (как сказал бы Мелифаро, цвета кошачьего дерьма), и мы, наконец, вышли из дома. Цветочная лавка леди Клео Шати, подруги Хенны Куты, находилась на улице Хмурых Туч, так что мы довольно быстро дошли до неё пешком. А зайдя внутрь, я просто замер с открытым ртом. Ещё ни разу я не видел собранного в одном месте такого буйства красок и запахов! Растения всех мыслимых и немыслимых расцветок, форм и размеров, подходящие для совершенно любого случая жизни, были представлены в этой лавке. Нумминорих заметно нервничал, а я даже сразу не понял в чём дело. - Запахи, Макс, мне сложно. Слишком много разных интенсивных запахов, - пояснил он. Тут я его понимал, потому что даже имея вполне тривиальный обонятельный орган, я тоже ощущал, что запахов много и все они разные и яркие. Невысокая хрупкая женщина с некрасивым, но обаятельным лицом и была хозяйкой заведения, леди Клео Шати. Видя страдания сэра Куты, она вывела нас на улицу, велела подождать, а ещё через пару минут вышла, держа в руках нечто странное. - Что это? – я внимательно рассматривал то, что леди Клео держала в руках – что-то продолговатое, смутно разветвлённое, туманно-фиолетовое, переливающееся различными оттенками, становящееся то светлее, то темнее, но всё равно не принимающее какую-либо однозначно очерченную форму. И таких вот фиолетовых туманностей в руках цветочницы было три штуки. - Отлично, берём! – Нумминорих указал на ту, что была левее, - прекрасный свежий стебель лимуха! Будет долго радовать своим присутствием. - Ага, - ничего не понимая, я кивнул леди, расплатился (оказалось, что свежий стебель стоит аж пятьдесят корон!), и мы покинули этот волшебный цветочный магазин. - Ты как-нибудь один сходи, - посоветовал мне мой, довольный нашей покупкой коллега, - знаешь какие у неё есть растения! Совершенно уникальные! И почти каждое можно заколдовать так, чтобы оно ещё и говорило что-нибудь. Сейчас это модно. - Ага, - снова ответил я, потому что понял, что два отведённых часа, казавшиеся мне совершенно безразмерными, практически закончились и сейчас, вот-вот уже совсем близко тот момент, когда я увижу Шурфа. Что я ему скажу? А он мне? И на кой хрен мне эта фиолетовая туманность? Буду как дурак. А без этого грешного лимуха значит буду умный? Кажется, меня потихоньку начинала бить дрожь. - Всё будет хорошо, Макс, - мой друг смотрел на меня с искренним сочувствием, - и лимух это хорошая идея. Шурфу понравится. - Ну да, тем более, что сам Шурф меня и надоумил… Я хотел ему сказать что-то ещё, но тут в моей голове зазвучал спокойный голос Великого Магистра: «Макс, я освободился на пятнадцать минут раньше, так что если для тебя не принципиально встречаться в заранее оговоренное время, и ты сейчас свободен, то мы могли бы увидеться непосредственно сейчас», - мои сердца ухнули вниз. Оба одновременно. В его голосе была отстранённость и космическое спокойствие. Он разговаривал со мной как с чужим, ну, хорошо, не как с чужим, а просто как с коллегой вот это вот «принципиально встречаться в заранее оговоренное время» - это про что вообще? Может ну его, встречу эту, лимух этот дурацкий. «Хорошо», - коротко бросил я. И уже Нумминориху и вслух: - Вот сейчас и посмотрим, понравится Шурфу это странное растение или нет. Спасибо тебе, сэр Кута, ты меня очень выручил. Все мои волнения враз исчезли. Оба моих сердца сначала пропустили скачок, а потом бухнулись о рёбра с такой силой, словно хотели проломить эту хрупкую оболочку. Я просто вытер ладони о своё