Есть время совершать ошибки, Есть время — их же исправлять. Что впереди? Туманно, зыбко... Но мы ведь справимся опять?
В аэропорт имени Кингсфорда Смита мы прибываем ранним субботним утром, но уже ясно, что день будет погожим. Я чувствую себя совершенно разбитым, а Гермиона развивает бурную деятельность по получению багажа, поиску информационной стойки и обмену фунтов на австралийские доллары. Иногда я просто поражаюсь её способностям! Проверяю сохранность зелий в чемодане — все в порядке, чары неразбиваемости не подвели. Выпиваем сразу по флакону восстанавливающего — делается легче. Дом Уилкинсов находим без проблем: Гермиона уже была здесь летом прошлого года, но тогда не обладала всеми необходимыми знаниями и навыками, да и некоторые Пожиратели ещё оставались на свободе. Удачно застаем миссис Грейнджер у калитки и заводим разговор, представившись британскими студентами на осенних каникулах, снявшими комнату у соседей. Гермиона болтает с матерью всего несколько минут — и вот мы уже получаем приглашение на ужин. Пока я размышляю над возможностью невербального беспалочкового Конфундуса в исполнении подруги, они обо всем договариваются. Свободного времени масса, и наша замечательная всезнайка тянет меня осматривать достопримечательности. Погода идеальная: солнце и примерно семьдесят три градуса* (даже не верится, что сейчас октябрь!). Любуемся Оперным театром, похожим на несущийся по водам залива парусник, мостом Харбор-Бридж и Сиднейской башней высотой примерно в тысячу футов. Все очень впечатляет, но в Башне я начинаю ныть, что нельзя объять необъятное. Гермиона смеётся, и мы отдыхаем в ресторане на смотровой площадке, подобно тысячам туристов дегустируя жареное мясо кенгуру в малиновой глазури. Чем ближе к вечеру, тем невыносимее становится ожидание. Изо всех сил стараюсь успокоить и поддержать подругу, убеждая, что она непременно со всем справится, как рассчитывала. С пустыми руками в гости идти неудобно, и мы долго раздумываем в маггловском кондитерском магазине, в итоге отдав предпочтение забавным бисквитным пирожным в виде головы лягушки, проведя параллель с магическими сладостями и посчитав это символичным, а также безе с киви и свежими сливками со странным для Австралии названием «Павлова». За ужином делимся с родителями Гермионы впечатлениями от увиденного, а миссис Грейнджер заваливает нас информацией о местной флоре и фауне и советами, что ещё обязательно нужно посмотреть. Под конец у меня уже не остаётся сомнений, в кого пошла их дочь. Мистер Грейнджер более молчалив, но на вопросы о своей работе отвечает охотно. У них здесь собственная стоматологическая клиника, и мне даже вручают какую-то карточку с её названием и телефонным номером. По окончании трапезы Гермиона идет вместе с матерью на кухню якобы помочь с посудой. Подруга заметно волнуется, и я пожимаю ей руку на удачу, шепотом напоминая про Заглушающее. В течение сеанса восстановления памяти занимаю её отца игрой в шахматы. Он порывается обсудить со мной австралийский футбол и крикет, но я совсем не разбираюсь ни в чем, кроме квиддича, поэтому разговор не клеится. Тайком посматриваю на часы и мысленно поторапливаю подругу. В конечном итоге партия мной проиграна, а заплаканная, но счастливая Гермиона появляется в гостиной. О Мерлин! Получилось? Я подхватываю её и кружу по комнате, и мы начинаем хохотать как безумные, выплескивая все накопившиеся эмоции. Мистер Грейнджер косится на нас с неодобрением, но нам сейчас все равно. Наконец Гермиона затихает и, все ещё всхлипывая, шепчет, что наложила на маму сонные чары. Проделывает то же с отцом, и я по очереди левитирую