Поставщик

— Кем была Твайлайт Спаркл? Пинки чуть не уронила вазочки с мороженым, услышав этот вопрос. Пока она ходила на кухню, чтобы уже за лакомством рассказать последние новости университета, Флаттершай без конца обдумывала случившееся недавно. Она часто ходила по дому Дискорда и бывала во многих комнатах, однако каждая из них была готова к заселению нового человека в любой момент. Комната Твайлайт Спаркл же была не тронута и не заселена. Кроме того, драконикус удивился, увидев внутри Флаттершай. Он явно привык к тому, что комната пустовала, разозлился, когда в неё кто-то вошёл, и попытался скорее выдворить оттуда незваную гостью. А сама его реакция на просьбу назвать имя бывшей владелицы комнаты… — А почему ты о ней вспомнила? — осторожно уточнила Пинки Пай. — Я нашла комнату, — пожала плечами Флаттершай. — И Дискорд сказал, что она принадлежала ей. — Странно, что он тебя не убил… — пробормотала Пинки, медленно садясь рядом с подругой и отставляя мороженое на столик. — Твайлайт была здесь до тебя. Смелая, гордая, долго не хотела со мной дружить. Собственно, в университете было то же самое, она имела только двух-трёх подруг, которых игнорировала во имя своих бесконечно-важно-научно-амбициозных целей. Или лучше сказать амбициозно-научно-бесконечно-важных?.. — Пинки… — Ах, да, прости. Итак, когда Дискорд позвал её к себе так же, как тебя, и сказал, что в прошлой жизни она была единорожкой, она потребовала доказательств — и Дискорд, чтобы не пускаться в долгие объяснения, распечатал её потенциал. Твайлайт обрела возможность пользоваться магией — заново… — Эм, Пинки, прости, пожалуйста, я тебя перебью. А кем была в Эквестрии ты? — О, — смущённо улыбнулась кудрявая девушка и поворошила розовую копну. — Простой земной пони. Я не умею ничего особенного. Продолжить рассказывать про Твай или… — Да, пожалуйста, — энергично закивала Флаттершай и чуть покраснела. — Ох, прости, я снова тебя перебила. — Ничего, — добродушно посмотрела на подругу Пинки и вернулась к рассказу. — Твайлайт была действительно умной девушкой, схватывала всё на лету, а, получив способность колдовать, начала интересоваться ещё и магией. И, эх, она была так увлечена этим, что избегала меня и напрямую говорила, что я ей ничем не могу помочь, никогда — я же не умею ничего магического. А она была невероятна, ты бы глазам своим не поверила, насколько невероятно невероятной она была! Она развила телекинез до такого уровня, что могла жонглировать шкафами, как вон тот, или телепортироваться так далеко, как туда! Телепортации ей особенно нравились. Но ещё больше она интересовалась силами Дискорда. Пинки вздохнула. Уголки её губ, восторженно приподнятые, медленно опустились, взгляд потух и наполовину скрылся под съехавшими вниз веками, упершись в вяло переплетшиеся пальцы. Флаттершай насторожилась и напряглась, её сердце забилось сильнее. Она почувствовала, что любопытство Твайлайт к магии драконикуса стало переломным моментом в её судьбе. Не просто переломным, а трагическим. — Он любезно давал ей знать всё, что её интересовало. Кроме моментов, которые он не раскрывал ни перед кем, как бы его ни упрашивали и что бы ни предлагали взамен на эти секреты. Знаешь, Флаттершай, до самих этих тем не так-то просто докопаться — не то, чтобы начать торговаться за их раскрытие. А Твайлайт, как я уже говорила, была сверхъестественно умной и смогла найти тайны Дискорда. Оставалось только раскрыть их. Твай была учёным до мозга костей, но для этой цели использовала чисто женскую хитрость. И самую большую глупость из всех возможных. — Какую же? — взбудораженно подвинулась к подруге Флаттершай. Ответ был прост. — Влюбила его в себя. Пленница резко выдохнула. Дискорд не представлялся ей кем-то, кто может испытывать подобные чувства — даже в самые интимные, по её