неопределённого цвета лоохи, которые вмиг стали влажными, попробовал подышать на десять, понял, что дело это безнадёжное, так как сбиваюсь уже после третьего вдоха. Плюнул на всё, просто выдохнул, беззаботно улыбнулся Нумминориху, покрепче сжал ускользающий стебель лимуха (как по мне, так какой там стебель, так, фиолетовый кисель) и шагнул в резиденцию Ордена Семилистника. Прямёхонько в кабинет Великого Магистра. Как говорится из огня да в полымя. Шурф сидел за своим столом. Безупречный и непроницаемый. И внимательно смотрел на меня холодными серыми глазами. Цепко. Напряжённо. Мне казалось, что под его взглядом я становлюсь ниже ростом. На миг его глаза задержались на этом грешном лимухе, который я всё ещё держал в руке. Одна его бровь приподнялась вверх, и взгляд стал вопросительный. - О, я вижу, ты внял моему дельному совету, прекрасный стебель, долго будет радовать обладателя. Отличный выбор, - похвалил он меня, - Его Величество будет доволен. Сначала я в недоумении уставился на него… Его Величество? Это он о чём?… А потом я просто заржал! Да так, что ещё чуть-чуть и повылетали бы стёкла! Грешные Магистры! Вот кто бы мне раньше сказал, что я увижу своего друга Шурфа на столько уязвимым! Он кутается в свои железо-бетонные латы, в свои ледяные щиты! Что он там уже успел напридумывать за это время за меня и за себя? От чего снова так закрывается и бежит? Не верит, что всё это было правдой? Со мной и с ним? Да ещё и ревнует, по-прежнему ревнует меня к королю! И трусит… и любит меня! И так боится, что я его отвергну, что старается сделать это сам, да побыстрее. Просто игра наперегонки какая-то! Я хохотал! И я был счастлив! Я подошёл к его столу, всё ещё продолжая хихикать, глядя на непонимающего, недоумённо крутящего головой, растерянного, такого трогательного сейчас, в своей непробиваемой броне, Шурфа. Опёрся о стол, так, чтобы наши взгляды оказались на одном уровне насколько это возможно. И Великий Магистр даже вжался в кресло, увеличивая между нами расстояние, отстраняясь. - Макс, может быть ты всё-таки объяснишь, что происходит, - он практически цедил слова сквозь зубы. По-настоящему рассердиться он, конечно, не мог, но вообще-то явно к тому шло. Я медленно положил на его стол это странное, такое многоговорящее растение, взял его дорогое лицо в свои ладони, от чего Шурф тут же попытался отстраниться. Я смотрел в его испуганные серые глаза и заговорил так же медленно, просто чтобы он меня услышал: - Этот стебель лимуха – тебе, Шурф. Я никогда не дарил Гуригу ничего подобного. Когда ты мне присоветовал подарить ему цветы, я тут же об этом забыл, да и потом желания не возникало. Так что это чудесное фиолетовое желе я приобрёл СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ ТЕБЯ, ШУРФ. Он ещё какое-то время просто тупо смотрел на меня, похоже смысл моих слов не сразу доходил до всегда такого понятливого сэра Лонли-Локли… а потом… это было что-то невероятное, в одну секунду будто огни зажглись в его зрачках. Было ощущение, что внутри этого потрясающего парня вдруг засияло солнце. Он совершенно лучезарно улыбнулся, встал со своего жёсткого стула, (я тоже оторвал задницу от его стола) и, наклонившись, коснулся моих губ. Так невероятно нежно, медленно прихватывая, дотрагиваясь губами до самого дна моей души, сцеловывая любовь как пыльцу, как самый дорогой нектар, выпивая эту нежность всю до капли. Моё дыхание замерло, остановилось, мне казалось, что дышать я могу сейчас только им, вдыхать только