Его красавица

Я стою возле зеркала в прихожей и пытаюсь сотворить из волос более менее нормальный хвостик, но мои попытки оказываются безуспешными. Для чего всё это? Просто распущу. Всё равно последний день. Я провела несколько раз расчёской, потрясла волосами и подмигнула своему отражению. Да, я прекрасна. Пусть на мне и скучная мышино-серая юбка, такого же цвета пиджак и раздражающее белая блузка, воротник которой постоянно приходится поправлять. А портит всю картину старая ветровка моей старшей сестры. Вот ещё один аргумент моей ненависти к ней. Накидываю рюкзак на одно плечо и выхожу из квартиры. Сестра пока ещё не вернулась, может у парня осталась, она же взрослая — двадцать четыре как-никак. Мама на работе — даже не с кем попрощаться. Кота, что ли, завести? К сожалению, мама опять будет против. А папа бы разрешил, если был здесь… Я даже не знаю, где он… Остаётся лишь ждать, когда приедет лифт, если он, конечно, опять не сломался. Нет, видно ещё жив. Захожу в кабину. Старая, грязная, неприятный запах мочи, рвоты, на полу какие-то пятна. Кажется, или этому лифту столько же, сколько и дому лет, хотя сколько лет и тому и другому — я не знаю. Лифт издал противный скрип. Сейчас бы ещё застрять в лифте… Двери со скрежетом распахиваются, — я оказалась не права. На улице погода относительно хорошая: небо чистое, как лазурь, без единого облачка, тучки. Вот бы так было всегда. Втыкаю в уши наушники, а точнее один, так как другой уже умер — никаких признаков жизни.