мнению, моменты между ними он оставался холоден и замкнут, как тень глухих скал. Иногда в трещинах его нерушимой брони ярким золотым светом вспыхивало что-то настолько прекрасное, что сглаживало всё его моральное и физическое уродство, но оно непостижимо быстро гасло, затапливаемое жидкой тьмой. Поэтому Флаттершай задала самый закономерный вопрос: — К-как ей это удалось? — Я не знаю, — печально улыбнулась Пинки Пай, и девушка видела, что она почти готова была заплакать. — Твайлайт никогда не говорила мне, что она хочет делать и каким образом. Был только один человек, который растопил её сердце. Флэш Сэнтри. Флаттершай вспомнила найденную под подушкой фотографию. Статный синеволосый парень, держащий обычно дерзкую и отважную, но теперь смущённую и робкую девушку в объятьях. — Твайлайт любила его даже в заточении? — предположила пленница нежданно севшим голосом. — Да, — кивнула Пинки. — Она согласилась признать нашу дружбу взамен на то, что я передам ему последнее послание от неё. — И ты передала? — во взгляде Флаттершай чувствовался голод. Ту короткую секунду, пока её подруга не помотала сокрушённо головой, она выискивала, что бы обменять на право передачи такого же письма для Рэйнбоу. — Дискорд поймал меня с поличным и изменил записку магией, полностью извратив смысл текста. Я не знаю, что именно он вложил в него, но, когда я передала Флэшу письмо, он чуть не взорвался от ярости, смял записку, а потом неожиданно рухнул на пол и горько заплакал. Я никогда не видела, чтобы парень так ревел, но это не смотрелось… — Пинки прикусила язык, отыскивая то, что было бы и синонимом, и антонимом к слову «жалко», — ничтожно. Я даже побоялась смотреть, что было в той записке, получив от Флэша такую реакцию. Розововолосая девушка внезапно вскрикнула, заставив кудрявую рассказчицу вздрогнуть от неожиданности. Флаттершай прижала кулак ко рту, с обескураженностью глядя на Пинки Пай. — Уж не был ли им тот парень, который унёс тебя от меня в нашу самую первую встречу? — воскликнула пленница. — О, вспомнила всё-таки? — криво усмехнулась Пинки Пай. — Да. Это был он. Дискорд сказал мне соблазнить его и начать встречаться, чтобы он быстрее забыл Твайлайт и, если повезёт, не рассказывал никому о записке. К сожалению, повезло. Забавная фраза, да? Как бы повезло, но всё равно жалко, потому что лучше бы не повезло, а это ещё один парадокс! О, о парадоксах. Вернее, о параллелях. Параллельно с тем, как я обхаживала Флэша, Дискорд солгал Твайлайт о том, что Флэш получил записку и даже обрадовался её исчезновению. Твайли не верила до тех пор, пока он не наслал на неё оморочку, показывая реакцию Флэша якобы моими глазами. — Подожди… — Хм-м-м? — А он не мог так же солгать про то, что мои родители забыли про меня за вознаграждение? — с сияющей надеждой спросила Флаттершай. Из глаз Пинки выкатилось несколько слёз, хотя девушка продолжала улыбаться. Она раскрыла подруге объятья. — Флаттершай… твои родители никогда не забудут про тебя и не возненавидят, даже если взяли предлагаемые деньги. Они всегда будут любить тебя… и ждать, что ты вернёшься. Всегда-всегда. Что ты откроешь дверь и снова зайдёшь в дом. Всегда… — Значит… — крепко обнимая Пинки и возя лицом по её плечу, еле слышно всхлипывала от счастья Флаттершай. — Значит, они до сих пор любят меня? Они меня по-прежнему любят? — Конечно, глупенькая. Даже если думают, что ты уже не с ними. Дай угадаю: Дискорд сказал, что теперь у тебя нет никого, кроме него? — Н… нет… — А вот Твайлайт он так и сказал. Подробностей я не знаю, но очень скоро… я не уверена, что чувства Твай были искренними, но… они полюбили друг друга. Это чувство толкало Дискорда на откровения, каких я от него не ждала. Он практически кружился по комнате со счастливой улыбкой, смеясь и наслаждаясь чем-то внутри себя. Я никогда