его запах, и выдыхать только одновременно с его ритмом. - Какой же ты идиот, Шурф, - сказал я, стараясь совладать со своим дыханием и втиснуть в него слова, - какой же ты беспробуднейший идиот! Я же… я же люблю тебя… Отстраняется, смотрит мне в глаза, и враз потухает солнце, в них всё то же неверие и испуг, которые были вчера. Глажу его рукой по щеке, провожу пальцами по волосам, пропускаю сквозь них его смоляные пряди и почти ласково говорю ему: - Дурень! Он не возражает, улыбается, только кивает, придвигаясь ко мне ближе, наклоняясь, обнимая меня. И я чувствую его горячие руки у себя на лопатках, чувствую, как он жарко выдыхает мне куда-то в шею и впервые в жизни я слышу слова, которые мне не говорил никто и никогда и которые я буду помнить даже на самом краю, а если смогу, то унесу и за край. Своим чуть хриплым низким голосом: - Мой глупый Вершитель, я люблю тебя. Я всегда так боюсь за тебя. Я… я… Макс, пусть с тобой никогда ничего не случается. Твоя жизнь - величайшая драгоценность для меня. Ты - моё наваждение, моя радость и боль, моя слабость и сила. Я так давно люблю тебя. Я не могу поверить в то, что слышу. И от кого! Я и подумать не смел, что Шурф может сказать ТАКОЕ МНЕ! Грешные Магистры, да я же его совсем не знаю! Откуда в этом хмуром неулыбчивом человеке столько нежности и любви ко мне! Я ведь не сплю! Я потихоньку ущипнул себя за запястье и покосился на Шурфа и на окружающую обстановку боковым зрением. Теперь засмеялся он, потому что заметил мои манипуляции. - Нет, Макс, ты не спишь. Хотя я тоже поверить не могу что всё это правда. - И я, - отвечаю я в тон, - но это именно так. Я беру его руку, переплетаю наши пальцы, легко касаюсь своим лбом его холодного лба: - Как это всё с нами произошло, Шурф? Как могло случиться? Так незаметно? Откуда это всё? - Это для тебя было незаметно, Макс, а для меня очень даже, - он по-прежнему улыбается, - слушай, может мы пойдём в какое-нибудь более уютное место, чем мой кабинет? Я киваю, соглашаясь, но отчего-то я не хочу сейчас в Мохнатый дом. Слишком много там произошло за сегодняшний совершенно бесконечный день. Этот дом за сегодня словно бы «оброс» чужими разговорами, взглядами, мнениями, чем-то беспокойным, тревожным. И мне сейчас совсем не хочется никого видеть. Мохнатый дом, конечно, тоже вполне себе безлюдное место (особенно в последнее время), а также почему-то безсобачное и безкошачное, но всё-таки в чисто гипотетических допущениях, встретить там кого-то можно запросто. При чём, абсолютно кого угодно. Того же господина Пааачтеннейшего начальника! А что, с него станется. И я вспоминаю о мире своих пустынных пляжей. Вот уж точно – безлюднее и не сыскать! - Шурф, а Хумгат мне сейчас доступен, как считаешь? – спрашиваю я его. На что он прищуривается, хитро так улыбается: - А сам ты как думаешь, а? Я толкаю его в бок: - Вообще-то это твоя магия, так что спрашивать нужно не совсем у меня. - Макс, - он говорит, всё ещё сцепив наши пальцы. Нам просто не перестать касаться друг друга, а ему, кажется не перестать улыбаться (вот бы уж никогда не подумал!), - а ты считаешь, что Хумгат уютнее, чем этот кабинет? Правда? Я легко бодаю его лбом: - Я хочу на пустынный пляж. На этот белый песок. С тобой. - Пойдём, - просто отвечает он. И мы, все ещё как школьники, держась за руки, подходим к двери его кабинета, закрываем глаза и одновременно шагаем в пустоту коридора между мирами. Мой пустынный мир, повинуясь моему желанию, мгновенно притягивает нас.