их в спальню. Спустившись вниз, завариваю нам чай и призываю успокаивающее зелье из своих запасов — оно в данную минуту просто необходимо. А ведь завтра ещё повторять процедуру с мистером Грейнджером. Сидя в обнимку на мягкой скамье при свете горящей на столе свечи, глажу Гермиону по волосам, пока она окончательно не успокаивается, а затем веду её в гостиную на диван. Нас шатает от усталости, но после испытанного нервного напряжения на то, чтобы нормально уснуть, рассчитывать не приходится. В ход идёт последний флакон со сваренным специально для меня зельем сна-без-сновидений. Делим его на двоих, как и без спросу занятое спальное место. Прости, Северус, этой ночью ты мне не приснишься...***
В последующие дни Гермиона не отходит от родителей, оперативно организовавших себе недельный отпуск, а я, чтобы им не мешать, устраиваю себе экскурсии по городу. Полдня пролетает незаметно в Сиднейском аквариуме. Он просто огромный и разбит на ряд секций: Южные реки, Северные реки, Южные океаны и Большой Барьерный риф. Значительная часть обитателей водится в прибрежных водах самой Австралии. Это выглядит как настоящее волшебство у магглов! Впечатленный, я понимаю, как мало видел в своей жизни, если не брать в расчёт войну с Волдемортом. Завожу себе привычку каждый вечер бродить по берегу Тихого океана, дожидаясь заката. Тут много красивых пляжей с золотым песком. Узнал, что самый знаменитый зовётся Бондай-бич, но там слишком людно, и я в поисках уединения отдаю предпочтение маленьким бухтам, где никто не мешает предаваться мыслям о тебе. Представляю, как ты сидишь в своём потрёпанном кресле с книгой в руках. Волосы периодически падают тебе на лицо, и ты заправляешь выбившуюся прядь за ухо. А я так любил подкараулить один из таких моментов, чтобы подойти к тебе сзади и, склонившись, заключить в кольцо своих рук, принимаясь шептать в это самое ухо «всякие глупости»: о том, какой ты у меня замечательный и как я буду целовать каждый дюйм твоего безумно привлекательного для меня тела... А ты сначала ворчал на меня для вида, что я не даю тебе спокойно почитать, а потом сам откладывал книгу в сторону и притягивал меня к себе на колени, медленно и лениво захватывая мои губы в сладкий плен, пока я не начинал ерзать, безмолвно требуя усилить напор... Северус... Вспоминаешь ли ты обо мне? Так хочется в это верить... Однажды, наблюдая на пустынном берегу за садящимся солнцем, слышу за спиной хлопок аппарации. Палочка оказывается в руке и нацеленной в сторону прибывших раньше, чем я успеваю разглядеть парня и девушку, с опаской уставившихся на меня. Явно влюблённая пара без боевого прошлого за спиной, искавшая здесь романтики и уединения. Плавно опускаю руку и смущенно здороваюсь, интересуясь, как попасть в магический квартал. Выслушав подробные объяснения, оставляю их одних. Надо ли говорить, что уже следующим утром я с восторгом рассматриваю экзотическую местную живность, предлагаемую в качестве фамильяров. В лавках зелий также встречаю много незнакомых ингредиентов. Ох, Северус, тебя бы сюда! На меня в моих рваных джинсах и футболке с длинным рукавом поглядывают с интересом, как на чужака. Маги тут носят мантии ярких расцветок, а юные ведьмы ещё и вплетают в волосы крупные цветы с неведомым мне названием. Но какое это счастье: быть для волшебников просто прохожим, а не чертовым Героем. Обменяв деньги в местном аналоге Гринготтса, покупаю себе тонкую изумрудную мантию, в которой мои глаза кажутся ещё ярче, закалываю её твоим подарком на мой девятнадцатый день рождения, лежащим до сих пор в кармане, и сливаюсь с толпой. Неторопливо брожу по