не видела его настолько радостным, и эта радость была вызвана даже не тем, что срок беременности Твайлайт подходил к концу. Она первой в истории подобралась к последнему месяцу. Она дала Дискорду почувствовать любовь и ощущение безоговорочной нужности, она наполнила его жизнь неизвестным до неё смыслом. Она заставила его парить от осознания того, что он ей искренне нужен. Флаттершай с замиранием сердца услышала, как восторг и искренняя радость за покровителя вновь погасли в голосе подруги. Она не решалась оторваться от её плеча, догадываясь, что не выдержит выражения упадка на лице такой обыкновенно жизнерадостной девушки. Однако молчание затянулось, пальцы её рассеянно гладили спину пленницы, и не было понятно, собирается Пинки Пай с силами или забыла свою мысль на полуслове. — И что было дальше? — ненавязчиво пошевелила подругу Флаттершай. — А затем Твайлайт узнала мотив его поступков. Истинный, настоящий мотив. Я уверена, что Дискорд сказал ей правду или она докопалась до неё самостоятельно, потому что я никогда не видела до этого, чтобы Дискорду бросали вызов. Флаттершай всё-таки отодвинулась от подруги, по-турецки сев перед ней и заправив распустившиеся нежно-розовые волосы за уши, чтобы ничто не мешало внимать Пинки. Последняя была отстранённо-печальной. Её голос принадлежал человеку, который жалеет о свершившемся, но понимает и свою невиновность, и своё неизменное бессилие. — В тот день Твайлайт была нервной, особенно нервной. Я не придала этому значения, решив, что причиной тому — беременность и близкие схватки. Несколько раз Твай брала меня за плечи и с серьёзно-решительно-испуганным видом раскрывала рот, словно была готова сказать что-то важно-необходимо-страшное, но каждый раз раздражённо рычала, отталкивалась от меня и продолжала нарезать круги по комнате. А в какой-то момент, когда я ожидала меньше всего — вылетела из комнаты, как торпеда. Такой скорости от беременной девушки я никак не ждала, поэтому, когда оправилась от удивления и выглянула в коридор, её уже не было. Я отправилась искать её, но, попробовав выйти на улицу, обнаружила, что дверь заперта снаружи. Когда я попыталась надавить сильнее, через окно стал виден магический барьер, накрывший весь дом, как простыня. А в следующий момент снаружи началась битва между Твайлайт и Дискордом. Они появились в небе так резко, что я испугалась и чуть не выбила кулаками стекло. Барьер не давал мне слышать, что они кричали друг другу, но они явно разговаривали, а Дискорд… плакал. В первые минуты я поразилась, насколько Твайлайт на самом деле сильная, а потом поняла, что это не она настолько мощна, это Дискорд не желает причинять ей вред. Он о чём-то умолял её — я видела по лицу — но она была непреклонна и продолжала атаковать его. Она метала в него заклинания и метала, а барьер на доме слабел вместе с ней. В какой-то момент он вообще рассыпался осколками, и я смогла выбежать наружу. Пинки зажмурилась, вцепившись кулаками в одеяло. — Пинки, — пробормотала бледная от вида подруги Флаттершай, — если тебе слишком больно об этом говорить, то не нужно. — Нет, — выпалила вниз девушка, — извини, но мне нужно выговориться. Я больше не могу держать это в себе, больше не… — она задохнулась и резким, грубым движением растёрла лицо, умываясь воздухом. — Когда я выбежала, Твайлайт уже упала на землю. Дискорд бросился к ней, несмотря на свои раны, а я успела услышать конец фразы, которую прокричала Твай: «…впутать не удастся!». …Я думала, что она полностью выбилась из сил, но в следующую секунду выяснилось, что она приберегла немного, чтобы покончить с собой. После этого… Дискорд сошёл с ума. Но в его сумасшествии больше не было ничего забавного, как раньше. Это было страшно. Он выл, как обезумевший дикий зверь, держа мёртвое тело на руках, а затем, поняв, что