Нарисовать солнце

По прибытии в Лондон провожу несколько дней дома, занимаясь, как и планировал, сквозными зеркалами. Интересное дело хорошо отвлекает от печальных мыслей, и, достигнув требуемого результата, посылаю друзьям их экземпляры с Кричером. Рон и Гермиона сразу же выходят на связь, и мы тестируем новинку, обмениваясь новостями. Подруга с первого ноября уже вникает в законопроекты в Министерстве магии, Рон вернулся из очередного аврорского рейда, Луна-теперь-уже-Скамандер опубликовала в «Придире» колдоснимки своих путешествий, а Молли зовёт нас на выходные в гости. Следующим утром отправляюсь к Кингсли решать вопрос с собственным трудоустройством. Министр обдумывает мою просьбу и отвечает: – Гарри, ты же понимаешь, что с твоим опытом тебя могут взять только стажером? В Аврорате тебя ждало бы большое будущее... – Согласен, – перебиваю я. Шеклболт качает головой и пишет служебную записку в Отдел тайн, попутно давая мне инструкции: – Подойдешь к Солу Крокеру, он уже будет в курсе дела. Если сработаетесь – после испытательного срока получишь постоянное место. Благодарю и спешу в подземные помещения. Быстро прохожу мимо Зала пророчеств, с которым связано одно из самых печальных моих воспоминаний, и нахожу мистера Крокера в Комнате времени. Поздоровавшись, он приглашает следовать за ним в просторный кабинет, где представляет меня как своего помощника присутствующим здесь невыразимцам, и тут же уходит, пообещав поговорить со мной чуть позже. Ответив на приветственные кивки, осматриваюсь вокруг. Я никого из них не знаю, кроме – неожиданно! – Теодора Нотта, учившегося со мной в Хогвартсе. Он, к слову сказать, совсем не изменился. Интересуюсь, какой из столов мне можно занять. – А он единственный свободен – стол Руквуда, – указывает рукой в нужном направлении один из мужчин лет пятидесяти на вид. – Шутите? – Абсолютно серьёзен! Август за ним и работал, пока в восемьдесят первом не был арестован. Иду к новому рабочему месту, как раз по соседству с Ноттом, и спрашиваю, чем тот занимается. – У каждого тут свои обязанности. Я исследую артефакты, присылаемые Авроратом. Сол разрабатывает модифицированную модель хроноворота для нужд Министерства. Посмотрим, что поручат тебе. – Кстати, ты же имеешь отношение к Блэкам? – добавляет он спустя несколько минут, дописывая отчёт. – Эм-м... Сириус Блэк был моим крестным и завещал мне свой дом. Теодор кивает с удовлетворением, достаёт небольшой металлический ящик, открывает его ключом и говорит: – Держи тогда! – бросая в сторону моего стола что-то блестящее. – Я проверил на все известные проклятия – всё чисто. Рефлекс ловца срабатывает раньше, чем мозги, в наличии которых ты всегда сомневался. И капля крови, выступившая на ладони от укола тонкой серебряной иглы – последнее, что я вижу. Будто сквозь толщу воды до меня доносятся слова: – ...была изъята при задержании Родольфуса Лестрейнджа... фамильная брошь Блэков, передававшаяся по наследству старшему ребёнку в семье... в данном случае получила Беллатрикс... Моё сознание уплывает, и последнее, что я различаю, прежде чем провалиться в темноту – топот ног и чей-то возглас: – Вызовите Нарциссу Малфой! Немедленно!