улочкам, засматриваясь на витрины с книгами и артефактами, с улыбкой вспоминая утро тридцать первого июля. — Северус, куда ты? — зевая, застаю тебя уже на пороге спальни. — Нужно помешать зелье. Вставай, уже поздно. — Ну полежи со мной ещё немножко! — потягиваюсь на кровати, надеясь, что это выглядит соблазнительно. — Не все такие бездельники, как ты, Поттер, — с ухмылкой игнорируешь мою попытку. — Гарри, — настаиваю я. — Без разницы. Я над этим зельем уже неделю работаю. — Тебе помочь? — Мерлин упаси! Займись лучше завтраком. И с днём рождения, Гарри! Подарок на тумбочке. Может, хоть так приучу тебя одеваться подобающим образом, — и спешишь в лабораторию. А я разворачиваю подарочную упаковку и с трепетом достаю серебряную булавку для мантий в виде лежащей на боку вытянутой «Н» — первой буквы моего имени — с маленьким зелёным камнем по центру. И мысленно обещаю, что обязательно подберу к ней что-нибудь на твой вкус. Тогда не успел, а теперь вот и повод подвернулся. Жаль только, что ты уже не оценишь... Замечаю, что застыл у одного магазинчика со старинными изданиями за пыльными окнами. Древний старик-продавец долго изучает меня пронзительным взглядом водянисто-голубых глаз и скрипучим голосом заявляет: — Есть у меня то, что тебе нужно! Ты не думай, я ещё не выжил из ума, я чувствую такие вещи. Пойдём покажу! — и манит пальцем за собой. Я уже говорил, что любопытство — один из главных моих пороков? Палочка скользит в ладонь, но я захожу вслед за продавцом в темное подсобное помещение. И при вспыхнувшем огоньке Люмоса впервые вижу... её. Настоящее сокровище — это ясно даже такому неучу, как я. Самый лучший подарок для одного вредного носатого зельевара. Мою надежду на примирение с тобой. — Обложка из страуса эму, окантовка из чистейшего серебра, старинная рукопись... — рассказывает старик. — Когда адмирал Королевского флота Англии Артур Филлип привел Первый флот в Порт-Джэксон в тысяча семьсот восемьдесят восьмом году, основав первую британскую колонию на континенте — Новый Южный Уэльс, с ним прибыл один колдун, потративший десятки лет на изучение местных ингредиентов и разработку новых составов рецептуры. И, как ты, быть может, догадался, он был моим предком. С тех пор книга передавалась в нашей семье из поколения в поколение, и так случилось, что мне некому оставить её в наследство. А ты, как я смотрю — достойный и сильный маг, и тебе я могу её доверить. Бережно провожу пальцем по потрясающе мягкой мелкозернистой с крошечными точками коже светло-коричневого цвета, на которой от времени кое-где появились разводы, и аккуратно перелистываю пергаментные страницы с красиво нанесенным английским текстом и множеством слов на латыни. «Зелья крайне полезные и яды различные», — значится на титульной странице. И стоит это чудо как вся моя годовая зарплата преподавателя. Прикидываю, сколько галлеонов останется в моем сейфе, и покупаю Книгу (именно с большой буквы). И спешу показать её подруге. Гермиона хвалит новую мантию, с интересом слушает мой рассказ о магическом Сиднее, и её глаза тут же загораются восторгом, когда я демонстрирую ей рукопись, но я все же удостаиваюсь смешка: — Гарри! Ты — и зелья? — Не удержался. Пополню фамильную библиотеку Блэков, — улыбаюсь в ответ. На следующий день беру Гермиону с собой, и она ожидаемо проводит полдня в книжном магазине (где я приобретаю сборник местных сказок для Тедди Люпина), а затем тратит на редкие ингредиенты все свои наличные средства. После чего немного уставшие, но довольные, мы едим мороженое с "австралийским десертным персиком" quandong в уличном кафе напротив бара «Семь опоссумов», наблюдая за резвящимися маленькими волшебниками и обсуждая планы на будущее. Подруга собирается устроиться в Министерство магии, куда Кингсли звал её сразу по окончании Хогвартса, и теперь ей уже ничего не мешает принять предложение.***