Твайлайт никак не удастся вернуть к жизни — в бессильной ярости перебил больше половины слуг. Он чуть не свернул шею и мне, но об этом как-то узнали Селестия и Луна и сумели его остановить. Пинки Пай подняла голову, желая увидеть реакцию Флаттершай на рассказ. В голове у пленницы крутились в бешеном потоке самые разнообразные мысли, создавая полнейший хаос в чувствах. Почти всегда Дискорд пугал её. Он был беспощадным, злым, лживым и коварным. От некоторых его улыбок девушку бросало в дрожь. Он не гнушался никакими способами в достижении своих целей, и Флаттершай совсем не могла понять, чего он добивался. Видимо, это было настолько ужасным, что Твайлайт пожертвовала собой. Так или иначе. Но было не похоже, чтобы мужчина так отчаянно и горько жалел о потере её, как средства достижения своих целей. Внезапно Флаттершай встрепенулась, услышав голос, и беспокойно заозиралась по сторонам. Немой вопрос Пинки Пай остался без ответа, но наваждение только стало отчётливее. — Пусть всё катится в Тартар! — удар, вызвавший звук выбиваемого снопа электрических искр, и стон, полный боли — не физической, душевной. И не менее яростное шипение сквозь него: — Пусть всё катится к Церберу! Крик. Преисполненный болью звериный вой. От этой квинтэссенции страдания и муки шевелятся волосы на затылке, а глаза застилаются слезами. — Флаттершай?!

***

Ощущение было сродни тому, как если вылететь через лобовое стекло, собирая расшибленным телом каждый стеклянный скол, на гречневую поверхность асфальта. «Что это? — задыхаясь, схватился рукой за стену Дискорд. — Что происходит? Кто посмел?!». Драконикус натужно зарычал, изо всех сил мотая головой. В проходе левого уха и глубине глотки поселилось странное чувство брошенного внутрь крохотного шарика льда. Из безумных глаз обильно полились ручьями слёзы, окрашенные в нежно-фиолетовый цвет, звонко капая на пол. Каждая мышца высокого тела переместилась не на своё место, вмиг раздробившиеся кости остроугольными крошками впились в сухожилия и кожу. — Остановите это! — не своим голосом взвыл мужчина, в мучительном припадке царапая рукой стену и оставляя глубокие скрипящие борозды от своих ногтей. Вся планета в этот момент сменила вращение на вибрацию, сотрясая воспалённый разум психоделически размытыми волнами, а зрение от такой запредельной и мелкой встряски сузилось до тоннеля и поплыло куда-то вверх. Тем не менее, это закончилось так быстро, что Дискорд даже не успел испугаться смерти. Он очнулся на коленях, изо всех сил обхватившим себя руками и глухо, но гулко рыдающим. Рвущийся от достойной инквизиции пытки взгляд был устремлён в стену, но уже ничего не видел. Мужчина не хотел что-либо исправлять, но рука сама потянулась к телефону. — Отмена приказа, — прошипел мужчина так, словно именно моментально ответивший собеседник был причиной внезапной беды. — Но уже поздно. Я материализовался, и меня увидели. Убил двоих. Остался только мелкий слюнтяй. Дискорд закрыл глаза, удручённо стискивая зубы почти до скрипа. Да, он слышал на заднем плане истерическое хныканье: — Пожалуйста, не убивайте меня! Оставьте меня в живых, умоляю! Я никому не расскажу, скажу, что это я убил родителей, только, пожалуйста, не надо! — Пощадить его? Драконикус недобро, цинично ухмыльнулся. Тоска и плесень его бесконечного и безначального суетного, мнимо-полезного бега привычно обратились во что-то желчное и ядовитое. Клейкая, пузырящаяся субстанция вновь обернула своим дорожным плащом: иди вперёд, Дискорд. Я позабочусь о том, чтобы ты не испытывал посторонних чувств к своему садистскому образу действий. Мужчина почти изысканно утёр с лица пахнущие до боли знакомой черникой и лавандой слёзы. Теперь он ненавидит чернику и лаванду. — Свидетеля? Разумеется, нет. Высасывай из него страх, добивай и сливайся с тенями.