***

Следующее, что я осязаю – это стекло фиала у моих губ и горечь стекающего по пищеводу зелья. Делаю попытку пошевелиться и слышу полушепот-полувсхлип: – Гар-ри, – только ты произносишь моё имя так. И через несколько мгновений уже обычным тоном: – Хвала Мерлину! Безмозглый гриффиндорец! Разлепить глаза пока не выходит, но я нащупываю твою руку своей и слегка поглаживаю. Ощущаю под пальцами тонкое кольцо с вырезанными на нем буквами. Сердце пропускает один удар. – Северус... – язык не слушается, говорить получается с трудом, – это «да»? – Именно. – А почему... тогда? – Гарри... Я не мог позволить себе разрушить твою репутацию. Ты сам должен понимать, что я – совсем неподходящая Герою магического мира партия. – И что изменилось? – Боюсь, я был несколько несдержан, когда министр вызвал меня и я увидел твоё состояние. Газеты тут же раздули из этого сенсацию, а Грейнджер подлила масла в огонь, заявив в интервью, что благодаря рецепту из старинной рукописи, которую ты купил специально для меня, существует надежда справиться с проклятием, не использующимся в магической Британии уже два века, и у неё, по счастливому стечению обстоятельств, имеются все необходимые ингредиенты, – слышу твой вздох. – Мне показалось, что она знала о нас раньше, чем заметила подаренную тобой книгу у меня в руках возле твоей постели в Мунго. Вспоминаю про твоего боггарта, и мне становится стыдно, что заставил тебя волноваться. – Северус... – Всё, молчи, отдыхай! Я сейчас в лабораторию – сварю еще одну порцию зелья и вернусь. А пока выпей восстанавливающее. Послушно глотаю и улыбаюсь краешком губ. Мой! Мой Северус! Теперь уже мой. И пусть пишут, что хотят, мне не привыкать... Через некоторое время открываю глаза и, когда предметы обретают четкость, понимаю, что нахожусь в собственной спальне. На запотевшем стекле проступают твои инициалы, на тумбочке рядом с кроватью лежит сквозное зеркало. Вызываю Гермиону, и она вскоре аппарирует ко мне, со слезами на глазах заключая в объятия. – Гарри! Мерлин мой, Гарри! Получилось! Я верила, знала! – Долго я так? – Долго? Ты не представляешь, как всех нас напугал! На улице снег идёт. Через неделю – Рождество, – подруга вытирает слезы и продолжает: – Снейп твой чуть с ума не сошёл... А ты мог бы и рассказать мне, между прочим! Улыбаюсь в ответ на её упрёк: – Прости. Не мог. Я обещал. – Даже не догадываюсь, что там между вами произошло, но ты бы видел, как он смотрел на вашу фотографию и на это, – взмах рукой в сторону окна, – когда в Мунго опустили руки и разрешили забрать тебя домой... Почти одновременно спохватываемся: необходимо сообщить Рону о том, что я пришёл в себя. – Гарри, дружище, как я рад! – кричит он, разглядев в зеркале моё лицо. – Прости, у нас сейчас собрание, не имею возможности говорить. А мозги я тебе вечером вправлю! – и отключается. – Это он про проклятие? – уточняю у Гермионы. – Это он про Снейпа, – вздыхает подруга. – Не хочу тебя огорчать, но Рон принял близко к сердцу домыслы журналистов. Я пыталась убедить его в том, что не существует амортенции с таким длительным периодом действия, но Рон считает, что Снейп способен и изобрести, с него станется. Так что будешь доказывать сам, что нет нужды спасать тебя «из лап злобного слизеринского ублюдка». Прости. Думаю, будет непросто. Но Рон поймёт и примет мой выбор, я в этом уверен. У меня самые замечательные друзья! Гермиона возвращается в Министерство, обещая навестить вместе с мужем после работы. Ненадолго засыпаю, а когда вновь открываю глаза, начинаю сомневаться: не приснилось ли мне всё это. Я не в силах усидеть на месте. Моё тело уже немного меня слушается, и, прикладывая усилие, я сползаю с кровати и забираюсь на широкий подоконник. Расчищаю ладонью участок на запотевшем стекле в надежде увидеть снег, но взгляду предстают лишь блестящие от влаги пустые аллеи. Прекрасно понимая, что для Англии это в порядке вещей, слегка расстраиваюсь и задумчиво принимаюсь рисовать. Лодка с надписью «S + H» на борту качается в прибрежных водах. Вывожу дрожащим пальцем волны – меня это успокаивает. Когда в доме раздаётся хлопок аппарации, волны уже практически сливаются в одну сплошную изогнутую линию. Ты открываешь дверь и ворчишь на меня с порога, что постельный режим никто не отменял. А я замечаю на твоём пальце такое знакомое серебряное кольцо и с облегчением выдыхаю: не сон! Отворачиваюсь к окну и, пока ты подходишь ко мне и прижимаешь к себе со спины, успеваю нарисовать над нашей лодкой солнце... FIN Стих к фанфику: Мне безумно тебя не хватает, Вспоминаю я губы твои... Что пробоину в днище задраит В лодке нашей счастливой семьи? Память дарит картинки жестоко. Помнишь, плыли с тобой по реке... Без тебя пусто мне, одиноко, Хоть поблизости, хоть вдалеке. На стекле я пишу твоё имя. Как магнит – в фоторамке лицо. Только ты! Не могу быть с другими. Да будь проклято это кольцо! Ты один так боялся огласки, Повторяя мне «нет» вновь и вновь. Вспоминаю горячие ласки... Ну поверь же в мою ты любовь! Нет, не временно. Да, всё серьёзно, И на мненье других мне плевать! Я боюсь, что уже слишком поздно, Продолжая в ночи тосковать. Ну вернись ко мне, жадно целуя И простив! Я хочу быть с тобой! И над лодкой я солнце рисую: Снова вместе мы, Северус... Мой...