В конце октября нас навещает Рон. Гермиона сияет и представляет его своим родителям уже в качестве мужа. Миссис Грейнджер зовёт всех к столу, настоятельно рекомендуя попробовать рыбу баррамунди. Рон сначала сосредоточенно и молча жуёт (что семейная жизнь с людьми делает!), а затем увлекательно рассказывает различные истории из будней Аврората. — Кстати, — добавляет он в конце, — угадайте, кого я встретил в Министерстве, когда заказывал к вам портключ. Снейпа! Он все тот же ублюдок, даже не поздоровался, лишь головой кивнул. При упоминании твоего имени я невольно вздрагиваю, возмущаясь про себя: «Много ты понимаешь, Рон! Он невероятный!» Старательно имитирую хорошее настроение до конца вечера и ловлю на себе чересчур внимательные взгляды Гермионы. Время пролетает незаметно, и я чувствую, что мне стало немного легче, но возвращаться прямо перед Хэллоуином не хочется. Нет никаких сомнений, что в этот день мне опять будет обеспечено повышенное внимание прессы. Молодоженам пора перемещаться домой: отгулы у Рона закончились. А я решаю ещё ненадолго задержаться в Австралии, перебравшись из гостеприимного дома Грейнджеров на побережье. Рон ругает в сердцах неведомую ведьму, заморочившую мне голову, а Гермиона не только не отговаривает, а даже помогает с выбором подходящего отеля. Отдаю ей запечатанный пакет с Книгой и поручаю сразу же доставить его Кричеру и передать на словах, что задание для него внутри. Мнимые Уилкинсы не готовы пока вернуться в Англию, у них здесь налаженный бизнес, но очень просят навещать их почаще. А я необычайно рад, что на подругу больше не сердятся за наложенный в опасные времена Обливиэйт. Все-таки умеет она быть убедительной! Прощаюсь с друзьями и обещаю не пропадать. И, прежде чем срабатывают их портключи, Гермиона вновь смотрит на меня своим особенным понимающим взглядом и обещает: — Всё будет хорошо!***
Тридцать первого октября я всегда вспоминаю своих маму и папу, которых мне не довелось узнать. В этот раз даже не смотрю на их фотографию — она осталась в доме на площади Гриммо. Провожу вечер в номере, наколдовав парящие в воздухе свечи, и изо всех сил стараюсь не думать хотя бы о тебе: и так грустно. Получается с трудом, поскольку ты уже должен был получить мой подарок, а предсказать твою реакцию я не берусь. В моем письме к тебе, вложенном в рукопись по зельеварению, я вымаливал у тебя прощение за все свои обидные слова и глупые поступки и просил передать через моего домовика ответ, если ты сочтешь возможным возобновление наших отношений, закончив своё послание той самой фразой, что я нацарапал на твоей двери: «Я не могу без тебя!» Но как бы там ни было, я рад, что у тебя останется что-то на память обо мне. Неделя проходит в нервном ожидании и раздумьях, простишь ли ты меня и какие чувства вообще ко мне испытываешь, а потом я понимаю: это конец. И мне надо принять этот факт и перестать надеяться понапрасну. И мне уже все равно пора возвращаться и заняться наконец делом. Вот, например, зачаровать для нас с Роном и Гермионой такие сквозные зеркала, как я видел на витрине. И, может быть, устроиться артефактором в Отдел тайн. Учитывая, сколько я потратил денег, с вопросом о работе необходимо определяться как можно скорее. Решено: завтра же иду заказывать портключ в Лондон! А о тебе я думать не буду. Слезы предательски жгут глаза. Не буду! ________ * по Фаренгейту, около 23 градусов Цельсия.