***

Я поднимаюсь по ступенькам на свой третий этаж. Балетки с плоской подошвой не оставляют никакого звука за собой, будто ступаешь босыми ногами. А ведь вчера на мне были каблуки, макияж, платье. Я была красивой, не то что сейчас. До звонка, кажется, ещё семь минут, а значит, не опаздываю. На третьем этаже, как и во всей школе приятная для ушей тишина. Никаких визгов детей начальных классов, мерзкого топота, как будто это не маленькие дети, а стадо людей из программы «Взвешенные люди». Ненавижу их. Я была не таким ребёнком, поэтому своих воспитаю также, хотя есть вариант намного проще: вообще не иметь детей. Стою и смотрю на дверь, ведущую в кабинет. Кажется, или дверь видит меня насквозь, или я вижу дверь. Даже не знаю, что и правильнее. Собрав всю волю в кулак, я тяну ручку двери на себя и захожу в класс. В нос сразу ударяет сладковатый запах духов какой-то из наших одноклассниц. У подруги сестры были похожие. — Всем привет, — про себя бурчу я лишь только из какой-то вежливости и сажусь за свою родненькую последнюю парту. Никто мне так и не отвечает. С какими я, однако, людьми учусь. Даже просто поздороваться с одноклассницей не могут. Ничего, мне остался только следующий год, а потом институт. И снова попаду в сборище таких же моральных уродов. Мама ещё спрашивает, почему я так ненавижу людей — причины налицо видны. В класс входит мой Саня. Рядом с ним его лучший друг, Егор. Почему я не могла влюбиться в него? Светло-русые волосы, накаченное тело, выступающие на руках вены, серо-зелёные глаза, а главное, что нет девушки. Но, в какой раз уже повторюсь, сердцу не прикажешь. Порой оно выбирает, будто назло то, что будет намного тяжелее, вместо того что легче. Лицо Сани выглядит обеспокоенным: густые брови нахмурены, образуя складку между ними, а глаза так и кажутся грустными, а вечная улыбка пропала. Так хочется подойти к нему, прижаться к его груди и обнимать, никогда не отпуская. К сожалению, я даже заговорить с ним не могу, тем более после вчерашнего танца. Опускаю голову вниз, рассматривая колени, лишь бы только не встречаться с ним взглядами. Почему-то как-то странно себя чувствую. Ещё эта Виолетта. А если она высвободилась, и за мной приедет полиция, и меня посадят в тюрьму? Как-никак причинение морального ущерба. Хотя в этом есть плюс: вещи сёстры никто больше не будет одалживать, мать же не будет тратить деньги на моё обеспечение. А что, если дискотека и всё произошедшее в парке всего лишь сон. Виолетта сейчас зайдёт в класс в обществе подружек, Саня её чмокнет в щеку, а в моё сердце будут беспощадно тыркать ножом, никак не решаясь проткнуть насквозь. Пытаюсь ушами уловить то, о чём разговаривают Егор и Саня, до меня доносятся некоторые слова, по которым можно понять, что они обсуждают пропажу Виолетты. У Егора лицо тоже начинается сменяться грустью. Неужели для них так важна эта крашеная дура, до сих пор не понимаю, что в ней такого. Может быть мне просто после того, когда выдадут дневники убежать домой и оставить её умирать. Это же логично: выбраться она сама не сможет, позвать тоже, ведь рот заткнут, люди там редко бродят, ну, не считая бомжей, которые, скорее всего, не отказались съесть её. Это было так глупо с моей стороны похитить её, а ещё глупее: оставить в живых. Моя ещё пока живая совесть вряд ли позволит возвратиться туда. К тому же мне страшно убивать её, я же хочу всего лишь отомстить, чтобы она отстала от моего Сани, но так как отставать она не хочет, то придётся оставить её там на съедение бомжам. Я лежу головой на парте, прикрыв веки, пытаясь избавиться от мыслей о Виолетте и Сане. — Диана? — Я слышу дивный голос Саши и то, что он трепет меня за плечо. Теперь я уже нормально усаживаюсь на стуле, готовая слушать, что скажет он. А страх всё равно скребёт по душе острыми когтями. — Можно я сяду? — он указывает рукой на свободный за моей партой стул. — Э… Да, конечно, — кажется, или улыбка на моём лице сама не своя. Он, отодвинув стул, сел на него, положив руки на парту, и немного повернув тело в мою сторону. Его карие глаза выглядят довольно-таки серьёзно, такое ощущение, что он смотрит мне прямо в душу, брови уже не так сильно нахмурены, но и не расслаблены. Даю косарь, что он будет говорить со мной о Виолетте, ведь до этого он ко мне ни разу так не подсаживался и разговаривал, не считая, конечно, банальных «дашь карандаш». — Диана, насчёт вчерашнего, — голос Саши предельно весомый, что так и хочется назвать его Александром, да ещё и с отчеством, — мне звонил отец Виты и, оказывается, она так и не пришла домой. — Сожалею, очень даже, — с наигранной грустью произношу я. — Ты, случайно, не знаешь, в какую сторону он пошла, — его голос слегка дрогнул. — Совсем не знаю, — уверенно говорю я. — Диана, — он положил руки на мои плечи, разворачивая к себе, — я люблю Виолетту, и она мне очень дорога. Можешь мне, пожалуйста, помочь, никто кроме тебя её не видел в последний раз, — он как-то умоляюще на меня посмотрел. — Ничего странного с ней вчера не было? — Нет. Всё как обычно, — серьёзно отвечаю я, смотря ему в глаза. Как же стыдно: говорю ложь, смотря прямо в глаза человеку, да ещё и тому, которого люблю. — Ты точно говоришь мне правду? — его вид такой, будто сейчас он, как ребёнок, готов разреветься, но из-за всех сил держится. — Зачем мне тебе врать? — Да, зачем я это делаю? — Ну… С-спасибо и на этом. Щёки Александра слегка припухли и покраснели. Карие глаза так и заблестели, будто в них попала вода. Он шмыгая носом, встаёт со стула, направляется к выходу из класса, вытирая ладонями свежие слёзы. Значит, он настолько предан своей Виолетте, что из-за того, что она пропала всего лишь на день так волнуется. Он её и вправду… любит? Но я ведь тоже, если бы пропал Саня, также волновалась, плакала, не находила бы себе места, расспрашивала всех. И я бы не стала переключаться, к примеру, на Егора, ведь я люблю Сашу, и мне никто другой не нужен. Виолетта была права: если я избавлюсь от неё, то Саня меня не полюбит. Она боролась за свою любовь, так же как и я пыталась, причиняя ей вред, приходила на дискотеку, танцевала с ним, и, в конце концов, поцеловала в щеку. А я думала, что у нас с ней нет ничего общего, но, оказывается, очень даже много. Прозвенел звонок, и ребята, которые были в коридоре, вошли в класс и сели на свои места, но лишь только потому что после них вошла наша классная руководительница. Громко стуча каблуками по паркету, она села за свой учительский стол и начала подводить итоги о том, как прошёл этот учебный год. За все мои десять учебных лет ничего нового. Ещё не нашлось такого учителя, чтобы он по-другому проводил классный час. — Можно войти? — из двери показываются знакомые каштановые волосы. — Александр, где ты был? — поправив очки, спрашивает учительница. — В уборной, — отвечает он, попутно продвигаясь к своему месту. По классу проходит смешок, и только я молчу. Классная говорит имя ученика и отдаёт ему дневник. Опять же, ничего нового. Вот и моя очередь. Красиво, как по моему мнению, встаю со стула и беру из рук учительницы дневник. Надеюсь, что результаты неплохие. Открываю дневник на последней странице, чтобы посмотреть итоги этой четверти. Ничего нового, все так же как и в прошлой: четвёрки по русскому, физике, математике, да тройка по химии. Закрываю книгу, ибо всё, что мне было нужно — я сделала. Кидаю взгляд на Саню. Он подпёр голову руками, значит, скорее всего, ему плохо. Хотя мне, если бы такое случилось с ним, было бы тоже так. Может, мне всё ему рассказать? Или нет?